– Ваша добросердечность, граф, меня очередной раз удивляет. Она, конечно, похвальна, но возникает вопрос: что будет, если он увидит Марту, то есть Миранду, и узнает?
– Для начала её надо найти, Ваше Святейшество, – мрачно хмыкнул граф. – А когда найду, то либо исключу их встречи, либо немного поменяю ей внешность, для меня это не проблема в отличие от этого её очередного побега.
Илиас испытующе посмотрел на графа:
– Милорд, я правильно понял, что вы связали её потенциал со своим?
– Абсолютно правильно, Ваше Святейшество.
– Тогда в чём проблема?
– Только в том, что на данный момент её потенциал отсутствует как таковой, – хмуро проронил он.
– Вы шутите, граф? – изумленно осведомился Илиас, не в силах поверить в такой расклад.
– Я похож на шутника? – в глазах графа блеснуло мрачное раздражение.
– Когда мы расставались, он у неё был, клянусь, – немного испуганно тут же начал оправдываться Илиас, – и был неплохой. Очень неплохой для начинающей, примерно на третьем-четвёртом уровне она держала энергетику стабильно и до визита к амулетчику, иначе я бы её к нему не пустил, не поверив в её видения, и после него уровень остался прежним и стабильным. Поэтому я в недоумении, и не представляю, как и когда ей удалось его потерять.
– Я не проверял с ней связь всё это время. Она очень тяжело переносит мой контроль, и я старался демонстрировать, что доверяю ей и не держу под постоянным надзором. Поэтому я не знаю, в какой момент она всё потеряла. Лишь твёрдо знаю, что сейчас, если она жива, потенциал у неё нулевой.
– Вы пугаете меня, Алехандро, – Илиас опасливо повёл плечами, рядом с графом он всегда чувствовал себя внутренне неуверенно, к тому же мысли о том, что он ненароком мог поспособствовать гибели Марты окончательно лишили его даже видимости апломба. – Не должно такого быть, особенно после того, что она сделала. Не может Господь попустить её гибель.
– Очень хочется в это верить. Господь ей действительно чрезвычайно благоволит. Только сама она постоянно вытворяет одну дурость за другой, поэтому боюсь, терпению Его скоро настанет предел, – немного расслабляясь, досадливо пробормотал граф.
– Алехандро, я помогу вам в деле её поисков всем, чем смогу, я чувствую себя ответственным, за эту её потерю. Получается, что именно я это спровоцировал. Хотя вот не давала она повода даже предположить, что есть у неё такие намерения. Лишь сетовала, что тяжело ей затворницей при вас быть, но с участью своей не спорила. Кстати, попросить хотел, когда найдём её, может, позволите мне её исповедником стать? Ей было бы полезно иметь возможность хоть кому-то пожаловаться, чтобы уменьшить свой стресс. Ведь если бы поделилась своими планами, я бы мог постараться отговорить, и вас предупредить на крайний случай, – постарался ещё больше снизить его раздражение Илиас.
– Я не стану возражать, Ваше Святейшество, – губы графа наконец тронула едва заметная благодарная улыбка, – если она добровольно ваше окормление примет. А вот если не захочет, извините, заставлять, не стану.
– Она обещала принять, причём, как мне показалось, с радостью. Лишь ваше позволение испросить боялась. Нужна ей возможность выговориться откровенно.
– Тогда дело лишь за тем, чтобы нашли мы её, Ваше Святейшество. Итак, в каком месте вы её оставили?
– Сейчас я прикажу принести карту и всё вам покажу, граф, – Илиас поднялся и, подойдя к двери, отдал необходимые распоряжения.
Глава 85
В сопровождении отряда инквизиторов Альфред подъехал к кордону, установленному неподалеку от места, где главный инквизитор расстался с Мирандой. В кармане у него было предписание, дающее право распоряжаться всеми инквизиторами, задействованными в изоляции заражённого района. Илиас постарался максимально облегчить ему задачу поиска супруги.
