Парни из старшей школы

Глава 8

Рэйвен

– Вставай, пойдем.

Я поднимаю глаза на стоящую передо мной девушку. Снова забыла ее чертово имя, но спрашивать не буду.

– И куда мы собираемся пойти?

– Мейбл каждую первую субботу месяца, ну после зарплаты, ходит играть в бинго и пропустить пару стаканчиков. Сегодня она не будет проверять кровати.

– Дай угадаю… ты идешь тусить?

Она насмешливо улыбается.

– Мы идем тусить. Черта с два ты останешься здесь – еще сдашь нас. Так что пойдем.

Я медленно встаю и отряхиваю свои спортивные штаны.

– Во-первых, я не доносчица. Если это не касается меня лично, мне плевать, кто чем занимается. А во-вторых, я делаю то, что хочу, а не то, что мне говорят.

Девчонка делает шаг в мою сторону и останавливается, услышав за своей спиной голос Ниры:

– Угомонись, Виктория.

О, точно! Так ее и зовут.

Нира подходит ко мне.

– Пойдем на вечеринку, Рэй. Все равно тебе нечем больше заняться.

– Правда, но теперь я хочу остаться дома назло Виктории.

Виктория злобно смотрит на меня, и мои губы растягиваются в широкой улыбке.

– Тебе все равно придется найти кого-то, когда твои запасы кончатся.

Я перевожу взгляд на Ниру, и она усмехается. Ведь ей еще неизвестно, что в этом мне может помочь Бас. Не напрямую, но все же.

– Давай, подружка. Там будет куча начинающих дилеров, которые не пожалеют для тебя травки. Она здесь не так хороша, как та, к которой ты привыкла, но дело свое делает.

Я добродушно смеюсь – Нира права. В Калифорнии выращивают отличную траву.

Я снова смотрю на Викторию.

– Похоже, сегодня ты добьешься желаемого.

Она оглядывает меня с головы до ног и морщит свой острый нос.

– Может, тебе лучше переодеться?

– Может, тебе лучше отвалить от меня?

Раздраженно фыркнув, Виктория сердито топает к краю тротуара и выглядывает на дорогу.

Я разворачиваюсь к Нире.

– Сегодня нас везет парень Виктории, так что не надо начинать раздувать дерьмо, флиртуя с ним. Нам не нужны лишние проблемы, и он все равно не станет изменять ей.

Насторожившись, я хмурюсь.

Нира отводит взгляд, и я грустно усмехаюсь.

– Ты читала мое личное дело.

Она раздумывает, не соврать ли, но потом расправляет плечи.

– Мы читаем личные дела всех новеньких. Мы должны знать, с кем нам придется жить под одной крышей.

– Значит, ты решила, что я шлюха?

– Ты дочь шлюхи, – бесцеремонно бросает Нира. – Я по собственному опыту знаю, что проблемы наших родителей быстро становятся нашими проблемами.

Я ничего не говорю: не вижу смысла. Что бы я ни сказала, это не будет иметь никакого значения.

Если ее жизнь хотя бы вполовину похожа на мою, то она тоже знает, что мы можем доверять лишь собственным глазам.

Слова других людей ни хрена не значат.

Обещания – всего лишь один из способов закончить нежелательный разговор.

А ложь заставляет наш мир вращаться.

– Ты так и пойдешь? Потому что ее парень вот-вот подъедет.

Я опускаю глаза на свои треники и черную футболку с длинными рукавами.

– Что это будет за вечеринка?

Нира широко улыбается.

– Домашняя вечеринка для избалованных придурков. Огромный позерский дом и куча проституток. Думаешь, эти идиоты из нашей школы только выглядят богатеями? Да у них столько денег, что они могли бы составить конкуренцию Беверли-Хиллз.

– Хорошо, тогда я сейчас, – говорю я и иду в дом.

Мне меньше всего хочется привлекать к себе внимание, а если Нира не лукавила и народ там действительно привык швыряться деньгами налево и направо, то они тут же заметят мои растянутые штаны. Зато в одних трусиках я сразу сольюсь с толпой.

