ГЛАВА 7
Я зарываюсь в одеяло, как мышка. Тянусь к лампе на тумбочке и замираю. Я не могу выключить свет. Темнота не должна окружать меня.
Устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. Я в безопасности. Теперь все будет хорошо.
Мне снятся кошмары. Отрывки пыток, чьи-то глаза, обрывки разговоров. Все это сливается в бесконечный шум, от которого кружится голова. Мое тело жаждет спокойствия, а мозг не хочет выключаться.
Я резко открываю глаза. Сердце в груди стучит как набат. Я лежу на спине и считаю секунды. Сна больше нет. Смотрю на часы и понимаю, что проспала всего четыре часа, и тело налито усталостью.
Порассматривав потолок еще минут десять, встаю с кровати. Дальше лежать нет смысла. Нужно что-то делать. Прохожу в ванную. Из зеркала на меня смотрит совершенно другая девушка, изможденная и забитая. Я ее не знаю.
Мои волосы подпалились при неудачном покушении на меня и выглядят отвратительно. Ищу ножницы в ящиках. Я создаю много шума, чтобы хоть так разбавить давящую тишину.
Обрезать волосы сильно я не собираюсь. Отрастают они у нас с той же скоростью, что и у людей, поэтому мне жалко терять свою гриву. Возможно, при хорошем питании процесс идет быстрее, но проверять мне как-то не хочется.
Я беру пряди моих пожжённых волос и отрезаю их на пять сантиметров. Оцениваю свою работу и понимаю, что без чего-то кардинального, мне явно не удастся подправить следы похищения. «Ничего страшного же не случится, если я скажем укорочу волосы, ведь так? Я останусь сама собой?»
– Если женщина меняет прическу, значит скоро изменит жизнь, – шепчу я, вспомнив слова Коко Шанель, и отрезаю первую прядь. Через десять минут меня совершенно не узнать.
***
– О Боги! – слышу возглас за спиной. Я так увлеклась, что и не заметила, как Роксана зашла в мою комнату. В зеркале вижу ее застывшее от ужаса лицо. «Неужели мне настолько не идет короткая стрижка?»
– Что? – тереблю я волосы, которые теперь заканчиваются на уровне подбородка. – Совсем плохо?
– Зачем ты их отрезала?
– Они малек подгорели. Ой, не надо истерики, – махаю я на нее рукой, – отрастут же.
– Я перепугалась, что ты с собой что-нибудь сделаешь.
Я только сейчас замечаю, что ножницы я так и не выпустила из рук.
– Все в порядке. Я не псих, – положив их в ящик, развожу я руками.
– Отличная новость, – усмехается Роксана. – Завтрак тебя ждет, но сначала я возьму твою кровь на анализ.
Это подозрительно и заставляет меня нахмуриться. Даю Роксане выполнить свою работу, а потом принимаюсь за еду. Я так голодна, что съела бы целого бизона.
– Я рада, что ты вернулась, – улыбается Роксана. – Без тебя Маркус ходил темнее тучи.
«Ну, еще бы… я его так обыграла».
– Не думаю, что надолго задержусь тут, – отвечаю я. – Как только смогу, так сразу уеду на север.
– Разве тебе здесь так плохо? – надувает губки Рокси. – Это, между прочим, спальня королевы.
– О-о-о! – смеюсь я. – Надо быстрей съезжать, наверное, сутки здесь стоят дорого.
– Ты неисправима, – улыбается мне вампирша.
– Зачем снова брать анализ крови? – решаю я задать мучающий меня вопрос, но ответ не успеваю получить.
– Что случилось? – слышу я холодный голос Маркуса. Я даже не заметила, когда он появился. Роксана затихает.
– Я завтракаю, – улыбаюсь я королю и машу вилкой, но его взгляд обращен к Роксане. «И что это значит?»
– В ее крови все еще большое содержание наркотических веществ, – отвечает Роксана. «Так это они обо мне?» Наблюдаю за ними, жуя тост с вишневым джемом.
– Ты же сказала, что все улучшается, – недовольно произносит Маркус. Я перевожу взгляд от Роксаны к Маркусу и обратно. «Может это они не обо мне…»
– Все улучшается, но медленно, – шепчет Рокси и, повернувшись ко мне, произносит: – Я позвала Дока, он тебя осмотрит.