Подумал, что правильно он не стал торопиться с выводами и проклинать своего бывшего помощника, как только прочёл его письмо, а решил сначала узнать подробности. Не испортила пока Илиаса власть. Не специально он поспособствовал Миранде вновь весь свой потенциал растерять, скорее по неискушенности своей и доверчивости, которыми та без зазрения совести воспользовалась.
Ведь, как пить дать, намутила что-то с этим амулетчиком и устроила шоу. А Илиас всё за чистую монету принял и ни на секунду не усомнился. Ещё и исповедником её вознамерился стать, не понимая, что это для неё прекрасная возможность играть им и внушать свою волю… Глупец, не понимает с кем связался. "Неплохой для начинающей уровень, примерно третий-четвёртый", как есть глупец и слепец, но не ему его отговаривать. Главный инквизитор – марионетка собственной супруги, не так уж и плохо… Главное, теперь отыскать Миранду и понять куда опять слила весь потенциал… Хотя догадаться несложно, скорее всего, на дезавуацию проклятья этого амулетчика потратила. И домой не вернулась лишь по одной причине, он бы не дал ей это сделать, а она, видимо, по своему обыкновению, с амулетчиком договор заключила и пообещала ему это перед его смертью, поскольку в её характере это. Идеалистка чёртова. Но не беда, главное, чтобы выжила, а потом он вновь всё ей вернёт.
Жаль, конечно, что он не сдержался и Ларсена перед своим отъездом сильно наказал, но не почувствовать фамильяру, что твой хозяин весь потенциал сливает и не прийти на помощь недопустимо. Так что по заслугам оборотень получил, и может, в следующий раз внимательнее будет, да и усерднее помогать станет восстановить всё, страшась нового его наказания.
Из этих размышлений Альфреда выдернул подъехавший к нему начальник отряда сопровождения:
– Милорд, мы на месте. Какие будут распоряжения?
– Предупреди охранников, что с проверкой мы и что пропускать нас беспрепятственно надо. А потом разошли своих людей опросить не видели ли здесь по близости леди в голубой шёлковой чадре. Если видел её кто, ко мне приведёшь.
– Понял, милорд. Сделаю.
***
Миранду они нашли быстро. Она, не скрываясь, открыто жила в опустевшем замке графа, и к ней за помощью тянулись со всех сторон страждущие и больные. Весь замок она переоборудовала в лечебницу, где исцелившиеся помогали ей ухаживать за недавно заболевшими.
Сама она при этом выглядела ужасно: затянутые в тугой узел волосы, запавшие глаза и темные круги под ними, осунувшаяся и разом постаревшая, причём вибрационный код у неё был изменён. Этим и объяснялось то, что отыскать её не мог ни он, ни оборотень.
Увидев её во дворе замка, Альфред не смог сдержать раздражения и, подойдя к ней вплотную, с силой схватил за плечи, эмоционально выдохнув:
– Вот что опять ты творишь, идиотка чертова? Когда же тебе надоест так мучить меня?
– Кого я вижу?! – с притворным удивлением хмыкнула в ответ Миранда. – Милорд, вы снизошли до поисков посмевшей покинуть ваш замок супруги даже на заражённых территориях? Вам не надоело, милорд? Может, дадите, наконец, сдохнуть, чтобы я вас мучить прекратила? Код у меня новый, вы никак со мной не связаны и не обязаны мне больше ничем. А я… Я больна, и выгляжу теперь отвратно. Так что вам никакого толка от подобной супруги, особенно в свете того, что вы по-прежнему прекрасно выглядите и не только полностью избавились от подвеса, но и от всех обязательств передо мною.
– Мира, прекращай юродствовать, знаешь ведь, что не оставлю тебя в любом состоянии, и мне плевать как ты выглядишь и каков твой код. И кстати, раз ты больна, то почему на ногах и не лечишься сама?
– Потому что хочу наконец сдохнуть. И кстати, трогать меня не смей, рискуешь сам заразиться. Ясно тебе? – с раздражением ответила она и отвернулась.
– Значит умрем вместе, – он рывком притянул её ближе к себе и обнял. – Тебе придётся смириться с тем, что даже смерть не разлучит нас.
