Глава 4
Святослав по обыкновению утонул в работе. Он фактически взял на себя управление компанией, отправив отца в Чехию подлечить расшатанное нервами здоровье. Свят уходил из дома в половину девятого и возвращался около часа, делал даже больше, чем требовалось, пытался всюду успеть и всё охватить. Он теперь брал водителя, чего прежде не особо любил, предпочитая самостоятельно передвигаться по городу. Однако ценное время в пути приходилось потратить на работу. Несколько раз он летал за границу, не отдыха ради, нет, а для встреч с нужными людьми.
Нагрузка не помогала, приходя домой, Святослав не валился с ног от усталости, как должно быть среди ночи. Он опускался в кресло, брал сигарету, к которым вернулся две недели назад, и погружался в угрюмые мысли. Иногда перечитывал дневники Бориса Киреева, передавшего дар ведуна, пытаясь найти в них новое, разгадать скрытые значения. Старые тетради, испещрённые синими чернилами, не отвечали на вопросы Вишневского, а тот, кто мог дать подсказку, почему-то не выходил на связь. Владимир молчал уже больше месяца.
Уснуть помогал бокал крепкого алкоголя, выпитый залпом и тёплый душ. В череде из решаемых проблем бизнеса и безвыходной ситуации на фронте магии, утешало лишь нелёгкое решение, которое позволило переиграть невидимых противников, и дало Святу преимущество на полгода вперёд.
Вишневский также пытался утащить у государства то, что по природе своей обязано храниться у ведуна: улики по делу о похищении Полины и Ани – сундук с неизученным колдовским содержимым и кости мёртвой ведьмы. Набор, выглядевший как бутафория для бытового сатанизма, мог таить в себе угрозу неясного масштаба. Последнюю верховную тёмных, Розу, стихийницы и травницы вычеркнули из своих гримуаров, потому дело выходило скверным. Пытавшиеся воскресить покойницу и воссоздать круг, уж точно старались не ради мира во всём мире.
Святослав теперь знал одного из них – Макса или Гришу. Парень не был безумцем, каким его видели психиатры. Просто ему не повезло в жизни, он не сумел скрыть свой дар от посторонних, и теперь имел вечные проблемы с законом. Глупцом тот тоже не был, Святослав, пускай и ненавидел, но замечал в парне потенциал. И наивность. И беспомощность. Тот, кто стоял за спиной Блинова, умело этим воспользовался, получив верного пса на вечную службу. Это один человек или их много? Какими возможностями обладают? Этого Вишневский не знал, зато он убедился, что руки у них одной длины.
В попытках достать улики, Святослав пошёл на крайние меры – через своего безопасника Адашева, имеющего связи в органах, предложил причастному лицу неприличную сумму за то, что ни стоило и копейки. Схема практически удалась, ответственный за хранение улик, готов был провернуть махинацию с утратой вещдоков так, чтоб не навести подозрения ни на себя, ни на Вишневского, как вдруг выяснилось – костей нет на складе. Адашев, принёсший эту новость, отчитывался с явным облегчением, и глядя на мрачнеющее лицо нанимателя, попытался разрядить обстановку, закончив свою речь фразой:
– Всё украдено до нас.
Святослав отвернулся к окну:
– Спасибо за помощь, можешь идти.
Вишневский доверял безопаснику, хотя и видел в глазах Адашева недоумение и подозрительность, после просьбы о сомнительной услуге. Но ему платили столько, что на все странности можно было закрыть глаза.
«Значит, у меня есть полгода, чтоб их найти…» – подумал ведун.
Адашев уже выходил за дверь, как Святослав вспомнил ещё кое о чём:
– Постой. Пригласи ко мне Эрмана.
– Хорошо.
– Кстати, давно хотел спросить, почему он прослужил простым опером до самой пенсии? Каждый, кто слышал имя Марк Эрман, отзывался о нём с нескрываемым благоговением.
– Хах! Простым он никогда не был. Ты даже не представляешь, какие он дела раскрывал, в какие банды внедрялся.
– Тогда почему не строил карьеру? Стал бы генералом.