Я понимаю, что Док скорей всего мужчина—вампир, а значит, мне придется перед ним раздеться.
– Да ни за что! – возражаю я.
– Он врач. Он должен тебя осмотреть. Я не настолько хороша в медицине…
Дальше я ее не слушаю и обращаюсь к королю. «Он же не даст добро. Ведь так?»
– Маркус, скажи ей! Я против того, чтобы меня осматривал… Док!
Чувствую, как пылают мои щеки.
– Ты бы знала, как я против…, – шепчет он, проводя рукой по волосам.
– Черт с вами! – вскрикиваю я, отодвигая тарелку с завтраком.
Роксана делает глубокий вздох.
– Через десять минут буду ждать вас в центре, – обращается она к Маркусу, который взглядом прожигает ее насквозь.
Как только дверь закрывается, я накидываюсь на короля:
– Да как ты смел! Почему ты это позволяешь??? Я не хочу, чтобы меня кто-то осматривал! Я в порядке!
– Док – врач с огромным стажем. Он помогал многим семьям. Если Роксана его вызвала, значит, на это есть причина.
– Черт! – топаю я ногой от злости и начинаю кружить по комнате.
– Я буду рядом. Он не сделает никаких лишних движений, Марианна, иначе я сломаю ему шею, – серьезно произносит Маркус.
– Просто отведи меня туда и все, – рычу я на него. «Предатель!»
***
Мы идем молча. Я просто в бешенстве. Мало того, что меня даже не спросили, хочу ли я проходить этот осмотр, так еще и Маркус не на моей стороне.
– Марианна, это делается для твоего же блага, – произносит он мягко. – Не злись на меня.
– Откуда ты знаешь, что я злюсь на тебя за это? – огрызаюсь я в надежде, что он отстанет от меня.
– А за что еще ты можешь злиться на меня?
– Ты не оценил мою новую прическу, – отвечаю я первое, что приходит в мою больную голову, останавливаясь около безликой двери.
– Ты мне нравишься любой, – улыбается король, впуская меня в комнату.
Я злюсь еще сильней. Моя способность огрызаться явно претерпела изменения. «Теряю навыки».
Палата отличается от той, в которой меня держали до этого. Тут много шкафчиков, какие-то медицинские аппараты. Посередине стоит каталка, на которую я и запрыгиваю. Осталось принять позу мертвеца в гробу. «Ручки бы не забыть сложить на груди…»
Маркус встает около двери, как своеобразный телохранитель. «Приятно, однако, когда с тобой носится сам король».
Обвожу комнату взглядом и задерживаюсь на столе напротив меня. Там лежат шприцы, иголки, медицинские инструменты. По моему телу пробегают мурашки. Похитители кололи мне что-то, потом заживляли раны, вправляли кости, чтобы снова причинять мне боль. Я ерзаю, начиная нервничать.
– Не бойся, никто не будет делать с тобой что-то против твоей воли, – тихо произносит Маркус.
Я не успеваю ему ответить. Дверь открывается, и на пороге я вижу молодого мужчину. Он не уступает по размерам Маркусу, но в остальном они полные противоположности. У Дока короткие волосы, холодные глаза и бледная кожа. Он симпатичен, но его пронзительные серые глаза отпугивают. Я вглядываюсь в черты лица мужчины и понимаю, что видела его раньше… еще будучи человеком.
– Мистер… Найман? – неуверенно спрашиваю я.
– Здравствуй, Марианна, – улыбается он. Хрипловатый низкий голос. От такого иногда девушки падают в обморок… И я когда-то давно начинала дрожать, когда общалась с этим, я бы сказала, загадочным человеком. Вот и сейчас моя кожа начинает зудеть… все тело будто вибрирует. Я не понимаю, что происходит. Наверное, я боюсь и поэтому с опаской наблюдаю за Доком. – Я помню, ты всегда была неразговорчивая.
– Лучше я промолчу, чем выскажу свое мнение по поводу происходящего здесь, – огрызаюсь я.
– Хорошо. Тогда я постараюсь отпустить тебя максимально быстро, – расслабленно произносит Док. Странно то, что Маркуса он будто не замечает. «Они разве не друзья?» – И зови меня Адам. Это мое настоящее имя.
Я лишь киваю, не в силах осознать все происходящее.
