Мои (чужие) дети

1.

Давид

Девять месяцев назад

– Мужики, может, не надо? – Стою перед столом регистрации в частном медицинском центре, в отделении репродукции.

– Так. Не надо давать заднюю! – Друг детства Лёха хлопает меня по плечу. – Спор был честным?

– Честным! – поддакивает Женька и вальяжно падает на бежевый диван в коридоре. К слову, Евгений является собственником этого самого учреждения. Именно поэтому он ведет себя сейчас так по-хозяйски.

По правде говоря, мы все имеем отношение к медицине. Только я в свое время выбрал стоматологию. У меня даже своя клиника на Вознесенском. Лёхе тесть помог центр открыть – удачно проинвестировал зятя. А Женька просто детский педиатр.

– Честный, – разводит руками Алексей. – И ты честно проиграл. Теперь бери баночку и вперед за этой прекрасной девушкой, – подмигивает молоденькой медсестричке.

Я со вздохом беру стерильный контейнер. Девушка учтиво предлагает мне журналы, но я скромно отказываюсь. Зачем мне журналы в век мобильного интернета? Она заботливо забирает из моих рук пальто и вешает его в шкаф.

– Не волнуйтесь и следуйте за мной, – искренне улыбаясь, говорит она, открывает передо мной дверь и приглашает войти в помещение, чем-то напоминающее комнату отдыха для персонала. – Проходите, не стесняйтесь.

– Располагайтесь и получайте удовольствие, – бурчу себе под нос.

– Вперед! Сделай этот мир лучше и осчастливь кого-то своим биоматериалом! – кричит мне в спину Жека ровно перед тем, как за нами закрывается дверь, приглушая смех друзей.

– Что? – хлопает своими длинными ресницами девушка.

– Это я не вам, – недовольно отвечаю я и сажусь в предложенное мне мягкое кресло. – Как вас зовут?

– Ирина, – говорит она, поправляя белую шапочку на голове, и одаривает меня своей чертовски привлекательной улыбкой.

– Может, вы мне поможете, Ирина? – Смотрю на нее оценивающе снизу вверх.

– Буду считать это комплиментом. Когда закончите, поставьте емкость для сбора материала вот в эту пластиковую корзинку, – невозмутимо отвечает девушка и выходит за дверь, оставляя меня в гордом одиночестве со стерильным контейнером в руке.

Эх… Жаль, что отказалась. В женской компании заниматься этим было бы куда интересней, чем одному. Но деваться некуда. Спор есть спор. Встаю с кресла и подхожу к двери. Закрываю на замок и достаю из кармана телефон. Ввожу название сайта. Выбираю раздел «Горячие блондинки». Ненавижу себя сейчас за это. Господи, я ведь взрослый мужик, а до сих пор ведусь на эти ребяческие споры. Снимаю пиджак и вешаю его на спинку стула. Расстегиваю пряжку ремня. Затем ширинку. Приспускаю боксеры и… вспоминаю свой пятнадцатилетний опыт со старым, потрёпанным журналом «Плейбой».

Настоящее время

За окном еще совсем раннее утро. Смотрю на часы – половина седьмого. Поворачиваю голову – на соседней подушке спит рыжеволосая девица. Зачем-то пытаюсь вспомнить, как ее там вчера называли… Аня? Маня? Ладно… Мне ее жена Алексея подсунула. Хотела удачно пристроить свою очередную подружку. Как ни странно, с каждой из них у меня все идет по одному и тому же сценарию и заканчивается одинаково. Даже не интересно как-то.

С трудом заставляю свое помятое тело встать с постели. Осматриваюсь. Вчера, будучи в угарном состоянии, я не смог определить размеры этого жилья. Квартирка совсем крошечная. Наверное, рассчитана на каких-то гномиков. Ну, или для посуточной аренды. С первой попытки нахожу ванную. Чтобы прийти в себя, мне необходим контрастный душ и кофе. С душем еще кое-как, а вот с кофе здесь совсем никак. Одеваюсь. Достаю портмоне, отсчитываю несколько пятитысячных купюр и кладу на подушку. Нахожу ботинки. Обуваюсь и тихо выхожу из квартиры, захлопнув за собой дверь.

