***
Он хранит много тайн. За многие ему даже не стыдно, но есть такие, из-за которых Максим до сих пор не может нормально спать. В такие случаи ему кажется, будто он скрывает ужасные вещи.
Так и есть.
То, что он сейчас увидел, не знает в какой раздел отнести. Увидев эту женщину с каким-то мужчиной, Воронов подумал, что его это не должно касаться, но что-то не давало сдвинуться с места.
Он уже сделал заказ, когда заметил их. Они сидели за дальним столиком и мило беседовали. Несмотря на погоду, одета она была легко. На каждую фразу она чуть подавалась вперед и накручивала на палец свои кудри. Ее спутник явно был доволен таким поведением. Сразу стало понятно, что это не дружеская встреча. Максим наблюдал за ними, пока они не начали собираться. Когда они оказались на улице, через панорамное окно Максим увидел, как они начали целоваться и, не задумываясь, встал и сделал шаг из-за стола, из-за чего принесенный кофе оказался на его выглаженных брюках, а вся посуда на полу. Стало ужасно неловко и вся злость и негодование отошли на второй план. Своим шумом он привлек немало внимания. Кажется, кто-то даже успел сделать фото. Какие-то дети за соседним столом начали громко смеяться, на что их родители даже и не думали обращать внимания. Захотелось заткнуть их всем рты. Его щеки полыхали.
Очень некстати вспомнился тот парень из школы. Илья. Наверное, он чувствовал себя еще хуже, когда на него все так пялились, при том, что ситуация у него была во много раз хуже. Теперь он стоит в туалете этого кафе и пытается оттереть пятно с брюк, но мало что выходило из этих стараний. Уродливое пятно портило настроение. Сейчас он заплатил за глупость морально, так еще и деньгами придется за нее же расплатиться.
Очень показательно.
– В кои-то веки решил сходить поесть в кафе, как тут же наткнулся на неприятности, – пробубнил недовольно Максим, глядя на себя в зеркало.
Когда он шел домой переодеваться, мысли вновь вернулись к этой парочке. Наверное, это первая тайна, в которой он должен был признаться, потому что она была самая последняя, которая у него была на данный момент. Оказалось, что признаваться в чем-то действительно тяжело, но потом становилось легче.
Он выбросил скомканную салфетку в мусорку.
– Очень кстати.
Мать просила встречи, и он не мог ей отказать. Поэтому надел рубашку и брюки, зашел в приличное кафе. Даже не знает, зачем все это. Наверное, он хотел убедить себя в том, что у него все в порядке, и при встрече в эту уверенность она бы тоже поверила.
Из-за инцидента в кафе пришлось вернуться домой и переодеться. В итоге на нем обычный свитер и джинсы, потертые кеды, но уверенности в себе он не растерял.
Подходя к дому, такому большому и богатому, ему всегда чудился холод. В детстве он еще чувствовал себя частью этого дома, этого выпирающего достатка, но теперь все совсем иначе. Он даже не кажется таким большим, как в детстве. Больше не было того величия, больше не было уверенности, что деньги и власть отца хоть чего-то стоят.
Максим звонит в дверь, и как только она распахивается, он оказывается в объятиях теплых маминых рук. Он обнимает ее в ответ так же тепло.
Она искренне улыбнулась своему сыну, да так, что вокруг ее глаз и в уголках губ собрались морщинки, что не мог не заметить Максим. Что-то кольнуло в его сердце. Столько времени прошло. Из-за постоянных ссор с отцом им не удавалось видеться почти месяц. Он был уверен, что еще тогда не было всех этих морщин.
До чего же он тебя доводит?
– Ты такой славный у меня, – она держала его за плечи и осматривала всего, пока не увидела его ботинки. Чуть скривилась, но ничего не сказала. Она уже привыкла к подобным его выходкам. Но Максим не находил ничего плохого в том, что его обувь была такой обыкновенной да еще и покрытой пылью. На ней самой сегодня надето длинное кремовое платье с кружевными рукавами. Длинные окрашенные в блонд волосы были туго стянуты в аккуратный пучок на затылке, а впереди спадали короткие завитые пряди. Она всегда выглядела ухоженно. Но так как отца вечно не было дома, то красоваться в этом можно было только перед прислугой.
