[НЕ]ВЕРНОСТЬ. Что делать, когда не знаешь, что делать

Ментальная измена

Начнем с самого лайтового вида неверности, который и изменой-то назвать сложно. И все же обозвать подобное поведение верностью язык не повернется. Ментальная измена (в отличие от эмоциональной) – это измена, происходящая в вашем воображении, в мыслях. В реальности вы не просто не общаетесь с объектом своих желаний, но и (как вариант) он вообще не существует в реальном мире.

Сложно понять? Сейчас объясню.

Тема измен интересовала меня с подросткового возраста. Даже не столько интересовала, сколько завораживала и пугала. В шестнадцать лет я была уверена, что выйду замуж раз и навсегда. И если даже после венчания ко мне прискачет весь в камзоле и усах Дубровский на коне и скажет что-то на своем дубровском языке о вечной любви, гордо ему отвечу: «Я другому отдана и буду век ему верна!» Вот такая я была принципиальная и верная. И не состоящая в отношениях. Вообще, когда ни с кем не встречаешься, очень легко быть верной и говорить фразы, начинающиеся с «а вот я бы никогда…», и представлять, как отказываешь влюбленному Дубровскому.

По моей розовой шестнадцатилетней щеке обычно бежала горькая слеза в этом месте юношеской фантазии. Потому что понимала, как неистово Дубровский хочет быть со мной, но я всегда решительно отказывала ему. В каждой своей мечте ему отказывала. Во-первых, потому что он плод моей и пушкинской фантазии, а во-вторых, я всей душой ненавидела измену. Всегда. До семнадцати лет.

А в семнадцать лет я встретила Мишу. И влюбилась.

В его друга.

Конец.

На этом месте моей книги Дубровский знатно офигевает, садится на коня (тоже порядком офигевшего от такого поворота событий), и оба скачут в алый закат. Алый – потому что закату безумно стыдно за меня. И мне было стыдно за себя, но ничего с собой я поделать не могла. Мне нравился Сережа.

Сережа нравился, надо отметить, не только мне, но и Сережиной девушке, с которой они были вместе уже несколько лет и мечтали о свадьбе. И это меня порядком расстраивало. Потому что я тоже мечтала о свадьбе. Но без Сережиной девушки. На моей воображаемой свадьбе если и появлялась девушка Сережи, то вся в слезах и со словами: «Почему я не такая красивая, как Наташа!» Но никто на воображаемой свадьбе ее не слышал, потому что все кричали «Горько!», а мы с Сережей целовались…

Так и жила вся в мечтах о свадьбе. Иногда мне звонил Миша и говорил: «Может, сходим в кино?» Тогда я на время переставала мечтать о свадьбе и начинала мечтать, чтобы Сережа со своей девушкой тоже пошел с нами в кино. Но без своей девушки. И Миша тоже чтобы не шел с нами. Так я жила примерно год. Мое туловище ходило на свидания с Мишей, но мой мозг рисовал романтические картинки, где я с Сережей. Забегая вперед, скажу, что ничего с Сережей у меня не получилось. И получиться не могло, поскольку я на Сережу старалась не смотреть и не разговаривать с ним. И это, наверное, правильно.

А вот что не совсем правильно. Я начала ментально изменять своему парню. Не знаю, существует ли такой вид измены в науке, но в моей книге и в моей жизни такой вид, безусловно, есть. Ментальная измена прекрасна и ужасна тем, что на ней практически невозможно поймать изменщика. Физически я была верна своему парню: обнимала, целовала и держала за руку только Мишу.

Мы сидели на деревянной лавочке в парке. Я болтала о чем-то своем. О том, как сложно учиться на первом курсе. Потом Миша говорил, что это все ерунда, вот плыть четыре километра вольным стилем – вот это сложно. А потом мы целовались. А потом Миша вдруг задал неловкий вопрос. Точнее, вопрос сам по себе был ловкий, просто меня этот вопрос заставил насторожиться.

– Почему ты всегда, когда целуешься, закрываешь глаза?

Есть по крайней мере с десяток причин, почему люди так делают. Чтобы сконцентрироваться на ощущениях. Чтобы не выглядеть глупо, когда смотришь косым взглядом в глаза партнеру, чье лицо находится в миллиметре от тебя. Да мало ли почему люди закрывают глаза при поцелуе. Личное дело каждого.

