Сцены из жизни дознавателя Шишкина

А был ли вообще у батюшки Павла разговор с тем монахом-тайновидцем старцем Авелем, как пишет он в своём письме к потомку и от которого, якобы, получает все те пророчества о родных в грядущем (конечно Александр вскрывает плотно запечатанный конверт!)? И про свои 25 лет царствования Александр уже давно знает. Знает…, но не хочет знать, не верит. Неужто батюшка всё же подсмотрели грядущее?

Эх-х! Они бы лучше прошлое подсмотрели, да поправили бы в нем кое-какие романовские мерзости… Но такой возможности судя по найденной к нему инструкции артефакт не даёт. Только в грядущее и способен переносить.

– О-хо-хо! Житие мое…, – вздыхает Александр Павлович, – Значит три года мне осталось царствовать?! Пора и о душе подумать.

Перерождение Александра I в томского старца Фёодора Козьмича начинается…

Сюжет 3. Дознание в Бюро СМЭ

28 ноября 2015 года, суббота

Санкт-Петербург.

Капитан Шишкин с утра начинает дознание на месте происшествия. Что сегодня выходной это даже хорошо. Бюро СМЭ заведение круглосуточное и всесезонное, дежурная смена здесь всегда на месте. А так…, «меньше народа, больше кислорода». Кого понадобится на неделе опросит, не к спеху.

Личные мотивы в сторону, они сейчас ему только мешают. Он сейчас просто машина дознания. Бесчувственная, но о-очень въедливая и внимательная. Факты и фактики, даже самые мелкие, укладываются им в рядочки по только одному ему известному алгоритму. А выводы он сделает после. Не будет торопиться. Всё уже случилось.

Кипиш

Итак, кипиш подняла лаборантка Валя Паденко, которая как всегда после обеда приходит к Элле в кабинет. Попить чайку с сушками с маком и почесать языком за всё сразу – за мужиков, за погоду…, опять за мужиков. И это примерно через час после его, Шишкина, оттуда ухода и столкновения на проходной с остроглазым господином. Но о нём позже.

Валя, с её слов, без звонка тыкается в кабинет, закрыто. Проходит на рабочее место Эллы в морге и никого там не видит. Ни Эллы, ни труп, который та собиралась, и ей об этом с утра говорила, исследовать. Только смятая простынь на резекторском столе и тележка для перевозки тел. Через 15 минут Валя тыкается по кругу ещё раз. Опять никого. Набирает Эллу по мобильному:

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа».

Заходит к «Кощею Бессмертному» и спрашивает за Эллу. Тот не в курсе, никуда её не посылал, труп на себя она оформила, сейчас должна с ним работать.

Идут смотреть вместе с Кащеем. Никого!

Тут уже кипишуется и сам Кащей. Элла ему ладно…, а вот пропажа вверенного моргу трупа в его Кащея смену… И начинается! Кащей звонит и докладывает о происшествии начальнику БСЭМ… Тот прибегает, шум, гам, где, кто… В общем полный бардак и неразбериха, все ищут труп. Не находят. И даже не видят в кабинете у Эллы, что вся её верхняя одежда и сапоги на месте, в шкафчике.

В итоге катают и отвозят в отделение полиции заявление о пропаже трупа и заодно судмедэксперта Бекетовой. И идут по домам. Ну а что им ещё делать? Дальше пусть менты колупаются. А менты из отделения их заявление сразу же на дознание перекидывают. Мол, примите по принадлежности! Не каждый день на районе трупы пропадают. И не поймёшь сразу, то ли уголовка это, а то ли гражданско-правовые. Пусть дознаватель сначала поработает, определит.

Человек-невидимка

Кстати, об остроглазом господине. Запись с камеры наблюдения на проходной (Слава Богу, работала!) дает какую-то нелепую картинку. Вот идет сам Валера. А вот… пальто с которым он сталкивается. Трость с набалдашником в виде головы пуделя висит в воздухе и раскачивается в такт шагам. Это как?! Человек-невидимка?!

А вот пока возьмём и отложим шутки на эту тему. Просто фиксируем – конкретно эту человеческую плоть камера не видит. Слыхал Валера про такое. Чем-то злодеи мажутся и сдвигают спектральный диапазон излучения собственного тела в камере в невидимую или почти невидимую зону для глаза человека зону. Потом нужно эту запись ещё раз посмотреть на большой скорости как советуют специалисты.