– Вы знакомы? – хмурится Маркус.
– Да, – холодно отвечает ему Док и, видя прищуренный взгляд короля, поясняет: – Больше века назад я работал врачом на благо людей. Тогда и познакомился с Марианной, родители которой нуждались в моей помощи.
Я прекрасно помню, как это произошло. Меня забрали из приюта, когда мне было шестнадцать лет. Приемные родители сразу же огласили условия моего проживания в их доме. Я должна была помогать им по хозяйству и ухаживать за ними. В обмен они оставляли мне все свое имущество. Тогда казалось, что мне несказанно повезло, потому что близился день выпуска из стен приюта, а у меня ни гроша не было за душой.
Пожилая пара относилась ко мне хорошо. Но вот когда появился мистер Найман, а на тот момент мне уже исполнилось двадцать четыре года, вся моя жизнь пошла кувырком. Родители недвусмысленно намекали, что я должна присмотреться к молодому человеку, который проявляет ко мне знаки внимания. А меня всегда бросало в дрожь при очередном его визите. Теперь не удивительно, почему – я инстинктивно чувствовала в мужчине хищника. И после скоропостижной смерти обоих родителей, я даже сменила место жительства, чтобы он меня не нашел.
Я передергиваю плечами, ощущая неприятный холодок, пробежавший по спине.
Док же, пока я предаюсь воспоминаниям, берет бумаги со стола и просматривает их. Я догадываюсь, что это результаты моих анализов. С каждым перевернутым листом, я все сильнее сжимаю край каталки, потому что попросту не желаю, чтобы ко мне прикасался этот мужчина.
– Странно, – шепчет тем временем он, – ты принимала наркотики раньше?
– Я теперь всегда под кайфом, – сквозь зубы отвечаю я ему. Его взгляд становится колючим.
– Мне кажется, ты не понимаешь всю важность тех вопросов, которые я задаю, – спокойно, но властно произносит он. «Это так… знакомо…»
– Я редко отвечаю на важные вопросы.
Мой голос тих. Я смотрю ему в глаза, не в силах отвести взгляда. Он меня гипнотизирует, и я уже готова рассказать ему все.
– Может, ты не желаешь отвечать в присутствии короля? Ему выйти?
– Нет, – почти вскрикиваю я.
– Я никуда не уйду, – произносит вместе со мной Маркус.
– Ладно, но тебе придется ответить, – спокойно продолжает Док, игнорируя короля. – Твои анализы показывают, что наркотических веществ в твоем организме столько, что ты даже слов связать не могла бы.
– Да, я принимала наркотики одно время. Потом они перестали на меня действовать.
– Тогда это все объясняет, – сухо произносит он, подходя ко мне. Светит мне в глаза, вертит мою голову, слушает сердце. Я подчиняюсь, сама не зная почему. – Есть какие-то жалобы?
– Да. Я безумна, – серьезно произношу я. «Давно хотела с кем-то поделиться».
– Все мы немного безумны, – улыбается он мне. Я хочу ему рассказать о своем подруге.
– Моя мать была сумасшедшей, так мне говорили. Она оставила меня в приюте. И порой… порой мне кажется, я тоже схожу с ума. Я вижу…
Я замолкаю. Это глупо. Я встречаюсь взглядом с Маркусом. Он, не отрываясь, смотрит на меня. Мне становится стыдно.
– Что ты видишь? – интересуется Док. Его голос без тени насмехки.
– Девушку.
– Когда это началось?
– Через несколько месяцев после того, как я стала такой… Она пришла ко мне и… всегда была рядом.
– А как ты вообще стала вампиром? – интересуется Док, скользя по мне взглядом.
– На меня напали в переулке, – начинаю я, но останавливаюсь, понимая, что рассказывать правду не желаю. Ведь практически никто и не знает, что обратил меня Маркус. Роксана говорила, что вампира обратившего и бросившего человека наказывают. – Больше ничего не помню. Очнулась уже такой.
– И не помнишь, кто тебя обратил? – с каким-то алчным блеском в глазах, спрашивает Адам.
– Не помню, – стараюсь, как можно более убедительней, ответить я.
– Странно… Когда мы были знакомы, я был уверен, что ты обычный человек.
– Я им и была.
