Соло в четыре руки

© Наталья Криммер, 2022

ISBN 978-5-0055-9374-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Семья Борецких

Аня вышла замуж. Нельзя сказать, что она к этому стремилась. Она не мечтала о белом платье, фате, букете невесты и тому подобных сопутствующих этому событию атрибутах. Нет, конечно, в ранней юности, как и любая романтичная девочка, она эти события себе представляла, но потом подобные мысли надолго её оставили, так как было о чём подумать более насущном и сегодняшнем. Поэтому, сейчас её стремительное замужество, стало шагом к осуществлению совсем другой мечты – она страстно хотела, как можно быстрее уйти из родительского дома.

Анин отец, вероятно, когда-то давно усвоил постулат, который изрёк один из персонажей известного советского эстрадного артиста Аркадия Райкина: «Главное ребёнка родить, родил, на том спасибо». Руководствуясь этой установкой, после рождения очередного отпрыска, папочка ребёнком интересоваться сразу переставал, на свой взгляд, справедливо полагая, что его миссия по отношению к младенцу выполнена и перекидывал свои силы на воспроизводство следующих детишек. Каким образом, уже рождённые сыновья и дочери должны были выживать без родительской поддержки, было неизвестно и, главное, нисколько не занимало родителей. Да-да, именно обоих родителей, потому что многодетная мамочка недалеко ушла от своего мужа. Хотя, в какой-то степени, она о детях заботилась, по крайней мере, в доме всегда была какая-то еда, чаще суп, так как сварить кастрюлю некоего первого блюда было проще и бюджетнее, чем готовить что-то более фундаментальное и финансово затратное. «Чтобы не голодали» – это было, пожалуй, единственное, о чём болело материнское сердце. Если оно вообще о чём-то болело кроме науки, которой занимались родители.

Понятие гардероб, разумеется не мебель, а одежда, в этой семье напрочь отсутствовало. Носили, что придётся, донашивая друг за другом, и за детьми из знакомых, более обеспеченных семей. В доме бытовало культивированное матерью понятие – «вещизм». Понятие прививалось плохо, детям хотелось носить новые модные вещи, есть из красивой небитой посуды, спать на удобных кроватях, а не ютиться на двухэтажных нарах, неумело сколоченных местным дворником. Хотелось, есть конфеты и пирожные, но этого в семействе тоже не было. Не было из-за того, что лакомства дорого стоили, не входили в сферу жизненно необходимых продуктов и полностью подпадали под принятый в доме, ещё один удобный старшим членам семьи постулат, что «детям сладкое вредно».

Как было упомянуто выше, родители занимались наукой, работали в каком-то чудом уцелевшем с давних времён научно-исследовательском институте. Время в учреждении остановилось, платили там крайне мало, поэтому деньги в доме не водились, то есть совершенно. Старшее поколение это обстоятельство нисколько не расстраивало, а мнения молодых обитателей малогабаритной двушки на окраине Москвы никто не спрашивал.

Детей в семье родилось восемь человек. Двое малышей: мальчик и девочка умерли в младенчестве. От ещё одного младенца, родившегося с серьёзной патологией, любящая мамочка отказалась в родильном доме, шокировав даже видавший виды персонал больницы заявлением, что больному ребёнку среди здоровых детей делать нечего.

Таким образом, в семье росло пятеро детей, их могло быть и больше, но в какой-то момент у матери, что-то случилось со здоровьем, и врачи запретили ей рожать. Муж убеждал жену, что всё это ерунда и, что «лишний» ребёнок никому ещё не вредил. Но супруга за здоровье себя любимой крайне испугалась, и свои детородные возможности отменила медицинским способом. В какой-то степени, для уже существующих детей, это было спасением.

В этой семье дети не дружили, общались по необходимости, так как скученное проживание неизбежно влечёт некие бытовые разговоры и распоряжения, поступающие от старших к младшим.

Более или менее общались между собой две старшие сестры, эти отношения нельзя было назвать сестринской любовью или дружбой, но, по крайней мере, общие секреты были: обсуждения мальчиков, разговоры на тему того, кто на кого как посмотрел и тому подобные юношеские пустяки.