Я прохожу мимо девчонок, играющих в гостиной, захожу в свою комнату и надеваю джинсы и белую майку, которая заканчивается как раз над животом. Поверх набрасываю фланелевую рубашку в серо-черную клетку, засовываю в задний карман немного наличных, в передний – свой складной ножик и выхожу за дверь.

Кстати, о наличных. Мне нужно снова поговорить с Басом, пока я не оказалась на мели.

Парень Виктории – он тоже учится в нашей школе – подъезжает как раз в тот момент, когда я подхожу к девчонкам.

– Привет, детка, – говорит он ей, а нам с Нирой машет рукой.

Виктория отодвигает переднее сиденье его древней двухдверки, и мы залезаем назад.

Всю дорогу я пропускаю мимо ушей их разговоры, молча размышляя над тем, сколько готова выложить за, похоже, дерьмовую травку, и одновременно запоминая названия улиц: никогда не знаешь, когда тебе придется возвращаться домой. Вдруг я понимаю, что мы останавливаемся перед вереницей машин на огромной лужайке.

– Вот черт.

Нира кивает и вылезает из машины.

Я перевожу взгляд с компании на лужайке на тех, кто идет по подъездной дороге размером с две баскетбольные площадки.

Мы тоже идем по ней, когда Виктория вдруг поворачивается ко мне и смотрит на меня своими странными, мерзко прищуренными глазами.

– Никому не говори, что мы учимся в Брейшо.

– Почему?

– Потому что я так сказала, – огрызается она и уходит прочь, ее парень семенит вслед за ней.

Я не могу удержаться от смеха.

Нира качает головой – не знаю, из-за Виктории или из-за меня, да и плевать мне, – и сворачивает влево.

Я смотрю по сторонам и замечаю других девчонок из нашего приюта, собравшихся у крыльца с пивом в руках, но решаю не подходить к ним и направляюсь через открытый гараж в чертовски огромный дом.

Внутри грохочет музыка. Должно быть, в стены встроена какая-то наикрутейшая звуковая система: басы буквально окружают тебя.

Везде компании тинейджеров: они танцуют, пьют и смеются со своими друзьями.

Когда я протискиваюсь мимо танцующей пары, меня толкают в сторону, и девушка поворачивается и бросает на меня сердитый взгляд, как будто это не она в меня врезалась, но парень тянет ее обратно, и она не успевает начать возникать.

Я заворачиваю за угол в открытую кухню, где за столом группа парней играет в карты, почти у каждого изо рта свисает сигара.

Блондин в центре ловит мой взгляд и подмигивает, а потом бросает свои карты на стол, очевидно выиграв эту партию, если судить по стонам остальных. Он, должно быть, решает, что произвел на меня впечатление, потому что самодовольно улыбается мне.

Я подмигиваю ему в ответ и прохожу мимо, чтобы взять себе из ведерка со льдом бутылку воды.

Я разворачиваюсь, чтобы идти обратно, но на моем пути возникает блондин.

– И кто ты, сладкая?

– Плод твоего воображения, – улыбаюсь я, пытаясь обойти его, но он не позволяет.

– Мое воображение никогда меня не подводит, – шутит блондин.

– Не сомневаюсь. – Я весело смеюсь. – Как не сомневаюсь и в том, что тебе совсем не часто приходится им пользоваться. – Мой взгляд нарочно скользит по его фигуре, мускулистой во всех нужных местах. – Или не все девушки падают к ногам хозяина дома?

Его улыбка подсказывает мне, что я угадала.

– Ну, красавица, ты все еще стоишь, так что, похоже, сегодня я не в форме. – Парень, скрестив руки на груди, смотрит на меня сверху вниз и усмехается. – Или это у тебя проблемы.

Его глаза на мгновение задерживаются на моей груди, когда он быстро оглядывает меня с головы до ног.

Я безразлично пожимаю плечом и обхожу его, а потом разворачиваюсь и, пятясь, говорю ему:

– Может быть. Но ты никогда этого не узнаешь.

– Никогда не говори «никогда», новенькая.

Я хмурюсь, а он приподнимает подбородок.

Я молча делаю еще один шаг назад, и блондин делает шаг вперед.

– Ты девчонка Брей?

– Временный постоянный участник.

– Вы все такие.

Он начинает меня раздражать.