– Тебе же уже объяснили, что только человек со определенными генами может стать вампиром? – и подождав пока я кивну, продолжает: – Так вот получается, что в данном случае твои родители были людьми, а значит смертными.
Док впервые переводит взгляд на Маркуса. Тот кивает ему.
– Что? – испуганно произношу я.
– Это не безумие, Марианна. Мы существуем в этом мире. Так почему бы и другим не быть здесь? Призраки…
– Призраки? – переспрашиваю я. – И какое они имеют ко мне отношение?
На последних словах я осознаю то, что Док хочет мне сказать. Мои родители смертны… Моя мать смертна… Она мертва.
– Мама?
– Скорей всего, – кивает Адам. – Сейчас ты ее видишь?
– Нет, – шепчу я. «Мама…Она все время была со мной. Мама…». – Она ушла.
– Давно? Обычно они уходят, когда завершают свое дело.
– После того, как я пришла в себя… она… она просто ушла. Исчезла.
Я не стану говорить им о короне, о наших с ней шалостях. Это мое личное. Возможно, она и вправду была безумна. Вспоминаю ее костюмы, взгляды, жесты. Она ушла, потому что я теперь не одна.
– Вот видишь, значит, все налаживается, – улыбается мне Док. – Я закончил. Думаю, за твое здоровье не стоит опасаться. Ты в отличной форме, а наркотики постепенно уйдут из организма. После пережитого тебе нужен покой и хорошее питание.
– А беременность? – вспоминаю я.
– Беременность? – переспрашивает Док.
– Я хотела убедиться, что не беременна… от тех, кто меня похитил.
– Нет, не беременна, – отвечает он, еще раз просматривая анализы. Я облегченно вздыхаю. Где-то на краю сознания я вспоминаю, что никто ко мне не прикасался. Им это было запрещено. Я так твердо уверена в этом…
Док кивает Маркусу и удаляется. Мы остаемся одни.
– Это правда? О призраках? – спрашиваю я у короля.
– Да.
Я спрыгиваю со стола, снова морщась от легкой боли в костях. Маркус недоволен и читает мне нотацию, пока мы идем обратно. Я его практически не слушаю. Я хочу полежать. Осмыслить все сказанное. Прошлое, настоящее, будущее…
– Если что, я буду в кабинете, – произносит Маркус, стоя в дверях моей комнаты.
– Хорошо, – отвечаю ему. Он смотрит на меня немного дольше, чем полагается. Его глаза оценивают меня и мое состояние. Потом он уходит, а я остаюсь наедине со своим прошлым.
***
Я забираюсь на кровать, ложусь на спину и натягиваю одеяло до самого подбородка. Жарко. Я лежу так довольно долго… Мои мысли крутятся, танцуют, перепрыгивают с одного на другое. Я вспоминаю каждую минуту, проведенную с моей подругой. Она была безумна, часто шутила, ехидничала, подтрунивала, но также она меня поддерживала. Это она подняла меня с пола подвала в доме, куда отнес меня Маркус. Это она вытащила меня оттуда и заставила жить. Она показывала мне, что делать, куда идти. Поначалу я думала, что она реальна, потом поняла, что кроме меня ее никто не видит. Я решила тогда, что это какое-то внутреннее чувство, которое помогает мне. Мое безумие.
Я соскучилась по ней. Я нуждаюсь в ней… Она ушла.
Слезы застилают глаза. Я жду, что она появится вот в эту самую секунду, сдвинет очки на нос и посмотрит строгим взглядом из-под бровей, но ее нет…
Я так устала от всего. Внутри нарастает беспокойство. Водоворот мыслей затягивает меня. Не выдерживаю и закрываю глаза.
***
Резко сажусь и оглядываюсь, не понимая, где я. Приглушенный свет в комнате навевает чувство страха. Тяну одеяло на себя, накрываясь с головой. Через несколько секунд память возвращается. Я в особняке. Меня спасли. К горлу подступает тошнота, когда вспоминаю огненное пламя, лижущее мое тело. Под одеялом душно и жарко, но я терплю. Сердце стучит в ушах от страха. Мне снились пытки. И тот момент… из темноты доносится разговор двух мужчин. Они говорят обо мне. Они ругаются из-за меня. Почему? Я так и не пойму.
