Геополитика. Как это делается

Посол Людовика XIV предложил королю Карлу объединить шведскую армию с армией французского маршала Виллара. Между прочим, почти во всех источниках о той войне и об истории Карла XII вы прочитаете, что Швеция и Франция были союзниками. Об этом, в частности, пишет один из крупнейших историков СССР и России академик Е. В. Тарле. Но если взглянуть на реальные факты, то становится очевидно, что Швеции в тот период из-за уникальной геополитической ситуации (борьба Парижа и Лондона) удавалось быть теленком, который с одинаковым успехом сосет двух маток. И англичане и французы поддерживали Швецию и старались ставить препоны ее противникам. То есть – России. Стараясь улучшить отношения с Версалем, Петр отправляет во Францию своего лучшего дипломата и ближайшего сподвижника Андрея Артамоновича Матвеева. Задача максимум – заключить торговый договор и тем самым начать понемногу менять отношение короля Людовика XIV к Северной войне. Задача минимум – сделать так, чтобы французские каперы перестали нападать на русские торговые суда.

Парадоксально, но примерно в этот период позиция Франции в отношении русско-шведского конфликта неожиданно стала меняться. Причина – все те же поражения французской армии в Войне за Испанское наследство. Ведь пока Карл XII воюет с Россией, у него может не быть желания, а главное – возможности помочь французам в борьбе с англичанами и австрийцами. Значит, примирение Петра и Карла начинает соответствовать интересам Версаля. Об этом Людовику XIV пишет французский посол в России де Балюз, «хлопотавший в это время (август 1704) о скорейшем примирении Петра с Карлом XII» ^[52]. Посол просил прислать в подарок российскому монарху, зная его пристрастия, чертежи-рисунки французских кораблей. Итогом франко-русского дипломатического танца стал приказ от 25 ноября 1705 года о том, чтобы французские каперы не трогали русские торговые суда. В 1706 году русским судам был разрешен свободный доступ во французские порты ^[53]. Пока все. Потому что, с точки зрения Франции, ей может принести пользу не Россия, а Швеция.

Тем удивительнее видеть, что Карл так и не пришел на помощь Франции. Он ничего не сделал для интересов этой сверхдержавы и вместо сражений с лучшими полководцами мира решил отправиться в совершенно другую сторону. Куда? Давайте немного поразмышляем. Что могли и должны были предложить Карлу англичане, чтобы перебить предложение со стороны Людовика XIV? Больше денег? Карл XII не был стяжателем или сребролюбцем – он был воином. И его интересовали только война и слава. Прославиться он мог в случае вмешательства в Войну за Испанское наследство. Но была вероятность все потерять и бесславно закончить карьеру полководца – противники весьма именитые и серьезные. Следовало предложить шведскому королю нечто выгодное, соответствующее интересам Швеции и в то же время верное и явно выигрышное. Что это могло быть? Быстрый и верный разгром русского царя Петра.

Главной задачей британской дипломатии в тот момент стала отправка шведской армии из Европы куда подальше, чтобы она не могла вмешаться в Войну за Испанское наследство. Это была непростая задача. Она предполагала ряд факторов и имела много нюансов. И за ее выполнение взялась самая что ни на есть тяжелая британская артиллерия. Чтобы убедить Карла XII пойти в Россию, Джон Черчилль, герцог Мальборо, лично приехал в замок шведского короля в Саксонии. Ситуация была настолько сложной и щепетильной, что английский посланник при дворе шведского короля Джон Робинсон докладывал в Лондон: «То, что он преисполнится расположения к союзникам, маловероятно, то, что он будет принуждать их заключить невыгодный мир, не столь уж невероятно; то, что он будет действовать против них, вполне возможно; а если так… нам придется терпеть все, что ему придет в голову. Ибо, полагая, что война в Польше и Московии идет к концу, ни император, ни Дания, ни Пруссия и ни один немецкий князь или государство не осмелятся выступить против него. Все будут покорны его воле, и Англии с Голландией придется последовать их примеру или остаться в одиночестве» ^[54]. После такого сообщения Англия и отправила к воину Карлу воина Мальборо ^[55]. Им было легче договориться. Встреча должна была быть обязательно личной. А пока, до нее, следовало просто не обидеть и не оттолкнуть от себя своеобразного шведского монарха ^[56]. И поэтому, готовясь к поездке к Карлу, Мальборо давал указания своим дипломатам: «Когда бы (Генеральные) штаты или Англия ни обратились с посланием к королю Швеции, следует позаботиться о том, чтобы в письмах не содержалось даже намека на угрозу, поскольку у шведского короля своеобразное чувство юмора» ^[57].