– Не говори ерунды! – вновь повернув к нему голову, раздражённо выдохнула она. – Тебе предстоит долгая интересная жизнь, а я своё отжила и смысла держать меня здесь больше ни у кого не осталось. Вот остановлю мор и сдохну последней жертвой.
– Чушь несёшь ты! Мор этот тебя вообще не касался, но ты влезла в самое пекло. Зачем непонятно. Хотя понятно, ты не теряешь надежды всё же сбежать от меня. Ты готова или сдохнуть, или стать уродом в надежде, что избавишься от меня. Но твоим планам, дорогая моя, сбыться не суждено. Какая бы ты не была, я тебя не оставлю и договор возобновлю. Поэтому собирайся, пора возвращаться домой.
– Я отсюда никуда не уеду. Хочешь остаться подле, получи права на этот замок и всё владение. Вот тогда можно будет и о новом договоре подумать, – с усмешкой покачала головой Миранда.
– Ты нарушила договор, и обязана его восстановить! – с напором потребовал он.
– Ничего я не нарушила, хотя можешь считать, что нарушила, мне всё равно. После того, как ты многократно нарушил все свои клятвы, мне грех не последовать твоему примеру, мой дорогой, – не скрывая сарказма, тут же парировала она.
– Ясно, решила сыграть на том, что переступить через свои принципы не смогу. А я вот сейчас возьму и последую твоему совету, и брошу тебя здесь, и даже не вспомню больше о такой идиотке! – эмоционально выдохнул, пожирая её злым взглядом, Альфред.
– Очень надеюсь на это! Потому что хочу увидеть наконец твою истинную сущность! Пока то, что ты демонстрировал, было не более чем желание избежать своих возможных проблем. Ты, мой дорогой, возился со мной лишь из чувства собственного самосохранения. А теперь ты свободен окончательно. Рискнешь через собственное благополучие переступить, понимая, что результат заранее будет отрицательным?
– Почему отрицательный? – поняв, что его угроза не возымела действия, удивлённо осведомился он.
– Потому что даже при самом благоприятном раскладе ты будешь вынужден жить с уже совершенно не привлекательной внешне женщиной, в чужом для тебя месте, по моим правилам. Оно тебе надо? Откажись, дай свершиться тому, что когда-то желал сам. Когда я уйду, ты сможешь быть счастлив.
– Нет! Не дам уйти! – тут же напористо возразил Альфред. – Хочешь мучить своим видом и болезнями, имеешь право. Буду терпеть и лечить… Не избавишься ты от меня, раз имела глупость пожалеть и связать себя договором. Хочешь иметь это владение, получишь, не вопрос.
– Идиот ты, Ал. Бестолковый идиот, хуже меня. Вот зачем я тебе? Я убрала все завязки, ты ничем больше не рискуешь, и ничем мне не обязан. Иди своей дорогой и оставь мне мою.
– У тебя больше нет отдельной от меня дороги! Нет и не будет! Хочешь дополнительных преференций, значит, будут они у тебя! Но освободиться от меня даже не мечтай! Ясно тебе?!
– Ясно, что мой потенциальный партнёр безмозглый идиот, не осознающий свою выгоду.
– Я люблю тебя, Мира, – неожиданно ласково и нежно проговорил он. – Если ты считаешь это идиотизмом, считай. Но я не в силах отпустить тебя любую. Страшная, больная, мне всё равно, я буду подле до самого последнего твоего или моего вздоха.
– Ты лжёшь! Ты опять лжёшь! – истерично выдохнула в ответ она и постаралась вывернуться из его объятий.
– А вот и не лгу. Не пугайся, моя девочка. Просто поверь.
– Не могу, не могу я тебе верить… – в голосе её зазвенели слезы, и Альфред понял, что окончательно пробил её защиту.
– Ты ничем не рискуешь, моя хорошая, – прошептал он ей в самое ухо. – Хуже чем ты сделала сейчас сама себе, я тебе сделать уже не смогу. Поэтому поверь… хуже точно не будет.
Она нервно сглотнула, отвернула голову и едва слышно проговорила:
– Хорошо. Возьмёшь владение под свою руку и разрешишь тут жить по своим правилам, вернусь к тебе.
