Средневековье: большая книга истории, искусства, литературы

И Васнецов, и Врубель принадлежали к романтико-мифологическому крылу. Васнецов создал открытку на все времена – картину «Богатыри». Изначально предельно все упростил, до сознания той тетеньки, которая приходила убирать зал, и она стояла, смотрела, и ее охватывала оторопь. Он в этом смысле пошел дальше всех и создавал картины типа «Ой, цветет калина». А вот Врубель – это отдельный разговор, он один из гениальных художников-мыслителей в России. Он создал настоящий романический исторический язык. У Врубеля богатырь – это таинственная фигура, очень неожиданная. И все на его картине мерцает, переливается какими-то удивительными перезвонами и переливами цвета и форм. Представляется образ мифологического духа, Родины и леса. Конечно, это явление в живописи невероятного класса, и не только российского масштаба.

В Третьяковке висит работа Врубеля, портрет его жены. Как он сделан – нарисован или написан – сказать нельзя. Так же, как нельзя сказать, живопись это или графика. Все живописные техники, существующие на свете, перемешаны в этом портрете: уголь, акварель, пастель, живопись, цветная бумага – все! С точки зрения того, как он пишет и что он пишет, его имя можно поставить среди великих художников, начавших движение авангарда, независимо от того, любим мы его или нет. Конечно, кубистом он стал еще до Сезанна. Он открыл выразительность этих особых форм, он шел к своему кубизму откуда-то из витража: необыкновенная вещь – цветные кубики, все мерцает. Но Врубель такой был один, он был гений, но кончил в сумасшедшем доме. А Репин со своей идеей дожил до глубокой старости в Финляндии. Его гениально описывает Бунин: их споры, разногласия, их стремление к социальной справедливости и мечту о духовном преображении. Все это мешало им быть настоящими художниками. Они брали на себя очень многое, принимая роль философов, идеологов.

Православный иконостас и западная книжная культура

Посмотрим на икону «Спас в силах» ростовской школы конца XV века. Эта икона была сделана величайшими мастерами необычайного артистизма. Она представляет собой центр иконостаса – его сердце.

Центром всей композиции иконостаса является изображение «Христос в силах». Вокруг него по обе стороны располагаются Богородица, Иоанн Креститель, святое воинство и апостолы. Они представляют сердце деисусного чина. Христос всегда сидит фронтально и не смотрит на тех, кто его окружает. В руках у Него открытая книга судеб человеческих. Это есть онтологическое время, финальное, когда придет Страшный суд. В достаточной степени сложное время, касающееся истории, начала и финала. Когда оно наступит – никто не знает. Поэтому книга и открыта: мы себя приготовляем для этого.

Вспомним предание о сивиллиных книгах. Оно относится к дореспубликанской истории Рима. Однажды к великому царю явилась старуха – высокая женщина с кожей, похожей на коричневый пергамент. И шел рядом с ней кто-то, кто был мал ростом и похож на дитя, но у него была большая седая борода. И волочил этот кто-то за собой книги. Эта старуха объяснила царю, что в этих книгах запечатлена история человечества с ее финалом, история государств и судеб. Царь уставился на них и говорит: «Почем?» Старуха назвала цену, и царь сказал: «Ого! Таких сумм у меня нет». Старуха развернулась и ушла. Отойдя подальше от дворца, она стала жечь книги. Тогда царь вернул старуху и говорит: «Сколько?» Она называет еще бо́льшую сумму. Царь отказывается, и она опять начинает сжигать книги. Тот опять ее возвращает. Так повторялось несколько раз, пока в ее руках не осталось две или три книги. В библиотеке Ватикана находятся две книги, и всем известно, что это сивиллины книги, и никто не имеет права доступа к ним.