– Проходи в дом, Татьяна уже приготовила нам чай, – сказала Юлия и прошла в кухню.
– Ага, – он остановился возле лестниц в прихожей (той самой лестницы, где еще несколько лет назад произошел несчастный случай с любовницей его отца). На стене гордо висело большое фото их семьи. Как обычно делают в богатых семьях, чтобы увековечить свой род, или просто сделать вид, что им не наплевать на свою семью.
На фото все улыбались, кроме хмурого отца. Из-за этого от фотографии исходила весьма гнетущая атмосфера, распространявшаяся по всему их дому. И этому было объяснение. Он был человеком серьезным, от чего его лицо казалось суровым, и была хорошо видна морщинка меж бровей.
Он прошел на кухню и сел за большой и светлый стол, посередине которого стояла ваза со свежими живыми цветами.
– Сынок, я так рада тебя видеть. Ты так давно к нам не заходил и…
– Отец дома?
– Нет. Думаю, было бы неплохо, чтобы он знал, что ты пришел, и поэтому я…
– Не стоит. Я не хочу его видеть.
Она тоже села за стол, но с другой стороны.
– Ты проголодался? Что ты будешь? У нас есть… – она еще сильнее засуетилась, и хотела уже встать со своего места, хотя стол и так был заставлен всеми сладостями мира.
– Ничего, я не голоден, в кафе перекусил, – она замерла на несколько секунд, а потом, молча разлила им чай, уже не торопясь.
– Можешь, пожалуйста, сказать отцу, чтобы он это прекратил. Меня уже достало, что он никак не оставит меня в покое.
– Максим, – она резко подняла голову и посмотрела в глаза, – ты должен понять, что он беспокоится за тебя. Мы беспокоимся, – она протянула к Максиму свою руку и сжала его ладонь.
– Я уже не раз говорил, что у меня все хорошо. Мне нравится та жизнь, которой я живу. Мне всего этого не нужно, – он оглядел все вокруг.
– Как же не надо? Я что не вижу, что ты перебиваешься от зарплаты до зарплаты. Одеваешься как… – Максим подтянул ноги поближе под стул и скрестил их, – не так я тебя учила.
Он горько вздохнул.
А ты меня хоть раз сама одевала? Я помню только лица бесконечно меняющейся прислуги у нас в доме.
Я даже не знаю теперь, кто это Татьяна, что накрывала на стол. И скорее всего ее даже не увижу никогда.
Но я все равно тебя люблю.
– Он мне рассказал, где ты живешь и работаешь, – в ее голосе слышалось разочарование и беспокойство, – по-твоему, это нормально? Как нам после этого не беспокоиться? Вернись домой, – она сильнее сжала его руку, – ты не можешь так жить. Сделай, как говорит отец. Тебе уже пора повзрослеть.
– А я что, по-твоему, делаю? Я съехал от вас, чтобы скорее повзрослеть. Чтобы вы перестали все делать за меня.
– Я тебя понимаю, – только и сказала она.
Ничего ты не понимаешь. Тебе комфортно жить здесь, когда ни в чем не нуждаешься. Ты готова терпеть все что угодно, лишь бы остаться здесь.
Она немного помолчала, а потом продолжила:
– Я так мечтаю о внуках. Сколько тебе уже лет? Пора бы задуматься о своем будущем, – Максим выдернул руку из ее. Глаза выпучились, щеки вмиг стали горячими.
– Что?
Просто так сказала? Или она знает и решила проверить меня?
– А что ты так удивляешься, в твои годы у меня уже давно ты был.
– Это было твое решение.
– Ну, ты тоже возьми и реши уже. Мы с твоим отцом не молодеем.
– Ну, раз я сама себе хозяин, то я отказываюсь.
– Максим!
– Может, я все же сам решу, что мне делать?
– А ты еще не достаточно сделал? – ее голос стал жестче, и лицо огрубело, – разве мы не достаточно терпели твоих вольностей? Сколько можно?
– Мам… – она резко выставила руку вперед, чтобы он замолчал.