– Если ты спрашиваешь, учусь ли я в школе Брейшо, то мой ответ: к сожалению, да.

Блондин внимательно разглядывает меня.

– Я спрашиваю совсем не об этом.

– Знаешь, тогда тебе нужно научиться конкретнее выражать свои мысли, а не мямлить. Я ухожу.

Я разворачиваюсь и выхожу из кухни, а он, на удивление, даже не пытается меня задержать.

Я решаю тусоваться в одиночестве и наблюдать за всем со стороны, поэтому нахожу себе местечко в тени железного забора, протянувшегося вдоль левого края заднего двора.

На улице прохладно, и либо в бассейне есть подогрев воды, либо люди, которые там купаются, уже напились в хлам и ничего не замечают.

– Ты тут писаешь?

Я резко поворачиваю голову влево и вижу еще одну девчонку из приюта, которая медленно движется в мою сторону.

– Как я буду писать на газон, когда вокруг столько народа?

– Ну и не такое бывает, – шутит она. – В душевой уже кто-то трахается, так что я легко приму то, что кто-то захочет пописать на траву.

Рассмеявшись, я снова поворачиваюсь к тусовке, а девчонка опускается рядом со мной.

– Дурацкое место, – бормочет она, стараясь казаться раздраженной, но в ее голосе отчетливо слышится зависть.

Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, откуда она. Черт, да эти расставленные по всему двору уродские статуи, должно быть, стоят больше, чем все электроприборы из нашего трейлерного парка, вместе взятые!

Я разворачиваюсь к девчонке.

– Ты здесь раньше не бывала?

– В этом конкретном доме – нет, но в остальных таких же – много раз. Видеть, как живут эти придурки, и знать, где тебе придется спать… меня тошнит при мысли об этом.

Я фыркаю.

– Расскажешь свою историю?

– Мама ушла от нас, когда мне было два, а папа любил пиво больше собственного ребенка.

Я киваю.

– Значит, ты тоже любишь выпить?

Девчонка возмущенно вскидывает голову, и ее голос звучит чуть громче:

– Прошу прощения?!

– Видишь, тебе самой не нравится, когда тебя судят по одежке. – Я поднимаю бровь. – Почему тогда ты осуждаешь этих людей только потому, что у них есть деньги, а у тебя нет? Не будь лицемеркой.

– Ну ты и сучка! – Она бросает на меня сердитый взгляд, но на ее лице появляется улыбка.

– Так говорят. – Я весело смеюсь. – И чаще всего так оно и есть.

– Все мы такие, – отвечает она, и я киваю.

– Я видела, как ты говорила с тем парнем в доме.

Я поворачиваюсь к ней, и она неловко ерзает на месте.

– Ты же в курсе, что парни Брейшо их ненавидят?

– Нет, но он странно себя вел, словно знал, что я с другого конца города, да и Виктория разоралась на тему того, что мне нельзя говорить, что я там учусь. Мне сразу стало понятно, что они враждуют или типа того.

– Враждуют, и еще как. Брейшо сойдут с ума от ярости, если узнают, что мы здесь были. Но зато этим парням вроде как все равно, что такие, как мы, – не входящие в круг избранных – тусуемся вместе с ними. По крайней мере, до тех пор, пока мы ведем себя тихо. Если честно, мне кажется, что тому парню даже нравится, когда мы приезжаем на их вечеринки, несмотря на то что он игнорирует нас.

– С чего ты взяла?

Девчонка пожимает плечами.

– Ты же знаешь людей. Это дает им ощущение власти: типа ученики Брейшо «не подчиняются» своим хозяевам. – Она усмехается. – Короче говоря, да, они враждуют, и уже много лет, как мне кажется, причем не только школы, но и семьи. Я слышала, что Брейшо каждый год обходят их в баскетболе, но по какой-то причине ни разу не привозили домой титул чемпиона.

– Они все время просирают в финале? – не веря своим ушам, спрашиваю я.

Да ну на хрен! Только не эти пацаны!

– Не знаю. Ходят слухи, что каждый год Грейвен саботирует их, но Брей никогда не говорят об этом. Если им кто-то и мешает, они переживают это дерьмо молча. Слышала, что когда они в десятом классе проиграли в финале, то пропали на несколько недель. Никто не знает почему – и никто не осмеливается спросить.