В коридоре морга и на рабочих местах судмедэкспертов камер вообще нет (Безобразие! Написать отношение начальнику Бюро!), смотреть нечего!

В Бюро есть ещё одна камера наблюдения. Установлена во дворе. Рабочая. Направлена в угол на «Мобильный крематорий». И Валера прокручивает и смотрит суточную запись.

Ага! Вот Митрич-оператор с утра заливает в топливный бак солярку из канистр. Трезвый пока. Проводит регламент, чистит всё – реактор, камеру дожигания, циклон, скруббер, зольники. Включает тест автоматики. Грамотно, молодец! Образование не пропьёшь… «Маленькая» видимо у него уже в подсобке. Всё! Уходит. Его рабочий день закончен не начинаясь, а-ха-ха!

Вчера вечером, говорят, как просыпается Митрич, суётся на рабочее место… А там уже стоит пост охраны и всё опечатано! Надундоливает вчера в штаны, Митрич, ох, надундоливает! Решает что по его душу приходят. За воровайку казённой солярки. Сегодня вон трезвый как стекло мимо ходит, глазами по сторонам зыркает, хоть и выходной. Но пока не нужен…

Ворованная солярка Валере по барабану, это их внутренние дела морговские, заявления же нет… А без зарегистрированного в установленном порядке заявления ни один мент работать не будет, хоть всё выноси с объекта. Ну конечно если это не касается совершаемого на его глазах тяжкого преступления против личности – убийства, избиения, изнасилования, ограбления и всего такого. В общем, когда граждане рядом кричат «караул!». Но и тогда никакому менту лучше не лезть на рожон. Ведь как Валера получил свои ножевые ранения в правом боку…

Ранения

Это ещё в лейтенантах случается. Встречает он на Московском вокзале «Красную стрелу» из Москвы. Ну как встречает… Рейд объявлен общегородской на базе уголовного розыска их отделения. Против «щипачей» бановых (вокзальных карманников). Там на перроне такая толкучка начинается по самому приходу поезда… Пассажиры, встречающие, носильщики, проводники, кого только нет. В общем самая можно сказать питательная среда для такого вида криминала. Все ребята тогда пришли…, кроме местных ментов вокзальных – «адвокатов» и «крыши» тех щипачей. Знают они про рейд, вот и не приходят. А что бы не палиться.

Задача опера в рейде простая – стой где поставили и на толпу смотри в оба. Щипача сразу видно. Он как клоп присасывается к гражданину или гражданке прямо на бегу сзади и шурует по кармашкам (задний карман на джинсах так у них и называется – «чужой») или «пиской» (монета или бритвочка) сумку режет. Быстро и практически в открытую. Так…, газеткой чуть прикроется. А потому что всё мелькает вокруг и простому человеку сложно на нём сосредоточится.

– А чего вы толкаетесь, гражданин?

– Так все же толкаются, успокойтесь!

При этом искусство опера состоит в том, что бы зафиксировать руку щипача непосредственно в кармане. И своим «броском кобры» ещё и не испугать «терпилу» (потерпевшего), и ещё уговорить оформиться хотя бы двух свидетелей. Пойманный щипач при этом всегда стоит смирно, не дёргается. Знает, негодяй, как трудно пришлому оперу всё это в кучку собрать. А не собирает…, вот и «адвокаты» налетают – менты вокзальные и:

– До свидания, дяденька! Что это Вы на людей кидаетесь?

Никакого оружия и другой запрещёнки у щипача с собой нет. А действовать против него как капитан Жеглов против «Кирпича», по нынешним временам себе дороже.

И вдруг…

«Караул, ограбили!» – кричит в толпе модная такая тётка.

И мимо Валеры уже несётся на рывок с перрона какой-то злодей, видимо нарик, дорогую сумку из рук у этой тётки выхвативший. И это не щипач. Они «Гоп-Стопом» на рабочем месте не промышляют.

Подножка и злодей уже кувыркается по перрону. Но тут же вскакивает и не выпуская тёткину сумку из рук продолжает свой безумный бег. Беспредельщик! За сроком вместо дозы бежит. Но видать вштыривает его не по детски, что так рискует.