– В общем так, я не хотела говорить сразу. Думала, тебя нужно подготовить к этому, но раз ты такой дерзкий. Отец уже нашел подходящую для тебя кандидатуру. У нее прекрасные обеспеченные родители. Она тебе подходит. Хватит уже себя так вести. Для наследника компании это непозволительно. Насчет вашей свадьбы уже все обговорено с ее родителями, и я больше ничего не хочу от тебя слышать! Все будет так, как мы сказали, ты понял?!
Максим сидел и не мог поверить в то, что говорила его родная мама. Еще недавно он корил себя за свою грубость и жалел ее, но теперь от этого не осталось и следа. Сейчас он был в замешательстве. Была обида и раздражение.
Она просто не оставила мне выбора. Поставила меня перед фактом!
– Значит, уже за меня все решили? Вам это нравится? Чтобы я подчинялся? Нравится издеваться надо мной каждый раз?! Мне хватило детства. Я насмотрелся на ваши ссоры и измены отца, – она вздрогнула вся и быстро подобралась. Выглядела скорее оскорбленной, нежели ее эта новость удивила.
– Ты… ты ведь знала? – она молчала, но все и так было понятно. Он отшатнулся, – и молчала, терпела? Ты в своем уме?! Сама прогнулась, а когда поняла, что не хочется больше одной так жить, решила и меня в это затянуть. Что, так нравится страдать?
– Замолчи! Как ты со мной разговариваешь! Ты ничего не понимаешь!
– Что еще я должен понять? Может, и ты не без греха? Наверняка кто-нибудь есть, а, МАМА? – его щеку обожгло пощечиной.
Они молча стояли посреди кухни, отвернувшись друг от друга. Первым начал Максим. Голос стал охрипшим.
– За то, что здесь произошло извиняться не стану. Я не наследник, не ваш сын и уж тем более не жених, – он развернулся и пошел к двери, – и больше я сюда не вернусь.
Он закрыл за собой дверь, понимая, что погорячился, но это не значит, что простил.
***
Максиму всегда казалось, что все его детство было сплошь с привилегиями. Многое было дозволено, как и многое прощено, просто по праву рождения. Ему нравилось, что с ним все носились. От такого быстро можно обнаглеть и не заметить.
В его шесть лет отец занимал пост заместителя фирмы строительных материалов, но уже тогда много на себя брал и любил своему сыну рассказывать, как добился такого, начиная с самых низов. Он гордился этим и заставлял гордиться и Максима. Так все и было. Пока через три года он не занял место главного директора этой фирмы. Тогда он и перегнул палку. Тогда и появилась эта женщина и ее сын, который теперь гнил в земле по дурацкой случайности. Хотя Максим подозревал, что рассказав про дневник Ильи, тот сумасшедший может пойти на все, чтобы достать его.
Даже на убийство.
Максим практически не сомневался, что виновен в смерти это чудика, который несколько лет назад заперся в своей долбаной квартире. Он его не жалел, так как не мог простить ему, что однажды появился на пороге их дома со своей матерью и испортил ему жизнь.
Так ему и надо.
***
Его уволили, так ничего нормально и не объяснив, но это и не нужно было. Понятно в чем дело. Кто-то из рабочих подслушал разговор с его девушкой, и как его увозили на допрос. Никто не захотел слушать его объяснения, как он ни пытался.
Но запершись дома, лучше не стало. Ему продолжали писать во всех соц.сетях, и Родион не знал, как с этим справиться. Он просто перестал туда заходить, но иногда смотрел, что о нем пишут, боясь что-то пропустить. Теперь для всех он был лжецом и неудачником, которому желали скорейшей смерти в самых ужасных мучениях.
– Лицемеры! Хотите сказать, что сами не такие? – через неделю после последних угроз найти его, Здравый решил заблокировать все свои странички. Теперь у него ничего не осталось.
Он иногда бродил по улице и не знал, что делать и чем себя занять. Сталкер больше не объявлялся.
Это все, чего ты хотел? Это действительно все? Теперь ты оставил меня в покое?
