Подали дневное menue.Дядя посмотрел и, кажется, ничего не разобрал, а может быть, и не хотел разбирать: пощелкал по бумажке палкою и говорит:– Вот это все на сто особ.И с этим свернул карточку и положил в кафтан.Француз и рад, и жмется:– Я, – говорит, – не могу все подать на сто особ. Здесь есть вещи очень дорогие, которых во всем ресторане всего только на пять-шесть порций.– А я как же могу моих гостей рассортировывать? Кто что захочет, всякому чтоб было. Понимаешь?– Понимаю.– А то, брат, тогда и Рябыка не подействует. Пошел!
По привычке детства я был к старшим почтителен - особенно к таким, которые известны и митрополиту, и губернаторам.
– Любите меня, молодцы, городские извозчики? – Как же, мы завсегда к вашему степенству… – Привязанность чувствуете? – Очень привязаны. – Снимай колеса. Те недоумевают. – Скорей, скорей! – командует дядя. Кто попрытче, человек двадцать, слазили под козла, достали ключи и стали развертывать гайки. – Хорошо, – говорит дядя, – теперь мажь медом. – Батюшка! – Мажь! – Этакое добро… в рот любопытнее. – Мажь!