Я задумчиво пялюсь на траву. Грейвен. Так Ройс обращался к копу, который обыскивал Мэддока на площадке.

– Так, погоди… так это вечеринка Грейвена?

– Да, подготовительной школы Грейвен.

Ничего себе.

В голове один за другим всплывают вопросы, но я решаю забить на них – какое мне дело до всего этого? И кто знает, есть ли хоть доля правды в том, что она рассказала.

– Напомни, как тебя зовут?

Девчонка открывает рот, чтобы ответить мне, но внезапно нас прерывают.

– Виенна, Рэйвен! – Мы поднимаем головы на голос Ниры, которая, сделав большие глаза, пытается шепотом кричать нам со стороны бокового ограждения. – Быстрее! Надо уходить!

– Черт! – шипит в панике Виенна, вскакивает на ноги и бежит к Нире. – Давай же!

Я медленно поднимаюсь, и стоит мне сделать это, как раздаются крики и у бассейна образуется большая толпа.

Я иду к забору, переводя взгляд со ждущих меня девчонок на гостей вечеринки, которые вдруг встали как вкопанные.

– Какого хрена ты делаешь в моем доме? – рявкает кто-то, но я слишком далеко, чтобы увидеть, кто с кем разговаривает.

– Мы поймали у себя одну из твоих девчонок, Коллинз. Она смылась, как только поняла, что мы обо всем догадались, но успела признаться, что это ты ее подослал.

Я замираю.

Мне знаком этот голос.

Я разворачиваюсь и направляюсь к воцарившемуся хаосу.

– Рэйвен! – шипит мне Нира, а Виктория сердито рычит. – Что ты творишь?!

Я делаю несколько шагов через темный двор, приближаясь к месту развития событий, и теперь мне становится виден весь расклад.

Все гости вечеринки встали позади парня, который живет здесь, – Коллинза, как его называют, того самого, с кем я говорила в доме, – а прямо напротив них, шагах в двух, не больше… короли Брейшо.

Мэддок, Кэптен и Ройс стоят, распрямив широкие плечи, и без всякого выражения на лицах взирают на толпу человек из тридцати.

Похоже, пятеро, что стоят ближе всех к Коллинзу, – его приятели.

Вперед прокрадывается рыжеволосая девица и встает с краю этой компании. Она пытается казаться сильной, пытается показать, что тоже в команде, но даже мне виден ее страх. Девчонка наполовину прячется за одним из парней, боясь встать перед ними в полный рост.

Ройс смеется, и от этого зловещего смеха у меня по спине пробегают мурашки.

– Что такое, детка? Зачем ты пришла сегодня к нам? – Он насмешливо склоняет голову набок, его взгляд цепляется за ее коротенькую юбку и джинсовую куртку. – Готов поспорить, тебе дали задание проникнуть в дом… а не позволять мне проникнуть в тебя. – Ройс ухмыляется, а девчонка втягивает голову в плечи и на мгновение опускает глаза на траву. – Кто из этих заморышей считает твою киску своей? Давай я расскажу ему, как тебе нравится…

– Довольно! – рычит Коллинз, и, как в кино, троица Брейшо делает шаг вперед. – Я слышал, ваши папаши попросили о слушании по досрочному освобождению. Интересный момент они выбрали, тебе не кажется?

Я хмурюсь и смотрю на парней, но Мэддок словно и не слышал сказанного.

– Скажи мне, зачем ты послал ее, и я не стану ломать руку твоему разыгрывающему защитнику, – ровно и четко говорит он.

– Да пошел ты! – выплевывает парень, который, похоже, как раз и является этим самым разыгрывающим защитником.

Я снова перевожу взгляд на троицу.

Кэптен уже незаметно надел кастеты на пальцы, которые, как я только что заметила, покрыты татуировками, а Ройс сжал кулаки. Я снова смотрю на Мэддока, и, хотя он ничем не выдает своих эмоций, один его вид внушает страх. Он слишком спокоен, слишком уравновешен. Он готов.

Мать вашу, они вот-вот начнут драку!

Я перевожу взгляд на их оппонентов, на сторону Грейвена.