Но я в тот момент оторопела. Миша все знает! Он знает, что во время поцелуя я представляю на его месте Сережу.

Я сидела, вцепившись в край лавочки так сильно, что костяшки пальцев побелели, а щеки, наоборот, покраснели от стыда. «Миша сейчас поймет, что я просто ментальная блудница», – подумалось мне. А рядом со мной на лавочке сидел воображаемый Дубровский. Он удрученно качал головой, пытаясь всем своим видом показать, что даже Троекуров его не расстраивал так сильно, как я сейчас. Чуть поодаль стоял воображаемый Сережа, стягивая с руки белую перчатку (тоже воображаемую), и готовился вызвать Мишу на дуэль и защитить мою честь. Или часть чести. Или сколько там у меня от этой чести осталось…

Было невероятно стыдно. Я уже мысленно начала прощаться с Мишей, паковать вещи и уезжать к дальним родственникам в Саратов, чтобы никто и никогда не узнал, что Наташа – ментальная шлюха. Неожиданно Миша (не воображаемый, а волне реальный) сказал:

– Слушай, а ты в четверг вечером что делаешь?

Я вдруг перестала мысленно ехать в Саратов, встрепенулась и с надеждой спросила:

– А что будет в четверг?

– Четверг, – растерянно уточнил Миша.

– Понятно, – кивнула я и замолчала. А про себя сказала: «Наташ, он же тупой. Вот Сережа никогда таких тупых фраз не говорит. Хоть и тоже спортсмен…»

– Я вот, например, вообще не спортсмен, – робко заметил воображаемый Дубровский, – но смею вас заверить, Наталья Николаевна, что ежели вы соизволите так часто вспоминать Сергея, то в самом скорейшем времени вы со своим благоверным Михаилом расстанетесь. Просто мнение со стороны. Ничего личного.

Я зло посмотрела на Дубровского и хотела бросить ему что-то гневное. «И это мне говорит мужчина, который упустил свою единственную любовь и позволил ей выйти замуж за старого помещика?» Что-то подобное хотела я сказать. Но нашу беседу прервал Миша:

– Так ты в четверг вечером свободна? У меня соревнования. Приходи за меня поболеть.

Миша был спортсменом. Хорошим спортсменом. А я его девушкой. Плохой девушкой. Потому что единственный вопрос, который меня интересовал: «А Сережа там будет?» Я прикусила губу, сделала глубокий вдох, переформулировала вопрос и наконец произнесла:

– А кто еще там будет?

«Боже, хоть бы он по моей морде не догадался, что я интересуюсь Сережей», – внутренне заистерила я. И мысленно опять начала паковать чемодан в Саратов.

– Пашка будет со своей, – начал перечислять Миша. – Санек… не знаю, наверное, попозже подъедет. Кирилл точно будет с Катей.

Среди всех имен не прозвучало единственного имени, которое имело для меня значение.

– И все? – осторожно спросила я и как будто бы даже дышать перестала, боясь выдать себя чем-то.

– А кого тебе еще надо? – пожал плечами Миша.

«Да ты, блин, прикалываешься, что ли! У тебя есть лучший друг! Помнишь лучшего друга своего или нет? Пей таблетки для улучшения памяти! Он придет или нет? Серега придет или нет?» – колотились у меня голове бешеные мысли.

– А! Серый еще там будет, – неожиданно разродился Миша.

Я, стараясь сдерживать радостно расползающуюся по моей морде улыбку, хмыкнула: «Вечно он около тебя ошивается».

– Он со своей расстался, так что он один приедет, – продолжил Миша.

– Вообще пофиг! – чуть громче сказала я и радостно улыбнулась.

– Шлюха. Просто лживая шлюха, – сказал воображаемый Дубровский, сел на коня и ускакал в Саратов. А я осталась сидеть на скамейке рядом с Мишей и ждать, когда же наступит четверг.

Уже сейчас, в свои сорок два года, вспоминаю эту историю с блаженной улыбкой, пытаясь себя убедить, что по молодости всякое бывает. И еще добавляю, мол, хорошо, что сейчас я взрослая женщина и не позволяю себе таких дурацких фантазий. А потом вдруг резко вспомнила, как в прошлом году позвонила своему Игорю и неуверенно произнесла в трубку:

– Ты можешь сегодня заночевать у себя?