– Договорились, – тут же радостно согласился он. – Сейчас разрешишь немного помочь?
– Нет! – замотала она головой. – Пока не получишь права на владение, не позволю. Поставлю блок и сможешь лишь убить.
– А если не хватит сил меня дождаться?
– Поторопись, и если Господь благоволит твоим замыслам, то дождусь.
– Хорошо. Как скажешь. Тогда я оставлю тебя.
– Сейчас при мне, чтобы я видела, активируй заклятье отражения, а потом, как выберешься отсюда, одежду свою и своих спутников сожги. Сделаешь? Ладно?
– Без проблем, – он разжав объятия, ласково погладил её по плечу. – Не волнуйся, моя хорошая, не разнесу заразу. Всё хорошо будет. Лишь дождись меня.
– Я надеюсь на твоё благоразумие, поскольку всё своё я растеряла, – иронично усмехнулась она, неловко пряча за сарказмом прорывающуюся сквозь её нарочитую отчужденность душевную боль.
– Я постараюсь, чтобы моего хватило на двоих, – проговорил Альфред и, стремительно развернувшись, покинул двор замка.
Глава 86
Уговорить Илиаса, а потом и короля отдать ему все владения почившего вместе со всей семьей от мора графа Олтесена оказалось делом не особо затруднительным и уже через пару недель Альфред был не только законным владельцем предгорья и всех прилегающих угодий, но и за особые заслуги получил титул герцога, поскольку без оного обьединить в одно владение разрозненные земли, находящиеся под его рукой, было проблематично.
Единственное, что сильно заботило его всё это время, это хватит ли сил у Миранды дождаться его возвращения. Но положившись на волю Творца, он старался не думать на эту тему.
Это оказалось правильным решением. Ко времени его возвращения в замок графа Олтесена Миранда была не только жива, но и достаточно бодро руководила процессом его ремонта и переделки.
Появились две новые боковые пристройки в которых Миранда организовала приюты для мальчиков и девочек, оставшихся во время мора без попечения родителей.
Выжившие местные жители уже воспринимали её полновластной хозяйкой владения, так что привезённые им документы не сильно изменили их отношение.
Миранда тоже встретила привезённые им новости, как само собой разумеющиеся, при этом иронично проронив:
– Так ты ещё озаботился и новым титулом, решив стать герцогом? Похоже, ты не сильно торопился сюда вернуться. Что ж, тебе повезло, мне хватило сил самостоятельно начать набирать потенциал. А может, наоборот, не повезло…
Альфред не стал вступать с ней в полемику, лишь поинтересовался, когда она будет готова восстановить договор и какие новые условия хочет внести.
Хмуро проронив:
– Вечером, после ужина поговорим, сейчас иди осмотрись в замке и прикажи комнаты по твоему вкусу убрать, – она махнула рукой сопровождающему её слуге, приказав туда его проводить.
Комнаты, в которые провёл Альфреда слуга, оказались бывшими апартаментами графа Олтесена, но никаких личных вещей графа в них не было и везде царил идеальный порядок. Стало понятно, что Миранда заблаговременно распорядилась их подготовить к его приезду. Это его порадовало, поскольку означало некую её заботу и отсутствие желания досадить.
***
В начале ужина, который был сервирован с максимальной парадностью, несмотря на бедственное положение всей округи, Альфред выгнал всех слуг, а потом, оставшись с Мирандой наедине, окинул её пристальным взором и поднял свой кубок:
– Хочу провозгласить тост в твою честь, дорогая. За вновь ставшую герцогиней отраду моего сердца, за чудесную волшебницу, остановившую мор и решившую возродить из руин это чудесное место, ставшее нашей вотчиной. Здравия и счастья тебе на долгие годы, возлюбленная моя супруга!
Миранда повернулась к нему и цепким взглядом впилась в лицо. Её запавшие скулы напряглись, и растрескавшиеся от болезни губы дрогнули в саркастической усмешке, после чего она холодно проронила:
– Отраду сердца, говоришь? Что ж у тебя за сердце такое, коему в отраду чужие страдания наблюдать?