А Валера уже бежит рядом с ним. Молодой ещё, тоже бегает хорошо.

И тут Валера лохуется… Захватывает шею злодея правой рукой и тянет его на себя в намерении уронить или провести борцовский бросок. А злодей-левша тут же бьет Валеру левой рукой в его открытый правый бок. Несильно так… и всего лишь два раза. А в левой руке у злодея небольшая треугольная вытянутая двухсторонняя заточка. Ничего особенного. Кухонные ножи куда длиннее бывают.

Сначала Валера сгоряча и вовсе ничего не чувствует… Злодея держит в захвате, пока не подбегают ребята с наручниками. А в итоге… полгода по госпиталям и больничкам. Из оперсостава по ранению его турнули и пошёл Валера в следаки. А всего-то надо было… Не хватать злодея за шею правой рукой! Кто знал что он левша… И не вестись на «Караул!» гражданки. Куда он денется тот злодей, если весь вокзал ментами забит…, на раз задержат. На крайний случай пистолет мог обнажить.

Ладно, это всё дела прошлые. Работаем дальше!

Два невидимки

Ага! Вот и апофеоз! Рабочую тележку для перевозки тел по пустому двору в сторону «Мобильного крематория» толкает черное пальто в небрежно накинутом на него белом халате. Трость с серебряным пуделем тоже вышагивает рядом. На тележке лежит тело, полностью завернутое в казённую простыню. Простынь сминается…, а под ней… пустота, которая перекладывается пальтом в халате на выехавший из контейнера стол! Ещё один человек-невидимка?! Вернее, его труп, б!

Та-а-к, спокойно! Что дальше? А дальше невидимки расходятся. Пустота едет в контейнер, а пальто в халате толкает тележку со смятой простынёй назад, в морг.

И всё, больше ничего интересного в записи. До конца рабочего дня только два санитара из отделений с двумя небольшими мешками отрезанных за какой-то надобностью человеческих конечностей.

«Тэ-э-кс-с! Скручиваем горловину. Освобождаем сквозной проход для палочки. Чисто! Палочку опускаем и упираем в дно топливного бака. Достаём. Отчёркиваем уровень соляры. Замеряем рулеткой. Габариты и ёмкость бака мы знаем по паспорту изделия. Делаем элементарный расчет. Ага! Значит за вчера, если бак с утра был под завязку, а я это сам видел, в «Мобильном крематории» спалили примерно 15 литров соляры. И золы в зольнике навскидку килограмма четыре-пять, но надо на лабораторных весах точно взвесить. В пластиковый мешок её, загнуть шов и прощёлкать степлером. Поедет к Вале на лабораторный анализ по неорганике. Именно по неорганике, углерод итак виден».

Текущий отчёт

Все кто нужен опрошены. Расчёты проведены. Зола в лаборатории. Видео с камер наблюдения перекачаны на флешку. Вот и приходит время капитану Шишкину сделать предварительные выводы по данной ситуации. И он их делает!

Прямо по пунктам поступившего заявления, моделируя в голове сухие строки текущего отчёта дознавателя своему начальству.

1. Установлено, что искомый труп уничтожен безвозвратно высокотемпературным термическим способом. Его сожгло в «мобильном крематории» на территории БСМЭ пока что неустановленное лицо предположительно мужского пола, имеющее свойство невидимости в телекамерах. Попадают ли действия данного лица под какую либо статью УК РФ пока сказать затруднительно. Буду консультироваться с юристами Отдела.

2. Установлено, что такое же свойство невидимости для телекамер имел и уничтоженный труп.

3. Выводы по пп.1-2 подтверждаются: записями с камер наблюдения, фактическим расходом топлива «Мобильного крематория» – 15 л (удельный – 11-13 л/кг на один объект до 80 кг) и весом зольного остатка – 4 кг (паспортный «химический» недожог – до 5%).

4. Цифрами п.3. не подтверждается уничтожение второго трупа (и Слава Богу!). Поэтому поисковые действия в отношении судмедэксперта Бекетовой на территории БСМЭ буду продолжать до определённости.

Искать!