Я приподнимаю одеяло, впуская прохладный воздух, высовываю голову. Мои картины стоят на месте, но я смотрю на них равнодушным взглядом. Я не чувствую рвения к живописи. Будто что-то вынули из меня и спрятали, а я не могу найти. «Это все временно. Все вернется».
Вылезаю из постели. Не могу больше оставаться одна. Поднимаю голову и осматриваю комнату, ища камеры наблюдения. Их нет… точнее, их не видно, но я-то знаю, что они где-то спрятаны. Ладно. У меня еще будет время их найти.
Выхожу из комнаты. Маркус должен быть в своем кабинете. Мне особо нечего ему сказать, но рядом с ним я чувствую себя уверенней.
Не успеваю спуститься с нашего этажа, как на лестнице сталкиваюсь с Роксаной.
– Отдохнула? – интересуется она, как всегда приветливо улыбаясь. – Я заходила к тебе после осмотра, но ты спала. Все в порядке?
– Да, нормально, – нехотя отвечаю я. – А ты не покажешь, где кабинет Маркуса?
– Покажу, конечно. Только Маркус сейчас в тренировочном центре. Гоняет молодняк.
– Ясно, – разочарованно отвечаю я, и это не ускользает от Роксаны.
– А что-то срочное? Может, я смогу помочь?
– Я просто не хочу быть одна… в общем, ничего важного.
– Ну раз так, – улыбается Роксана, – то предлагаю присоединиться ко мне на кухне. Хочу сегодня приготовить что-нибудь вкусненькое для ребят.
– Хорошо, – соглашаюсь я, потому что мне действительно не хочется снова возвращаться в свою комнату.
– У нас работает много слуг, – посвящает меня Роксана в устройство жизни дома пока мы идем в сторону кухни. – Площадь огромная, как внутри, так и снаружи. И повар, конечно, имеется, но я люблю готовить, поэтому иногда стряпаю что-нибудь вкусненькое. Мне нравится проводить время за готовкой, да и накормить своего мужчину приятней двойне.
– Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? – усмехаюсь я.
– Все именно так, – кивает Роксана и хихикает. – И не важно твоя ли это кровь или что-то из еды. Повара работают не здесь, – разъясняет мне Роксана, когда мы заходим в пустующую кухню. – Это мои личные владения. Чаще сюда приходят просто, чтобы перекусить или выпить чаю.
– Понятно, – усевшись на стул, отвечаю я. Воспоминания о прошлом дне всплывают в моей памяти. Все же хорошо мы с Маркусом побеседовали вчера.
– Ничего не понимаю, – бубнит Роксана, рыская по полкам. – Я же мыла ту чашечку. Куда она могла подеваться?
– Может, в посудомойке. Я туда все складывала.
Роксана вопросительно приподнимает бровь, но все же проверяет технику.
– Значит, ты любитель поесть днем? – подмигивает она мне.
– Просто кашки и сока мне было мало. Вот я и решила подкрепиться.
– Я думала, что тебе еще рано тревожить желудок, – серьезно произносит вампирша, выставляя все нужные ей ингредиенты на стол. – После кашки и сока тебе стало плохо. От голода бы ты не умерла. Из-за крови Маркуса ты вполне могла не питаться пару дней.
– Но есть мне хотелось, – пожимаю я плечами. – Поэтому Маркус приготовил мне яичницу.
– Маркус? – удивляется Роксана. – Готовил? – она качает головой. – Да ты шутишь!
– Не шучу, – смеюсь я.
– Хм, – только и отвечает мне Рокси, загадочно улыбаясь. Кажется, я краснею, понимая, куда направлены ее мысли. «Что она там говорила про кровь и еду? Ну не может же путь к сердцу вампирши лежать через желудок?»
– Док сказал, что я не беременна, – решаю я сменить тему.
– Знаю. Я разговаривала с ним после осмотра, – хмыкает она. – Братец явно был удивлен твоим вопросом.
– Братец? – переспрашиваю я.
– Ах, да. Ты же не знаешь – Адам мой брат… по крайней мере по крови.
– Это как?
– Просей муку, пожалуйста, – ставя передо мной тарелку, просит Роксана. Она явно не желает отвечать на мой вопрос, а я не вижу повода эгоистично требовать от нее этого.
– Извини, я не хотела…
– Ну что ты, – прерывает она меня. – Я просто обдумываю, с чего лучше начать.
– С самого начала и желательно с пояснениями. Я мало, что знаю о вас… то есть нас.