На улице мороз пробирает до костей. Учитывая, что сегодня воскресенье – выходной день, – кругом ни души. Клацая брелоком сигнализации, без проблем нахожу свой автомобиль. Включаю радио, завожу мотор и выезжаю со двора старой панельки. Проезжая сквозь арку, я едва успеваю затормозить, увидев, как кто-то падает на колени прямо перед колесами моей тачки.

– Твою мать, ты что творишь?! – кричу я, выскочив из машины, и вижу перед собой девушку. Она буквально согнулась пополам. – С вами все в порядке?

Подхожу ближе. Я ее вроде бы не зацепил. Она сама.

Бедняга тихо стонет, держась рукой за живот. Черт возьми! Да она в положении!

– Поднимайтесь. – Придерживая ее за талию, помогаю ей подняться. – Вы как?

– Рожаю, – кряхтит она. – Я скорую вызвала, но она все не едет. – И снова сгибается, видимо, от боли.

– Давайте я вас отвезу.

Держа ее под руку, я открываю дверь и помогаю ей сесть на заднее сиденье.

– Вещи, – стонет девушка, указывая на небольшую спортивную сумку посреди дороги. Возвращаюсь и забираю ее.

– Вас в какую больницу везти?

– Мне в частный центр «Медилакс» надо. У меня там роды оплачены… А-а-а…

К счастью, я знаю, где это. Это как раз то самое место, куда меня мужики затащили после проигранного пари.

Благо дорога практически пустая. Поэтому я даже не пытаюсь тормозить на светофорах.

Бросаю быстрый взгляд в зеркало заднего вида:

– Кому-то позвонить надо? Может, мужу сообщить?

– Нет, – устало мотает головой. Вспотевшие волосы выбились из-под шапки и прилипли к ее лбу.

Да я сам вспотел. Малость занервничал. Такой опыт у меня впервые в жизни. Я, конечно, всегда представлял себе, что рожать детей безумно трудно. Но я далек от реальных мук, которые испытывают женщины. Сейчас на эту девушку мне даже смотреть больно.

– У меня, кажется, воды отходят, – перепуганно тараторит она. – Извините, я вам сиденье испорчу.

– Забей, – бросаю я, совершенно не задумываясь переходя на «ты». Резко поворачиваю на перекрестке и еще больше ускоряюсь. – Не о том сейчас думаешь. Еще немного, и мы приедем! Если надо кричать – кричи! В этой тачке можешь ни в чем себе не отказывать! – говорю полнейшую дичь, чем успокаиваю скорее себя, чем ее.

– Не надо. Сил нет.

Она еле выдавливает из себя каждое слово. Представляю, насколько ей, бедной, сейчас больно.

И вот, спустя буквально несколько минут, мы заезжаем на территорию медицинского центра.

Диана

Девять месяцев назад

– Динуль, – подруга закрывает дверь кабинета на ключ и садится за стол, – нам об этом, конечно, говорить запрещено, но появился стоящий материал. Сама лично видела. Шикарный мужик. Там такой генофонд!

– Какой? – Видя восторг в глазах подруги, мне самой становится жутко интересно.

– Это какой-то знакомый нашего главного, но не суть. Там такие плечи! – Показывает размер руками. – Рост под два метра. Внешность – Брэд Питт отдыхает, а Том Круз нервно курит в углу.

– Да ладно? – Смотрю на нее с прищуром. – Разве такие бывают?

– Поверь мне, генетику со стажем. – Заговорщицки подается вперед. – Материал проверили. Количество активных спермиков в норме. Мы их отобрали. Будем готовиться к оплодотворению и подсадке, – уверенно заявляет она.

– Ой, что-то я волнуюсь…

От этой новости у меня приятно щемит под ложечкой, а на глаза наворачиваются слезы счастья. Я так долго ждала этого момента. И вот, когда он наступил, я совсем расклеилась.

– Так, – всплескивает руками Виталина, – это что за сырость? Радоваться надо! Скоро мамой будешь! Причем очень хорошей. Поверь мне, я знаю, о чем говорю! – лепечет она, достает из ящика стола пачку салфеток и подает мне. – Я тут стольких видала-перевидала.

– А если вдруг не получится? – канючу я, промокая лицо салфеткой.

– Если не получится, то будем пробовать еще. Ты пока об этом не думай. Тебе положительные эмоции нужны. Наслаждайся природой, погодой, вкусной едой и легкими фильмами. Настрой, знаешь ли, очень важен для женщины.