Задумчивый капитан Шишкин снова и снова тасует в голове упорно не складывающийся пасьянс:

По всему выходит, что и Элла и остроглазый невидимка с бакенбардами находятся где-то здесь, на территории Бюро?! Они же отсюда не выходили. Тогда нужно их искать, рыть носом! Не так уж в Бюро и много мест, где можно спрятать двух взрослых людей. Живых, заметьте, людей. Которым нужно есть, пить и, простите, ходить в туалет. И в растревоженном как улей в связи со вчерашним происшествием Бюро их срисуют мгновенно, только шевельнись.

В кабинете у Эллы он всё тщательно осмотривает и буквально обнюхивает. Ни-че-го! Видимо стоит ещё раз повнимательнее осмотреть её рабочее место в морге. Не может быть что бы там не осталось никаких следов. Ведь именно там остроглазый грузит труп на тележку и туда же её отвозит вместе со смятой простынёй. В присутствии Эллы получается он всё это делает. А потом? Да, надо полазить там по полу…, вдруг что-то упало…, мелкое, почти невидимое, да.

Нашлась!

И капитан Шишкин опять идёт в морг. Снимает печать с двери, открывает рабочий блок судмедэксперта Бекетовой и видит…

Тележка со смятой простынёй. А у пустого резекторского стола стоит Элла, одетая в полное боевое своё облачение – одноразовый комбинезон, маска, перчатки, резиновые сапоги, фартук, дополнительный колпачок на волосы… и молча смотрит на стол.

Это у буржуев на враче-паталогоанатоме только накрахмаленный белый халат. Там он к трупам даже не прикасается. А с руками в карманах стоит и смотрит поплёвывая, что ему показывает прозектор в резиновых сапогах, вечно мокром грязном халате и в фартуке до пола… А затем в тиши кабинета «стёклышки» в микроскоп заправляет и ручкой с золотым пером заключения пишет. У нас же такого нет и лишние ставки прозекторов штатными расписаниями моргов не предусмотрены.

– Эллочка! – хрипит совершенно обалдевший Валера, подбегая к ней.

– Ши-ш-шкин? Ты откуда?! – оборачивается она на дверь.

Сюжет 4. Ресторан "Россия"

23 января 1864 года

Томск.

Зимний вечер. Тихо. Ясно. Лёгкий морозец. Природа позволила людям всё сделать сегодня спокойно и благостно.

Томский купец 2-й гильдии Семён Феофанович Хромов разбирает вещи, оставшиеся после кончины и сегодняшних похорон его бесценного друга и крайне необычного жильца последних шести лет, которому купец специально построил эту светлую и просторную келью в дальнем углу своей загородной заимки Хромовка в четырёх верстах от города (а чтобы не беспокоили всуе!) и уговорил жить у себя.

Семён Хромов, крупный сибирский золотопромышленник. Средних лет. Из отпущенных на условиях выплаты денежного оброка крепостных графини Борх. Но давно уже блюдёт себя как богатый столичный барин – высок, строен, одевается из модных магазинов. Умён. Имеет острый пытливый взгляд. Черты немного вытянутого лица никак не крестьянские, а благородные, аристократические. Не иначе батюшка-барин граф Борх поучаствовал в создании его генотипа, а-ха-ха! Ну а что такого, обычное дело в крепостной России.

Однако щегольской внешний вид не мешает Семёну Феофановичу быть православным благотворителем, делать пожертвования на строительство храмов, помогать погорельцам и заниматься многими другими богоугодными делами.

А сегодня с утра со многими ещё почитателями он хоронит своего разлюбезного жильца как положено на третий день по его кончине в ограде Богородице-Алексеевского мужского монастыря. И на его могиле устанавливает временный деревянный крест с надписью: «Здесь погребено тело Великого и Благословенного старца Феодора Козьмича, скончавшегося в Томске 20 января 1864 года в возрасте 87 лет».

Крест, это пока. А будет и мраморный памятник на месте этой опустевшей кельи и большая именная часовня в монастыре. Уже сговорились о том с игуменом. И богатые вклады множества почитателей старца в монастырь под это благотворение частью уже сделаны. А сколько их ещё будет… Игумен очень доволен.