Большинство участников вечеринки отступили на несколько шагов, но команда Коллинза вдруг удвоилась, и теперь напротив троих парней стоит целая дюжина, если не больше.

И тут я замечаю, как рыжая отступает назад и немного в сторону, медленно отодвигаясь от них… и приближаясь ко мне.

Я бросаю быстрый взгляд на Ниру и остальных. Они начинают махать мне руками, бесшумно скрываясь в темноте двора, подальше от центра событий, но я отворачиваюсь.

Эти трое пришли сюда, зная, что будет драка и что они будут в меньшинстве.

Я ухмыляюсь.

Глупые мальчишки, какие же они самоуверенные!

Лично мне кажется, что единственный способ получить преимущество – это сделать что-нибудь совершенно неожиданное.

Я медленно продвигаюсь вперед и, по-прежнему никем не замеченная, толкаю девчонку до тех пор, пока не роняю ее в бассейн. Черт, ведь почему нет? Это было так легко!

К тому же выяснилось, что она крыса. А такие мне очень не нравятся.

Рыжая выныривает, громко хватая ртом воздух, и поворачивается ко мне… как и все, кто есть на заднем дворе.

Девчонка взвизгивает и, убирая волосы с лица, подтягивается о бортик бассейна.

– Кто ты, черт подери, такая? – кричит она.

Парни Брейшо тоже пялятся на меня, я вижу это боковым зрением, но не поворачиваюсь в их сторону. Это нарушило бы мой план, потому что сейчас все дружно не сводят от меня глаз, отвернувшись от ищущей неприятностей троицы.

Я не обращаю внимания на девушку и, весело рассмеявшись, отступаю в темноту у дома.

Я направляюсь к ожидающим меня девчонкам. Стоит мне дойти до забора, как доносится громкий треск, за которым следует низкое ворчание, – первый удар.

Затем раздаются крики и вопли, и начинается потасовка.

Мы бежим, запрыгиваем в машину парня Виктории и едем обратно в приют.

– Ты, мать твою, совсем без мозгов?! – Виктория разворачивается в переднем кресле, чтобы просверлить меня злобным взглядом. – Молись, чтобы они не узнали, что мы были там с тобой, иначе, клянусь, я на хрен…

– Ты что? – перебиваю я ее, подвинувшись чуть вперед на своем месте. – Что ты сделаешь?

– Поосторожнее, Рэй. – Виктория криво усмехается. – С чего ты взяла, что можешь расхаживать с таким видом, будто ты здесь главная? Тут есть свои правила, которым ты обязана следовать.

– В этом твоя проблема, Виктория. Ты слишком сильно хочешь вписаться туда, где тебе не место! Как и всем нам. Не в этом мире точно. Мы должны ждать, когда наступит наш час, когда мы сможем творить свою собственную жизнь, наконец оставив позади все то, что было в жизни, которую нам навязали. Хватит уже пытаться везде стать своей, может, тогда ты перестанешь быть такой надутой овцой!

– Не притворяйся, будто знаешь меня, шлюха.

Как это по-детски!

Я закатываю глаза и отодвигаюсь обратно. Виктория отворачивается.

Я смотрю сначала на Ниру, которая хмурится, потом на Виенну. Та сидит с недовольным лицом, но едва сдерживает улыбку.

Я отворачиваюсь к маленькому окну.

Обычный гребаный вечер.

Глава 9

Рэйвен

– Потаскуха, – бросает кто-то, проходя мимо меня, и я, с силой захлопнув дверцу шкафчика, разворачиваюсь посмотреть, кто это был. Но в коридоре слишком много учеников, чтобы понять точно.

И вот так целый день.

В каком-то смысле я даже привыкла к этому – а что поделать, если твоя мать была занозой не в одном браке.

Но сейчас все по-другому.

Похоже, все они считают, что я стала игрушкой. По школе ходит слух, что я трахаюсь с их королем. И его братьями.

К тому же когда кто-то из них оказывается рядом, то обязательно говорит мне что-нибудь в духе: «Сегодня приходи пораньше» или «В следующий раз захвати побольше презервативов, а не три».

Я огрызаюсь, чем лишь подливаю масла в огонь.