Было уже поздно и темно, когда он возвращался домой, еле волоча свои конечности. Иногда ему казалось, что на него странно смотрят прохожие, будто узнавая, но это лишь казалось ему. По крайней мере, он пытался себя в этом убедить. Подходя к своей двери, и не без труда до этого поднявшись по лестнице, вспоминает про лифт. Теперь вошло в привычку пользоваться им, чтобы избежать нежелательных встреч. Жаль, что по утрам нельзя было так же избежать ту старуху, кормящую на улице возле подъезда бесчисленное количество котов. Она по-прежнему странно и с подозрением на него смотрела.
Как и весь подъезд. Они все думают, что я мог ее убить.
Родион теперь находил в своем почтовом ящике записки с угрозами, адресованные на этот раз лично ему.
За его спиной что-то щелкает, он слышит веселое:
– Что-то ты припозднился. Закурить не найдется? – вздыхаю. Медленно поворачиваюсь к нему и вижу, что он стоит, облокотившись о косяк своей двери и сложив руки на груди. Для Родиона он сейчас выглядел как человек, желающий поглумиться над ним. Это было вовсе не смешно. Из-за какого-то ублюдка вся его жизнь рушится, а этот тип стоит и лыбится, будто проблем в жизни не видел.
– Ну, что тебе еще нужно? Тебе что, поговорить больше не с кем?! Тогда заведи себе друзей! – он был груб, особенно после случившегося. Теперь это стало не просто оправданием, а констатацией фактов.
На лице соседа отразилась грусть, и Родион удивился.
Почему меня все время заставляют чувствовать себя виноватым, даже если первые начали?
– Покупай сигареты на свои деньги. Сколько раз уже говорил тебе, что не курю.
– А твоя домовладелица другого мнения.
– У этой маразматички не все дома, так что ее мнение не учитывается.
– Смотрю, она тебя сильно достает.
– Прямо как ты, – поддел его Родион.
– Что, меня теперь тоже за это прибьешь.
Здравый замер и смерил его тяжелым взглядом.
– Я ее не трогал. И уже доказал это, – кулаки все сжимались.
– Да ладно, я же просто пошутил, – сосед поднял руки вверх, мол, сдается.
– Что вам все от меня надо, – голос Родиона дрогнул, и он повернулся к своей двери, пытаясь открыть замок.
– Раньше ты не был таким несдержанным. Куда только делся тот улыбчивый мальчик?
Что он несет?
– Что-то не припоминаю тебя в своей жизни.
– Неудивительно.
– Может уже хватит?
– Что?
– Постоянно со мной заговаривать! Странно еще, что ты не шарахаешься от меня.
– А должен?
– Все старушки уверены, что я исчадие ада, после того, как нашли … ну…
– А ты правда ее убил? Да еще и смог обвести полицию вокруг пальца? – он легко закружил своим пальце в воздухе.
Родион не удержался и, резко повернувшись, вскрикнул:
– Нет!
– Ну, тогда я не думаю, что мне следует волноваться.
Здравый нахмурился.
– Как хочешь.
Он кивнул и протянул руку.
– Мир. То есть, Мирослав, – добавил он более низким голосом, а потом рассмеялся.
– Родион, – он пожал руку в ответ и прищурился.
– Что ты помнишь из школьных дней? Или точнее кого?
– Может еще в шарады поиграем?
Мир замучено выдохнул.
– Мы учились с тобой в одной школе. Ты ведь сынок директрисы. Она еще там работает, да? – он достал из кармана пачку сигарет и прикурил одну.
– Да.
– Да, кстати, а потом мы еще попали в один универ! Как и другие ребята со школы, которые могли себе это позволить. Твой друг ведь тоже мог?
– Раз ты там тоже был, значит и ты не бедствовал?
Родион не любил, когда кто-то указывал им на их обеспеченность, когда они с этим просто родились.
Запах дыма дошел и до Родиона, и он поджал губы, пытаясь забыть про свою заначку на балконе. Очевидно, что этот прилипала тоже снимает квартиру, но у менее назойливых людей, и может позволить себе сигаретку другую. Хотя теперь Здравому все равно, переезд не за горами.
– Не бедствовал. Интересно только откуда у Ильи этого были деньги. Он ведь с бабкой жил. Пока его не подставили подружки жены твоего брата и твой друг. Если так подумать, то…
– Что? В смысле подставили? А Максим тут причем?