– Вот здесь и проблема. Эрман начинал следователем в девяностые, времена были, кхм, непростые. Он разматывал одну группировку, и в процессе вышел на… В общем, на лицо неприкосновенное.
– Вот как. И его разжаловали?
– Не совсем. Марк дело до суда довёл, отчего получил проблемы, если мягко выражаться. Тогда такая буча поднялась, половина главка в итоге парня отстояла, и вместо увольнения, уговорили оперативником пойти, пока не уляжется. А Марк решил там и остаться, мол в полях работать веселее.
– Хм, нечто подобное я и подозревал. Позови его в ближайшее время, у меня снова есть дело.
Эрман приехал в офис на следующий день, где получил от Святослава задание – отправиться в родной город Григория Блинова и накопать максимум информации. Следователей по актуальному делу не слишком заботила личная жизнь парня – чего здесь гадать, если тот сбежал из спецзаведения? Вишневского же интересовало другое – как он проявлял себя в детстве, раз угодил в жёлтый дом. Скупые строки о « параноидальной шизофрении» не говорили ведуну ровным счётом ничего, а вот отзывы былого окружения могли пролить свет на многое: какая сила у Макса, насколько велика, встречались ли рядом люди с подобными наклонностями. Свят был уверен, должна найтись хотя бы одна суеверная старушка, которая запомнила, чем провинился мальчик. Не исключено, что подобные рассказы придётся делить на сто пятьдесят – за много лет они обросли деталями, нагоняющими жути. К тому же хорошо бы отыскать родню Блинова, наверняка за шуршащее вознаграждение они смогут рассказать больше чем другие… Основная сложность по разумению Вишневского – Эрман должен собирать сведение о колдовстве, при этом ничего не заподозрить. Здесь Свят уповал на то, что бывалый оперативник – по натуре материалист, потому будет опираться на логику, а не на метафизику.
К концу октября Святослав выдохся. Для сна ему теперь требовался не бокал, а два. Хотя несколько тревожных часов, проведённых в полудрёме, не приносили бодрости. Нервное напряжение передавалось всем окружающим: прямые его подчинённые старались реже попадаться на глаза большому начальству, а рядовые сотрудники избегали зрительного контакта, столкнувшись в коридоре. Свят угнетал окружающих не только плохим настроением, но и тёмной силой, рвущейся наружу.
В один из дней Вишневский пришёл домой после полуночи, открыл пачку сигарет, взял из бара виски. Но так и не сел в кресло, вместо этого он снова надел пальто, схватил ключи, спустился на парковку и взял ретроспорткар.
Осенью ночи особенно темны и тягучи. Езда по пустынным мокрым улицам освежала голову, сосредоточившись на черной полосе асфальта перед собой, Свят погрузился в сонный транс и не заметил пути до Карасёвки. Дремота одолела у озера, едва он прикрыл глаз, как автомобиль вильнул, выехал на обочину. Свят успел надавить на тормоз, остановившись в огромной луже, и низкая машина прочно забуксовала в жирной грязи.
Вишневский возвел глаза к небу и шумно выдохнул.
Он рассовал по карманам мелкие вещи, сунул под руку бутылку и вышел из машины, утонув в ледяной воде по самую косточку. Хлопок от закрытой с силой двери, всполошил какое-то мелкое животное, таящееся в кустах. До дома оставался километр по кромешной темноте. Свят оглянулся на озеро, что свинцовым пятном выделялось впереди, и заметил белую фигурку, выглядывающую из-за куста прибрежной ракиты. Он свернул к воде:
– Привет, Настя.
– Здоровьица вам! – насмешливо кланялась девчонка, – Поганая нынче ночка, морозливая.
– Разве ты чувствуешь холод? – спросил Святослав.
– Я-то? На твой красный нос посмотрела и всё поняла. – Настасья подбоченилась, чёрные глаза сверкали в темноте искрами, мокрая рубашка облепила тонкое тельце. – Пускай я русалка, но каково быть человеком не запамятовала!
– Ясно, – коротко ответил ведун, присаживаясь на широкое бревно, брошенное у берега.
– А ты-то, обещал заходить и не заходишь! – Девчонка погрозила ему пальцем и устроилась рядом.
Свят молчал.