Европа замерла в ожидании результатов этого визита. В том числе (и в первую очередь) Россия. А потому остановимся на нем подробно. Ведь сегодня практически нигде не пишут о том, почему шведский король решил отправиться в Россию. Этой страницы истории будто бы нет. Просто захотел. Восемь лет не хотел, а тут передумал. Но в политике так не бывает – всегда есть веская причина. Вот изложить эти веские причины королю Карлу XII и приехал герцог Мальборо. 20 апреля 1707 года он отправился из Гааги через всю Германию в Альтранштадт, где находился шведский король со своей армией. Прохладный прием почувствовался сразу: встречал герцога не сам король, а его советник и фактический премьер-министр граф Пипер. Но и этот деятель не спешил почтить своим вниманием прославленного полководца и эмиссара британской короны. Сославшись на занятость, Пипер заставил Мальборо дожидаться в карете полчаса. Когда же он наконец соизволил выйти, Черчилль отплатил ему той же монетой. Увидев, что швед направляется к нему, Мальборо покинул карету, надел шляпу и… прошел мимо Пипера. Как бы не замечая его, герцог приспустил штаны и на глазах шокированного премьера Швеции справил малую нужду на стену. После чего привел в порядок свой туалет и, только тут «заметив» Пипера, поприветствовал его как следует ^[58].

Лишь на следующий день герцог попал на беседу с королем. Стараясь произвести подобающее впечатление на 25-летнего короля, 58-летний Мальборо был при полном параде: в красном мундире английской армии, с голубой лентой и звездой ордена Подвязки. Карл XII был в простом синем мундире, как обычно, без парика и каких-либо наград. Два дня общения по нескольку часов подряд. Что говорили друг другу два полководца, знали лишь они и британский посланник Робинсон, который иногда переводил, так как Карл неплохо понимал английский, но говорить на нем не мог ^[59].

Уезжал герцог Мальборо со спокойным сердцем: «Я думаю, после этого визита мы можем считать, что все надежды, которые французский двор возлагал на короля Швеции, напрасны» ^[60]. Британия могла планировать дальнейший разгром Франции – никаких «шведских неожиданностей» быть не могло ^[61]. С чувством отлично выполненного долга герцог Мальборо сел в карету и отправился бить французов во Фландрию, где в битве при Уденарде оставил от них «рожки да ножки».

Новый виток Русско-шведской войны полностью соответствовал интересам Лондона. А что царь Петр? Он хотел мира. Война продолжалась уже почти восемь лет, и ни конца ни края ее не было видно. Заключить мир на хороших условиях – вот отличный выход из сложившегося положения. Союзников нет, а воевать со Швецией в одиночку тяжело и, главное, нет в этом никакого смысла. «Окно» в Европу «прорублено», есть где строить столицу и базировать флот. Петр Великий потому и стал Великим – он прекрасно разбирался не только в судостроении, но и в геополитике. Рисковать всем ради новых приобретений было бы неразумно. Но странноватый любитель повоевать, сидящий на шведском троне, мира не заключит, пока не будет разбит наголову. А значит, нужны посредники, которые могут склонить Карла к миру. И Петр пытается использовать все возможности. Он обращается за помощью… к англичанам, которые являются союзниками Швеции. Этим важнейшим делом опять занимается лучший российский дипломат – все тот же Андрей Артамонович Матвеев ^[62]. Весной 1707 года, то есть почти параллельно с поездкой герцога Мальборо к шведскому королю, Матвеев выехал в Лондон. Касаемо позиции Англии и Голландии, которые фактически в то время были единым целым ^[63], он писал русскому царю: «От Штатов (то есть Голландии. – Н. С.) и королевы английской благопотребного посредства к окончанию войны нечего чаять; они сами нас боятся: так могут ли стараться о нашем интересе и прибыточном мире и сами отворить двери вам ко входе в Балтийское море, чего неусыпно остерегаются, трепещут великой силы вашей… Подлинно уведомлен я, что Англия и Штаты тайными наказами к своим министрам в Польше домогаются помирить шведа с одною Польшею без вас» ^[64]. Речь шла о том, что в Лондоне могут признать ставленника Карла Станислава Лещинского законным монархом Польши. И не допустить этого было первейшей задачей Матвеева ^[65]. Вторая задача – попросить содействия Англии в деле примирения со Швецией. Главный козырь русской дипломатии – готовность Российского государства вступить в союз с Англией в случае ее согласия на посредничество между Россией и Швецией. Петр шел ва-банк. Раз Париж не идет на сближение, не помогает закончить войну со шведами, можно попытаться стать союзником Лондона, даже рискуя немного повоевать с французами. Перефразируя известную поговорку одного французского короля, «Лондон стоил мессы» ^[66]. В случае мира со Швецией территориальные приобретения останутся у России.