– Ну, он ведь тогда слышал, как они говорили, что неплохо было бы ее проучить. И ничего не сделал.
Родион сжал кулаки, ноздри расширились. Он был зол.
– Да ты что! А ты откуда знаешь?
– Я видел, как он подслушивал. Он ведь всегда обо всем знал. Понятно откуда, шпион недоделанный, – пренебрежительно бросил в конце Мир.
– Что же ты сам не сказал, если тоже все слышал, а? – зло прошипел Здравый.
– А он мне кто, чтобы я ему что-то рассказывал? Они с той девчонкой изначально не поладили, мне какое дело?
– Ну, да. Действительно. Значит, теперь ты и надо мной решил поиздеваться?
– Что ты там несешь?
Он пристально посмотрел на Мира, пытаясь понять, знает он, о чем Родион говорит или нет. Но не найдя никаких признаков тяжело выдохнул.
– Забудь, – Здравый отвернулся от него и, открыв дверь, зашел в свою квартиру.
Значит, Илью зря обвинили в распространении тех фото с обнаженной Ксюшей. Как бы Родион не был уверен в правоте Ильи в школе, в университете он действительно думал, что он просто решил отомстить ей за все унижения. А теперь узнается, что его просто подставили. Опять. И что еще хуже, его лучший друг знал все с самого начала и ничего не сказал Родиону. Сколько еще тайн он от него скрывает?
ГЛАВА 4
СКАЗКА НА НОЧЬ
– Вот и ты понимаешь, как мне было тяжело с Маринкой. «Когда мы уже съедемся?». Разве мы так долго встречались, чтобы жить вместе?
– Ты просто не хотел, чтобы она узнала правду о тебе.
Они сидели вечером в баре и выпивали. Было воскресенье, так что Максим оказался не против, он и сам хотел выговориться.
– Если подумать, – чуть медленнее обычного говорил Воронов от выпитого, – ты ведь мог, как и прежде, одеться в костюмчик, запилить селфи, а потом топать уже на свою работу.
Родион скривился.
– Не мог. Это было бы уже слишком напряжно. А как мне потом приходить обратно и отмываться незаметно от нее. И так устал от всего этого маскарада. А вдруг бы она меня запалила?
– Странно, что раньше не запалила.
– Ха! Я просто хотел спокойной жить одному. А если бы она переехала ко мне, то начала бы наводить свои порядки, и мы бы не смогли уже так посидеть.
– Ладно, убедил, – они чокнулись кружками с пивом, кстати о спокойствии. Как тот чувак, что тебя доставал?
Родион занервничал.
– Да так, вроде не слышно и не видно.
– Отстал что ли? Вот видишь, ему просто надоело.
Если бы так. Не хочу больше втягивать в это Максима. Он и так был шокирован тем, что в моем подъезде нашли мертвую девушку.
– Ну, а ты что со своей? – он как можно скорее хотел сменить тему разговора.
– Да ничего. Я вроде хотел, чтобы он избавилась от этого ребенка, но теперь не знаю, правильное ли это решение. Катя такая расстроенная из-за этого, не могу выносить это ее выражение лица. Еще каждый день переживаю, что заявятся родаки и скажут, что все знают. Им только и нужно, что указать на мои ошибки и сказать, что они знали, что так будет.
– А ты вообще ее любишь? – Максим удивленно уставился на Родиона.
– Катьку?
– Ну да. А у тебя еще есть беременные девушки, о которых я не знаю?
– Нет, конечно, – Максим сцепил руки в замок перед собой, – мне было хорошо с ней. Вообще претензий не было. Я чувствовал, что это полностью мой выбор. И я бы не расстался с ней, если бы она не забеременела и не заупрямилась.
– Говоришь так, будто она одна в ответе за сложившуюся ситуацию. Вы оба молодцы. А теперь она, бедняжка, не знает, как ей поступить, – Родион продолжал давить на совесть друга, – на своего мужчину положиться она не смогла. Ты ведь говорил, что она в общаге живет?
– Угу.
– И как ей быть, ты знаешь ответ?
– Я ей уже предложил вариант.
– Достаточно кардинальный, надо заметить.
– Уж лучше так, чем я в роли отца.
– Да откуда тебе знать, каким отцом ты будешь?