– Вот Борис, почитай, каждую неделю приходил, сидел, говорил…
– Я занят.
– Ой! Занят он! Эт чем это?
Девочка умерла ещё в начале двадцатого века, в её крестьянском сознании работой считалась только распашка земли, остальное так, баловство. Свят не стал утомлять сложной и откровенно лишней информацией.
– А чего смурной такой? – продолжала она сыпать вопросами, не обращая внимания на отсутствие ответов.
– Устал.
– Ой ли? – Настасья покосилась на него, – Я ж тута целый век сижу, много людей видела, много чего слышала. Так-так-так! Посмотрим… Сгорбился, вид – будто жабу проглотил, бутылка в руке… Всё ясно! – Русалка радостно воскликнула. – Дело в бабе!
Святослав поморщился и полез в карман за сигаретой.
– Вот где собака порылась! – продолжала забавляться беззаботная нечисть.
– А тебе-то что? – с вызовом спросил Свят.
– Любопытно, – пожала плечами девчонка и подалась в расспросы, – Она другого любит? Взамуж не идёт? Али папка не пустил? А сам ты …?
– Стоп! – прервал щебет ликующей русалки Вишневский, – Какой замуж?
– Обыкновенный! Чтоб как у людей всё.
Святослав усмехнулся, открыл бутылку и сделал пару глотков из горла. Стало немного теплее.
– О-о-о! – протянула Настасья, – Водка-то не поможет.
– Это виски.
– Чего? – переспросила русалка, – Она себялюбие твоё задела, ты потому и кислый, шо та смородина в июне.
– Самолюбие. Уместнее сказать самолюбие.
– А какая разница? Чего ты такое натворил? С другой загулял?
– Нет, – ответил Свят.
– А что тогда? Собой недурен. Неужто по сердцу не пришёлся?
– Ушла она, да и правильно – молодая ещё.
– Сколько ей годков-то? Шестнадцать будет?
Свят дёрнулся, едва не съехав с бревна в грязь, и только помотал головой в ответ.
– А тебе-то сколько?
– Тридцать.
– Тю! Тоже мне причина! Ты же мужик в самом соку – кончик ещё не скоро отсохнет!
– Господи, ну и обороты у тебя… Дело не только в этом, нельзя ей быть с таким, как я.
– Эт с каким?
– Настасья, нормальные мужики с тобой не разговаривают.
– Она так и сказала? – Девчонка прикрыла рот рукой. – По мне, наоборот, хорошо.
– Нет.
– Ты сам решил? А она чего?
– Не знаю.
– Ты даже не спросил?
Ответом стал плеск убывающего алкоголя в бутылке. Настасья подскочила и прыгнула в озеро, обдав его ледяными брызгами.
– Мужики! Какие ж вы иногда…! Так и утопила бы!
Ведун свободной рукой показал ей кулак.
– Та шучу я! Шуток не понимаешь? – русалка плеснула в него водой в знак примирения. – Ты бы с девкой поговорил, взрослый же мужик. Нельзя любовью разбрасываться, ох, нельзя!
– Что б ты понимала… – отмахнулся Вишневский, не желавший выслушивать советы от семнадцатилетней девочки, пусть и прожившей сильно больше него.
– Поболе вашего! – Настя вздёрнула курносый нос над поверхностью воды. – За век знаешь, сколько через меня людских слёз прошло? Один столько не наплачешь.
– Всё. Закрыли тему.
– Я её знаю?
– Угу.
– Кто-то из местных, – русалка присела на кочку, почесала мокрую голову и принялась рассуждать, загибая пальцы. – К Карасёвским ты не ходил, значит…
– Достаточно! – резко осадил её Свят.
– Ой, ну и, пожалуйста! – девчонка обиженно фыркнула и соскользнула в глубину.
Святослав смотрел, как по поверхности пошли круги, подсвеченные золотыми искрами. Ночь укрыла землю чёрным полотном, через которое проходил только свет иных миров, недоступный простым смертным. Жизнь в такой час остановилась, не было ни стрекотания насекомых, ни возни ночных птиц, ни лая беспокойных собак. Вдали тихо шумел мрачный лес, хранящий в себе множество жутких тайн. В окрестных деревнях об этом не знали и спали спокойным глубоким сном.