Мой Игорь, человек уже изрядно натерпевшийся от меня, вздохнул и устало произнес:

– Что-то случилось?

– Я влюбилась в другого, прости, – почти шепотом произнесла я.

– Кто он? – раздался в трубке напряженный вопрос.

– Баки Барнс.

На том конце трубки повисло глубокое молчание. Потом вздох. Потом что-то из непечатного. Наконец Игорь задал уточняющий вопрос:

– Сержант Баки Барнс? Я правильно понимаю: ты влюбилась в Зимнего Солдата из Вселенной Marvel?

– Да. – Теперь, когда он сказал это вслух, мое поведение выглядело еще более идиотским. Я влюбилась в персонажа комиксов. Что за ересь! Я чувствовала, что нужно объяснить, как я до этого докатилась. – Я просто никогда не видела фильмов Marvel, а сегодня днем посмотрела все серии и вот…

– Ты навсегда в него влюбилась? – на всякий случай уточнил Игорь.

Я вздохнула, пытаясь вспомнить, сколько времени я была влюблена в Нео из «Матрицы», когда училась на третьем курсе, и выдохнула:

– Дня на два, наверное. Ну, максимум, неделя.

– Тогда я тебе в пятницу позвоню, – смирился с ситуацией Игорь. – Я тебя люблю.

– Спасибо, – радостно ответила я и продолжила смотреть в Тик-Токе пятнадцатисекундные видео по хэштегу «БакиБарнс». В пятницу я, уже вполне вменяемая, стояла у плиты и готовила сырные шарики. Потому что мой Игорь их очень любит. А я люблю Игоря. А Баки Барнс – это вообще кто такой, чтобы о нем страдать больше двух дней!

Что такое ментальная измена

Обратимся к учебникам по психологии, чтобы определить, что такое «ментальная измена». Ментальный уровень представляет собой чрезвычайно интересный пласт человеческой психики, даже самой природы человека, в котором содержатся наши образы, представления, фантазии, мечты. То есть, учитывая это определение, ментальная измена – это измена на уровне фантазий и мечтаний.

И тут у каждого ментального изменщика возникает логичный вопрос: а не является ли моя фантазия моей личной территорией, куда доступ другим людям запрещен? Даже очень близким людям. У меня такой вопрос возник, и я сразу же проштудировала всю психологическую литературу по этой теме, начиная от Зигмунда Фрейда с его теорией сновидений и заканчивая последним психологом с Тик-Тока. Ой, да кому я вру, ничего я не читала по этой теме. У меня что, лишнее время есть, что ли? Я просто позвонила своей Олеське. Олеська в прошлом году получила диплом по психологии и манеру говорить за всех женщин и мужчин.

– Лесь, вот скажи мне, во время секса представлять вместо мужа другого человека – это измена или как?

– Ты про себя сейчас говоришь или книгу опять пишешь? – недоверчиво спросили меня с того конца провода.

– И то и другое, – уклончиво ответила я.

Я не врала. У меня действительно проблемы с фантазией. Точнее, наоборот: фантазия у меня неудержимая и непредсказуемая, как понос. И это, если честно, проблема. Удержать мои фантазии невозможно. Чем больше я себя заставляю не думать о чем-то, тем больше об этом думаю. С физической изменой все проще. Держать ноги сомкнутыми вместе несложно. Если ты Настя Волочкова, то сложно. Но я не Настя Волочкова. Как держать себя в руках физически – знаю. Я однажды сидела за соседним столиком в ресторане с Валерием Меладзе и ни разу не набросилась на него. Я кремень. Со стороны казалось, что я не просто равнодушна к нему, а даже немного презираю. Остановить свои ноги, чтобы они не шли к Меладзе, очень легко (тем более, как только я его увидела, ноги стали такими ватными, что все два часа я просидела за столиком, даже в туалет не выходила). Остановить свои фантазии – просто невозможно.