Нежно относились друг другу, пожалуй, только две младшие сестры: Анна и Павла. Павла получила своё нечасто встречающееся в современности имя не потому, что родители были знатоками этимологии имён или большими оригиналами, а просто потому, что ждали мальчика Павла, а родилась девочка. Имя решили не менять: «Зачем? раз уже придумано». Аня всегда задавалась вопросом: «А если бы выбранное имя было Фимистоклюс или Алкид, как в „Мёртвых душах“ Гоголя. Страшно подумать, как бы повели себя родители в этой ситуации». Павла естественно к своему имени притерпелась, привыкла, что вечно кто-то не особенно образованный спрашивал: «Почему у такой хорошенькой девочки мужское имя?». Она старалась при знакомстве именоваться Пашей, правда всегда подчёркивала, что она – Паша, но не Прасковья. Аня свою маленькую «Пашу, но не Прасковью» любила, жалела, защищала, старалась подкормить чем-нибудь вкусненьким, если появлялась такая возможность.

Единственный брат с сёстрами ни со старшими, ни с младшими не общался совсем, хотя и жил с ними в одной комнате. Из членов семьи, он изредка общался только с матерью, на правах любимца и единственного сына. Любимцем Вася сам себя провозгласил, но, по всей вероятности, таковым и был, потому что его, так или иначе, замечали, иногда давали карманные деньги, чаще советы, которые с трудом принимались в обмен на свободы и преференции.

Потом две старшие сестры постарались и наперегонки вышли замуж. Одна удачно, вторая не очень. Но обе старшие девочки выпорхнули из-под родительского крыла. Крыла особенного не было, но вылететь очень хотелось, что они с радостью и исполнили. В какой-то момент в семье Борецких наступило понимание, как, наверное, живут обычные семьи.

Но подобное затишье и отдохновение длилось недолго, брат, окрылённый примером старших сестёр, женился. Только женился он на девушке, прибывшей в Москву из какого-то далёкого далека, и так как, избранница жилплощадью обеспечена не была, привёл молодую жену в родительскую квартиру, уговорил папу и маму уступить молодой семье свою комнату. Родители, посовещавшись, выполнили требования сыночка и перебрались в комнату девочек. И всё бы было нормально, если бы жена Василия не оказалась дамой с чудовищным, склочно-неуживчивым характером, да ещё с полным отсутствием хоть какого-то воспитания. В доме начались скандалы, истерики, кухонные интриги, крики, ругань и выяснения отношений.

Аня старалась в семейных баталиях по возможности участия не принимать. А вот Пашка, в отличие от старшей сестры, с новой родственницей, как писал в позапрошлом веке Николай Лесков в очерке «Воительница» – «буйственно сражалась» и часто, отстаивая свою точку зрения и расчищая себе место под солнцем, несмотря на молодость, выходила победительницей из скандального сражения. Супруга брата начинала рыдать, а Пашка получала нагоняй от брата и от родителей, в любой ситуации встававших на сторону сына и невестки. Обиднее всего было то, что последняя не нравилась родителям не меньше, чем дочерям, но в угоду сыну и его дражайшей супруге, готовы были поступиться своими принципами.

Аня предпочитала как можно меньше находиться дома, она работала тогда в частной галерее современного искусства, куда её устроила мать школьной подруги. С высоким баллом ЕГЭ, который Аня получила, окончив школу, она могла рассчитывать на поступление в любой ВУЗ. Но такую роскошь позволить себе не могла, родители открытым текстом дали понять, что финансировать студенческую жизнь дочери они не будут, и она должна сначала встать на ноги, а потом заниматься своим образованием.

Анна приняла ситуацию как данность и вышла на работу в галерею. Надо сказать, там ей очень нравилось: новые знакомства, вежливый и обходительный хозяин, творческая атмосфера, интересное общение. В галерее Аню любили, поэтому вдумчивая, вежливая девочка очень быстро стала правой рукой хозяина, его доверенным лицом и верной помощницей.

Анна первой до начала рабочего дня приходила в галерею и вечером уходила последней. Такое положение вещей руководство, безусловно, приветствовало, а Аню устраивало то, что она совсем мало находится дома. Она проработала в галерее уже более пяти лет, когда познакомилась с ним.