Русалка не смогла долго дуться и тут же показалась вновь.
– А у меня огорчение, – начала она, сложив руки на прежней кочке и опустив на них голову, – Намедни сижу я в камышах, значит, венок плету. Ночь такая, что и дождь острый, и ветер с ног сбивает. Глядь – девчонка из Карасёвки, Ирка Масленникова, к водонапорной башне идёт.
Настя указала на полуразрушенную ферму с другой стороны дороги и продолжила:
– Думаю, чего ей надо? Странная такая, в потёмках бредёт на пригорок. А она мигом наверх взобралась по лестнице и ка-а-ак сверзилась вниз, – русалка ударила ладонью по воде, демонстрируя прыжок героини рассказа, – Тут же померла, на месте. Душа её поднялась и полетела в мою сторону. Я уж как обрадовалась! Уж наконец, думаю, будет у меня подруга. Ты ж не приходишь. А зимой тоскливо, редко рыбак придёт, да и тот всё больше молчит…
– Ближе к сути.
– Так вот, приблизилась она ко мне, а сама в чёрном саване. Я тянусь, зову к себе, а она шмыг и мимо… И я снова осталась одна. Видишь какое огорчение?
– Угу, – кивнул Свят. Бутылка виски опустела на треть. Даже сквозь алкогольный дурман холод донимал его: кашемировое пальто отсырело и не держало тепло.
– Что её забрало? После смерти три пути: вверх, вниз или сюда. О четвёртом, на север, я не слыхала.
Русалка пожимала плечами и мотала головой, про себя рассуждая о чём-то, а после воззрилась на ведуна.
– Мне откуда знать? – ответил он.
– А кому, если не тебе? – Настасья возмущённо всплеснула руками.
Свят проигнорировал её справедливое негодование, сейчас ему не было дела до какой-то Ирки из Карасёвки.
– Потом разберусь.
Вишневский замер, слушая тихий плеск воды. Сонливость снова начала одолевать, значит пора домой.
– Эй, мужик!
Кто-то подошёл сзади. Громко беседуя со звонкой русалкой, ведун не услышал шагов за спиной.
– А?
Из темноты появился грузный мужчина в резиновых сапогах, и не спрашивая приглашения, сел рядом.
– Брат, я постоял немного, послушал. Не надо тебе пить, – он вытянул из рук Свята бутылку, – Сам через это прошёл, понимаю. У меня телефончик врача есть, кодирует на совесть. Я уже десять лет в завязке, полет нормальный.
– Чего? – Вишневский мгновенно протрезвел от такого предложения.
– Молодой ты ещё зелёных чертей гонять. Бутылку я выброшу, потом спасибо скажешь. Вот увидишь!
Мужчина бросил бурбон в воду, едва не задев Настю, которая тихо смеялась в кулак, будто третий мог её услышать.
– Твоя? – незнакомец через плечо указал на застрявшую в грязи машину.
– Моя.
– Вытащить?
– Есть чем?
– А то!
Святослав обернулся и увидел на дороге газель.
– Повезло тебе, брат, что я на смене задержался, а не то куковал бы ты до утра, – незнакомый мужик по-отечески похлопал Вишневского по плечу.
Святослав проснулся в восемь и почувствовал себя чуть более живым. Прохладный дом, дарил умиротворение и тишину, позволив выспаться быстрее, чем в городской квартире, до которой доходила аура суеты снизу.
Свят вышел на улицу, глубоко вдохнул аромат сырости и дыма. Участок требовал уборки: он зарос травой, жёлтая листва устилала дорожки, но было в этом неухоженном состоянии что-то манящее, дикое. Хотя, конечно, стоило выставить претензию фирме, нанятой для ухода за домом.
На дальнем краю росла яблоня, на голых ветках которой висели небольшие красные плоды. Святослав сорвал одно и надкусил – фрукт оказался сладким и хрустящим. Он, похрустывая яблоком, открыл заднюю калитку и двинулся в сторону леса. Сойдя с разъезженной тракторами дороги, Свят наступил в густую грязь, вымазав едва высохшие за ночь туфли.