Нельзя сказать, что то, что Он держит в руках, и есть одна из сивиллиных книг, но это что-то подобное. Есть некая запись, и мало людей имеет к ней доступ: это великая тайна, которую нельзя знать. То, что Он помещен внутри деисусного чина, является откровением. И в отличие от всех остальных, Он изображен явившимся из другого пространства. Это пространство обозначено, и мы можем насчитать некоторое количество этих пространств: на этой иконе их четыре. Фигура, в которую Он помещен, называется «незримое присутствие». Он присутствует, но незримо: мы не видим Его.

Эта икона очень глубокая – и по содержанию, и по философскому значению. Если рассматривать ее как художественно-формальное изображение, то становится понятно, почему в России находится величайшая точка авангарда. Если мы представим себе, что здесь нет Иисуса, а есть что-то другое, то мы увидим примитивизм в чистом виде. Традиция – это более глубокая вещь, чем мы думаем. Искусство существует как рожденная временем гласность самих себя. Русское искусство скорбит и болеет за все человечество.

Посмотрим теперь на иконостас – высшую точку сакрально-философского и религиозного содержания – с точки зрения современного искусства.

«Троица» Андрея Рублева – это одна из самых великих наших икон и одно из самых великих мировых произведений. Почему мировых? Так же, как Давид принят православной церковью, так и «Троица» принята католицизмом. Именно рублевская, а не какая-то другая. Это всечеловеческое явление и по сей день. До Андрея Рублева Троица входит в иконостас как праздник и является главным символом веры.

Существует ветхозаветная Троица, имеющая два ряда изображения: самой Троицы под Мамврийским дубом и исторический ряд, в котором изображены Авраам, Сара и слуга, закалывающий жертвенного агнца. Ветхозаветная Троица дает сюжет, относящийся к ветхозаветному ряду. «Троица» Рублева, согласно записи, появилась, когда умер Сергий Радонежский, «во славу преподобного Сергия». Сергий нес собой идею объединения, и не только политического. Он был главным идеологом.

Это была заказная работа. И икона Рублева была одним из самых радикальных и авангардных поступков в истории искусства. Он самолично реформировал канон, который трогать нельзя. Он был смелым радикальным реформатором. И это называется канон Рублева, который был допущен на правах с ветхозаветной Троицей и утвержден Верховным собором. Она не похожа на ветхозаветную Троицу, потому что Рублев вернул этому канону не рассказ о Аврааме и Саре, а вернул ему изначальное понятие. Это случай уникальный: изображение не события, ставшего иконой, а чистого понятия. Ведь что есть Троица? Троица есть единство, неделимость и неслиянность.

Как выражаются эти понятия изобразительно? Понятие единосущности выражается в том, что, когда вы проводите черту по головам Троицы, то получается некая арка, в которой они заключены. Эта икона считается произведением искусства, потому что глубочайшее религиозное и мифическое содержание единосущности является понятием чисто внешним. Понятием коллегиальным, коллективным.

А вот неделимость – это понятие внутреннее. Оно – суть единства. Самое гениальное – это то, как Рублев определял неделимость. Это их единая сущность, и они сами есть жертвенные чаши. Композиция асимметрична. Троица должна иметь на столе трапезу: три чашки, три вилки, вино, хлеб. Здесь ничего нет. Это не чашка, стоящая перед ними, и не пиала, а чаша – символ, имеющий совсем другой смысл. Они не только неделимы, Троица – это понятие жизненной чаши. А внутри чаши что? Кровь. Цвет, идущий по всей иконе.

Рублев ничего не боялся. Он был убежден в своей правоте и дал понять, что он ни с кем не спорит и ничего не опровергает, он просто по-другому делает икону. Если перевернуть ее, то вы увидите форму колокола. Это еще одна тема – тема набата, Господнего набата.