2. Мело

В галерею зашёл новый посетитель. Это был высокий красивый мужчина средних лет. Красивым его сразу мысленно окрестила Аня. Потом подумала и поменяла красивый на интересный, вспомнив, как когда-то ещё в детстве, такую характеристику мужчинам давала школьная вахтёрша, однажды, ни с того ни с сего, ударившаяся в воспоминания о своей бурной молодости и женских победах.

– Добрый день, – поприветствовала гостя Аня, выходя из-за стойки, где обычно оформлялись заказы, привычно улыбнулась, участливо спросила, – могу Вам чем-то помочь?

Предполагаемый покупатель скользнул по ней безразличным взглядом, поморщился, как будто она его побеспокоила и спросила что-то лишнее, но всё же ответил:

– Пока ничем.

– Проходите, пожалуйста, – продолжала приветливо улыбаться Аня и, как было заведено, попыталась провести небольшую экскурсию. – В этом зале у нас картины современных молодых художников, работающих в стиле…

Мужчина довольно бесцеремонно прервал:

– Спасибо. Я сам посмотрю, а потом задам вопросы, если меня что-то заинтересует.

Аня нисколько не смутилась, сразу поняла, что навязывать свои услуги не стоит, и отступила, предварительно всё же сказав:

– Обращайтесь, буду рада Вам помочь.

Не прошло и десяти минут, как мужчина вернулся к Аниному рабочему месту. «Быстро посмотрел, видно ничего не заинтересовало», – подумала она, но, как оказалось, ошиблась.

– Мне понравились две работы Германа Мелентьева, – сообщил господин, – я намереваюсь их купить. С кем я смогу обсудить нюансы сделки? С Вами или с кем-то ещё?

Он выбрал два самых дорогих холста, молодого, но уже завоевавшего признание, художника. Аня не была полномочна обсуждать, как выразился покупатель, «нюансы сделки» по этим полотнам, о чём и сообщила покупателю.

– Живописью Германа Мелентьева занимается владелец нашей галереи, и обсудить вопросы приобретения картин можно с ним. Только его сейчас нет, но я могу Вас с ним соединить, и вы всё обсудите по телефону.

– Хорошо, – ответил мужчина, – я хотел бы решить вопрос сегодня.

– Разумеется, – пообещала Аня, – Вы, пожалуйста, присядьте, а я сейчас ему позвоню и всё улажу.

Аня проводила покупателя в комнату для переговоров, а сама вышла и набрала номер хозяина галереи, сообщила какого замечательного, судя по всему, платёжеспособного клиента занесло к ним под конец рабочего дня. Владелец был крайне обрадован таким поворотом событий, две картины Мелентьева – это были серьёзные деньги, сказал, что по телефону такие вопросы обсуждать не следует, и сейчас он сам приедет, благо живёт недалеко. Лишний раз велел Ане клиента не выпускать из поля зрения и строго настрого наказал «развлекать и ублажать», пока он находится в пути.

Аня взглянула на себя в зеркало, поправила волосы и пошла «развлекать и ублажать», в соответствии с распоряжением начальства.

– Мой руководитель предлагает обсудить все нюансы при личной встрече. Минут через пятнадцать он подъедет, очень просил Вас подождать, если Вы располагаете временем, – войдя в переговорную, сказала Аня.

– Временем не располагаю, – гость посмотрел на часы, – но, если недолго, подожду. – Повторил, – хочу решить вопрос сегодня.

– Это каталог нашей недавней выставки, там много всего интересного, – сказала Аня, кладя на стол увесистый талмуд. Спросила, – могу я Вам предложить чай или кофе?

– Воды без газа, – не взглянув на гостеприимную хозяйку, ответил мужчина, помолчав, добавил, – и поторопите Вашего шефа. У меня мало времени.

«Светской беседы не получится, клиент не расположен», – подумала Аня и побежала выполнять его поручение.

После непродолжительной беседы, владелец, со всеми почестями, до двери проводил нового клиента. Потом вернулся к Ане, удовлетворённо сказал:

– Оставил предоплату за две картины. – Засмеялся, – правда, поторговался немного. Я скидку сделал, – и, продолжая посмеиваться, «успокоил», – небольшую, в допустимых пределах. Всё в лучших традициях, как мы умеем. Да, Анька?