– Потрясающе… – процедил он себе под нос, но путь продолжил и совсем скоро добрался до поляны, скрытой от глаз обычных людей, в центре которой треугольником располагались три черепа.
Вишневский узнал из дневников об одной практике, что поможет избыток силы перенаправить в собственную защиту от постороннего тёмного влияния. Конечно, это возможно сделать и дома, но Свят не был уверен, что у него получится с первого раза. На месте, наполненном силой, всё же надёжней заниматься колдовством.
Он встал в центре, вытянул руки в стороны, но сосредоточится смог не сразу: перед глазами стояла картина из лета.
– Соберись, чёрт возьми, – сказал Святослав, встряхнулся всем телом.
Понадобилась три минуты, чтоб приступить. Он увидел себя в коконе из сверкающих энергетических нитей, среди которых нужно было выбрать особые, серые, и связать их воедино. Ведун долго приглядывался, выискивая подходящие (различать цветовые оттенки не его конёк), и найдя их, с большим напряжением стягивал вместе. На плетение защиты ему потребовался добрый час, после которого по телу растекалась приятная истома. Он ощущал, что груз на плечах стал немного легче, но в сердце тяжесть никуда не исчезла.
Вишневский опаздывал на совещание, которое назначил вчера, но в таком непотребном виде являться в офис никак нельзя. Сперва стоило заехать на квартиру, дабы привести себя в порядок, да и мойку машин крайне необходимо посетить до въезда в город, а заодно и где-нибудь позавтракать. Он поспешно закрыл дом, прыгнул в авто. Проезжая мимо двора Аниной бабушки, он увидел старушку на скамейке и кивнул, она сдержанно махнула рукой в ответ.
Глава 5
Первого ноября Святослав вызвал к себе руководителя службы внутреннего аудита компании «Алмаз-строй» – Куцых Микаэлу Абрамовну для доклада о результатах проверки. В тот день также были приглашены директор питерского филиала – Безличев и представитель безопасников – заместитель Адашева. Вызванные служащие расположились в большом зале для совещаний, и в ожидании начала удивлённо перешёптывались по поводу сбора в непривычной компании. Святослав вошёл в стеклянную дверь в точно назначенное время. Звук его шагов отражался от серых каменных стен громким эхом. Он держал в руке папку с отчётом, который получил накануне, дойдя до своего места во главе, он бросил бумаги на стол и сказал:
– Добрый день, можете присаживаться.
Любезное деловое клише прозвучало в холодной просторной комнате приговором к казни присутствующих. Вьющийся змееподобный дракон, лежащий по центру огромного стола для совещаний, будто заволновался, предвкушая грядущую трапезу.
– Итак, – Святослав начал относительно безэмоционально. – Микаэла Абрамовна, скажите, пожалуйста, для чего в компании существует служба внутреннего финансового аудита?
– Эм… ? – протянула женщина и оглянулась на остальных в поисках пояснения, ведь, будучи большим профессионалом своего дела, она не поняла такого «детского» вопроса от Вишневского младшего, который лично курировал это направление. – Для комплексного контроля экономического и финансового здоровья компании.
– И?
– Для обнаружения уязвимостей и рисков, оценки дальнейших перспектив развития, а также анализа достоверности информации в финансовой отчётности.
– Угу. – Святослав многозначительно хмыкнул и положил перед ней принесённую с собой папку. – Как вышло, что подтверждение достоверности отчётности само по себе недостоверно?
Куцых, скосив глаза, убедилась, что на титульном листе под графой «Утверждено» стоит её подпись. Потом пролистала пару страниц и подняла взгляд на босса:
– Ничего не понимаю…
– Вы передали документ руководству в надлежащем виде? В каком стандарте компании прописано, что в отчёте должно быть десять двенадцатых страниц? Потрудитесь, пожалуйста, ответить.
– Да, то есть нет. Здесь явно произошла ошибка. Технический сбой при распечатке.
– Сбой в том, что вы не потрудились проверить бумаги, на которых поставили свою подпись. – Свят держал перьевую ручку и каждое своё слово сопровождал ударом по столешнице из текстурного дуба.