– Миранда, твои страдания меня не радуют и не радовали никогда, не приписывай мне то, чего не было и нет. Мне хочется видеть тебя веселой и счастливой, но пока ты не готова доставить мне удовольствие подобным раскладом, я готов принимать любой. И готов сделать всё, чтобы приблизить то время, когда ты таковой сможешь стать, – проговорил Альфред и залпом осушил до дна свой кубок.
– Не смогу… никогда не смогу, – раздражённо выдохнула в ответ она.
– Воля твоя, меня подобный твой настрой неимоверно огорчает, но готов и его безропотно принять тебе в угоду, – отставляя кубок, повёл он плечами.
Она тоже залпом выпила вино, а потом, потупившись, тихо проговорила:
– Ал, мне плохо… очень плохо.
– Я вижу, и ещё вижу, что ты не хочешь это изменить. Ты погрузилась в это своё состояние и всеми силами оберегаешь его. Неужели тебе так нравится? В чём причина? Приятно мученицей себя ощущать? Почему ты не разрешаешь себе выйти из этого состояния? Я недостаточно наказан? – в его голосе послышалось раздражение, алкоголь, приятной волной разлившись по организму, немного снизил контроль.
– При чём тут ты? – поморщилась Миранда. – Я же не тебя мучаю.
– Возможно, ты считаешь, что я должен увидеть, что сотворил с тобой и проникнуться раскаянием до глубины души, – выдвинул он наиболее логичное предположение.
– Ал, я не хочу никакого твоего раскаяния! – тут же возразила она. – Уже тысячу раз говорила! Ты здесь вообще не при чём. Дело во мне, я сломалась, я стала злая до безумия, я ненавижу весь этот мир…
– Ты ненавидишь этот мир и поэтому полезла в ущерб себе мор останавливать? Не смеши меня и не наговаривай на себя небылиц.
– Ты не поверишь, но мне нравится видеть боль и страх всех этих людей… Тебя сейчас попыталась обвинить в том, что испытываю сама. Да, я им помогаю, но считаю, что они заслужили все те страдания, что обрушились на их головы, это заслуженная кара.
– Мир, я не понимаю тебя, – Альфред откинулся на спинку кресла и окинул её внимательным взглядом. – Если это заслуженная кара, то зачем помогаешь?
– Внутри есть надежда, что если помогу, они станут лучше… Пройдя через все эти испытания болью, страхом, потерями, они могут научиться ценить доброту, заботу, и сами научатся её проявлять.
– Ты идеалистка… и твои надежды утопичны, Мир, – максимально доброжелательно произнёс он, стараясь вызвать на откровенность. – Вот ты прошла через потери, боль, страх, и что? Ты стала лучше и добрей? Нет. Ты сейчас сама призналась, что твоя доброта это не более чем желание научить других тому, что ты когда-то ощущала без всякой боли, страха и потерь. Ты делаешь то, что умела когда-то, а не то, что появилось в твоей душе после пройденных тобой испытаний. Ты не ощущаешь эту доброту внутри себя сама, так как ты сейчас можешь научить ощущать её других? Они просто принимают твою заботу и всё. Лучше они от этого не становятся. Так стоит ли ради этого так напрягаться? Заслужили кару, пусть пройдут через заслуженные испытания, не приведёт твоя помощь к совершенствованию их душ.
– А я не для них стараюсь. Я стараюсь для себя. Мне нахождение среди такой боли помогает абстрагироваться от своей, – грустно усмехнувшись, проронила она.
– Тогда отчего отказалась инквизитором стать?
– Ты не понимаешь разницу? Я сейчас не сама обрекаю на страдания, а лишь наблюдаю за страданиями и могу их облегчить, а вдобавок порой ощущаю благодарность тех, кому помогла… это бывает приятно.
– Мир, меня пугает такое твоё отношение, оно характерно для демона… Ты часом не им стала?
– Пока нет. Демоны боли не чувствуют и злости. Я ощущаю и то, и другое.
– Надеюсь, это так… Иметь партнером демона чревато.
– Сомневаешься, откажись. Тебя никто не неволит новый договор со мной заключать.