– Разве по моему папаше этого не заметно?
– Ты конечно сын своего отца, но вы не один человек, – Максим сильно задумался.
– Он моей маме изменял, и не думаю, что что-то поменялось.
– А ты тоже любитель ходить на сторону? Не знал, не знал, – Родион почесал подбородок, выпятив его в шутку.
– Нет! Но вдруг…
– Что вдруг? Если бы это было у тебя в крови, как ты мне тут утверждаешь, ты всегда бы так поступал. Вы разве не поэтому вечно ссоритесь, что у вас разные взгляды на жизнь? – Максим надул красные щеки и промолчал на это.
– То-то же, – Родион отвесил ему легкий подзатыльник.
– Ты ведь тоже такого мнения, как и я? Ты не изменяешь?
Здравый задумался о переписке с бывшей девушкой Полиной. Он напряженно вздохнул. Родион не считал это изменой. Да и сейчас эму уже некому изменять, да и не с кем.
– Конечно, не изменяю. А что?
– Знаешь, я все думал говорить или нет. Просто недавно видел, как в одной кафешке сидела Ксюха и миловалась с каким-то мужиком, а тот и не против. Сначала подумал, ну мало ли, мне кажется. А потом они взяли и поцеловались.
У Родиона выскользнул стакан из рук и громко приземлился на столешницу дном.
– Что?
Я знал, что ей нельзя доверять. Люди не меняются.
***
Возле подъезда его караулила Зинаида Григорьевна. Она насупила свой птичий клюв и была настороже, кутаясь в теплую фиолетовую шаль, в окружении не менее теплых котов. Их взгляды встретились.
– Может уже пора заканчивать с этим маскарадом? – Родион вздрогнул на секунду, но продолжил идти к двери подъезда.
– Я проходила мимо будущего торгового центра к своей подруге и видела, как ты переодевался к кабине общественного туалета, – услышав это, к его щекам прилила кровь. Он остановился, – а потом пошел на ту стройку.
– О чем вы говорите? Я там не хожу.
– Прекратите врать, молодой человек. Я же не слепая.
– Я заметил.
– Не груби. Ты мог бы быть и попроще.
– Вы не понимаете, – твердо сказал Родион.
– Да? И чего же? Того, что ты нос задираешь, каждый раз проходя мимо.
– Я не…
– В любой жизненной ситуации можно себя вести более достойно. И это будет лучше, нежели притворяться тем, кем не являешься, при этом вытирая обо всех ноги.
– Всем в этой жизни нужно одобрение.
– Конечно. И ты решил получить его сразу, соврав? Даже не постаравшись?
– Я старался, но это не значит, что всем суждено быть начальниками каких-то сраных отделов! – она пропустила мимо ушей его грубость.
– По-твоему, уважения заслуживают только такие люди?
Родион на это промолчал, пожевав губу.
– Мой покойный муж работал простым механиком на заводе, а я в свою юность мыла полы в больницах и утки выносила из-под лежачих. Потом, конечно, отучилась, и всю жизнь проработала бухгалтером. Не начальники, верно? Но мы всегда гордились тем, чем занимались. Важен каждый труд, и даже если потом в том торговом центре и будет сидеть упитанная задница начальника, именно ты вложит свои силы в то, чтобы он там смог сидеть. Начальники не могут быть таковыми, если некем управлять. Гордись тем, кто ты есть, и заставь других людей завидовать этому.
Родион понимал, о чем говорит Зинаида Григорьевна, и был ей даже благодарен.
– Это тяжело, когда твоя родная мать ни во что тебя не ставит.
– И что?
О его ногу терлась одна из кошек. Разноцветная с карими глазами, и Здравый подавил свой обычный позыв оттолкнуть ее от себя. Он слегка наклонился и погладил ее. Мягкая.
– Разве важно что она о тебе думает? Ты уже не маленький. Тебе уже не нужно только одобрение родителя. Оглянись и увидишь много людей, которые могут тебя поддержать в твоей сфере, если для тебя это так важно.
– Даже если она так никогда и не поймет?
– Даже если так.