– Я читала отчёт в электронном виде, и, поверьте, нареканий, не было. К тому же Кривонос, то есть сотрудник, составлявший его, на хорошем счету. Он всегда ответственно подходил к работе и заслужил определённое доверие.
– Этого достаточно, чтоб не перепроверять за ним важные финансовые документы?
– Простите, я поняла. Да, это мой огромный промах.
– Разумеется. А может быть, ваши отношения с Кривоносом давно вышли за рамки рабочих? Поэтому ему позволено намного больше, чем другим?
– Нет, что вы! Это просто офисные сплетни. Неужели вы им верите?
Женщина отнекивалась довольно убедительно, только безопасник всё никак не мог унять смешок.
– В самом деле? А что если я расскажу, о существовании записи с камеры видеонаблюдения из комнаты с оргтехникой, где как раз видно, почему и как печатается неверный документ, который вы тут же подписываете не глядя. Или это тоже просто слухи?
Микаэла Абрамовна покраснела до ушей. Она несколько раз шумно вдохнула и выдохнула, а потом произнесла:
– Время сдачи отчётности ещё не пришло, могу я принести вам правильную версию документа в ближайшее… Сегодня?
– Подождите, я не закончил. Сбой принтера не самая большая наша проблема. Так как у меня была возможность вчитаться в одну страницу десять раз, я заметил там кое-что интересное. – Святослав обернулся к директору Питерского филиала – сухому человеку с жёлчным лицом по имени Артур Маратович Безличев. – У вас всё прекрасно с документацией, составлено по форме, придраться не к чему…
– Благодарю, – сглотнув, перебил мужчина.
– Казалось бы. – Святослав осадил его. – Когда читаешь одну страницу десять раз, можно заметить, как на ней что-то пытаются скрыть.
– Простите? – директор филиала не имел актёрских способностей КУцых, потому убедительно сыграть удивление у него не вышло.
Вишневский закатил глаза и снова взял в пальцы ручку.
– На время проверки службой безопасности и мной лично, вы оба отстранены от должности. Приказы получите через час.
Директор стал ещё более жёлтым, и стиснул зубы едва ли не до треска.
В зале совещаний повисла гробовая тишина. Святославу больше не хотелось никого видеть, он сделал заметку, хорошенько перетряхнуть высших менеджеров, ибо они явно засиделись и осмелели настолько, чтоб начать уводить деньги из компании в свой карман.
– Всё, свободны. Микаэла Абрамовна, мы сейчас пройдём в ваш отдел.
В приёмной Свят кивнул помощнику – Виктору, призывая следовать за ними. Вместе с руководителем службы аудита, они спустились на три этажа ниже. Женщина во время короткого пути пыталась начать диалог и как-то оправдаться за существенную ошибку, из-за которой сейчас могла лишиться тёплого местечка, но Свят купировал все её начинания словами: «Вы же понимаете, что за это увольняют с волчьим билетом?». Войдя в отдел, он попросил служащих собраться в центре опенспейса.
– Добрый день, – он начал свою речь, – Служба внутреннего аудита – глаза и уши компании. Когда органы чувств подводят, их следует лечить – мне категорически не нравится происходящее в этом подразделении, потому весь отдел лишается годовой премии. На время отстранения Микаэлы Абрамовны исполнять её обязанности будет мой второй заместитель.
Толпа недовольно зароптала.
– Что конкретно вас не устраивает в нашей работе? – подал голос долговязый парень с дальнего ряда.
– Представьтесь для начала. – Свят опёрся о стол и сунул руки в карманы.
– Валерий Кривонос, старший аудитор.
– Очень приятно и весьма занимательно, что вы первый стали возмущаться. Именно к вашей работе у меня больше всего вопросов. Кроме лишения премии, вы получаете выговор с занесением в личное дело.
– Что? – удивился он, а Микаэла Абрамовна пучила глаза, подавая сигнал немедленно замолчать, – Почему это?
– По причине того, что вы даже не догадываетесь о причине дисциплинарного наказания. Далее. Меня не устроило качество проверки Питерского филиала, потому я инициирую повторный внеплановый аудит этого подразделения с привлечением сторонних специалистов под моим непосредственным руководством.
