Багровый горизонт

I. Адриан

21 мая 2023 года

Жалею ли я сейчас о чем-то? Думаю ли, что мог бы где-то поступить иначе, пытаясь изменить ход событий? И может быть, от этого решения изменилось бы многое – разумеется, в лучшую сторону?

Нет, не жалею. Не вижу смысла оглядываться в прошлое.

Что сделано, того не воротишь, факт. Как бы сильно этого ни хотелось. Ставки сделаны. И вот ты сидишь, развалившись, на скамейке на крыше госпиталя, уставший до степени полного безразличия, вдыхаешь вонючий дым, что поднимается с улицы. А перед глазами – все события прошедшего вечера. Бесконечно долгого и мерзкого вечера, после которого вряд ли что-то останется неизменным.

Для меня – так точно не останется. Слишком много такого, что всегда казалось ненастоящим – но во что тебя щедро окунула Судьба. Пафосно? Ну, почему-то в такие моменты только это и спасает. Может, что-то вроде системы защиты психики? Иногда самоирония – единственный спасательный круг, когда наваливается мрачняк.

– Эй, ты меня вообще слышишь? – голос с визгливыми оттенками нахально вторгается в мысли, разбрасывая их в разные стороны, как шальной ветер – осеннюю листву под ногами. – Офицер, прием!

Я не могу сдержать вздох, неохотно открываю глаза и выпрямляюсь:

– Тебя очень трудно не расслышать, Джим.

– А, ну хорошо, а то я уже начал волноваться…

Сарказм, ирония? Парень, это мое игровое поле, и весовые категории у нас разные!

Делаю вид, что не слышу ворчания Джима Китса, и начинаю спускаться по лестнице навстречу нашей общей зловещей судьбе. Мысли снова собираются, как тучи перед грозой: такие же темные, не радующие и непрогоняемые. Коул был бы рад. Hijo de puta.

Что ж. Будь что будет, но Адриан Фавалли не привык ныть или жаловаться.

Даже когда нас осталось только двое, и один не умеет обращаться с оружием, а желающих получить пулю в лоб куда больше.

1.1

14 апреля 2023, Илезия

«Что ж, когда-нибудь все случается впервые», философски изрекает старина Джо, услышав мое паническое «Я же опаздываю!» в трубке. «Не гони на дороге, и будь паинькой».

Спасибо, Джо, что бы я без твоих мудрых советов делал?!

Вообще-то, к месту несения службы я рассчитываю прибыть за несколько часов до назначенной встречи, но благополучно умудряюсь проспать, и потом в спешке собираю легкомысленно оставленные «на завтра» вещи, пытаясь вспомнить, куда подевал подаренный тетушкой свитер.

Спасибо затащившим на вечерний киносеанс друзьям и небольшой тусовке сразу после кино на квартире у новоиспеченного офицера полиции. Посиделки в узком кругу затягиваются далеко за полночь, и только в три часа я вспоминаю, что мне-то, в отличие от других, завтра на работу, и не хотелось бы опоздать, и не хотят ли господа гости отчалить по домам, или разместиться на диванчике в кухне?

Желающих остаться не находится, и компания оставляет меня в гордом одиночестве. Последствия небольшой гулянки убираются в истинно мужском стиле – если в шкаф можно что-то закинуть, это что-то непременно будет туда закинуто, и в квартире практически не к чему придраться.

Платой за веселое общение становится не услышанный (пять раз) звонок будильника, скатывание с кровати в полдень, и лихорадочные сборы в дорогу с четким пониманием, что я совершенно явно проспал, и теперь, чтобы добраться вовремя, придется надеяться на отсутствие пробок на дорогах, ясную погоду и прочие знаки доброго расположения звезд.

К счастью, погода относится ко мне благосклонно и не добавляет форс-мажорных обстоятельств. До пункта назначения я добираюсь все-таки раньше, чем стрелки часов оказываются на шестерке и двенадцати.

Да уж, было бы до обидного глупо перечеркивать все хвалебные характеристики банальным опозданием в первый же рабочий день!

Моему самолюбию весьма нравится почти все, что начеркали господа преподаватели и тренеры в досье. Судя по этим данным, я почти супермен: храбрый, верный принципам, ловкий и сообразительный. И с тем, что я неисправимый идеалист, тоже согласен на все сто. Пусть от этого сильно попахивает глупостью, но никто не сможет убедить меня, что все потуги быть человечным и честным так и останутся незамеченными на фоне творящегося в мире безобразия. Что я цепляюсь за устаревшие понятия, не желая принимать принцип: «Или ты – или тебя».