Конный портрет Карла XII.

С. Лещинский

Однако Британия делала ставку на войну между Швецией и Россией. Для нее ослабление двух стран было вполне желательным сценарием. Когда в ноябре 1707 года в Лондон вернулся Мальборо, Матвеев встретился с ним. Никаких конкретных обещаний герцог, как и подобает опытному дипломату, не дал. Англичане просто тянули время – нужно было дождаться начала подхода Карла к границам России, чтобы предоставить возможность Мазепе благополучно перебежать на другую сторону. Следовательно, необходимо было «кормить русских завтраками». Поэтому британцы не говорят ни да ни нет. Сам Мальборо не обнадеживает, но и не разочаровывает. Зато к Матвееву поступает информация от царского дипломатического агента в Европе Гейсена, который якобы может убедить герцога Мальборо посодействовать интересам России за предоставление тому «пожизненной денежной ренты и земельных владений в России». Царь соглашается – игра стоит свеч. Но ничего не получается – все это было лишь британским маневром с целью выиграть время.

В феврале 1708 года шведская армия переходит Вислу – поход на Москву начинается ^[67]. В то же время Матвеев в очередной раз предлагает Англии заключить союз с Россией. Несложно догадаться, что эта попытка станет последней и никакого ответа на нее Британия не даст. «От слов гладких и бесплодных, – пишет русский дипломат царю, – проходит одна трата времени для нас» ^[68]. В апреле 1708 года сам Петр написал Головкину: «Об Андрее Матвееве, как уже давно говорено, то ему время отъехать, ибо все (что творится в Лондоне) рассказы и стыд» ^[69].

Матвеев упаковал чемоданы и подготовился к отъезду. И тут случилось нечто вовсе невероятное. Практически как падение метеорита в Челябинске зимой 2012 года. То, что совершенно невозможно, то, чего никто не ждет. Только упал «метеорит» в дипломатии. 18 июля 1708 года посланник русского царя получил прощальную аудиенцию у королевы Анны. А спустя три дня с ним произошел случай, аналогов которому практически нет в истории мировой дипломатии, который в дальнейшем послужил поводом для законодательного оформления гарантий прав и привилегий дипломатических представителей и был вписан в историю международного права. 21 апреля 1709 года Англия приняла закон «О сохранении привилегий послов и публичных министров», известный под названием «статута Анны». Он сохраняет силу и поныне ^[70]. Что же случилось с посланником Петра Великого? Матвеев был задержан на улице некими вооруженными людьми и подвергся при этом оскорблениям и побоям. Потом выяснилось, что это были… полицейские. Они схватили посланника русского царя, который якобы был должен кому-то 50 фунтов, по запросу кредитора. Далее Матвеева приволокли в суд (!), который назвал его виновным и отправил под стражу, где он некоторое время и просидел ^[71]. Это было просто неслыханно. И разумеется, сделали это англичане не просто так, а в качестве наглядной демонстрации того, как «высоко» ценят в Лондоне дружбу России. Разразился скандал, в ходе которого англичане выразили сожаление и даже извинились. Правда – через два года. А вопиющий случай и возмущение дипломатического сообщества послужили поводом для принятия соответствующего законодательного акта…

Удивляться наглому поведению британцев нечего – они считали, что петровской России уже, собственно говоря, и нет. Шведы на подходе. В мае 1708 года британский посланник в России отправляет в Лондон депешу с максимально подробным описанием русского флота, более похожую на агентурное донесение: «Англичанин (посол Уитворт. – Н.С.) очень заинтересовался русским флотом и поспешил отправить в Англию “Список судов царского флота в мае 1708 г., стоявших на якоре в тридцати верстах от Петербурга между островом Ричарда (Ritzard) и Кроншлотом под начальством генерал-адмирала Апраксина и вице-адмирала Корнелия Крюйса”. Вот цифры, которые он дает: 12 линейных кораблей с 372 орудиями и 1540 человек экипажа; 8 галер с 64 орудиями и 4 тысячами человек экипажа; 6 брандеров и 2 бомбардирских корабля; мелких судов – около 305» ^[72].