– Ну, я считаю, что фантазии – это личное дело каждого человека, – начала размышлять Олеська. – Какая разница, о ком я думаю, когда занимаюсь сексом с мужем…

– Ну так-то да, – согласилась я. – Так-то это наше право на приватность! Какая разница, о ком думает твой муж, когда спит с тобой…

– Ну ага! Щас! Ты легкие фантазии с рядовым блядством-то путай! Мой муж должен думать обо мне во время секса, – быстро расставила все по местам Олеська. – У мужчин же пенис работает и без фантазий! Это нам, женщинам, чтобы возбудиться, нужна активность мозга.

– Олесь, вот чисто по-женски я с тобой согласна. Но вот по-человечески как-то не очень красиво получается, – вздохнула я.

– Короче, у меня позиция такая: я не хочу знать, о ком там думает мой муж. Если это просто фантазии и они никак не повлияют на нашу семейную жизнь, пусть он вместо меня хоть черта лысого представляет во время секса, мне пофиг! – наконец-то сформулировала Олеська свою мысль и замолчала.

И я молчала. И думала. Про Меладзе. Какой он все-таки красивый, хоть и немолодой. И вдруг мне захотелось тысячу раз обрывать провода и самой себе кричать: «Ухожу навсегда!», – и непонятно, как доживать до утра…

– Але, Краснова, ты слышишь меня? – Олеськин голос прозвучал не в тональности песни и не в рифму.

– Да, конечно! – спохватилась я и добавила уверенно: – Я в книге тогда так и напишу, что мы с тобой против ментальной измены… И иногда за. И иногда воздержались.

– Да-да. Так и напиши, – хохотнула Олеська. – Чтоб все прочитали и подумали, что мы с тобой конченые на всю голову.

Поэтому, если вы читаете эту книгу, поверьте: мы с Олеськой не конченые. Мы даже еще и не начатые. Просто нам очень хочется найти ответ на вопрос: является ли ментальная измена опасной.

Поэтому я написала практикующему психологу со стажем, задав ему волнующий меня вопрос: «Является ли фантазия о другом мужчине изменой?» Психолог ответил не сразу, а после 19:00. Возможно, у него были консультации и он не мог отвечать. А может быть, он обзванивал друзей-психологов или даже звонил в международный психологический комитет по психологии и узнавал ответ на мой вопрос. Не знаю. За это время я успела продублировать сей вопрос еще нескольким знакомым психологам.

В общем, психологи все как один (возможно, так их заставляют говорить в их федеральной службе национальной психологии) сказали вот что: сексуальные фантазии не являются проблемным моментом ровно до тех пор, пока они не начинают угрожать актуальным отношениям.

Спасибо вам, умные психологи. Но что-то мне от этого легче не стало. Как я должна узнать, что фантазии моего мужа стали угрожать нашим отношениям? А мои фантазии? В какой момент мой муж должен забить тревогу? Когда я попрошу его отрастить седую бородку и носить строгие костюмы, а в спальню прикажу заходить, делая сто шагов назад тихо на пальцах. Вот тогда?

Стало очевидным, что ответ все же придется искать в книгах, поэтому мне пришлось изучить несколько статей по сексологии. Вот что я узнала. Главный половой орган человека – мозг. А поскольку мужчина тоже человек (да, представьте себе), то его мозг тоже отвечает за возбуждение. Именно в мозгу у людей происходят всякие процессы, запускающие возбуждение (или тормозящие его). Поэтому нет ничего страшного в том, что мы «помогаем» себе различными фантазиями.

Сексопатологи Джулия Хейман и Джозеф ЛоПикколо утверждают: «Фантазии о чем-то не подразумевают, что вы это сделаете. На самом деле прелесть фантазий в том, что они дают вам свободу экспериментировать в сексе, минуя ограничения в реальности». Единственная фантазия, которая не приветствуется сексологами, – это представление секса со своим реальным любовником, которого вы клятвенно пообещали бросить. Если уж вы решили вернуться к мужу, постарайтесь представлять другие, менее «опасные» образы. А то так может произойти: вы никогда не забудете своего любовника, поскольку в жизни он, наверное, хорош, а в фантазиях, надо полагать, вовсе идеален. Но об этом частном случае фантазий мы поговорим в соответствующей главе.