Серебряный ларец

При соборовании старца монастырским иеромонахом Рафаилом Феодор опять отказывается назвать имя своего Святого (То Бог знает!) и имена своих родителей (Святая Церковь за них молится!). Он и раньше никогда не говел, в связи с чем был заподозрен в сектанстве и духовной прелести. Однако вовремя прояснилось, что Святые дары старец принимает у отца Петра с характерной фамилией для священника – Попов, в крошечной Красноярской кладбищенской церкви. И дознание против него закрывают.

И присутствующий при соборовании Хромов, будучи абсолютно уверенный в ответе по множеству случившихся до этого событий, спрашивает Феодора прямо:

– Есть молва, что ты, батюшка, ни кто иной, как Александр «Благословенный». Правда ли то? Откройся хотя бы на смертном одре!

И старец, лёжа на своём дощатом ложе, обёрнутом лишь холщовой простынёй, слыша такое, начинает креститься и тихо бормотать:

– Чудны дела Твои, Господи! Нет тайны, которая бы не открылась.

И вот перед Семёном лежат все вещи старца…

Вязаная светло-коричневая шапочка. Сменная белая рубашка из деревенского холста. Шаровары. Длинный тёмно-синий халат. Сибирская доха. Чулки. Кожаные туфли. И очень красивый, видимо серебряный, и ранее у старца никогда и никем не виданый большой ларец удлинённой формы. Весь в искусной чеканке из плотной вязи мальтийских крестов и виноградных лоз. С гравированной печатью Мальтийского Ордена на крышке и с ключом в замке. А в нем:

– Документ о бракосочетании Императора Александра I – толстый лист синеватого цвета, где часть слов отпечатана типографским способом, а часть написана от руки. Внизу листа белая печать с изображением церкви.

– Небольшое и весьма искусно выполненное резное распятие из слоновой кости.

– Покрытая разноцветными эмалями золотая фигурная цепь ордена Андрея Первозванного.

– Раскрашенный вензель на бумажном листе, изображающий букву «А» с короной над ней и летающим голубком вместо горизонтальной перемычки в букве.

– Модная лаковая мужская трость с серебряным набалдашником в виде головы пуделя.

– Сосуд с какой-то прозрачной вязкопластичной субстанцией.

– Большой и толстый плотный конверт с надписью, начертанной рукой старца «Милостивому государю Семиону Феофановичу Хромову».

А в конверте том (естественно купец тут же вскрывает его!) в числе прочих бумаг две тайных записки ленточками…

Тайные записки

Первая записка:

ВИДИШИЛИ НАКАКОЕ ВАСЪ БѢЗСЛОВЕСИЕ СЧАСТИЕ СЛОВО ИЗНѢСЕ. НО ЕГДА УБО А МОЛЧАТЪ П НѢВОЗВѢЩАЮТЪ

[Видишь ли, на какое молчание вас обрекло ваше счастье и ваше слово. Но когда Александры молчат, Павлы не возвещают». Предположительно в значении – когда Александр хранит молчание, то его не терзают угрызения совести относительно Павла].

Вторая записка:

1 2 3 4 о в а зн i Дк ео амвр А КРЫЮТЪ СТРУФИАНЪ с з Д я ВО ВО 1837 г. МАР.26 В ВОЛ 43 пар

[Я скрываю тебя, Александр, как страус, прячущий свою голову под крыло. 26 марта 1837 г. – дата прибытия старца к месту ссылки в Боготольскую волость, сорок третья партия ссыльных].

Хромов знает. Да, так со ссыльными и появляется почти 30 лет назад в Томской губернии «белокурый, плешивый, голубоглазый, сутулый, рослый бравый молодец, какие бывают из отставных солдат». Имя ему – Фёдор Козьмич Козьмин. А другого имени он никогда и не называл, хотя до этого в Перми и бит был за это кнутом и в Сибирь по приговору суда сослан, чем остался очень доволен (?!).