Что касается неслиянности, то тут надо обратить внимание на то, как они сидят: они сферически вогнуты. И посмотрите на цвета. Этот голубой цвет называется «голубец», и Рублев вводит этот голубец в икону. О красках иконы замечательно написал отец Павел Флоренский. Он сказал, что цвет – есть рассказ об иконе. «Спас в силах» – там цвета власти, а здесь ведущим цветом является голубец – свет духа. Они и чаша, и набат одновременно, и делимы, и неделимы. И небо, и этот цвет объединительны. Правая фигура: зелень с голубцом. Зелень – это цвет тварности. Соединение тварности с голубцом – это одушевленно-одухотворенная деятельная природа, начало Бога-Отца. На второй фигуре плащ-голубец. Цвет земли связать с цветом жертвы – получается цвет Сына, и он является центральной фигурой. А вот фигура слева – легкая, в непонятном золотисто-прозрачном плаще. Его нельзя физически осязать. Это и есть «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа». Есть неделимость и есть триединство. Эту икону писала искуснейшая рука художника-виртуоза. Музыкальные линии одежды, выражающие Дух.

Всякое авторство в религиозных культурах должно быть растворено, произведения анонимны. Авторство появляется на Западе в XIV веке – как имя. Искусству дал имя Джотто. Это понятие, прямо противоположное анонимности. Анонимное искусство – это я, растворенный в идее жизни, а если я и есть мое имя, то это я отвечаю за то, что изображаю. Если художник пишет про Египет, то он как бы говорит: «Не обязательно, что так и есть. Это мне кажется, что так было. Это мое восприятие. Я – Джотто и думаю так!»

И вместо иконы появляется картина, где я – автор, режиссер и исполнитель. Я вам все исполнил, придумал и изобразил. Вариантов сколько угодно! Двери открыты.

Обратимся теперь к европейской книжной иллюстрации. Здесь можно увидеть фривольный сюжет: герои обнимаются, целуются. Над ними цветет куст, они вдыхают его аромат. У него на кисти сидит птица. О чем здесь идет речь? Это знаменитейший трубадур, который думал, что он охотник, а стал жертвой, – история о земных страстях человеческих.

Начиная с XII века появляются книжные иллюстрации и намечаются два пути и совершенно разные культуры. Россия, в отличие от Запада, не была книжной страной, вплоть до XIX века. Западники являются книжниками и создают книжную индустрию, в которой работают большие цеха переписчиков, существующие при всех университетах. Они являются частью цеха каменщиков. Это целая армия людей, получивших специальное образование.

Все зажиточные горожане имели собственные библиотеки. Библиотеки были благосостоянием, и владельца библиотеки считали состоятельным человеком. По его книгам оценивалось состояние. Собирать библиотеку – это входило в традицию раннего средневековья. Библиотеки были фантастические.

В XV веке выходит книга, которая называется «Смерть Артура». Она описывает с картинками Круглый стол и все фигуры, которые окружали Артура, дуэльный кодекс, который продержался до XIX века, – кодекс короля Артура. Там сказано, как должны вести себя рыцари на дуэлях, как они жили в замках, чем они занимались, как они одевались.

Есть книга, которая описывает нравы, материальную культуру и жизнь бургундского двора. Что такое бургундский двор? Бургундия тогда была независимым государством. У них были ткани, обувь, драгоценности, которые поставляли им Нидерланды, – их вотчина. А сама Бургундия была просто аристократической силой, законодателем. Тогда это называлось законодательством куртуазного мира. На иллюстрациях видно, как шикарно одевались дамы… а мужчины еще шикарнее! Можно рассмотреть, какие у них башмаки: они имели такой длинный мыс, что его иногда привязывали к кольцу, которое надевалось на палец, чтобы этот мыс поддерживать. Можно сказать, сами себя держали на ногах. Бургундцы определяли моду. В книге описаны их замки, то, как они едят, как спят. Еще они показывали сельскохозяйственные работы. От средних веков у нас частично осталась архитектура, а вот следы повседневной культуры находятся в музеях – пуговицы, браслеты… Но чтобы мы могли видеть историческую картину жизни, надо разглядывать иллюстрации. За ними стоит армия художников, те, кто делал краски, и т. д. Так что это была книжная цивилизация, так же, как наше время называют компьютерной цивилизацией.