Кроме того, сексуальные фантазии помогают разобраться в себе. Если вы представляете, как вас подминает под себя брутальный самец, возможно, вам не хватает хорошей агрессии в сексуальной жизни. Самое время поговорить с партнером. Есть вероятность, что ему понравится новая ролевая игра, где он будет не нежным и внимательным любовником, а настойчивым и грубым. Поищите новые краски, чтобы картина вашей сексуальной жизни была ярче и сочнее.

Вы изменяете

Если вы ментально изменяете своему мужчине, мысленно представляя, как занимаетесь сексом с кентавром, например (всякие фантазии бывают), лучше ему резко об этом не говорить. Это чтобы не заставить его комплексовать или звонить санитарам. Хотя если у вас есть фантазия, где вас силой берут санитары, то пусть звонит им, конечно. Так даже интереснее.

Лучше погружать благоверного в свой фантазийный мир постепенно. Например, сначала подойдите к нему на кухне, нежно обнимите и незаметно примотайте ему сзади табуретку. Издалека будет казаться, что к вам в кухню пробрался кентавр. Дальше действуйте по обстоятельствам. Но, думаю, все так или иначе может закончиться эпизодом с санитарами.

Главное – помните: ваши фантазии – это ваше личное дело. Никому о них не рассказывайте. Особенно санитарам.

Вам изменяют

Вы никогда не узнаете о том, что муж ментально изменяет вам. Если он, конечно, не планирует небывалый скандал. Лучше не спрашивайте, о чем думает ваш мужчина во время секса и кого представляет, вам не понравится его ответ в любом случае. Потому что если скажет, что представляет вас, вы огорчитесь, что он такой нефантазийный. А если скажет правду, вы тоже начнете звонить санитарам.

Вывод

Мечты и фантазии – это единственное личное пространство человека, куда можно никого не пускать. Никто не заставит вашего мужа рассказать о своих фантазиях (ну, кроме следователя НКВД). Поэтому, если вы любящая жена, а не следователь, не нужно копаться в мыслях благоверного. И свои мысли, если муж не просит, лучше не рассказывать во всех подробностях. Просто иногда предлагайте ему новые ролевые игры.

Ну и, конечно же, никогда не поздно записаться к хорошему сексологу или психологу на терапию, если фантазии стали настолько яркими, что вам теперь неприятен актуальный партнер. Не в том плане, что психолог лучше реализует ваши фантазии. Просто психолог поможет вам разобраться в себе.

Флирт

Мой дед был обаятельным хулиганом. Если бы Дионис жил в Челябинске, он жил бы в обличии моего деда Мити, без вариантов. Дед Митя обладал удивительной способностью балагурить и нравиться женщинам. Продавщицы в магазинах ему всегда давали самое свежее мясо (а во времена СССР это было сродни фразе «я вас люблю»), кондукторши ему разрешали бесплатно проехать в транспорте, он как будто зомбировал всех своим обаянием. Все женщины Челябинска были в восторге от того, как мастерски умел флиртовать мой дед. Все, кроме моей бабки.

Баба Нонна, женщина красивая и суровая, в молодости еще была вспыльчивой и ревнивой, но после шестидесяти лет ревность медленно перешла в режим сарказма. Тем более стало очевидным, что мой дед обожал флиртовать, но дальше невинного флирта дело не шло. Поэтому бабушкина ревность сменилась юмором. Все истории, которые она, хохоча, рассказывала нам, были пропитаны этим суровым челябинским юмором. А историй накопилась тьма.

Однажды утром в дверь их квартиры постучали. Такой робкий стук, как будто хомячок скребется своей хомяцкой лапкой. Бабушка, шаркая тапками, пошла открывать. «Кого это нелегкая с утра пораньше принесла?» – ворчала она, направляясь к двери. Дед с утра уехал с магазин за продуктами, и не исключено, что за очередными жертвами своего флирта – даже в старости ему нравилось куда-то ехать, знакомиться с новыми людьми. Поездка за продуктами для него была сродни путешествию: в выходные дни он вставал в восемь утра и отправлялся «за продуктами». Поэтому, если вы видите утром в набитом до отказа автобусе пенсионеров, знайте: это путешественники и ловеласы. Они едут за продуктами и новыми впечатлениями.