***
Он решает все рассказать брату, не может больше молчать. Родион не хочет, чтобы Андрея так подло обманывали. Ксюша и раньше ему не особо нравилась, но теперь появилось навязчивое желание выдворить ее из их семьи.
После окончания рабочего дня Андрея Родион позвонил ему. Он понимал, что тот наверняка не поверит ему, но все же начнет сомневаться в своей благоверной.
Теперь я вообще сомневаюсь от кого у нее ребенок. Хотя вроде действительно от Андрея, и все сходится. Значит, этот любовник у нее появился позже? Она же все время куда-то бегает, может к нему?
– Алло, алло! – Родион замер и на секунду передумал что-либо говорить по этому поводу. У Андрея было хорошее настроение, даже после окончания трудового дня, и ему стало совестно портить эту атмосферу.
Тут же начал искать подходящую тему для разговора, из-за чего мог бы позвонить ему.
– Привет, я смотрю, ты в хорошем настроении.
– Да, Ксюшка сказала, что меня ждет сюрприз дома.
– Может наконец-то приготовила что-то? – из трубки донесся смех его брата.
– Может и так, – весело сказал Андрей, – ты что-то хотел?
Он был весь как на иголках. Никак не мог проникнуться этим весельем. Родион знал, что нужно сказать, и ладошки его потели.
Наконец он сдался.
– Как бы сказать… У вас с Ксюшей все нормально? – повисло молчание.
– Нормально. Что за вопросы?
– Просто понимаешь, я видел на днях ее с каким-то мужчиной… и сразу было понятно… в общем, их общение очень близкое, – быстро закончил Родион.
Пришлось сказать, что именно он видел их. Не хотелось выглядеть перед ним человеком, который верит всем слухам. Но это не значит, что он сам не верил своему другу.
– Насколько близкое?
– Настолько, что считается изменой.
– Это не правда, – он ответил очень быстро, и это показалось Родиону странным. Он словно бы и не сомневался в этом. Или может, не хотел сомневаться в этом? Не было вопросов «С чего ты это взял?», «Где ты их видел?». Ничего. Родион теперь и не знал, что еще сказать.
– Почему ты так…
– Я же сказал, что это неправда. Хватит уже. Не знаю, что вы там не поделили, но мне надоело слушать, как вы выливаете друг на друга помои. Это ясно? Не наговаривай на мою жену. Я люблю ее и доверяю ей. Займись лучше своей жизнью.
– Не надо на меня злиться. Я сказал все как есть, а если ты не веришь, пожалуйста, твое право. В дураках тебе потом ходить. Я просто хотел, чтобы ты знал, какая она на самом деле. Где она, по-твоему, сейчас?! А?!
– Я знаю, какая она! А сейчас она отдыхает со своими университетскими подругами. Она устала. И так весь день с ребенком сидит.
Ну, конечно, так все и есть, ага.
– Да ни черта ты не знаешь! Что, и дальше будешь терпеть ее измены?! Тогда ты остался таким же наивным, как и когда-то в детстве, – Родион вспылил и сказал лишнего, но и Андрей в долгу не остался.
– Замолчи. Вместо того, чтобы наговаривать на нее, лучше бы вспомнил себя. А как же та нянька твоего друга ненаглядного? Да вы оба не святые с таким прошлым.
Родион опешил, он не знал, что сказать на это. Резко стало холодно, и его пробила мелкая дрожь. Откуда он мог что-то знать? А что, если он знает все?
– О чем ты? – голос дрожал, уверенности не было.
– Ты сам знаешь. Я все видел. И ты все еще мне брат, цени это. Так что оставь Ксюшу в покое.
– Я тебя понял.
Ему не нужно было повторять дважды.
***
Ночью Родион уже почти заснул, как ему пришло сообщение.
«Ты удивительный парень. Не знал, что ты так можешь. Я знаю, что тогда произошло с матерью твоего соседа в далеком прошлом».
Родион не шевелился на кровати.
Да что ты можешь знать?
Никто, кроме нас троих, не знает. Телефон вновь пиликнул.
«У меня есть доказательства. Продемонстрировать?»
– Да пошел ты! – сказал он телефону и положил его под подушку, но теперь Родион не мог уснуть. Он вертелся минут десять, пока не раздался звонок.
Неизвестный номер.