– Он будет, кем бы ты не была. Я готов полностью силу тебе отдать, если на пользу тебе то пойдёт.
– Я не представляю, что мне может на пользу пойти, Ал, – она грустно покачала головой. – Сила точно не пойдёт. Для чего она мне сейчас? Иметь возможность распространять то зло, что внутри меня?
– Мир, прекрати, какое распространение зла? Ты всё силы отдала, чтобы мор остановить. А говоришь такое. Вот зачем оговариваешь себя?
– Я запуталась, Ал. Запуталась в своих чувствах и эмоциях. Раньше я чётко различала, что добро, что зло. Сейчас во мне всё смешалось. Я испытываю злость, но она помогает мне сделать доброе дело. Ты не представляешь, какие жёсткие порядки я тут ввела.
– Неужели сама наказывать начала?
– Не совсем сама… при малейшем неповиновении или нарушении моих распоряжений, я забирала весь мой потраченный на нарушителя потенциал и лишенного сил приказывала бросить на площади. Сутки или чуть дольше мучений на глазах всех любопытствующих, которые опасаются даже прикоснуться, чтобы подать воды, и он или она умирали… Меня начали бояться. При этом всё равно ко мне идут за помощью, однако бояться не перестают. И мне это понравилось, Ал. Завораживающее ощущение.
– Вершительницей судеб себя ощущаешь?
– Вроде того. Ты, кстати, когда Главным инквизитором был, тоже ощущал что-то подобное?
– Не совсем. Главный инквизитор всё равно шестерёнка, основная, конечно, но шестерёнка хорошо отлаженного механизма. Поэтому надоело мне это быстро. У тебя же здесь более масштабные полномочия. Они, конечно, распространяются лишь на небольшую территорию, но по глобальности своей впечатляют. И ведь отчета никто не спросит, мор всё спишет. Я начинаю понимать, почему решила здесь остаться. Неплохой способ примириться со столь раздражающим тебя окружением и реальностью. Ты умничка, моя хорошая.
– Ты не шокирован и поощряешь мои действия?
– Конечно. Я за любой способ, позволяющей тебе получить хоть какое-то удовольствие.
– Сейчас я тебе расскажу ещё кое-что, и ты наверняка изменишь своё мнение.
– Давай. Это любопытно, что, по-твоему, может меня заставить его поменять.
Она помолчала некоторое время, потом решительно выдохнула:
– Я завела любовника.
– Интересно, – усмехнулся он, покачав головой, – и кто он?
– Бывший ловчий графа. Красивый, сильный, молодой. Зовут Натан.
– Я рад, что ты нашла того, кто дарит тебе немного радости.
– И это всё, что ты хочешь мне сказать?
– Мир, – окинул он её заинтересованным взглядом, – ты ждёшь припадка ревности или что?
– Я жду откровенности. Без неё договора не будет, – хмуро проронила она.
– Хочешь откровенности, ладно, – Альфред кивнул, – давай откровенно. По тому, как ты сейчас о нём говорила, я почувствовал: ты его нисколько не любишь. Для чего он тебе не знаю, мне приходят на ум два варианта: позлить меня и наказать за что-то его. Какой правильный, можно будет определить, когда я его увижу, возможно, оба сразу. В любом случае, не смею препятствовать: развлекайся на здоровье. Это не помешает мне договор заключить, даже если потребуешь сделать его моим приемником и наследником.
– Ты до безобразия умён и догадлив… – она поморщилась. – Ведь блок держала, а догадался всё равно. Наследником делать не надо, вряд ли парень долго протянет, а вот закрыть глаза на наши отношения тебе придётся.
– Без проблем. За что расплачиваться парня заставляешь: за его собственные прегрешения или за мои?
– За всё сразу… самоуверенный и самовлюбленный самец, ищущий свою выгоду во всём… презираю его… но он об этом не догадывается, – её голос приобрёл угрожающие интонации, – пока не догадывается.