Работники начали озабоченно перешёптываться.
– Вопросы?
Никто не хотел последовать за несдержанным Кривоносом, потому все замолчали.
– Вот и хорошо.
Вишневский вышел из отдела, где его перехватил заместитель с какой-то важной бумагой наперевес:
– Святослав Алексеевич, можно на пару слов?
Они свернули в кабинет зама, где тот начал задавать вопросы, ради ответов, на которые Свят и посещал ту злополучную закрытую вечеринку в воскресенье. Потом Вишневский достал из кармана перьевую ручку и размашисто начертал имя на не слишком важном документе. Однако от ударов по столу во время гневной речи колба внутри треснула, и ручка потекла, оставив на пальцах чёрные пятна.
– Чёрт! – не сдержавшись вспыхнул Свят и вытащил платок, который, впрочем, мало чем помог.
– Знакомая ситуация. Вроде фирма, а текут постоянно. Попробуйте отмыть мылом.
Святослав кивнул, молча вышел из кабинета и проследовал в мужской туалет.
Жидкое мыло с трудом отмывало жирные пятна, основательно размазывая грязь по рукам, результат появился только после третьего намыливания. Сделав напор воды, поменьше, Свят принялся усердно тереть остатки чернил, когда до его ушей донёсся разговор за стеной, там, где находился ряд туалетных кабинок.
– Ну ты вообще бесстрашный!
– Я бронированный! – заговорил уже знакомый старший аудитор.
– Выговор влепил на ровном месте.
– Ага, и чо? – сипло хмыкнув ответил Кривонос.
– Как что? Приятного мало.
– И только. Я вообще не понимаю, почему вы его так боитесь? Лишит премии, ну дисциплинарное объявит – и всего делов. Больше он ничего не может сделать, я это лучше всех знаю. Вообще сомневаюсь, понимает ли младшенький, хоть что-нибудь на своей должности? Папка сунул на тёплое местечко, чтоб сыночка не валандался по яхтам и клубам, разбазаривая семейный капитал, а работу за него пусть умные люди делают. Классика же!
Послышался звон крышки бензиновой зажигалки.
– Уволить-то может.
– Пускай попробует! Это, во-первых, не так просто сделать, а во-вторых, я по судам пойду, чтоб компенсацию вытрясти. Да и не страшно, сейчас такая темка намечается, после которой Вишневский сам передо мной на колени будет падать.
Святослав не знал, что ему и думать: восторгаться незамутнённой наглостью наёмного работника, или сердиться на вопиющую глупость. Выключив воду и вытерев руки бумажным полотенцем, он отправился в соседнее помещение. Валерий Кривонос, зажав в зубах сигарету, стоял, привалившись к стене под вытяжкой. Рядом, присев на корточки, находился ещё один парень из отдела внутреннего аудита.
– Во-первых, здесь запрещено курить, – произнёс Святослав. – Во-вторых, пора проверить вас на соответствие занимаемой должности начиная с правил техники безопасности, корпоративной этики и умения пользоваться оргтехникой. Вас это тоже касается, – Свят зыркнул в сторону второго сотрудника, который резво подхватился и вытянулся по струнке. – И если я захочу вас уволить, то в качестве компенсации получите только приглашение в ОБЭП. Свободны.
Побросав окурки в урну, сотрудники засеменили к выходу. Свят, оправив манжеты на рукавах, будто строгий учитель, последовал за ними.
Рабочий день не спешил заканчиваться, предстояло пересмотреть ещё уйму дел, и сделать несколько важных звонков. И всё пришлось отложить – отец вернулся без предупреждения на неделю раньше и в тот же момент вызвал сына в свой кабинет. Святослав не ожидал такого от себя, но от этой новости из груди его вырвался стон облегчения.
Офис отца находился на противоположном конце коридора, и был зеркальным отражением планировки рабочих помещений Вишневского младшего, только вид из окон там открывался на реку. Вишневский старший испытывал особую тягу к антикварной мебели, а вот сын обставил кабинет в современном лаконичном стиле.
Святослав вошёл без доклада, кивком поприветствовав секретарей в приёмной.