Особый интерес в те далекие времена вызывала флористика. Это были просветительские ботанические книги. Флористика заменяла собой орнамент, это главная орнаментальная область того времени. Она была принята всюду и означала бесконечную радость бытия.

Прикладное искусство достигало высочайшего уровня. В Италии любили разукрашивать мебель. Ее расписывали разными изображениями – в зависимости от того, что там хранилось: штаны, платья и прочее. Отдельным направлением искусства были гобелены. Они как бы вобрали в себя флористику, и на них можно увидеть удивительные изображения цветов.

В книгах этот аспект культуры обычно опускают. Что есть художественная деятельность? Это прежде всего художественная цеховая индустрия, образы той цивилизации – выпавшая часть истории.

Мы всегда поставляли на Запад сырье: пушнину, лес, речной жемчуг. На Западе сырье обрабатывали, создавали продукт и продавали нам. Изменилось ли что-нибудь с того времени? Какая интересная вещь, которая не может быть духовной традицией…

Великий авангардист Андрей Рублев

Гений Андрея Рублева сегодня овеян великой славой отечественной и мировой культуры. Гений вообще предмет таинственный и анонимный. А Андрей Рублев был художником средневековым, чернецом, иноком, то есть человеком, который принципиально спрятал свое имя за растворенностью в иноческом имени – Андрей. И тем не менее и имя его, и работы дошли до нас.

Это настоящее чудо. Существует общепринятое мнение, что мы очень мало знаем о нем, что сведения чрезвычайно скудны. Но на самом деле они не только не скудны, но подлинным чудом является то, что мы знаем довольно много. Не только о его биографии, но еще более о его личности, что, может быть, для нашей темы значительно важнее. Существует общее мнение, что Андрей Рублев принадлежал к московской школе, то есть он происхождением своим был как-то связан с Москвой, хотя точно мы этого сказать не можем. А вот то, что он был выходцем из Троице-Сергиевой лавры, – вот это, безусловно, так. Вероятно, Андрей Рублев принял там постриг, был тесно связан с Никоном и Лаврой: работал там неоднократно, и собственно «Троица» также была написана в иконостас Троице-Сергиевой лавры.

Первое документальное упоминание об Андрее Рублеве относится к 1405 году. Андрей Рублев, который по исследованиям родился в 1360 или 1370 году, был уже человеком немолодым, ему уже было более 30 лет. Свидетельство 1405 года очень интересно. Троицкая летопись гласит: «Тое же весны почаша подписывати церковь Благовещение на князя великого дворе, не ту, иже ныне стоит, а мастеры бяху Феофан иконник Гречин, да Прохор старец с Городца, да чернец Андрей Рублев, да того же лета кончаша ю».

Это свидетельство имеет очень глубокое содержание. Во-первых, надо обратить внимание на то, что это была церковь великого князя. А кто тогда был великим князем? И вообще, что такое великий князь в Москве в 1405 году? Это был Василий I, сын Дмитрия Донского. О нем обычно говорят как-то вскользь, хотя это был человек незаурядный. И для того времени, и для жизни Андрея Рублева он сыграл очень большую роль, потому что Василий I был первым великим князем московским.

До него были просто московские князья. Отец же его, Дмитрий Донской, был владимирским князем, а не князем московским. И Василий I, когда получил этот титул, был венчан великим князем московским: это означало, что он как бы царь московский. Это человек, с которым связано было безусловное общественное и политическое возвышение Москвы под его эгидой. Он был довольно значительным полководцем своего времени.

Когда князь Дмитрий Донской в 1380 году одержал победу на Куликовом поле, это не означало, что татары прекратили набеги на Русь. Набеги продолжались, они очень портили жизнь, и Андрей Рублев был их свидетелем. Кроме того, сами российские князья между собой не ладили. Ситуация была крайне напряженная. Фильм Тарковского «Андрей Рублев» – величайшее художественное размышление, величайшее художественное свидетельство через века. Тарковский показывает и татарское нашествие, и великие братоубийственные распри.