Поначалу я посылала тех, кто начал все это сегодня утром, но потом оскорблять меня стал каждый встречный, и я устала говорить.

– Ты первая девчонка Брей, у которой нет трастового фонда.

Я поднимаю голову и с мрачным выражением лица смотрю на Виенну.

– Я никакая не девчонка Брей!

Она весело смеется.

– Скажи это богачкам, которым дали от ворот поворот.

Я качаю головой и смотрю в свои тетрадки.

– Ты же понимаешь, что они ведут себя так по-дурацки, потому что завидуют? – шепчет она, усаживаясь на свободный стул за моим столом.

Мы сидим вместе на самоподготовке – факультативе для тех, кому нужно закрыть пробелы.

– Они трахались либо с Ройсом и Кэптеном, но не с Мэддоком, либо наоборот, и злятся, потому что ты заполучила всех троих. Или они еще не успели привлечь к себе внимание кого-то из них, и ты стала препятствием на их пути.

– Братья делятся девушками? Что за извращение!

Виенна наклоняется ближе и начинает говорить, только оглядевшись по сторонам.

– Они не кровные братья. Это не тайна, но, если что, я тебе ничего не говорила. И не вздумай даже поднимать эту тему. Но сейчас это абсолютно не важно. – Она улыбается, даже не догадываясь, какое сильное любопытство пробудила во мне. – Короче, Ройс и Кэптен делятся. А Мэддок нет. Он выбирает себе девушку и трахает ее до то тех пор, пока ему не становится с ней скучно, или бросает, если она трахается с кем-то еще, и находит себе новую.

– Значит, у него бывают девушки?

Виенна начинает хохотать.

– Уф, нет! Никаких девушек. Просто подружки для секса, которые соблюдают определенные правила. И он никогда не обнимается с ними на людях. Понять, что у него кто-то есть, можно лишь по тому, как она будет бегать за ним, или если вдруг услышишь, как он говорит ей где и когда. Но опять же он никогда не передает ее своим дружкам, пока пользует ее сам. А если какая-нибудь девчонка решит сменить член, то все трое выставляют ее вон, и для всех она становится шалавой. Никто из их свиты не притронется к такой.

– Готова поспорить, это еще хуже, чем если бы они имели ее все втроем.

– Так и есть.

– Короче, меня уже достало это дерьмо. Мне кажется, это как-то связано с той субботней вечеринкой. – Я поворачиваюсь к Виенне. – А значит, они сами пустили эти гребаные слухи.

У нее сначала отвисает челюсть, но она тут же улыбается.

– Они хотят, чтобы все думали, будто ты трахаешься с ними!

– Девушки! – Учительница опускает очки и бросает на нас сердитый взгляд. – Приступайте к работе.

Посмотрев друг на друга, мы начинаем смеяться, но потом беремся за учебники.

Значит, они хотят, чтобы все считали, что я хожу по рукам? Ну и ладно. Как я уже говорила, ничего нового – сколько уже мудаков заявило о том, что трахали меня! Почему-то их очень задевает, когда я их отшиваю – типа как я, грязная шлюха, посмела отказать им. И все это вскоре выливается в историю о том, как быстро и легко им удалось уложить меня на спину.

Но в этот раз, в этой школе и с этими парнями, у меня будет намного больше проблем, как им и хочется. Но я никогда просто так не сдаюсь.

Если они думают, что все их угрозы и так называемая травля заставят меня покориться им, то их ждет еще один сюрприз.

Все и так уже считают меня шлюхой, но я могу повернуть это против них, не дав отпора напрямую, как они от меня ждут.

Им хочется поиграть? Что ж, мы поиграем.

* * *

На ланче я оказываюсь одна – во-первых, потому, что девчонки из приюта ничем мне не обязаны, а во-вторых, мы все-таки не подруги, и я понимаю, что им не хочется, чтобы над ними тоже начали издеваться только потому, что они общаются со мной. К несчастью, именно так всегда и происходит в старшей школе. Ты тот, с кем ты общаешься.

Я усаживаюсь за пустой столик, на краю которого остались объедки тех, кому лень дотащить свой поднос до мусорки.

Проходит минут пять, и на стол передо мной опускается задница Ройса, он перекидывает свою огромную ногу так, что я оказываюсь между его бедер, мое лицо на одном уровне с его промежностью.