– Алло.
– А это я, – тело Родиона окаменело. Это был он. Его преследователь. Хоть он и говорил по телефону, было полное ощущение, что он где-то здесь, рядом.
– Знаешь, я недавно наведался в квартирку твоего давнего знакомого и обнаружил одну занятную вещицу. Его дневник.
Живот Здравого скрутило в спазме.
Не может быть! Он ведь не мог такое записывать, это же ужасно.
– Так что если ты еще раз рыпнешься в сторону полицейского участка, я подставлю тебя в любой момент. И тогда смерть этого доходяги уже не будет всем казаться просто несчастным случаем. Смекаешь? Так же, как и смерть той милашки, твоей бывшей. Сразу найдутся доказательства против тебя.
Губы задрожали, из глаз полились злые слезы.
– Пошел к черту! – в трубке послышался смех.
– Я там уже был. И ты сам меня туда отправил, помнишь?
Что?
– Лучше послушай. Я почитаю тебе сказку на ночь.
– Я не хочу тебя слушать, – Родион с силой сжал одеяло.
– А у тебя нет выбора, так что заткнись.
Послышалось шуршание и шелест бумаги.
– После той вечеринки все смотрели на меня и ухмылялись. Никто и не подумал на нее, и никого не наказали. Я оказался сам виноват.
Мне стало сложнее находиться в большом скоплении людей, но я понимал, что в школе этого избежать невозможно. Я должен постараться ради бабушки, но мне тяжело. На улицах я стал шарахаться от прохожих. Каждый раз убеждал себя в том, что это незнакомые люди, и не могут ничего обо мне знать, но стоило поймать их мимолетный взгляд на себе, кровь сразу приливала к щекам, и становилось очень стыдно. Я резко потел и чувствовал дискомфорт от дрожи в коленях, ноги и руки немели. Для меня каждый стал врагом. Близкие, друзья, одноклассники и учителя. Все, даже незнакомцы, проходившие мимо. Я уже не мог никому доверять.
Когда я решил подойти к ней через время, она только сказала: «Ты что, больной? Это была всего лишь шутка. Что тут такого?».
Родион затих и попытался абстрагироваться от этого.
– Ну, как тебе? Здесь еще много записей. Вот моя любимая часть: «Я не жалею, что тогда так поступил с ней. Я устал от всего. Когда она меня привела в их дом, это стало последней каплей. Я не мог с этим мириться. Она шла по лестнице, а я позади нее»…
– Хватит! Не надо! Я понял. Понял, – в трубке вновь послышался веселый смех.
– Ладно, ладно. Уже спать хочешь? А ты нервный. Тут еще много сказок. Я еще позвоню.
Он отключился, а Здравый пролежал на одном боку, не смыкая глаз до утра.
***
Он в депрессии. Уже неделю не выходит из своей квартиры. Буквально заперся там и стал походить на его покойного соседа. Его мать бы точно не одобрила. Родиону одновременно обидно, что никто не поинтересовался, кроме полиции, где он пропадает, но с другой стороны, ему было плевать на все.
Понимает, что был не прав, когда не хотел съезжаться со своей девушкой. Теперь он действительно чувствует себя очень одиноким и ему страшно оставаться в квартире одному, приходится на ночь оставлять свет во всей квартире. С ним было не так страшно по ночам слушать голос ненормального, который ему все звонил и звонил. Продолжал изводить его этим дневником. Теперь он у него на поводке, и никуда не может двинуться, не может ничего сделать. Раньше он не осознавал, что им так легко помыкать. Он ведь и раньше так жил, но не замечал. Все хотели от него чего-то, пытаясь внушить, что так правильно и все ему на пользу. Родион же сейчас только усугублял свое положение, продолжая заходить на свои странички и читать, что люди говорят про его настоящее лицо.
В его квартире было затхло, все находилось в беспорядке. У него не было бабушки, чтобы проводить ежедневные уборки. Здравый лежал в зале, на разложенном диване, по горло укутавшись в одеяло, и вслушивался в тишину.
Я превращаюсь в этого ненормального Илью.
Родион представил, как тот так же бесцельно проводил каждый свой гребаный день взаперти, уже ни на что не надеясь.