– Хорошо, – выдавливаю сквозь рвущиеся слезы улыбку. – Я обещаю, что буду стараться.

– Вот и договорились. А теперь, будь здорова! – усмехается подруга. – У меня там уже целая очередь собралась. Вечером созвонимся!

– Договорились. – Обнимаю ее на прощание. Поворачиваю ключ, открываю дверь и выхожу в коридор.

Настоящее время

– Ой, мамочки! Как же больно! – шепчу я, пока мой случайный спаситель помогает мне выбраться из машины. На руке у меня болтается сумочка с документами и обменной картой. Заметив нас на ступеньках, из здания выбегают медсестры и помогают нам зайти внутрь.

– Почему скорой не было? – орет мужчина на весь первый этаж.

– Только что передали, что бригада в ДТП попала. Извините, – оправдывается медсестра из регистратуры.

– Извините?! А если бы она на улице родила? – рявкает он.

От накатывающей схватки сжимаю его руку:

– Не надо ругаться.

В регистрационном окошке у меня забирают документы и начинают оформлять. В перерывах между схватками я пытаюсь отвечать на вопросы, которые мне задает девушка в медицинском костюме.

– Где ваш чемоданчик роженицы? – спрашивает меня медсестра и быстро вводит данные в компьютер. А я, от боли закрыв глаза, на несколько секунд подвисаю. Эти секунды мне кажутся вечностью, тянутся неимоверно долго.

Когда меня отпускает, я поворачиваю голову к мужчине и еле шепчу:

– Моя сумка.

Кивнув, он оставляет меня возле стойки, а сам бежит на выход. Господи, я даже не знаю, как зовут этого человека.

– У вас роды партнерские? – не поднимая глаз, спрашивает меня блондинка, продолжая выстукивать пальцами по клавиатуре.

– Нет, – мотаю головой. – Сольные.

Через минуту мужчина возвращается с моей сумкой. И тут к нам подходит акушерка:

– Буквально три минуты, и мы вас заберем. Я пока пойду стол подготовлю, а вы здесь посидите.

– Стол? – Мой случайный знакомый округляет на нее глаза и выдает на полном серьёзе: – Зачем стол? Мы что, отмечать это событие будем?

– Родильный стол! – отвечает она.

– Спасибо вам, – говорю я и снова чувствую накатывающую волну дикой боли. Живот просто каменеет в такие моменты, и я механически хватаюсь за него рукой.

– Вам, наверное, по делам своим надо. Вы можете идти, – выдавливаю через силу каждое слово, обращаясь к своему спасителю.

– Да нет уж. Я лучше пока здесь посижу, – бурчит он. – А то мало ли…

В холле снова появляется эта самая акушерка, но уже в сопровождении медбрата с креслом-каталкой.

– Вот все и готово. Идемте, – говорит она, вместе с парнем помогает мне сесть и увозит меня в сторону родильного отделения.

Дежурный гинеколог осматривает меня на кресле и говорит, что раскрытие небольшое. При этом ребенок имеет тазовое предлежание. Плюс ко всему у меня двойня в результате ЭКО, поэтому, скорей всего, будут кесарить. В этот момент я уже готова к любому исходу, потому как нет больше сил терпеть эти муки. В предродовой палате я переодеваюсь и готовлюсь к эпидуральной анестезии. Санитарочка меня провожает в предоперационную. Я сажусь на кушетку и жду врача. Через мгновение туда же заходит молодой парень. Он достает свой мобильный и говорит:

– Сири, расскажи, как провести кесарево сечение.

– Ваш запрос выполнен, – слышится в ответ голос искусственного интеллекта.

Я в шоке. Ничего сказать не могу. Мне становится страшно: за детей и за себя. В этот момент я совершенно забываю о каких-то там схватках.

– Да не бойтесь вы так, – улыбается парень. – Я пошутил. Я ваш хирург. Меня зовут Андрей Романович. Сейчас еще подойдет анестезиолог, и можем начинать.

– С юмором у вас все хорошо, – облегченно отвечаю я.

Эпидуралка почему-то не подействовала. Поэтому мне вдобавок пришлось ставить внутривенный наркоз. Когда его вводили, я помню, попросила врача зашить меня красиво. На что он ответил, что первое место по шитью занял на городском конкурсе швей. Дальше только сладкий привкус во рту и тишина. Следующее воспоминание было уже о том, как я начала отходить от наркоза.