Но все же Василий I сумел присоединить к Москве много земель. Он присоединил северные земли, Нижегородское и Муромское княжества, земли коми. У него были свои отношения с Литвой, он был женат на Софии, дочери литовского князя Витовта. И еще он был строителем. Это был просвещенный для того времени человек, волевой и властный. Человек, способствовавший не только возвышению Москвы, но и формированию вокруг Москвы больших земель. Именно Василий I в Кремле поставил свою церковь – Благовещенскую, и расписывать эту церковь пригласил тех людей, которые уже были хорошо известны как великие художники. Троицкая летопись перечисляет их имена.

И это прежде всего, конечно, Феофан иконник Гречин. Он не был лицом духовным, он был светским человеком. Он работал в Константинополе, потом в Феодосии, потом в Великом Новгороде, а потом он работал в Москве. Это было первое имя в России. Греческих византийских мастеров в России было очень много, было целое греческое или византийское подворье, они имели свою большую школу, свое письмо. Но Феофан Грек был все равно совершенно особенным человеком: он не только был знаменитым художником, но он был очень знаменитой личностью. Как в наше время ходят смотреть картины великих художников, так в то время люди приходили смотреть на иконы Феофана Грека. Особенно прославились его росписи в Новгороде.

В Новгороде Феофан Грек расписал много церквей: и Рождества Богородицы, и Федора Стратилата. Но самые интересные фрески находятся в Церкви Спаса Преображения на Ильине улице. Они сохранились и доныне, их удачно реставрировали.

Среди росписей в церкви Федора Стратилата есть одна очень интересная фреска – это изображение старца, отшельника Макария, который жил в IV веке н. э. Феофан Грек пришел в Москву уже после Новгорода и осел там.

Тарковский в своем фильме очень большое внимание уделяет отношениям Феофана Грека с Андреем Рублевым, он показывает их диспут. Он показывает, с одной стороны, их признание одного другим, их художественное равенство, а с другой стороны, показывает их диспуты и исповедальческие отношения. По всей вероятности, все это действительно так и было, потому что в Троицкой летописи очень интересно перечислены художники: сначала написан Феофан Грек, потом старец с Городца, а уже потом Андрей Рублев.

Одним из самых фундаментальных исследований является книга Виктора Никитича Лазарева о Рублеве. Лазарев пишет, что, вероятно, Андрей Рублев был самым молодым. Прохор был старше, чем он (не случайно он назван старцем), и будто бы Прохор привел с собой Андрея Рублева. Не был ли Андрей Рублев учеником того самого Прохора? А вот то, что Феофан Грек взял именно эту артельную бригаду, а не какую-либо другую, точно свидетельствует о том, что Рублева он ставил рядом с собой, как и Прохора с Городца. Феофан, первая кисть того времени, не стал бы так просто работать над росписью каменной церкви Благовещения самого Василия I, великого князя. И поэтому эта запись в летописи такая короткая. Если в нее вдуматься, она перед нами открывает очень интересную картину жизни, отношений между людьми. Так что же делали эти люди – и Феофан Грек, и Прохор с Городца, и Андрей Рублев – внутри церкви Благовещения? Тем более, в летописи сказано, что летом того же года и закончили, то есть работали они только полгода, а сделали очень много. Когда говорили о том, что художники пишут церковь, это означало, что они делают и фрески, и иконы. В церкви Благовещения впервые в России был полностью расписан и сложен иконостас

До Благовещенской церкви полного иконостаса не было нигде – ни в России, ни тем паче в Константинополе, ни в Балканских странах (в Сербии или Болгарии), где в это время расцветала средневековая живопись. Как и почему сложился этот иконостас? Вряд ли мы можем ответить на этот вопрос. Но иконостас был создан – иконостас как чин, как определенный философский, смысловой даже мистический порядок распределения икон. И после церкви Благовещения иконы всегда именно так распределяются в иконостасе.