– Хорошо, – кивает Рокси. – В общем, если с самого начала, то я родилась в семье, которая относится к вампирской Элите. Это что-то наподобие аристократии в человеческом мире. Элита имеет свой склад жизни и особые предписания, которые по большей части основываются на аспектах прошлого. Маркус уже несколько десятилетий бьется с Элитой и ее взглядами на жизнь. В чем-то они нам уступили, в чем-то нет.
– Как это бьется? – удивляюсь я. – Разве они не должны подчиняться королю?
– Они и подчиняются, а с чем не согласны, так попросту помалкивают и делают по-своему.
– Чудненько, – комментирую я.
– Вот и произошло так, что я столкнулась с непониманием Элиты. Дело было в том, что к нам в дом по делам часто приезжал Маркус. Один раз с ним приехал Зод, – Роксана мечтательно улыбается, вспоминая прошлое. – Я случайно с ним столкнулась… и все как-то завертелось. Меня к нему тянуло. Его ко мне тоже. Он стал каждый раз сопровождать Маркуса и в один из приездов объявил, что хочет попробовать мою кровь, потому что чувствует во мне свою пару. Родители отказали. Представляешь? – негодует Роксана. – Я чуть с ума не сошла, когда об этом узнала. Для них мнения других вампиров было важней моего счастья. Ты же знаешь, что истинную пару найти довольно сложно, а тут такой шанс, а меня будто вяжут по рукам.
– Как-то глупо, – вставляю я.
– И не говори. Ну так Маркус вмешался, потребовал, чтобы родители уступили. А они объявили, что, если я соглашусь, то они отказываются от меня как от дочери, – Роксана пожимает плечами. – Ну я и согласилась. И тот момент, когда я попробовала его кровь, я не забуду никогда, – она мечтательно вздыхает. – В общем, я стала изгнанницей. Правда это лишь помогло обрести свое счастье. Зод забрал меня к себе. Мы поженились спустя пару дней и живем вместе уже больше пятидесяти лет.
– Ого!
– Честно сказать, для меня это время пролетело как один день. Не знаю, чтобы я делала, если бы не ослушалась. Сидела бы, наверное, под замком. Или еще хуже отдали бы меня за кого-нибудь удобного моим родителям вампира.
– Постой. Вроде бы только истинная пара может иметь детей. Разве твои родители этого не понимали?
– Понимали, конечно, но они не питали никогда к Маркусу должного уважения, как к королю. Так что сделать что-то в разрез с его требованиями им за сахар.
– Так, а Адам что? Не вступился за тебя?
– Адам? – хмыкает Рокси. – Он был первым, кто высказал недовольство. Поэтому уже пять десятилетий я считаю своей семьей всех обитателей особняка, а не биологических родственников.
– Понятно, – протягиваю я. – Тяжело похоже приходится всем, кто на стороне Маркуса.
– Перевес все же на нашей стороне. Хотя последние события показали, что враги не упустят любой шанс добраться до короля.
– Думаешь, меня похитил кто-то из Элиты?
– Не знаю. Маркус по этому поводу не распространяется, а я и не лезу в такие дела, – Роксана хмурится. – Правда Зод запретил мне выезжать за пределы особняка, пока они не найдут виновных. Но это временная мера.
– Ваши мужчины о вас очень заботятся.
– Это в порядке вещей для истинных пар. Любовь, забота, никакого насилия, как в семьях людей. Для наших мужчин мы, так скажем, центр мироздания, – хихикает Роксана. – Приятно, однако. Да и мы продолжательницы расы. Вампирши, которые нашли свою пару считаются чуть ли не богинями, так как у них появляется возможность рожать детей.
– За такую долгую жизнь можно родить не один десяток деток, – улыбаюсь я.
– Нет, – качает головой Роксана. – Если бы все было так, то мы бы уже по численности превосходили людей. Представляешь, чтобы творилось? Вот поэтому, видимо, нас и ограничили. Забеременеть нам очень трудно. Сколько бы мы не искали способов хоть как-то ускорить этот процесс, но так ничего и не добились. Яйцеклетка не всегда жизнеспособна, поэтому остается только ждать и надеяться на чудо.
– Как все необычно, – вздыхаю я, чувствуя, как голова уже кругом идет от такого количества информации.