Вернемся в квартиру к моей бабушке. Она, шаркая тапочками, дошла до двери, открыла ее и увидела старушку. На вид старушка была бабушкиной ровесницей, только в два раза меньше и в три раза улыбчивее ее. Такая улыбчивая и загорелая, как будто не из Челябинска, а из Рио-де-Жанейро.

– А вы кто? – щебетнула улыбчивая бразильская бабулечка.

А я, рассказывает моя бабушка, и сама хотела задать ей такой вопрос. Вы кто? Как вы забрели в эту чащу? Наш дом находится за чертой города, с трех сторон окружен лесом, а с четвертой стороны – рекой. «Как ты очутилось тут, бедное создание?» – вот так хотела сказать моя бабушка, но она была женщиной воспитанной, поэтому сказала вот что:

– Я тут живу.

– А вдовец тут живет?

Уже на этом самом витке беседы моя бабушка стала догадываться, что происходит, но на всякий случай уточнила:

– Какой вдовец?

– Ну, Дмитрий Михайлович. Такой молодой, а уже вдовец. Вчера в автобусе познакомились, он мне рассказал, как любил жену. Она умерла уже год как, а он до сих пор ее забыть не может…

«Дак я постараюсь, чтобы он ее вовек не забыл!» – подумала моя бабушка, а вслух сказала:

– А адрес этот вы откуда знаете?

– А я вчера проследила за ним. Вышла на этой остановке, посмотрела, в какую квартиру он зашел. Я ему пирожков напекла. А то ведь зачахнет без женской заботы, – защебетала улыбчивая бабуля и протянула пакетик с чем-то теплым и ароматным.

– Да не зачахнет, не переживайте, – отозвалась баба Нонна, косясь на пакет. – Этот подлец не зачахнет никогда, еще всех нас переживет!

Улыбчивая бабуля вполовину сократила улыбку и уже с опаской задала интересующий ее вопрос:

– А вы ему кто? Сестра?

В коридоре повисло неловкое молчание. Улыбчивая бабуля совсем перестала улыбаться, как будто она мысленно вернулась из Рио-де-Жанейро обратно в суровый Челябинск.

– Нет. Я ему не сестра, – ответила моя бабушка и добавила: – Я ему родственник совершенно другого характера.

– Вы меня извините, – прошептала вдруг все осознавшая бабулечка. Забрала пирожки и тихо ретировалась.

По возращению деда ждал веселый разговор. С порога он прокричал:

– Нонник, я дома! Сыр по акции купил… – сказал он и осекся. На кухне в позе Леонова из «Джентльменов удачи» сидела баба Нонна, глядя на мужа исподлобья. Руки она уперла в бока, оттого казалась еще больше и суровее.

– Почему без цветов? – начала она издалека.

– А что за праздник? – осторожно ответил вопросом на вопрос дед.

– Ну а как же. На могилу к любимой жене и без цветов.

Дед побледнел:

– Нонник, я просто пошутил. Ехали в автобусе. Рассказывали анекдоты. Я просто решил пошутить…

– И что, смешно тебе, подлец?

Вечером мы все приехали к ним в гости, где баба Нонна, со свойственным ей сарказмом, рассказывала эту историю. А дед, смеясь, продолжал оправдываться и клясться, что такого больше не повторится.

Такое повторялось после этого случая неоднократно.

Кстати, о сарказме. Если что, сарказм, ирония и юмор относятся к приемлемым выражениям гнева. Поэтому нет ничего удивительного в том, что после вскрывшейся неверности мужа жена какое-то время продолжает вспоминать ему эту неверность с шутками и смехом. Ничего особо смешного в этом нет. Просто женщина экологично вымещает свой гнев. Не мешайте ей. Это лучше, чем апатия и пассивность, которые могут привести женщину к психосоматическим прелестям жизни: головной боли, бессоннице или депрессии. Шутите. Шутки порой помогают не сойти с ума.

К чему я рассказала эту историю. Дело в том, что я вся в деда. Ну, не совсем вся: растянутые спортивки с пиджаком не ношу и водку по акции в магазине не покупаю. Я вся в деда, когда вопрос касается флирта. Я люблю флиртовать и делаю это не злонамеренно, не для того, чтобы охомутать мужчину и затащить его в постель или, упаси господи, в загс. Я флиртую, чтобы… даже не знаю, как это объяснить. Это какая-то встроенная функция, которая досталась мне от природы. Как будто Матушка Природа понимала, что с кривыми зубами и плоской грудью мне будет сложно привлечь к себе самца, и она встроила в меня флирт. Он включается сам собой, как вай-фай, когда рядом находится симпатичный мне мужчина.