Иконостас имеет как бы членораздельность: он очень точно расчленен, у него есть центральная ось симметрии, и по этой центральной вертикальной оси симметрии всегда помещается одна и та же икона – «Спас в силах». Спас как изображение Христа в день Страшного суда: Он сидит в полный рост, смотрит вперед, на левую стену храма, где всегда изображен Страшный суд. У Него в руках открытая книга человеческих судеб. И он как бы незримо присутствует среди нас. Справа и слева от Него помещаются Богородица в определенной позе, с протянутыми к нему руками, Иоанн Креститель, их охрана, Святое воинство, архангел Михаил и архангел Гавриил. И далее разворачивается деисусный чин, который обращается к Спасителю с молением («деисис» в переводе с греческого и означает «моление»): они заступники за людей в день Страшного суда.

Третий ряд иконостаса – праздничный ряд. В России было принято изображать иконы православными праздниками, потому что к этому времени, по-видимому, уже сложился чин, литургия, сложилась служба. Уже были определены православные праздники. В нижнем ряду расположена икона, принадлежащая этому храму. Иконы переносные, но это все входит в трехъярусное или пятиярусное членение иконостаса, разделенного на правую и левую часть, на сильную и слабую.

Не будем сейчас рассматривать иконостас в подробностях, просто обратим внимание на то, что, по всей вероятности, впервые этот иконостас был создан в Благовещенском соборе. И он до нас дошел таким, каким он был сотворен этими художниками. Это настоящий переворот в искусстве, великое событие, потому что внутреннее содержание церкви приобрело дополнительно очень важную часть. Это весь божественный мир, обращенный к человеку: он смотрит на человека, и человек предстает перед ним. Может быть, именно с этого момента начинает развиваться древнерусская живопись. Не только фреска, но и живопись, потому что каждой большой церкви требуется свой иконостас со всеми его элементами.

Происходят удивительные события: Россия становится великокняжеским городом, Василий I – держателем сильной власти. В этом городе работают великие художники, и эти художники просто настоящие новаторы. Запись об Андрее Рублеве, связанная с Благовещенским собором, уже свидетельствует о нем не только как о художнике зрелом, но и как о художнике абсолютно необычном, участвовавшем в экстраординарном художественном событии. Конечно же, он был знаменит в свое время. Трудно сказать, как он относился к своей славе. «Кто знает, что такое слава!» – говорил Пушкин. Рублев был художником Средних веков, кистью в руках Бога. Кто может сказать, как он к этой славе относился? Никак, по всей вероятности, коль скоро он был монахом.

Надо еще сказать несколько слов об очень важном внутреннем союзе между людьми, которые вместе работали: между Феофаном Греком и Рублевым. Они были единомышленниками не только в работе над иконостасом, они были единомышленниками гораздо более глубокого толка, потому что все были связаны, вне всякого сомнения, с неким духовным центром.

Тогда духовным центром России был Радонеж, Сергий Радонежский. Очень жаль, что этой фигуре не уделяется достаточно внимания в русской истории, а ведь это одна из величайших фигур. Он был гениальным человеком. Он был не просто создателем Сергиевой обители, он был философом, и очень глубоким. Он был идеологом и общественно-политическим деятелем, потому что он был напрямую связан с Дмитрием Донским. Сергий Радонежский давал своих монахов для Куликовской битвы, он был связан со всей семьей Дмитрия Донского, с Юрием Звенигородским, с Андреем Рублевым. Его наследником был его ученик Никон Радонежский. Более того, у него была школа – единоверцы, единомышленники, люди одного с ним представления о том, что надо делать, как надо жить. Это были и преподобный Савва, основатель Саввино-Сторожевского монастыря, и Андроник, который создал и заложил Андроников монастырь. Между прочим, Андроников монастырь был очень стратегически важным местом в России: через ворота этого монастыря люди уходили в Орду, через эти ворота Дмитрий Донской после Куликовской битвы въезжал в Москву.