Деяния старца

Пропитание своё уже пожилой, но физически крепкий и сильный Феодор сначала добывает тяжкой работой на золотых приисках. А после, состарившись, обучает купеческих и дворянских детей грамоте, истории, географии и… французскому языку (!). А ещё он походя разоблачает беглого каторжника-убийцу, исцеляет больного священника, предсказывает счастливый брак, особо отмечает день памяти Александра Невского, рассказывает о войне 1812 года, вспоминает Аракчеева, Кутузова и Суворова. И пророчествует, пророчествует…

Вот за этими абсолютно точными пророчествами, советами и благословениями приезжают и пишут к нему… Кто только не приезжает и с кем он только не ведёт переписку… Это только их неполный список:

Епископ Томский Порфирий, Епископ Афанасий, барон Дмитрий Остен-Сакен, будущий Император Александр II, Император Николай I, Митрополит Московский Иннокентий и многие-многие другие сильные мира сего.

А в 1850-е годы келью старца посещает писатель Лев Толстой и целый день они с ним живо беседуют. О чём? Да понятно о чём! Тема «ухода» и отречения от мира, которая потом ярко проявится в позднем творчестве Толстого: «Отец Сергий», «Живой труп», «Записки сумасшедшего». Кто знает, уход самого Толстого из Ясной Поляны не та же модель поведения?

И со всем этим – с доказательствами царского достоинства и подробными описаниями пророчеств и чудес старца Семён Феофанович Хромов нарочно ездил в Санкт-Петербург. Его внимательно выслушали в Комиссии подачи прошений на высочайшее имя. И всё!

Царь и другие Романовы не хотят с Хромовым встречаться и говорить. Они итак всё знают и в том по своему участвуют. А потому что так приказал (или попросил?) им один из них – Император Александр I, в миру – Александр Павлович Романов. Потому и отсутствуют на траурных церемониях по его скоропостижной кончине в возрасте 47 лет в Таганроге его супруга императрица Елизавета Алексеевна и ближайший сподвижник П.М.Волконский.

Завещание

Милостивый государь Симеон Феофанович!

Ежели Вы прочитываете это моё послание, то я уже преставился перед Богом на Суд его, хоть и отпели меня вдавне.

Лишь благодаря искренней ласке Вашей и Вашего семейства, доброте, милости и данному мне убежищу жив я был все эти годы. Сердечный мир и молитва изменили меня. Перед уходом ко Господу я стал свободен, независим и покоен. А всё моё так осталось при мне – слова Бога моего и любовь к ближнему. И грехи мои тяжкие… Но с этим не к Вам.

Какое же счастье в этой свободе духа!

Оставляю и завещаю Вам все мои пожитки. Обращайтесь с ними по своему усмотрению, но сторожась, прошу! Сперва старательно изучите наставления в конверте, по которым всё поймёте сами. Сколь сильно они повлияют на Вашу жизнь и деяния, решать Вам. А я так и не решился. Только в самой малой толике. И того хватило как Вы знаете прослыть великим прорицателем грядущего!

Верю и знаю, что Вы не расточите всё это во зло. Вы и такие как Вы соль земли российской, её руки, душа и молитвенники за неё перед Богом. Владейте всем этим и дай Вам Бог счастья, здоровья и мудрости.

А Романовых оставьте в покое! Им и того вдосталь, что они Романовы.

За сим, Феодор Козьмин

Храни Вас Господь!

Февраль, 1864 год

Томск. Ресторан «Россия».

– И всё ж таки, любезный Семён Феофанович! Признайтесь, что Вас сподвигло на продажу мне остаточных Ваших приисков? Сказать честно, те прииски, что я приобрёл у Вас четыре года назад, давно себя окупили. Отличные прииски! С большими запасами золота. И эти, ведаю, не хуже. Так ведь крайние! А Вы чего же теперь без них? Сумма большая, куда-то ведь вкладывать нужно… Останетесь ли в Сибири или в столицу переберётесь? Иль ещё что задумали?

За ресторанным столом с Хромовым сидит Иван Дмитриевич Асташёв, 69 лет, пожалуй, самый богатый и влиятельный золотопромышленник Сибири, крупный меценат и благотворитель. Это его Царь одарил перстнем с бриллиантом с выгравированным на нем императорским вензелем и надписью «в пример другим золотопромышленникам Сибири за общеполезную деятельность в новой сфере труда». Это он однажды в не совсем трезвом виде прилюдно высказался так:

«Захочет Асташёв, и митру получит!».