Отец ждал его, расположившись в английском кожаном кресле в углу. Отдых явно пошёл ему на пользу, цвет лица улучшился, и синяки под глазами ушли.
– День добрый. Должен заметить, ты хорошо выглядишь! – поприветствовал отца Святослав.
– А ты, честно сказать, не очень.
Родитель говорил без злобы, с озабоченности в голосе, а потом поднялся навстречу сыну и обнял того, похлопывая по плечу.
Они устроились напротив. Свят бросил взгляд на серую реку в обрамлении мокрой дороги за панорамным окном.
– Почему ты вернулся раньше? – спросил сын.
– Вызывали. – Алексей Вишневский многозначительно указал пальцем вверх.
– А-а-а. – протянул Свят. – И что хотели?
– Да всё тоже… – отец в двух словах передал содержание разговора.
– Хах! М-да…
Вишневский старший пожал плечами, не особо забавляюсь над ситуацией, а после продолжил.
– Как дела не спрашиваю, мне уже всё передали.
– О! Я был уверен, что мигом донесут.
– Микаэла Абрамовна отличный специалист, мы долго переманивали её из банка. Почему ты сомневаешься в её честности? У кого не случалось служебного романа с молодым сотрудником?…
– В честности я не сомневаюсь, а сомневаюсь в беспристрастности. А также в порядочности директора питерского филиала, мне давно приходят вести, что там неладно. Впрочем, я отправлюсь туда в ближайшее время и разберусь.
– Скинь на Адашева. Нужен тебе этот микроменеджмент?
– Нет, там в цифрах дело, надо точно просчитать.
– Поехал бы лучше в Бодрум, взял яхту.
Святослав вытащил из кармана пиджака сигарету и начал хлопать себя по бокам в поисках зажигалки.
– Угу, ведь я так люблю воду, – саркастично ответил он.
После несчастного случая в детстве Свят старался не контактировать с большой водой.
– Да, брось ты эту гадость! – приказал отец, но сын по обыкновению не послушал. – Снова за старое.
– Так точно.
– Говорят, тебя с новой девушкой видели? Кто она?
– Кому какое дело?
– Жениться тебе пора, вот что.
– На ком? – Свят не оставлял попыток найти зажигалку, которую, скорее всего, забыл на рабочем столе, потому такой неожиданный заход отца не вызвал в нём никакого эмоционального отклика.
– На ком хочешь! Я тебе сваха, что ли?
– М-м-м… – сигарету пришлось вернуть обратно в портсигар.
– Только ты сам понимаешь наш случай, девушка должна быть надёжной.
– Не уверен, что таким, как я можно жениться.
– Этого я не знаю! В твоём возрасте уже пора. Семья – вот ради чего мы живём и работаем.
– Даже так?! – Святослав поддел язвительным тоном.
Отец подскочил из кресла и отвернулся к нему спиной, уставившись на улицу.
– Прекрати! Ты знаешь – она сама ушла! – холодно и резко говорил он.
– Конечно. – Свят не мог избавиться от едкости.
– Кому мы всё оставим, а?
– Значит, теперь тебя это заботит?
Отец молчал. Минуло много лет и ворошить прошлое, бередить старые семейные раны не было смысла. Будучи ребёнком Святослав тяжело пережил расставание родителей, но всё же лучше понял их с возрастом. Ни мать, ни отец так и не завели новые семьи. Однако детская обида иногда вырывалась на свободу и колола близких, напоминая о себе.
В кабинете висела тишина, Святославу нужно было как-то сгладить ситуацию, продолжить разговор, но в голове фонила пустота. Он занялся разглядыванием резного письменного стола конца XIX века и пресс-папье из слоновой кости на суконной поверхности. Этот предмет мебели когда-то принадлежал неизвестному мертвецу, который также мыслил, если и не утащить богатство с собой, так передать своим наследникам на вечную память. Как видно, не сложилось.
Свят перевёл взгляд на раритетный персидский ковёр, сотканный руками мастеров, прозябавших в бедности. Такие вещи делают для услады глаз лучших из людей, и всё это подвержено тлену. Разве стоит тратить многие драгоценные часы жизни на то, что в итоге обратиться в пыль?