Открываю глаза – все плывет, кружится. Лежу и смотрю в потолок. Моргнула – одна лампа над головой, моргнула еще раз – совсем другой потолок. Наконец-то снова прихожу в себя и обвожу палату мутным взглядом, а вокруг никого. Хочу позвать медсестру или врача, чтобы узнать, как там мои ляли, но, вместо громкого крика, я почему-то сиплю. И слова так медленно выговариваются:

– Э-э-эй, люди-и! Вы-ы где-е?

– Мы-ы зде-есь! – тихо и протяжно раздается позади меня.

– Ка-ак мои-и дети-и? – В данный момент это единственное, что меня волнует.

– Все в порядке, – бодро отвечает медсестра. – Они с вашим мужем.

– У меня не-ет мужа-а… – тяну я. Хочу закричать, но получается все так же тихо. Страх за детей буквально сковывает каждую клеточку моего тела.

2.

Давид

Веселое выдалось утро, ничего не скажешь. Замечаю в углу кофейный автомат и понимаю, что это именно то, чего мне не хватало. Выпью сейчас кофе и поеду домой. Надо отдохнуть от вчерашнего, да и от сегодняшнего тоже. Встаю с дивана.

– Эй, мужчина! – машет мне рукой медсестра, придерживая плечом телефонную трубку.

– Что еще? – спрашиваю я, параллельно ищу по карманам бумажник.

– Подойдите, пожалуйста. Это вы полчаса назад девушку привезли?

– Я, – киваю, все еще туго соображая своим воспаленным мозгом.

– Я нашла мужа, – тихо отвечает она кому-то по телефону. – Все, Кать, давай. – И отключает вызов. Кладет передо мной бумаги и начинает их заполнять. – Рентген есть?

– С собой нет. А вообще есть, – отвечаю я, глядя в сторону кофейного аппарата.

– Фамилия, имя, отчество? – требовательным тоном спрашивает девушка.

– Мои? – переспрашиваю на всякий случай.

– Свои я и так знаю, – отвечает она с психом.

– Эм… Чернов Давид Алексеевич, – диктую, совершенно не понимая, что вообще происходит. А она быстро выводит шариковой ручкой каракули.

– Туберкулез или другие инфекционные заболевания имеются?

– Нет, – мотаю головой.

– Хорошо. Рентген принести сможете?

– Вам?

– Да! Вот лично мне! Как я вообще живу в этом мире без вашего рентгена?! – зло фыркает она.

– Могу. А что, собственно, происходит? – наконец-то задаю правильный вопрос.

– Происходит, собственно, то, что супругу вашу прооперировали.

– Мою? – округляю на нее глаза.

– Ну не мою же! – Бросает ручку на стол и выходит из-за стойки. – Идемте. – Берет меня под руку и ведет к двери, над которой висит табличка «Родильное отделение», открывает, заглядывает и кричит, заталкивая меня внутрь: – Александровна, принимай мужа!

– Ой, как хорошо, что вы не уехали, – начинает причитать одна из женщин. – Эпидуральная анестезия не подействовала. Доктору пришлось общую вводить. Но не волнуйтесь, все будет хорошо.

– Я не волнуюсь, – отвечаю я, и меня тут же перебивает вторая:

– И правильно. У нашего врача золотые руки! А деткам сейчас очень надо ваше естественное тепло, – тараторит она.

– Мое тепло?

Тут я вообще перестаю соображать, потому что ко мне сразу же подбегают еще две женщины. Они заставляют меня разуться и снять верхнюю одежду. Дают рубашку и штаны, чем-то напоминающие пижаму, в придачу вручают одноразовые тапочки и полотенце и отправляют в душ. Не знаю почему, но чувствую, что сопротивление бесполезно. Тщательно исполняю все по данной мне инструкции: буквально в считанные минуты моюсь, вытираюсь, переодеваюсь и выхожу. Далее эти две женщины ведут меня в какую-то светлую, теплую комнату и велят расстегнуть рубашку и лечь на кровать. Послушно выполняю, потому что детям ведь нужна моя помощь. Правда, каким детям – мне пока не ясно. Не понимаю, зачем каким-то детям мой голый торс. Но это же дети! А я тоже врач, хоть и стоматолог. Я ведь не могу отказать в помощи тем, кому она требуется. Я, в конце концов, тоже давал клятву Гиппократа. Ложусь на кровать и смиренно жду. Чего именно, пока не знаю, но женщины уверяют меня не волноваться и говорят, что все будет хорошо.