Есть нормальные женщины, они включают флирт только тогда, когда им нужно обаять стратегического мужчину, за которого хотят выйти замуж. Тогда этот флирт вроде как оправдан, он как бы является приманкой, чтобы поймать добычу. Такие адекватные женщины – как рыбаки, которые ловят добычу только тогда, когда им хочется есть. Они ловят рыбу, чтобы не умереть с голоду. Я же такой рыбак, который рыбачит просто по приколу, чтобы потом отпустить улов обратно в море. Иногда могу закидывать не просто удочку, а целую сеть, чтобы поймать как можно больше рыбы (да, когда я на сцене, флиртую, потому что хочу нравиться всем вам, сидящим в зале). Я флиртую с мужчинами и с женщинами тоже флиртую. Мне просто нравится нравиться людям.

Мне нравится нравиться. Поэтому, как только рядом оказывается симпатичный персонаж, включается режим флирта. Из-за этого ни к чему не обязывающего флирта я попадала в своей жизни в разные сложные ситуации, из которых выбираться было сложнее, чем в них забираться. Я помню, как подвезла до дома стендап-комика. Так бывает: «Открытый микрофон» закончился поздно, а я на машине и трезвая. А Витя без машины и не особо трезвый. Уже перед выходом из машины он вдруг сказал:

– Я бы с удовольствием с тобой переспал, если бы не моя девушка…

Я знатно опешила. Потому что за всю недолгую поездку никаких просьб интимного характера с моей стороны не поступало. Глазки Вите не строила, взгляд был устремлен на дорогу. За член Витю не хватала, мои руки всегда были на руле. Все 15 минут мы говорили о комедии и новых площадках для выступлений в Челябинске. Я смеялась над его шутками. И больше ничего. Ах ты ж! Вот в чем моя вина. Я смеялась над его шутками. Вот в чем дело… Было ли это флиртом? Да, конечно! Было ли это намеком на секс? Нет, конечно!

– А с чего ты взял, что я хочу с тобой переспать? – растерянно проговорила я. Видимо, мой вид был настолько удивленный, что он замешкался, убрал руку с дверной ручки и корпусом развернулся ко мне.

– Ну, ты сказала, что я вкусно пахну, – начал он перечислять. – Еще там, в баре, помнишь?

– Я так всем говорю, кто вкусно пахнет. Даже Эдику сказала. Он, походу, первый раз сегодня помылся перед концертом. Мы в одной гримерке сидим. Конечно, я чувствую, как от вас всех пахнет!

– Просто мне показалось, что ты как будто… Ну, знаки внимания мне оказываешь. Ты меня за руку трогала, – продолжал перечислять мои прегрешения Витя.

– Ну, во-первых, не за руку, а за плечо! А во-вторых, а как еще обратить на себя внимание, когда вы все ушли в разгон, а я хочу вкинуть свою реплику? Я ж не могу постоянно перекрикивать. Поэтому всегда так делаю: прикасаюсь к плечу или к колену говорящего, он замолкает, а я перенимаю инициативу в разговоре. Вы сразу начинаете меня слушать. А я ведь дельные вещи иногда говорю!

– Да ты вообще крутые вещи говоришь. Не в этом дело. Просто… ты сказала, что у меня красивое пальто!

– Ну дак оно красивое! Бежевое однобортное, нестареющая классика! Пальто офигенное! – Я начинала срываться в крик, пытаясь доказать свою невиновность. Чувствовала, что воображаемые господа присяжные заседатели недоверчиво глядят в мою сторону и качают головой с укоризной. А воображаемый судья уже хочет стукнуть своим молоточком и произнести сакраментальное: «Виновна!»

– Да, блин, как объяснить… Просто мне сегодня показалось, что ты как-то смотришь на меня так… Ну, я даже не знаю…

– Ну как? Как я на тебя смотрю?