И он очень доволен сделкой, которая уже совершена и купцы, по традиции, обмывают её «по-маленькой» в ресторане «Россия» Ивана Гаврииловича Горланова, в меню которого сегодня имеется:

(На голодный желудок читать это невозможно из-за острого желания немедленно отмотать назад время, а-ха-ха!)

Супы: щи суточные, рассольник с курицей, суп «Пейзан», щи «Николаевские», суп «Мавритания», щи ленивые, суп крестьянский, борщ с сосисками, борщ малороссийский, суп жульен, борщок, щи славянские, суп крем-селлери, селянка скоромная жидкая и т.д. К супам – пирожки, ватрушки, дябли.

На второе мясо: грудинка «Провансаль», колеты «Шассер», котлеты «Телячьи могли», филе миньон с соусом «Бордолет», зразы а-ля Нельсон, ножки пулет, котлеты пожарские, лангет де беф пикан, эскалоп диву, рагу де мутон, грудинка фрикасе, рамштекс с соусом пикан, сосиски с шукрутом, лангет по-грузински, дичь заливная, поросенок под сметаной, волованы из дичи, баранина жареная с кашей, жареный заяц в сметане.

Третьим блюдом рыба: судак в белом вине, соте из судака, муксун итальян с соусом тартар, салат итальян из рыбы, стерлядь по-петербургски, окуни по-польски, окуни по-американски, налимы в красном вине, налимы в белом вине, караси в сметане, винегрет итальян из рыбы, стерляди а-ля русс, жареная нельма, кулебяка с рыбой.

Четвертая перемена птица: жареные тетерева, гуси, индейки, утки, куропатки. К ним прилагаются соленья и салаты.

На сладкое: «пунш абрикотин», «желе мараскинный», «пудинг кабинет», «ваниль по-испански», «бисквит со сливками», «конде де помне», «салат оранж», «кашка-запеканка с вареньем», «компот из русских фруктов», «шарлот глиссе», «пирожное-желе ромовое», «пирожное-кофе по-испански», «мороженое облепиховое», «яблоки конфи».

Крепкий алкоголь: коньяки Асланова, Шустова, коньяк «Феникс», рябиновая настойка «Нежинская», настойка «Уральская брусника», горькая водка «Дикая черешня» и др.

Безалкогольный лимонад «Тархун».

Пиво: «Пильзенское» томского крюгеровского завода и мариинского пивоваренного завода «Сибиряк».

Вино: «Сен-Рафаэль», бордосские вина, столовые, игристые, портвейн, мадера, мускат, «вяленое», «крепкие красные вина старые», шампанское.

Приятного аппетита!

Там же

– Как всегда в корень зрите, любезный Иван Дмитриевич! – после некоторого перерыва в разговоре, связанного с заказом и опробованием великолепных блюд и напитков, отвечает уже несколько размякший Семён Феофанович Хромов, – Нашёл я себе дело по душе во Славу Бога и России! В Санкт-Петербург поеду жить, здесь уже ничего не держит. Вот памятник Феодору Козьмичу и часовню его имени в монастыре поставлю, да и тронусь.

Он вытирает чуть вспотевшее лицо крахмальным платком с красивым вензелем в уголке «ХСФ».

– А деньги… Да, что те деньги, – Хромов тянется серебряной вилкой за хрустким белым груздочком с чесночком и хреном и опрокидывает в себя мелкую, буквально на глоточек, рюмочку роскошного Шустовского коньяка.

– На хлеб…, – он обводит руками заставленный блюдами стол, – Нам хватит… И достаточно. А то вот так, всех покупаешь, продаёшь…, а через пять лет, хоп, и «со святыми упокой»!

И Хромов сам пугается своих слов… И нарывается на совершенно трезвый, долгий и пронзительный взгляд своего старшего товарища:

– Значит пять лет мне осталось, говорите? Ну что ж…, и того достаточно, пожил! Это Вам прозорливец Феодор Козмич то дело во Славу Бога и России сообщил перед кончиной, так ведь?

Хромов молчит. И тогда Асташёв тихо говорит ему:

– Вы вот что, Семён Феофанович! Как начнёте то дело или уже начали, меня старика не забудьте. Может деньги понадобятся, а может и ещё что. Всё предоставлю Вам в лучшем виде, только скажите. Не чужие, чай!