– Да уж, необычно, – поддерживает меня Роксана, замешивая тесто. – Поэтому самый лучший вариант – найти пару сразу после обращения, а еще лучше, чтобы твоя пара тебя и обратила. Как показывает статистика при таком раскладе вампирши беременеют быстрей. Но сама понимаешь, таких ситуаций по пальцам можно пересчитать. И если уж до трехсот лет вампирша не находит свою пару, то может распрощаться с мечтой иметь детей. После пятисот лет никто не рожал.
– Ничего себе, – поражаюсь я. – А сколько мы живем вообще?
– Самым старыми из нас считаются прародители Маркуса. Кажется, им уже около семисот лет. Правда, мы не бессмертны и нас все же можно убить, поэтому если кто-то из пары умирает, то второй недолго задерживается на земле. Это еще одна причина, по которой мы оберегаем свою пару.
– Понятно, – шепчу я. Если подсчитать, то мне уже больше века, значит, мои шансы создать семью с каждым днем тают. – Роксана, а у вас с Зодом уже есть дети?
– Нет, – качает головой вампирша, и я вижу, как меня есть ее лицо, становясь грустным. – За пятьдесят лет я так ни разу и не забеременела. С каждым днем это все больше и больше расстраивает меня.
– У тебя же впереди еще достаточно времени, – стараюсь поддержать ее я. – Ведь ты уже нашла свою пару, а это все же очень важно.
– В этом ты права, – улыбка возвращается на ее лицо. – А ты не хочешь найти свою?
На этот вопрос я могу лишь неопределенно пожать плечами. Сейчас я не готова даже себе ответить, чего я хочу от жизни.
– Наверное, я пойду, – стараюсь произнести, как можно беззаботней.
– Хорошо. Отдыхай. Я итак тебя нагрузила сверх меры, – отвечает мне Роксана, делая вид, что не заметила моего состояния.
***
Где находится кабинет, я запомнила сразу же. И если б раньше я держалась от него подальше, то теперь сама бегу туда. Мне никто не отвечает, когда я стучусь в дверь. Заглянув в комнату, понимаю, что никого в помещении нет. Я тихонько проскальзываю внутрь. Подожду короля здесь.
Я улавливаю его аромат. Этот запах кажется мне родным. Есть такие запахи, которые ни с чем не спутаешь. Ты можешь уехать из дома на долгие месяцы, а потом вернуться и только благодаря одному запаху почувствовать, что ты дома, а вроде бы раньше и не замечал этого. Вот этот запах именно такой… родной. Я чувствую, что я дома. Наконец-то я там, где должна быть.
Сажусь на диван. Напротив него на стене висит огромный экран телевизора. Беру пульт, нажимаю кнопку и… я снова там.
– Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!
Мое сердце пропускает удар. Они сделали запись и отправили ее Маркусу. Я вижу себя… я знаю, что это я, хотя меня не узнать. Мое лицо посиневшее и опухшее. Я голая и вся в потеках засохшей крови. Под ребрами в области сердца сине—черные пятна. Мое тело все в синяках. На животе виден ожог от клейма. Я подвешена за руки, как забитый скот.
Чувствую, как тошнота подкатывает к горлу.
Запись повторяется.
– Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!
Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать. По моему телу пробегают мурашки. Я замечаю, что голос на видео искажен. Он был другим, когда я была там. Что это может значить? Запись обрывается и прокручивается снова.
Дверь кабинета так резко открывается, что я вскрикиваю, отскочив от экрана, к которому неосознанно подошла. Маркус двигается быстро. Он выключает телевизор, и его взгляд обращается ко мне.
– Ты не должна была это увидеть! – выплевывает он со злостью.
– Я… я думала это просто телевизор, – шепчу я. Мое дыхание прерывается. Меня бьет дрожь. – Я не знала.
Он делает шаг ко мне, а я отшатываюсь от него будто от огня. Мне жутко страшно. Я боюсь его.
– Марианна, я не причиню тебе вреда… малыш.
Я мотаю головой, отступая назад, хотя Маркус не двигается, наблюдая за мной.
– Нет, пожалуйста, просто дай мне уйти отсюда, – шепчу я.
– Тебе нельзя оставаться сейчас одной.
– Пожалуйста…
Маркус нехотя отступает в сторону.