Аня кивнула, уж что-что, а выгодно пристраивать творения своих авторов, владелец галереи – Геша Фокин умел виртуозно.

– Завтра утром, как следует, упакуйте картины и поезжайте с Виталием, отвезите приобретателю, – распорядилось начальство, – адрес я тебе скину.

– Подождите, Геннадий Тарасович, – удивилась Аня, – Виталий же обычно всё сам отвозит.

– Обычно сам, – согласился Геша, – а завтра ты поедешь, посоветуешь господину Мело, как лучше картины развесить.

– Я?! – ещё больше удивилась Аня.

– У нас в зале, ведь ты работы Мелентьева развешивала? – уточнил Геннадий.

– Ну да, я, – кивнула Аня.

– Я ему так и сказал, что это твоих рук дело. Он отметил, что картины развешаны грамотно и со вкусом, и, что желает, чтобы специалист приехал и ему подсказал как их разместить.

– Тоже мне специалиста нашли, – усмехнулась Аня.

– Нашли-нашли, не тушуйся, – подбодрил начальник и засмеялся, – а что я должен был ему сказать, что наша Анюта никакой не специалист, и что у неё всё случайно получилось. Так что ли?

– Ну, нет, конечно, – согласилась Аня.

– Значит, завтра будешь изображать квалифицированного специалиста, – постановил Геннадий Тарасович.

– Хорошо, – ответила Аня и спросила, – а по поводу оплаты? Он же только предоплату внёс.

– Молодец! – похвалил Фокин, – руку на пульсе чётко держишь. Мы с клиентом договорились, что, когда Вы ему картины привезёте, он мне оставшуюся сумму на карточку кинет. Проследи за этим вопросом. Я как деньги получу, сразу тебе СМС-ну.

– Хорошо, – в очередной раз кивнула Аня.

– Да, забыл, – Фокин полез в карман, – вот держи его визитку, чтобы у вас была связь.

Аня взяла карточку, прочитала – Матвей Мело, заметила:

– Такая необычная фамилия Мело.

– Ты ниже читай, – посоветовал Фокин.

– Композитор, – прочитала Аня.

– Видишь, композитор, – наставительно сказал Геша, – может, это не фамилия вовсе, а псевдоним. Человек из мира искусства, что с него взять. А потом, это не наше дело, господин картины купил, значит, для нас он царь и бог, а композитор он или дворник, нам без разницы.

– Я что-то не припомню такого композитора Мело, – задумчиво сказала Аня.

– Я же тебе говорю, нам без разницы, написано композитор, значит, композитор. Главное, что он может приобрести дорогие полотна, – отрезал Фокин. И резко засобирался, – всё, Ань, я уехал. А то вы с твоим композитором, меня от ужина оторвали.

Аня не знала, почему собственно композитор Матвей Мело её, но спорить не стала, заверила Гешу, что завтрашняя операция будет успешно проведена, распрощалась и отпустила начальство продолжать прерванную трапезу.

3. Специалист и не только…

Дверь в квартире композитора открыла высокая полная дама неопределённого возраста. «Домомучительница, – почему-то сразу подумала Аня, найдя в женщине сходство с фрекен Бок, – интересно, кого она здесь воспитывает, самого господина Мело или его домочадцев, если таковые имеются». Правда, никаких домочадцев в обозримом пространстве не наблюдалось, да и самого композитора тоже.

– Проходите, – любезно пригласила «фрекен Бок» и, заметив, что Аня смотрит на роскошный дубовый паркет, сказала, – обувь переодевать у нас не принято, – добавила, – это дурной тон, – и повторила приглашение, обращаясь к Ане, – проходите. – А водителю, оценив его не идеально чистые на её взгляд ботинки, сказала, – а Вы наденьте бахилы и проходите тоже. Матвей Игоревич ждёт в гостиной.

– Картины туда же заносить? – поинтересовался, послушно облачившийся в бахилы, Виталий.

«Фрекен Бок» утвердительно кивнула и царственной поступью пошла вперёд, указывая дорогу.

