Энциклопедия мифов. А-К

Чтение-всего лишь хитроумный способ убивать время. Искусство сновидения для ленивых, наркотик для осторожных, приключение для трусливых;я сам знойный читатель, я знаю, о чём говорю.

Ответ существовал, но формулировке не поддавался

…мы то с тобой понимаем, что все фигня, кроме пчел, да и пчелы – тоже фигня, но мы никому об этом не скажем, потому что люди делятся на тех, кто ничего не понимает и тех, кто не понимает ни–че–го!

— В тебе умер великий лингвист, Макс. Временами он попахивает, но это не беда: в каждом кто-нибудь да умер, все мы — ходячие саркофаги.

Знать ничего не хочу, потому что крыша и без того едет. А надо бы ей на месте оставаться: у меня там Карлсон живёт. Ему без крыши нельзя, без моей крыши он бомжом станет.

Тебе со мною повезло (…) Мне с тобой, конечно, тоже. Но, честно говоря, тебе повезло больше.

Считается, что жить ради собственного удовольствия — «плохо». Родители, словно бы задавшись целью воспитать для себя более-менее сносный обслуживающий персонал, внушают маленьким человечкам, что следует посвятить свое существование другим высокоразвитым белковым организмам, каковые не способны порадовать себя самостоятельно (поскольку, ясное дело, тоже поглощены чужими заботами). Общеизвестно ведь, что заниматься чужими делами много проще, чем собственными, поэтому все, включённые в порочный круг неустанной озабоченности друг другом, вполне довольны и менять тут ничего не собираются.

Ну и ладно.

И все же, все же…

Есть дни, приближающие нас к смерти, и есть просто дни жизни — те, что были прожиты исключительно ради собственного удовольствия, а значит — вне времени.

Первых, как водится, много (почти все), вторые… ну случаются порой.

Дурацкая и нелепая пропорция, да?

Люди могут пить вместе, могут жить под одной крышей, могут заниматься любовью, но только совместные занятия идиотизмом могут указывать на настоящую духовную и душевную близость.

… Мне не раз казалось, будто я делаю что-то не то. При этом все хорошо, все в порядке, все получается, мною довольны, меня хвалят, я — лучше всех… а все равно — не то! Но бывало и так, что мне грустно, и все валится из рук, и хочется спать по двадцать часов в сутки, потому что бодрствование не сулит особых радостей, но при этом на сердце легко и покойно, в глубине души я знаю: все правильно, все идет по плану, так и надо.

О свободе говорить и вовсе бессмысленно: никто толком не знает, что это такое, но всякий рад представиться крупным специалистом по данному вопросу. Среди любителей порассуждать на эту тему я не встречал ни единой души, имеющей хотя бы смутное представление о предмете разговора. Кто знает – молчит, пряча жуткое свое сокровище на самом дне глазных колодцев.