Распахивается дверь, и в комнату входит акушерка, толкая перед собой кувез с двумя маленькими свертками.

– Ну вот, принимай, папаша, – задорно говорит она и, разматывая детей, кладет их на меня. – Это зовется контактом кожа-к-коже. Пока там вашу маму зашивают, вы будете делиться естественным теплом. – Берет одеяло и накрывает всех нас сверху.

Деваться некуда, лежу. Боюсь глубоко вдохнуть и лишний раз пошевелиться, чтобы ничем не навредить малышам, поэтому дышу через раз. Детей разглядеть не могу, вижу только их макушки в цветных шапочках. Часов в палате нет, а достать телефон не с руки. Сколько нахожусь в таком положении – не знаю. Постепенно начинают затекать конечности. Дети под одеялом время о времени шевелятся. Я придерживаю их руками, чтобы не скатились. Они же совсем маленькие. У меня такое странное чувство, будто я в состоянии аффекта. Это похоже на фильм, который я смотрю со стороны, вот только все в замедленной съемке. Мне бы встать и уйти, но я не могу! Детям надо помочь!

Спустя еще какое-то время в палату влетает все та же акушерка, забирает детей и почему-то начинает передо мной слезно извиняться:

– Простите ради бога!

Заматывает детей и кладет их обратно.

– Куда вы их забираете? – Мне резко становится холодно, и не только физически. Душу как-то тоже сквозняком протягивает.

– Маме на кормление. Она уже пришла в себя после наркоза. Простите еще раз, мы сразу не разобрались, что вы не их отец.

– Да нестрашно. Главное, что я помог, – говорю я и окидываю взглядом комнату в поисках своих вещей.

Акушерка увозит детей, а я нахожу свою одежду аккуратно сложенной на стуле. Переодеваюсь обратно и выхожу из отделения в сопровождении извиняющихся медработников. На улице хорошо, свежо! Морозный воздух заполняет легкие.

– Ну что, родила? – спрашивает сбоку то ли санитар, то ли врач.

– Угу.

– Поздравляю! – говорит он.

– Спасибо!

– Закурить хочешь? – Протягивает мне сигарету.

– Можно, – киваю я, пытаясь переварить все, что со мной только что произошло. – Спасибо. – Зажимаю сигарету зубами и подкуриваю из рук парня.

– У меня самого уже трое. Вот четвертого ждем. Не поверишь, но каждый раз волнуюсь, как в первый.

– О, Чернов! – слышу позади. Оборачиваюсь и вижу, как по ступенькам быстрым шагом поднимается мой друг. – Какими судьбами? – Протягивает для приветствия руку. – Ты ко мне? Почему не позвонил?

– Да нет. Я тут случайно.

– Ты же не куришь. – Лёха оценивает мой ошалелый, растрепанный вид. – А ну-ка, пойдем. Расскажешь, что тебя сюда привело.

Я молча тушу сигарету и выбрасываю окурок в урну.

3.

Диана

Девять месяцев назад

– Ты точно решила подсаживать два эмбриона? – спрашивает подруга, глядя на меня с прищуром.

– Да. Один может не прикрепиться. Будет второй, – отвечаю я, пока вытираю салфеткой свой живот и натягиваю джинсы.

Виталина отъезжает на стуле от аппарата УЗД.

– А если оба приживутся? Двое детей – это тяжело.

– Значит, им будет не так одиноко в этом мире. Они всегда будут друг у друга. – И с грустцой в голосе добавляю, одергивая свитер: – Мне вот одной совсем тоскливо. Жаль, что мама так и не решилась мне родить брата или сестру.

– Расходы тоже увеличатся вдвое, – говорит подруга, не отрывая глаз от монитора компьютера, рьяно выстукивая пальцами по клавиатуре и внося в электронный документ какие-то заметки.

– Если ты не забыла, я ведущий экономист. У меня хорошая зарплата. И деньги с продажи маминой квартиры еще остались. Плюс получу материнский капитал. Мне с детьми хватит на первые несколько лет жизни. А потом закончится декретный отпуск, и я снова на работу выйду.