«Вот это я понимаю квартира! – восхищённо подумала Аня, – а пол просто произведение искусства, как в старинной усадьбе или в музее. Сколько же здесь комнат? Наверное, не меньше пяти. У господина Мело, вероятно, большая семья». От интересных размышлений Аню оторвал голос домоправительницы.

– Матвей Игоревич, – провозгласила «фрекен Бок», – картины привезли.

Композитор оторвался от ноутбука, снял наушники и встал на встречу прибывшим «курьерам».

– Добрый день, – чуть заметно улыбнулся хозяин дома, сказал Виталию, – полотна можно сразу распаковать и пока поставить там у стены. А Вы, Анна, проходите, присаживайтесь. Сейчас решим финансовые вопросы и потом займёмся творчеством. Ведь я правильно понял господина Фокина, порядок действий такой?

– Совершенно правильно, – подтвердила Аня.

«Надо же, как меня зовут, запомнил. А я же всего лишь раз позвонила, когда мы выезжали. Приятно».

Когда финансовый вопрос был благополучно решён, Фокин подтвердил о получении денежных средств, Виталий распаковал картины и можно было переходить к решению, как до этого сказал Мело, «творческих вопросов», Матвей Игоревич поблагодарил Виталия, благодарность прозвучала так, что становилось понятно водитель может смело откланяться. Виталик был мальчиком сообразительным, всё понял, так и поступил. Прощаясь, сказал Ане:

– Ань, жду тебя в машине.

– Если спешите, – сказал водителю Мело, – можете ехать. И обратился к Ане, – если Вам нужно вернуться на работу, я через два часа еду на совещание и с удовольствием Вас отвезу. Это по дороге.

– Хорошо, спасибо, – согласилась Аня и отпустила водителя.

Места, где будут висеть картины модного художника Мелентьева определились очень быстро, Ане даже показалось, что они уже давно были определены, а она должна была только подтвердить, что место выбрано верно. «Но, в конце концов, господин Мело заплатил большие деньги и, как vip-клиент, имеет право на соответствующее отношение», – решила она и стала с удовольствием играть роль квалифицированного советчика.

– Анна, Вы оказали мне неоценимую услугу, очень Вам благодарен, – сказал Мело, остановив машину перед входом в галерею.

– Ну, что Вы, Матвей, мне было совершенно нетрудно, – мило улыбнулась Аня и взялась за ручку двери, собираясь выйти из машины.

– Ещё минуту, – остановил её композитор, – я хотел к Вам обратиться ещё с одной просьбой, надеюсь, Вы мне не откажите.

– Постараюсь Вам помочь, – ответила Аня, – слушаю Вас.

– У меня сейчас сотрудник повесит картины, как мы наметили, а нам с Вами нужно вечером, принять работу и убедиться в том, что мы всё спланировали правильно. Сможете уделить мне время, сегодня вечером?

– Смогу, – неожиданно для самой себя сразу ответила Аня и уточнила, – я до восьми работаю.

– Отлично, – отреагировал Матвей, – тогда, я в восемь за Вами заеду.

– Хорошо, договорились, – кивнула Аня, – до вечера, – и вышла из машины.

Аня даже не могла себе представить, что останется на ночь у мужчины, которого знает всего сутки. Представить не могла, но осталась.

Всё, в общем, было обычно, просто до банальности. Вечером они приехали к нему, оценили, как смотрелись на указанных ими местах картины, восхитились своей прекрасной работой, похвалили друг друга, поужинали, выпили вина. Он поиграл ей на рояле, благо таковой, да ещё и белый, стоял в гостиной, а хозяин дома умел с ним профессионально обращаться. Она послушала, стоя около инструмента, облокотившись на крышку, сказала причитающиеся к случаю слова о его виртуозной игре и красоте исполняемого произведения. К слову сказать, играл он действительно хорошо, а музыка, бесспорно, была очень красива. А потом… Потом она осталась у него.

Аня открыла глаза. В первый момент не могла сообразить, где находится. Большая незнакомая комната была залита солнечным светом. Плотные шторы были закрыты, но яркое весеннее бесцеремонное солнце с молодым задором пробилось и через эту незначительную для него преграду. Аня ещё раз огляделась, увидела спящего рядом с ней Матвея и всё вспомнила.