Я вылетаю из кабинета и мчусь в свою комнату. Перед глазами все расплывается из-за слез. Я закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и плачу. О Боги! Я стала слабой. Они сломали меня. Они меня уничтожили. Они хотели и Маркуса сломить. Они хотели подорвать его власть. Я подхожу к кровати, сажусь на край. «Дыши, Марианна. Дыши, девочка».
Я сама себе противна. Не могу найти опорную точку, не могу найти в себе ниточку, которая бы держала меня в этой жизни. Вся моя жизнь – это просто день за днем… годы, столетия. И я почему-то все еще жива.
Я забираюсь на кровать и лежу, закутавшись в одеяло. Становится жарко, скидываю одежду. Я ничего не хочу.
Никто не приходит. Я сама не знаю, хочу ли я, чтобы кто-то был рядом. Мне так одиноко. Мне всегда было одиноко и больно, но я держалась, потому что мне не на кого было положиться и некому было излить весь яд души. Сейчас мою плотину, отделяющую меня от внешнего мира, смыло, и я осталась стоять посреди своего разрушенного мирка. Слезы соленые и напоминаю вкус крови. Я плачу, уткнувшись в подушку. «Ничего нет. У меня абсолютно ничего нет».
***
Я кричу, когда к моему животу прижимают раскаленное железо. Запах горелой плоти вызывает тошноту, но мой желудок пуст. Это еще хуже, вызывая жуткие спазмы. Я ловлю воздух ртом. Чьи-то глаза смотрят на меня из темноты. Они меня пугают. Я снова кричу, когда нож входит в мою грудь.
Я открываю глаза. Я в темноте. Начинаю барахтаться и скидываю одеяло. «Это кошмар. Просто кошмар». Ставлю ноги на пол и сижу так несколько минут. Иду в ванную и перед зеркалом изучаю свое тело. Оно другое. Нет крови, нет синяков. Мое лицо чистое и без отеков. Я здесь. Сейчас. Прошлое должно остаться в прошлом. Мне нужен холод. Мне нужно заморозить все воспоминания. «Я смогу». Злюсь, и это лучше, чем жалкие сопли. Я смотрю, как глаза заволакивает кровавой пеленой, как удлиняются клыки. Я такая. Меня нельзя сломать, и я не позволю кому-то причинить вред Маркусу.
Я включаю горячую воду и становлюсь под обжигающие струи. Прикрываю глаза от удовольствия. Все закончилось и все только начинается. Провожу рукой по затылку. Кости еще ноют, помня каждый удар.
Внезапно ощущаю, что я не одна. Резко поворачиваюсь и замечаю, как тень мелькает по полу. Провожу рукой по стеклу душевой кабинки. В ванной никого, но я знаю, что он в комнате. «Гад!» Выключаю воду, заворачиваюсь в полотенце. Не заботясь, что с меня течет вода, шагаю в комнату. Вот он, стоит поодаль и смотрит на мои картины, как будто он ничего и не делал.
Маркус поворачивается ко мне. Я так зла… Дергаю полотенце, и оно летит к моим ногам.
– Черт! – рычит Маркус, отворачиваясь. – Ты что творишь?
– Ой, какие мы стеснительные! – парирую я. – Мог бы просто попросить меня раздеться, а не подглядывать!
Маркус вздыхает. Он поднимает руки вверх. «Сдается. Ну-ну».
– Шум воды не признак того, что ты находишься в ванной.
Я закипаю сильней. «Он мне не доверяет!»
– Я не нарушаю сделок. И тем более тех, условия которых я предложила сама.
– Оденься, Марианна, – спокойно произносит он.
– Нет ничего, что бы ты не видел, – возвращаю ему его же слова и направляюсь в гардеробную.
Я так зла, что мне требуется пара минут дыхательных упражнений, чтобы прийти в себя. Я не должна так с ним разговаривать. Он не виноват в моей слабости. Натягиваю первую попавшуюся футболку и… шорты не налезают на меня.
– Дьявол! Пропади все пропадом! – ругаюсь я.
– Марианна, у тебя все в порядке? – доносится до меня из комнаты.
Я стою в гардеробной, и меня просто распирает от злости. Я трясу шортами в воздухе, хотя Маркус меня и не видит.
– Нет! – рявкаю я. – Из-за тебя я в шорты не могу влезть!