Упираясь руками о колени, он наклоняется вперед.

– Знакомая поза, да, Рэй-Рэй?

Мне даже не нужно оглядываться, чтобы убедиться в том, что все теперь следят только за нами.

Ройс ждет, когда я скажу в ответ какую-нибудь дерзость, но я молчу, лишь слегка склонив голову набок.

Подходит Кэптен. Он опускается на колено, схватившись одной рукой за край столешницы, а второй за спинку моего стула.

– Да, я помню. Мне не пришлось долго ждать своей очереди. – Кэптен смотрит на Ройса. – Готов поспорить, что в следующий раз она сможет взять нас глубже. Но это только, если… – он переводит взгляд обратно на меня, – твоя челюсть не слишком устанет.

Вокруг раздаются смех и перешептывания. Эти короли хорошо вымуштровали своих подданных. Они знают, когда им стоит промолчать, а когда начать глумиться.

Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда в столовую входит Мэддок, возвышаясь над всем нами. Высокий и широкоплечий, он останавливается, высокомерно подняв подбородок, и почему-то это ничуть не умаляет его привлекательности. Парень стоит напротив меня, и от его пристального взгляда у меня пересыхает во рту. Похоже, это его роль – смотреть на меня так, будто он хочет съесть меня, а остальные решили бы, что так оно и было.

Мельком взглянув на Ройса, он подходит ближе и хмурится еще сильнее. Его глаза снова останавливаются на мне.

– Скажи-ка мне, детка, – достаточно громко, чтобы слышала вся столовая, шепчет Ройс. Он протягивает руку, чтобы коснуться моих волос, но я уклоняюсь. – Сможешь сегодня продержаться подольше?

Мне бы хорошенько съездить ему по физиономии за то, что он попытался дотронуться до меня, за то, что вот так нагло влез в мое личное пространство, но я держу себя в руках.

Все слушают, в столовой повисла мертвая тишина, и теперь, когда здоровяк стоит совсем рядом, я чуть наклоняюсь вперед и наслаждаюсь тем, как он не успевает скрыть свои чувства – его глаза расширяются, когда моя ладонь скользит по ширинке его джинсов «Тру Релиджн».

– Хочешь, чтобы я продержалась подольше? – Я растягиваю каждое слово, произношу их с придыханием, как и полагается настоящей шлюхе, каковой меня считают благодаря им. Левой ладонью я поглаживаю бицепс Кэптена, даже не потрудившись посмотреть в его сторону. – Тогда позволь мне сегодня сначала немного развлечься со здоровяком.

Я медленно поднимаю глаза на Мэддока, и он, словно почувствовав на себе мой взгляд, отрывается от созерцания того, что мои руки делают с его приятелями, и смотрит на меня. Клянусь, он становится даже выше своих метра девяносто пять, а левый уголок его рта едва заметно приподнимается.

Я продолжаю смотреть прямо ему в глаза.

– Назовем это прелюдией, а потом я вся твоя. – Ноздри Мэддока раздуваются, и теперь наступает моя очередь ухмыляться. Я неспешно опускаю глаза на Ройса. – Ты же знаешь, он никогда не сможет удовлетворить меня так, как ты.

Я чувствую, как Ройс и Кэптен на мгновение напрягаются, но они тут же пытаются рассмеяться в ответ, а потом – вы только представьте себе! – вдруг поднимаются, чтобы уйти.

Я медленно откидываюсь на спинку стула и снова встречаюсь взглядом с Мэддоком.

Его губы сжаты в одну твердую линию, на виске пульсирует вена. По-моему, не будет приуменьшением, если я скажу, что парень в бешенстве.

Вот и славненько.

Когда они выходят из здания, я ловлю на себе взгляд директора, который, судя по всему, следил за нами из угла зала. Он быстро переводит взгляд с парней на меня, морщит лоб, но я поднимаюсь со стула и вылетаю из столовой, не оставляя ему шанса подойти ко мне и забросать идиотскими вопросами.

Мне не по себе, когда приходится вести себя как сейчас, но пока это единственная власть, которой я обладаю.

И от этого меня тошнит.

Зато моя мать гордилась бы мною.