– Ничего себе. Мира, ты меня пугаешь. Ты выбрала жертву вместо меня и хочешь отомстить, перенаправив агрессию? Мудро, конечно, но рано или поздно, ты поймёшь, что он не я. Так, может, воспользуешься возможностью и пока меж нами нет договора, накажешь именно меня? Можешь даже убить, противоборствовать не стану, имеешь право, я заслужил.
– Ал, ты на полном серьёзе думаешь, что месть настолько туманит мне мозг, что я не понимаю, что подобным способом я вместо решения своих проблем уберу все твои? Я похожа на безмозглую идиотку?
– Зато избавишь себя от моего присутствия.
– Если бы оно было бы мне не необходимо, тебя бы уже давным-давно не было подле меня. Я прохожу свой урок точно так же как и ты. Этот парень попытка немного облегчить мой, имея объект для слива агрессии, и немного усложнить твой, за счёт необходимости смириться с наличием у меня подобного объекта, который непосвященные могут считать абсолютно иным по назначению. И чему я буду максимально способствовать.
– Другими словами, на людях ты хочешь выказывать ему своё расположение и любовь, а наедине издеваться над ним? Я правильно понял расклад?
– Именно, мой дорогой. Мальчик считает, что я люблю и безумно ревную, наказывая за недостаточное почитание или неосторожные взгляды на других… А я наказываю не из-за этого, а потому что мне нравится его реакция на это… его страх, попытки оправдаться и выслужиться. Взамен этого я даю ему то, от чего он по доброй воле не откажется: собственную показную благосклонность и возможность ею козырять в некоторой степени.
– Готов подыграть. Только учти, я дал согласие на то, что Илиас будет твоим исповедником, и тебе лучше заранее продумать, как ему преподнесешь подобные отношения о которых наверняка все будут судачить.
– Разберусь. Илиас не та фигура, которую надо воспринимать всерьёз.
– Главный инквизитор «не та фигура»?
– Ал, он поверит в любую озвученную мною чушь, у него не тот уровень и опыт, чтобы мне противостоять, поверь мне.
– Верю, но хочу, чтобы ты эту чушь продумала заранее.
– Хорошо. Пусть так: этот красавчик в меня влюбился, мне льстит его внимание, поэтому держу при себе, но тебе я верна, поскольку ты жёстко это контролируешь, однако платонически развлекаться с ним не мешаешь. Это игра меж тобой и мной, и забавляет нас обоих.
– А он, кстати, действительно влюбился?
– Нет, и в этом вся суть. Он не любит, но героически делает вид, что любит, поскольку за иное я очень строго взыскиваю, и он не смеет перечить. Порой это бывает очень смешно, – она прикрыла глаза, и его губы изогнулись в злой и презрительной усмешке.
Глядя на неё Альфред непроизвольно поёжился, а потом тихо выдохнул:
– Глядя на тебя, я благодарен небесам, что ты посчитала месть мне излишней. Парню очень сочувствую. Ты не только презираешь, тебе явно нравится его унижать и мучить, моя дорогая. Чем он так перед тобой провинился? Или он всё же моя проекция?
– Не лезь в это! – распахнув глаза, она со злостью посмотрела в его сторону. – Сама пока не разобралась. И не заставляй в этом глубже копаться, рискуешь сам под удар попасть!
– Понял. Вопрос закрыт. Реагировать на парня буду так, как пожелаешь.
– Вот и хорошо.
– Какие ещё есть условия?
– Не торопи с договором, дай немного подготовиться. Не готова я пока к новому, да и смысла тебе особого в нём пока нет. Я не собираюсь сбегать или подставлять тебя. Партнера выбрала не по любви и не твоего уровня, поэтому не торопи.
– К чему тебе готовиться? К восстановлению мною твоего уровня?
– А хоть бы и к этому. Понимаешь, когда тот договор с тобой заключала, внутри всё мертво было, а сейчас злая я до невозможности, боюсь не справиться и слить всю эту агрессию на тебя, а потом сама же под неё и попаду. Оно мне надо? Поэтому не торопи, сначала научусь ею управлять, а потом договор заключим.