– Ладно, – вздыхает Виталина, снимая очки и откладывая их в сторону. – Будь по-твоему. Два, так два. Мне-то какая разница. Тебе их содержать и воспитывать. Кстати, как там твой бывший? Не объявлялся больше?

– Нет, – кручу головой. – После того как я выставила его вещи за дверь, он ни разу мне не написал.

– Это ты еще добрая душа. – Подруга открывает папку и складывает туда мои анализы. – Я бы его эти вещи вообще на помойку выбросила. Причем сразу же после того, как узнала, с кем он в Египте отдыхал.

– Было и было, – вздыхаю. – Что уж об этом вспоминать. – Пытаюсь перевести тему, потому как меня совсем не радуют воспоминания о бывшем. Теперь у меня совсем другая жизнь. Не хочу я больше никаких отношений. Я семью хочу, детей. Благо, что в современном мире все это можно получить и без мужа.

– Твоя правда! Что о нем вспоминать.

– Давай о тебе лучше. – Упираюсь локтем о стол и подпираю подбородок. – Как там твой?

– Персик, – улыбается она и отводит взгляд. – Ничего вроде. Работает этажом выше.

– Тебя не смущает, что он гинеколог и целый день смотрит туда, куда другим смотреть не положено? – игриво хихикаю я.

– Ой, милая моя, меня уже – в мои тридцать пять – ничего не смущает, – машет рукой. – Будь он хоть гинеколог, хоть уролог, хоть гастроэнтеролог. Мне как-то все равно. Главное, что он меня любит.

– А ты? Любишь? – честно спрашиваю Виталину.

– Дин, ну какая в моем возрасте любовь?! Отлюбила я свое в двадцать. Потом в двадцать пять. А сейчас-то уже чего… – Откидывается на спинку стула. – Мне главное, что все стабильно и без этих долбаных качелей. Ты вон своего любила, и что? Со скольки лет были вместе? С двадцати?

– С восемнадцати, – грустно отвечаю я.

– Десять лет коту под хвост! – разводит руками Виталина.

– Вообще-то девять, – поправляю я ее и понимаю, что подруга как всегда права. Кому нужна вся эта любовь, когда ты жертвуешь ради своего любимого человека всем, а он в ответ спит со своей клиенткой. Причем, предполагаю, что она была у него не первой.

– Неважно! Суть одна – любовь эта сейчас никому не нужна. Стабильность, уважение, верность и качественный секс – вот залог счастливой семейной жизни, – говорит подруга и подает мне папку со всеми результатами моего обследования.

Я ничего не говорю, лишь согласно киваю в ответ.

– Буду ждать тебя завтра. Ровно в восемь утра. Не опаздывай – говорит Виталина и поднимается с кресла.

– Обещаю быть как штык! – Подхожу к подруге, обнимаю ее на прощание и выхожу за порог.

На улице приятная погода. Солнышко так пригревает, хочется подставить под его лучи лицо и немного понежиться. Вита велела мне набираться приятных эмоций перед подсадкой, поэтому я решаюсь немного пройтись вдоль парка, что я, собственно, и делаю. В последнее время я все чаще я замечаю беременных. Они словно уточки со своими животиками – шагают медленно и не спеша. Со стороны это выглядит так мило. Особенно когда идут под руку с мужьями. Я бы, наверное, тоже так хотела. Но что уж тут поделать. Мне, видать, не дано так прогуливаться. Зато я буду гулять с коляской, а то и сразу с двухместной, если повезет. И больше никогда не буду одна. У меня будет смысл жизни и стимул двигаться вперед. Мне наконец-то будет ради кого жить, для кого стараться. Мои дети никогда не променяют меня на другую тетю, ту, которая будет лучше, перспективней и моложе. Они всегда будут со мной, рядом. Я буду любить их и баловать. А потом, когда я состарюсь, буду нянчить внуков и любоваться ими.

Прикладываю ладонь к своему плоскому животу и улыбаюсь как дурочка. Осталось еще немного. Совсем чуть-чуть, и мы наконец-то будем вместе. От этой мысли в районе солнечного сплетения появляется странное и такое приятное чувство.