Шведы решительно двигаются на Украину ^[73]. Однако план наших северных соседей был куда более изощренным, чем простое вторжение в окраинные области России. Практически одновременно удар планировалось нанести в Эстонии, из Финляндии по Петербургу и в благословенной Украине. Все вместе составляло показательную порку русских, и итогом ее должен был стать полный разгром России, а не простое «забирание назад» завоеванных Петром земель. И тут план начал давать сбои: Карл XII недооценил ту временную паузу, что он дал русской армии. Перед ним была уже совершенно другая сила: «Первым двинулся из Эстляндии отряд генерала Штромберга, но его два полка потерпели от Апраксина тяжкое поражение» ^[74].

В устье Невы шведы направили целый флот в составе 22 кораблей с 13 000 солдат на борту под командованием генерала Любекера. Задача – взять Петербург. Сил для разгрома шведов у нашей армии и флота в тот момент и в том месте не было. И тогда командующий граф Апраксин решил применить хитрость. В одной из стычек шведы захватили его переписку, в том числе письмо к начальнику этого небольшого русского отряда генералу Фризеру, где сообщалось, что Апраксин спешит на помощь с большой армией, которой на самом деле не было. Шведы поверили, испугались грядущего разгрома и поспешно начали грузиться на суда: «Наконец, когда у неприятеля осталось на берегу лишь около пяти батальонов, Апраксин напал на шведский лагерь и перебил 900, а в плен взял 209 человек. Последние часы посадки имели вид и характер панического бегства» ^[75].

Спасаясь, шведы перебили на берегу около 6000 лошадей, а их потери составили от 4000 до 5000 солдат. Эта история и стала точкой изменения отношения к происходящему в России со стороны ведущих держав мира. Пока робкого – ведь впереди еще было Полтавское сражение, которое в буквальном смысле за несколько часов вывело Россию в разряд сильнейших держав мира. Но до поражения шведской армии на Украине в Лондоне считают, что «все это может быть исправлено победой Карла XII и его нового неожиданного союзника – гетмана Мазепы» ^[76].

Однако череда поражений шведов продолжается:

28 сентября 1708 года состоялась битва при Лесной, где целый корпус генерала Левенгаупта был разгромлен, и Карл XII так и не дождался громадного обоза с припасами и амуницией. Между прочим, битва при Лесной при внимательном рассмотрении также «намекает» на некие особые обстоятельства измены Мазепы. Дело в том, что шведский король вышел из Саксонии через Гродно и Вильно на Смоленск. Но вместо того, чтобы там ожидать отряд генерала Левенгаупта, двигающегося из Риги, Карл XII решительно повернул на юг для соединения с гетманом Мазепой ^[77]. Итогом этого и стал разгром корпуса Левенгаупта – русским удалось разбить шведов по частям. Почему же опытный полководец Карл нарушил основополагающий принцип стратегии – не произвел концентрацию сил на главном участке? Видимо, потому, что присутствие на Украине он считал в любом случае более важным. По какой причине? Нам остается только догадываться.

И вот началась памятная Полтавская битва (27 июня (8 июля) 1709 года). Подробный ход сражения остается за рамками нашего интереса, отметим только, что разгром шведской армии был неожиданно быстрым. И полным – лишь небольшая группа шведов смогла спастись бегством вместе со своим раненым королем ^[78]. Вся остальная отступившая шведская армия сдалась русским преследователям у переправы ^[79].

После разгрома шведов под Полтавой русская армия расквартировалась в Польше, готовая, если нужно, двинуться и дальше. Ставленник шведов – польский король Станислав Лещинский – пустился в бега, уехав из своей страны, а сам русский царь отправился в Европу, чтобы постараться решить задачи России дипломатическим путем. И вот уже 31 марта 1710 года Россия и Швеция подписали в Гааге обязательство не вести военных действий в шведских владениях в Германии. Настаивали на этом Англия и Голландия ^[80]. Петр согласился – и правильно сделал. Обязавшись не лезть дальше в Европу, он получил некое молчаливое согласие на присоединение прибалтийских владений Швеции и сделал первый шаг к потенциальным мирным переговорам.