– Сдаётся мне, разводишь ты меня сейчас похуже Илиаса, моя дорогая. Поскольку эта отговорка не более чем ширма прикрывающая твоё нежелание заключать со мной договор. Ты мне потом ещё загадки начни, как в сказках, загадывать, потому что желания все твои я уже исполнил.
– Может, и начну, не торопи, всему своё время. Сейчас время твоего терпеливого ожидания. И ты его проявишь, поскольку другого выхода у тебя нет. Не можешь ты меня ничем принудить.
– Ты обещала! – голос Альфреда приобрёл напор.
– Ты тоже много чего обещал, а потом не исполнил ничего, так что не тебе сетовать, мой дорогой, не тебе. Подождёшь! И не смей меня торопить! Лишь себе хуже сделаешь! – в её интонациях тоже зазвенела сталь, и Альфред счёл за благо отступить.
Ведь действительно нет никакой срочности в заключении договора с ней. Выглядеть она стала намного лучше, чем в его первый приезд и явно сама начала набирать уровень. Так пусть наберёт, может, это заставит её понять, какие ещё у неё есть к нему требования, после которых уже самой ей захочется потенциал свой с ним связать, а не от безысходности и желания поскорее уйти на перерождение.
***
Несколько месяцев Альфред вместе с Мирандой жил в своём новом замке. Быт во владении постепенно налаживался, да и Миранда оживала с каждым днем всё больше и больше. Она стала лучше выглядеть и спокойнее ко всему относится, однако откровенных разговоров больше с ним не вела, и более того стала их явно избегать, а любой намёк о времени заключения договора меж ними воспринимала как свидетельство о недоверии и личное оскорбление.
Видя это, Альфред старался не затрагивать эти темы, но со временем подобное положение вещей стало наталкивать его на предположения, что в параллель с ним Миранда имеет отношения с кем-то ещё. И красавчик-ловчий Натан, ставший её личным охранником и везде сопровождающий её, был необходим не для слива негатива, как она озвучила, а для прикрытия и отвода ему глаз.
Эти домыслы столь разбередили ему душу, что он не поленился и, съездив за Илиасом, привез к ним Главного инквизитора с визитом, прося исповедовать супругу и наставлениями направить на путь истинный.
Илиас не отказал, но это не прояснило ничего. Миранда столь ловко затуманила ему мозг, что Альфреду не осталось ничего иного, как признать, что тот действительно абсолютно «не та фигура» для супруги, и её исповедь не только не развеяла его домыслы, а, напротив, убедила, что та что-то скрывает и скрывает тщательно и профессионально. Хотя из замка Миранда никуда не отлучалась за исключением еженедельных конных прогулок по лесу с Натаном.
Снедаемый подозрениями, Альфред после отъезда супруги на подобную прогулку, заварил в чане зелье, набросил на него заклятье вибрационного кода сопровождающего её охранника, чтобы она по воздействию ничего не почувствовала, и начал за ними следить.
По тому как они скакали без разговоров и лошади шли уверенной рысью было похоже, что маршрут хорошо знаком не только наездникам, но и лошадям.
Когда они отъехали к подножию ближайшей горы, Миранда остановилась, соскочила с лошади и обернулась к Натану. Тот без приказа тоже спешился, стреножил сначала свою лошадь, потом её, затем вынул из седельной сумки верёвки и подошёл к большому раскидистому дубу. У его подножия он положил моток и стал раздеваться. Миранда тем временем стояла поодаль и наблюдала. Всё это проходило в молчании и было похоже на выученный и многократно повторяемый ритуал.
Раздевшись, Натан поднял верёвку, подал её Миранде, затем вернулся к дубу и встал на колени перед большой муравьиной кучей у его корней. Миранда подошла к нему и начала привязывать его к дубу так, что ему пришлось склониться над жилищем муравьёв, немного касаясь его ногами и животом. После чего оставив его так стоять, она сама ушла, выйдя из зоны наблюдения.
Натан тем временем замер у дерева, боясь шевелиться, поскольку раздосадованные его вторжением муравьи при малейшем его движении набрасывались на него и кусали. По его поведению было ясно, что ситуация для него не в диковинку, поскольку он, не задавая вопросов и не выказывая удивления, покорно всё исполнял.