– Ну, глазами…

– Ты охренеешь, Витя, но я на всех смотрю глазами! – Я специально стала добавлять в свою речь матерные слова, чтобы Витя понял, что я не хочу ему нравиться.

Ведь мужчинам не нравится, когда женщина матерится. Поэтому я старалась как можно грубее материться. Мат, как мне кажется, это такой своеобразный антифлирт. Мат обнуляет флирт. Если вы хотите, чтобы вас резко перестал хотеть ваш визави, матюкайтесь. Всегда помогает. Наверное, когда мужчина видит перед собой матерящуюся женщину, он начинает воспринимать ее как коллегу по цеху, как братана, как мужика. А хотеть мужика никто из мужиков не хочет. Ну, по крайней мере из натуралов.

– Какими, бля, глазами я на тебя смотрела? – повторила я грубее. Мне было противно от этого моего неуместного междометия «бля», но ничего поделать не могла, нужно было нивелировать действие флирта.

– Да другими глазами!

– Да у меня нет других глаз!

Мы оба резко замолчали. Такие бурные ссоры в фильмах обычно заканчиваются страстным сексом, подумалось мне. Я отвела взгляд, чтобы не смотреть на него какими-то «другими глазами». От дикого эмоционального напряжения, которое сконцентрировалось вокруг нас двоих, стало неловко. Я отчего-то почувствовала себя виноватой. Как будто пообещала что-то человеку и не дала этого. Искоса я посмотрела на Витю. Он не выходил из машины, сидел, молчал, смотрел куда-то вниз и задумчиво пальцами скатывал шерсть с пальто. А получившиеся бежевые катышки кидал под ноги, на пол моей машины. И смотрел туда. И молчал.

Наконец, я решилась прервать затянувшуюся паузу:

– Ты мне нравишься…

– Вот! Я же чувствовал! – Витя сделал характерный жест открытой ладонью, победоносно глядя на меня. Так дисквалифицированные спортсмены, когда получают отрицательный тест на допинг, кричат о своей правоте.

– Я не договорила, – продолжила я. – Ты мне нравишься. Так же, как и все остальные.

– Но ты флиртуешь…

– Так же, как и со всеми остальными! – парировала я и для пущей убедительности тихо добавила: – Бля…

– Но ты согласилась меня подвезти до дома, – уже не так уверенно сказал Витя.

– Как и всех остальных. Но все отказались, потому что остались бухать в баре. А почему ты не остался в баре?

Витя замолчал и принялся опять заниматься ватокатанием своего пальто.

– Ты знаешь, иди-ка домой, пока тут все свое пальто не общипал, – наконец тихо сказала я.

– Ты это, Наташ… извини, если что.

– Да все в порядке, – пожала я одним плечом. Потом вспомнила, что в книге «Язык телодвижений» односторонняя жестикуляция означает вранье, и пожала плечами еще раз. Уже двумя. Ну, чтобы Витя наверняка понимал, что я не вру.

– В четверг, получается, мы в баре встречаемся в полшестого? – зачем-то сказал он.

– Да, давайте пораньше сядем, как раз перед выступлением попишем в концерт, – сказала я, стараясь не глядеть на Витю, чтобы он еще себе что-то не напридумывал; потом вспомнила про магическое действие мата и добавила: – Давай, сдристывай, нахрен, из моей машины!

Витя послушно кивнул и тихо сдристнул из моей машины. Он аккуратно захлопнул дверь и, запахнувшись в остатки общипанного, но красивого, как и он сам, пальто, поковылял по растаявшей тропинке к подъезду.

«Наташа, надо меньше трогать людей… – сказала я самой себе. – И меньше смотреть на людей. И не разговаривать с людьми. Постарайся не общаться с людьми, а то ты так последних друзей потеряешь».

С Витей мы общаемся до сих пор.

Просто каждый раз, когда в разгар беседы хочу тронуть его за рукав, чтобы переключить на себя внимание, я останавливаю свою руку и начинаю катать катышки на своей кофте. Или чем-то занимать руки. Помогает. Поэтому, если вы видите, как в шумной компании я тихо сижу и внимательно рассматриваю плетение своих джинсов или структуру кофты, знайте: я просто в этот момент делаю невероятное усилие, чтобы не начать трогать людей, которые находятся рядом.