Расстановка сил в Европе, а значит и в мире, действительно резко изменилась за один день. Победителей любят все, проигравшие никому не интересны. Это простое правило современная Россия прочувствовала на себе в полной мере. После того как Горбачев уничтожил СССР, а Россия стала демократией по западному образцу, уважение к нам со стороны ведущих держав мира и их прихлебателей не только не возросло, а, наоборот, резко снизилось. Сплошные претензии и обвинения. Так и будет, пока мы снова не станем сильными. А пример Великого Петра – еще одна наглядная иллюстрация этого тезиса. Лишь только шведская армия исчезла под Полтавой, как наши старые союзники вновь появились из небытия. Северный союз в составе России, Дании, Польши и Саксонии был немедленно восстановлен. Отправившись после Полтавы в Европу, русский царь добился возобновления симпатий своих бывших союзников, а в результате личного свидания с прусским королем Фридрихом I – и присоединения Пруссии к Северному союзу. Как гриб после дождя, буквально за несколько месяцев на севере Европы образовался новый мощный союз во главе с Россией, меняющий всю конфигурацию сил на континенте.

По возвращении из поездки русский царь устроил грандиозный парад победителей. Его провели в Москве. Как известно, Сталин прекрасно знал историю. Не этот ли парад петровских войск подсказал ему блестящую идею московского Парада Победы?

После Полтавы и Париж стал искать пути улучшения отношений с Россией. Французский король, дела которого в Войне за Испанское наследство шли все хуже, начинает предпринимать попытки втянуть Петра в орбиту своей политики. В принципе Франции все равно, кто может стать соперником Великобритании и Голландии – шведский король Карл или заступивший на его место русский царь Петр. «Людовик решил соблазнить Петра, предложив ему торговый договор России с Францией и Испанией. Французскому послу повелевается обратить внимание царя на опасность в будущем, грозящую ему со стороны Англии и Голландии, “интересы которых уже не могут согласоваться с его (царскими. – Е. В. Тарле) интересами”. Зная, до какой степени царь поглощен мыслью о создании флота, французская дипломатия особенно обращает внимание Петра на следующее соображение: “Англия и Голландия только потому с ним обходились дружески, что они находились в войне с Францией и Испанией. Полагались на шведского короля, который стоял во главе многочисленной армии, и нельзя было предвидеть, что царь может в столь короткое время сделать такие значительные завоевания”» ^[81].

В то время война велась только в теплое время года – зимой войска отправлялись на зимние квартиры. Поэтому после разгрома шведов летом 1709 года боевые действия возобновились лишь весной 1710 года. Русская армия начала занимать с боем шведские владения в Прибалтике, получая стоянки для русского флота. 4 июля 1710 года сдалась крепость Рига, 13 июля – Выборг, 29 сентября капитулировал Ревель (Таллинн). Вопрос современным либералам: чьим владением была Рига (и большая часть Латвии), равно как и Таллинн (и большая часть Эстонии)? Шведским. Никаких латвийских и эстонских государств, которые можно было бы «оккупировать», никогда не существовало. Позднее по Ништадтскому миру 1721 года эти и другие территории официально войдут в состав Российской империи. А Россия под давлением Британии заплатит Швеции… контрибуцию. То есть фактически купит эти земли у шведов. Законность вхождения Прибалтики в состав России никто никогда не оспаривал, а вот правомерность их выхода из состава нашего государства в 1918 году вызывает большие сомнения. Русские так активно «рубили окно» в Европу в 1710 году, получая порты в Балтийском море, что в Европе не на шутку испугались «сыпавшихся щепок». Став геополитическим игроком, сухопутная Россия Петра Великого немедленно оказалась в перекрестии мировой политики. А активное строительство флота, которое вел русский царь, вообще приковало к нему особое внимание главной державы Моря. Следующие 200 лет прошли под тем же самым знаменем: наши геополитические «партнеры» постоянно старались переиграть историю по-своему. Способы были разными: войны, убийства, подкуп, попытки поставить во главе России своего монарха. Но все это не приносило нужных плодов.

Результат дала только революция. Геополитика и революция? Как они связаны между собой? Чтобы это понять, оставим Петра Великого и перенесемся в другую историческую эпоху.

Вернее, в целых две…