Нет, разумеется, два выпитых вчера бокала красного вина, не посодействовали тому, что все воспоминания начисто стёрлись из её памяти. Она, конечно, всё помнила, просто не могла поверить, что это она – Аня Борецкая просыпается в спальне мужчины, которого знает два дня. Аня не была ханжой, но и в скоропалительных сиюминутных связях замечена не была. Хотя, поклонников у неё всегда было достаточно. А с того времени, как она начала работать в галерее, среди молодых скульпторов и живописцев, тем более. Но сегодня она превзошла саму себя. И поэтому, было неуютно, странно и хотелось побыстрее сбежать.

Аня встала, умылась, тихо оделась и выскользнула в гостиную, куда выходили двери спальни и кабинета.

Просочиться незамеченной не удалось, на рояле сидел большой абсолютно черный кот, которого вчера не встречала Аня. Кот, не мигая, смотрел на девицу, вышедшую из комнаты его хозяина, ну или не хозяина, по кошачьим меркам такая формулировка не приемлема. Вероятно, кот думал так: «Девица вышла из спальни человека, который проживает со мной в одной квартире» или лучше даже так «…человека, который у меня живёт». Аня с детства была заядлой кошатницей, поэтому пройти мимо чёрного красавца никак не могла, подошла к роялю, сказала коту:

– Здравствуйте, как же так получилось, что мы вчера не познакомились, – Аня осторожно протянула руку, очень хотелось прикоснуться к большой чёрной лапе. Кот наклонил голову и понюхал Анины пальцы.

– Доброе утро, – услышала Аня у себя за спиной, в комнату вошла «фрекен Бок».

– Доброе утро, – откликнулась Аня, и чуть было не сказала, как говорила героиня пьесы Бернарда Шоу Элиза Дулитл, дабы продемонстрировать своё хорошее воспитание: «Прекрасная погода. Не правда ли?», но вовремя спохватилась и не сказала.

– Завтрак будет через пятнадцать минут, – провозгласила дама.

– Спасибо, – залепетала Аня, – я, наверное, завтракать не буду. Мне ещё перед работой нужно домой заехать, переодеться.

– Без завтрака? – изумилась «фрекен Бок», – у нас это не принято. – Повторила, уже обращаясь к вошедшему Мело, – доброе утро, завтрак будет через пятнадцать минут, – изрекла и гордо удалилась.

– Застращала тебя моя домоправительница? – усмехнулся Матвей.

– Застращала, – подтвердила Аня, – я хотела без завтрака уйти, а она мне сказала, что у вас это не принято.

– Она права. А ты куда-то спешишь?

– Я же работаю сегодня, хотела заехать домой переодеться. Ты же помнишь, я вчера брызнула вином на кофту, не хотелось бы на работе появляться такой неряхой.

– Неряхой незачем появляться, – усмехнулся Мело, – но и домой ехать тоже не обязательно, сейчас заедешь в магазин и купишь себе кофту, это не проблема.

Аня с удивлением посмотрела на Матвея, подумала: «как легко даются человеку траты», пусть и незначительные, но всё же. Обычно чтобы купить новую вещь Аня долго договаривалась с собой, высчитывала, что она сможет себе позволить, откладывала деньги. А тут так просто, иди и купи. Матвей заметил её замешательство, сказал:

– О деньгах не беспокойся, я оплачу. – И заметив, что Аня собирается возражать, слушать не стал и перевёл разговор на другую тему, спросил, – как тебе нравится мой кот?

– Кот замечательный, красивый. Я пыталась с ним познакомиться, но он не обращает на меня никакого внимания.

– Ты ему понравилась, – заявил Матвей, – если ему человек не нравится, он сразу уходит. А сейчас преспокойно с нами сидит.

Аня посмотрела на обсуждаемого котика, он уже даже не сидел, а лежал на рояле, явно, намереваясь заснуть. Чёрная роскошная шуба великолепно гармонировала с белым лаком рояля.

– Красавец! – в очередной раз восхитилась котярой Аня, – а как его зовут?

– Бемоль, – ответил хозяин и довольно фамильярно потрепал кота по загривку. Кот подобное обращение, в общем, стерпел, только здоровенной лапой отодвинул от себя хозяйскую руку, перевернулся на другой бок и снова задремал.