Андрей Рублев был также связан со Звенигородом, Саввой, Юрием Звенигородским и с Андрониковым монастырем, где он, может быть, умер, и где находится храм, который, вероятно, расписывал. Андрей Рублев был связан с Феофаном Греком.

Учеником и сподвижником Сергия Радонежского был Кирилл, создатель Кирилло-Белозерского монастыря. Он вез из Москвы книги, и среди них, как известно, была греческая книга по физике. Это были широко образованные и глубоко мыслящие люди.

Внутренняя связь между ними, внутренняя философия их отношений была еще более глубокой, чем то, о чем мы говорим. Достаточно широко известно, что и Сергий Радонежский, и Феофан Грек, и Андрей Рублев исповедовали особо высокую духовную практику. Эта духовная практика называется исихазм. По всей вероятности, они были связаны именно с исихазмом, потому что эта духовная практика имеет своими корнями раннее византийство. Одним из ее основателей был как раз тот самый Макарий, образ которого написал Феофан Грек на стене Церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде, очень редкое изображение в России. Сформулировал эти идеи некто Григорий Палама, который жил в Византии на рубеже XIII–XIV веков.

Что такое исихазм? Переводят его по-разному, но в общем-то это слово означает «молчание», то есть очень большая внутренняя сосредоточенность. Андрей Рублев в фильме у Тарковского молчал много лет. Правда, это молчание Андрей Арсеньевич аргументирует тем, что Рублев убил человека, который хотел обесчестить юродивую девушку. Но на самом деле молчание было в практике исихазма. Это молчание ведет к глубокой, очень духовной умной молитве, как они говорили, очень глубокому сосредоточению. Вообще исихазм проповедует самый высокий нравственный образ жизни. Это не только аскетизм, не только молчание, но и определенного типа поведение людей в обществе: повышенная ответственность за все, что они делают, контроль над всеми поступками.

Житийная литература о Сергии Радонежском говорит о том, что его, как и святого Франциска Ассизского, привечали все звери: и медведи, и лиса, и волк – все приходили к нему. В нем была такая энергия, такая духовная сила, сила притяжения всего вокруг, что даже зверь лютый, даже лиса, даже волк приходили к нему поесть хлеба на пне, сесть около него. Это тема взаимного притяжения, взаимного согласия, взаимного понимания, примера, который давали эти люди своим подвижничеством, своим поведением, своей несуетной речью, своим молчанием, а не ложным болтливым словом.

Как оно было тогда необходимо, и как этот исихазм необходим сейчас… Он необходим всегда, но особенно – в лихолетье, в эпоху тяжелых внутренних распадов и розни, когда брат идет на брата, когда один брат приводит татар для того, чтобы истребить другого брата. Русский князь ослепляет Василия II, выкалывает ему глаза, и тот становится Василием Темным… В такой ситуации требуются очень высокие примеры. И Андрей Рублев принадлежал к числу людей, которые исповедовали самый жесткий, самый высокий, самый требовательный к себе образ жизни. Это был такой противовес расхлябанности, разъезженности не только дорог, но разъезженности душ.

Поэтому, когда мы сейчас говорим о исихазме или об особых духовных практиках, в этом нет ничего напоминающего ереси, наоборот, это было тогда абсолютно необходимо. Самые светлые умы, самые большие политические деятели – те, кто призывали к единению, и те, кто призывали к пониманию, и те, кто хотел убедить других в том, что необходимо это согласие, необходимо это единение не только против внешнего врага, но против главного врага, того, который сидит внутри тебя. Они, конечно, следовали тем максимально высоким правилам, которые давала эта практика. Ее придерживались и Феофан, и Савва, и Кирилл, и Никон. Ее носителем был Сергий Радонежский. И вне всякого сомнения, она имела очень большое значение для личности и творчества Андрея Рублева.