Настоящее время

– Ой, какие славные кукусики! – Вита берет на руки Даню и начинает улюлюкать к нему, пока я кормлю Аню. – А имя-то какое! Даниил! – Покачивая, приподнимает малыша. – Беляев Даниил… Как его по батюшке?

– Так же, как и меня, – улыбаюсь, разглядывая еще такое сморщенное, но уже милое личико Анютки, – Владиславович.

– Беляев Даниил Владиславович и Беляева Анна Владиславовна! Звучит! – гордо произносит Вита, а Данька начинает кукситься и хныкать. – Ой, ой… Ну все, понеслась! Чш-ш-ш… Ну потерпи, парень. Мама сейчас сестренку докормит, затем и тебя.

Медсестра забирает у меня Аню и перекладывает ее в кувез, который стоит недалеко от кровати. Витлина подает мне Даню, и я прикладываю его ко второй груди. Не думала я раньше, что кормить детей оказывается так приятно и естественно. У меня прям сердце щемит, когда этот маленький теплый сверточек прижимается ко мне и начинает искать грудь – единственный источник питания, защиты и успокоения.

Подруга поправляет одеяльце дочки и подходит к окну.

– Ты к выписке готова?

– Почти, – говорю полушепотом, потому что Даня начинает засыпать. – Осталось только кое-что собрать. Хорошо, что перед родами успела клининг заказать. Так что вернемся в чистую квартиру.

– Я это… хотела попросить тебя, – мнется у окна Вита, опустив глаза в пол. – Ты на девочек, пожалуйста, не жалуйся за тот случай. Они, наоборот, как лучше хотели.

– О, господи, – шепчу я. – Даже и не думала. Все так быстро произошло. Только вот перед тем мужчиной как-то неудобно получилось.

– Ты знаешь, как его зовут? – интересуется она.

– Нет, – мотаю головой и поправляю ребенку сползшую на глаза шапочку. – Мы не успели с ним познакомиться.

– Жалко, – тяжко вздыхает она. – По всей видимости, хороший мужик попался. Интересно, а он женат?

– Вита! – укоризненно смотрю на нее. – Я даже и не думаю о таком.

Она берет стул за спинку, ставит возле кровати и присаживается напротив меня.

– А я вот думаю. Да, думаю, твоим детям отец нужен.

– Знаешь, имея грустный опыт семейной жизни, я решила, что с меня достаточно двоих детей. Третьего я уже не вынесу, – недовольно шиплю я, одним глазком приглядывая за малышом.

– Вот не надо всех под одну гребенку. То, что твой Лёша оказался маменькиным сынком, еще не повод думать, будто все такие.

– При знакомстве все они брутальные мачо, а потом оказывается, что обычные мам-чё!

– Мам, что? – хихикает Вита.

– Это моя коллега так говорит. Делит мужчин на три типа: первый – мачо, второй – чмо, а третий – мам-чё.

– Смешно. Надо бы запомнить.

– Нам и втроем будет неплохо. – Опускаю взгляд на своего сыночка. Малыш уже наелся и крепко спит. – Вит, помоги, пожалуйста, переложить его в кроватку. – Отлучаю его от груди и аккуратно передаю Виталине. Подруга принимает малыша и кладет его рядом с сестренкой.

– Ладно, – шепчет она, – ты отдыхай, а я пойду.

– Хорошо, – отвечаю так же тихо и натягиваю на себя одеяло.

Бессонные ночи дают о себе знать. И это еще спасибо медперсоналу – девочки всю ночь помогают с кормлениями. Будят меня по времени и подают малышей. Как буду справляться дома одна, пока понятия не имею.

– Если что, звони, – беззвучно шевелит губами Вита и выходит за дверь, а я закрываю глаза и погружаюсь в сладкую дрему. Еще бы шов от кесарева не покалывал время от времени, то было бы вообще идеально.