Итак, летом 1405 года иконостас Благовещенского собора был закончен – великое событие и переломный момент в истории русского искусства. А дальше известно еще одно событие, о котором также существует свидетельство в той же самой Троицкой летописи. Это свидетельство, которое относится к 1408 году, говорит о том, что был Рублев приглашен во Владимир для росписи собора Пресвятой Богородицы, а именно Успенского собора, кафедрального собора во Владимире.

Вот фрагмент из летописи, который говорит об этом приглашении: «Того же лета мая в 25 начаша подписывати церковь каменную великую соборную святая Богородица иже во Владимире повелением князя Великого, а мастеры Данило иконник да Андрей Рублев».

И опять на расшифровке этого свидетельства Троицкой летописи стоит остановиться, потому что Прохор с Городца исчез из жизни Андрея и впервые появляется имя Даниила – его соавтора, его друга, человека, с которым он работал уже до конца своих дней. Имя Прохора больше не возникает, а вот Андрей и Даниил Черный создают артель, такую артельную корпорацию, с которой работают долгие годы. А впервые они начали работать с Даниилом во Владимире. Как раз фильм Тарковского во многом относится к росписям во Владимире и к татарскому нашествию в это время. На росписях во Владимире подробно останавливаться не будем, но кое-что сказать об этом надо.

Необходимо помнить, что Успенский собор во Владимире – это очень важное место. Он был поставлен в XII веке, до татарского нашествия на Русь, когда владимиро-суздальские князья мыслили себе Владимир как столицу и церковный центр для собирания русских земель. Этим занимались и Андрей Боголюбский, и Всеволод Большое Гнездо: они собирали все силы, все земли, они имели большие посольства в мире вокруг Владимира. И как знать, если бы не татарское нашествие, не был бы столицей России именно город Владимир? Но история свершилась иначе. И к тому моменту, когда Андрей Рублев работал в Москве, Владимир был уже городом бывшей славы, бывшим центром, и Василий был последним владимирским династическим князем. Но именно по образцу Успенского собора во Владимире, по его архитектурному эталону Аристотель Фьораванти построил в Москве главный кафедральный собор: Успенский собор в Кремле сделан точно по канонам владимирского собора.

И расписывать собор во Владимире – это была не только очень большая честь. Не могли поручить роспись этого собора художнику второй категории: конечно, это должен быть Андрей Рублев. Его имя уже понятно России, его гений художника уже оценен. И они с Даниилом Черным и с артелью проделали очень большую работу во владимирском Успенском соборе. Это кафедральный собор, это большой собор. Как сейчас больно смотреть на остатки фресок… Иконостас, который они с Даниилом писали, давно вывезен в Третьяковскую галерею. Фрески эти удивительные: есть в Рублеве особая художественная интонация, неземное чувство прекрасного, какая-то небесная гармония. И в цветовом, и особенно в графическом рисунке всех его композиций, на сценах Страшного суда, которые написаны на стене Успенского собора. Эти большелобые удивленные старцы судьи, они как бы есть и их как бы нет, они как видение божественного мира, они проступают к нам через стены. Такое впечатление, что они живут на грани двух миров: нашего и неведомого для нас. Возможно, так кажется из-за того, что прошло много времени и фрески эти реставрировались неоднократно, но впечатление они производят необыкновенное – трепетное, волнующее. Мы дышим и зажигаем свечи, а они гибнут, а они исчезают. Где решение вопроса? Закрыть церковь, соскоблить их со стен, дать им уйти, бесконечно реставрировать? Вопрос остается открытым. Но мы должны помнить: то, что именно Андрей Рублев и Даниил Черный работали в Успенском соборе – это безусловный факт. И то, что абы кто эту церковь расписывать не будет, – это тоже безусловный факт.