В моей прошлой жизни мне все казалось идеальным: заботливые родители, хорошая работа, где меня ценят и уважают, мужчина, который, как мне казалось, меня любит. Плюс собственная квартира и машина. Потом все рухнуло в один момент. Родителей забрал коронавирус; они ушли практически одновременно. Что я только ни делала, чтобы их спасти. Буквально сразу организовала им лучшую больницу с аппаратами ИВЛ и достойный уход; друзья мне лекарства заграничные доставали – но ничего не помогло, болезнь оказалась сильнее. С предыдущей работы меня сократили из-за финансового кризиса, который возник в связи с пандемией. Мужчина, который, кстати, был моей первой любовью, мне изменил. В придачу взял у меня деньги якобы для ремонта своего автомобиля, а сам свозил на курорт любовницу. Был такой сложный период в жизни, что хотелось повеситься. Я еще и машину разбила. Благо сама не пострадала. Из всего вышеперечисленного осталась только квартира, в которой по возвращении с работы завыть от тоски хочется. Конечно, у меня есть друзья и подруги, но у них свои заботы, дети, семьи. А у меня квартира – коробка и две дырки. Зато теперь я не одна. Я родила свое счастье и обрела новый смысл жизни.

Давид

Алексей снимает пальто и вешает его на вешалку. Заметив мой вид, обеспокоенно спрашивает:

– Эй, друг мой, может, тебе коньяку налить? На тебе что-то совсем лица нет.

– Не надо. Я за рулем, – отвечаю я и присаживаюсь напротив его рабочего стола.

– Так что ты здесь забыл с самого утра? – Надевает белый халат, обходит меня и садится в свое кресло.

– У меня девушка родила, – спокойно отвечаю.

– В смысле? – Его глаза округляются и медленно ползут на лоб. – Чувствую, что коньяк сейчас понадобится мне.

– Ну… в смысле, не моя, чужая, – пытаюсь ему внятно объяснить. – Я ее на улице чуть не сбил. Подобрал и сюда привез.

– Я что-то уже начинаю бояться этого рассказа, – буровит Алексей, складывает руки перед собой и подкатывается ближе. – Та-а-ак, а дальше?

– Дальше… Женщины что-то напутали и решили, что я отец этих детей. Они заставили меня раздеться и положили их на меня. Мне надо еще рентген принести.

– Твою ж мать! Добро пожаловать в дурдом! – всплескивает руками Алексей. – Это ты мне точно сейчас про моих сотрудниц рассказываешь? – зло шикает он.

Молча киваю.

Лёха нажимает кнопку на селекторе:

– Танюша.

– Слушаю, Алексей Юрьевич, – отвечает писклявый женский голос.

– Вызови ко мне старшую из родильного. Пускай зайдет через пятнадцать минут.

– Что-нибудь еще?

– Нет, пока все. Спасибо. – Друг отключает селектор, возвращается в прежнее положение и упирается в меня глазами: – Дальше что было?

– Ничего. Они извинились, объяснили, что произошло недоразумение и отпустили меня.

– Дава, прости бога ради за этот, мягко скажем, бардак. Я с ними сегодня разберусь, – рычит Лёха.

Смотрю на Алексея и вижу, как белки его глаз медленно наливаются кровью.

– Да не надо. Ничего ведь критического не случилось. Главное, чтобы у той девушки претензий не было.

– Кстати, а как девушку зовут? – Он открывает блокнот и берет шариковую ручку, чтобы записать ее данные.

– Без понятия, – мотаю головой. – Мы как-то и познакомиться толком не успели. Не до того мне было.

– Вот уж никакой из тебя молочный отец. Роды практически принял, а имя девушки узнать не удосужился, – говорит с издевкой Лёха. – Ну ладно. Это узнать не проблема. – Закрывает блокнот и отодвигает его в сторону. – Умеешь ты, друг, удивлять. Я-то думал, ты сейчас у Мирославы десятый сон видишь.

– А ее Мирослава зовут? – Откидываюсь на спинку стула, запускаю руки волосы и тяну их вверх от корней.

– Ты не запомнил? Она вместе с моей Никой работает, – хмыкает он и мечтательно добавляет: – Зачетная девица…

– Обычная. Если встречу в городе, вряд ли узнаю, – говорю я, а сам зеваю, прикрывая рот рукой. Тяжелая ночь и не менее тяжелое утро дают о себе знать. А впереди еще рабочий день.

– Разбаловался ты, однако, – ехидничает друг.

– Не завидуй, – отвечаю ровным тоном. – У тебя жена-красавица и дом – полная чаша.

– Это да, – задумчиво произносит Алексей.

– Ладно, Лёх, – встаю со стула и протягиваю через стол руку, – поехал я. У меня у самого еще клиенты после обеда. Надо успеть себя в порядок привести и хоть немного отдохнуть.

– Будем на связи, – жмет мне краба.

– Звони, если что.