Чего стоит человек без веры? Без морали и принципов?

На улицах Илезии царит спокойствие. Хорошая погода выманивает довольно много народа на прогулку. Остановившись на светофоре, я разглядываю прохожих, ловлю устремленный на меня восторженный взгляд мальчика лет пяти, и улыбаюсь в ответ. Вспоминается, как в детстве я сам так же смотрел на полицейских, уговаривая маму купить машину. А позже взахлеб рыдал в магазине, требуя купить такую же клёвую синюю униформу, как у Леона Кеннеди – и чтоб непременно со значком R.P.D. Как это таких значков нет в продаже?! Папа-а!

Мечты сбываются. Иногда не так, как планировал ты, но возможно, оно и к лучшему? Как говорил с печальным вздохом бармен Джо, «как приятно добиться чего-то к двадцати двум годам».

Мне везет, и я влетаю в здание полицейского департамента за пять минут до начала встречи. Предъявляю документы на входе, нахожу лестницу и направляюсь к ней, изо всех сил стараясь выглядеть уверенным в себе. Словно отслужил здесь уже несколько лет, знаю все переходы и коридоры, и в общем-то, не блуждаю в поисках нужного кабинета, все больше впадая в цейтнотовую истерику…

И устраиваю эпическое столкновение с девушкой, которая выходит из-за угла как раз в тот момент, когда я заворачиваю за него. Чуть не становлюсь причиной ее падения – хорошо, реакция не позволяет сплоховать, и я успеваю подхватить ее. Над нами кружатся перепуганными птицами бумаги, и я втихомолку радуюсь, что в руках у незнакомки не было чего потяжелее.

Удивление в ее глазах быстро сменяется весельем:

– Можете отпускать, – негромко говорит она; голос подрагивает от смеха. Я быстро разжимаю руки, выпуская ее из объятий, и надеюсь, что выгляжу не слишком растерянным.

– Новенький? – девушка изящно опускается на корточки и начинает собирать бумаги, поглядывая на меня с любопытством. Я киваю и подбираю разлетевшиеся листы:

– Адриан Фавалли.

– А я Луна, – дружелюбно отвечает она, смахивая прядь светлых волос со лба. – Куда спешил?

Колокольным звоном врывается в реальность понимание, что я вот-вот опоздаю на встречу с начальством, и офицеру Фавалли в последний момент удается сдержать рвущийся наружу не очень приличный возглас.

– Ох, – я с трудом протискиваюсь за шкаф и дотягиваюсь до упавшего дальше остальных листа. Протягиваю его Луне. – Прости, но… не могла бы ты подсказать, где кабинет шефа?

Луна выпрямляется, держа растрепанную кипу документов прижатой к груди, и весело улыбается:

– А, так вот куда ты летел.

– Сойдет за оправдание? Ну, что я тебя чуть не уронил?

– Я подумаю, пока шеф будет тебя чихвостить, – обещает она, указывая на кабинет в нескольких метрах дальше по коридору. С облегчением выдыхаю:

– Спасибо.

В спину летит добродушно-насмешливое:

– Главное, не показывай, что ты его боишься.

– Адриан Фавалли прибыл к месту несения службы!

Мда, как же это сухо звучит, аж в горле першит. Но выражение лица нужно сохранять неизменно вежливым, как требует служебный этикет. Ну и, разумеется, вытянуться по стойке «смирно», изучая бесстрастным взглядом эмблему, что украшает стену за креслом начальника полицейского департамента Илезии. Любопытный образчик экспрессионизма.

Не начальник, эмблема.

Начальник-то как раз представляет собой пример классического полицейского старой закалки: суровый, немногословный и предельно откровенно выражающий свое мнение. Открытое широкоскулое лицо с чисто выбритым волевым подбородком, изучающий взгляд синих глаз. Диего Рамирес, гроза не только преступников, но и недобросовестных сотрудников. И на его мнение слабо повлияют даже высшие баллы и отменная характеристика новичка. Придется доказывать делом, чего ты стоишь.

Шеф Рамирес дает мне возможность вволю полюбоваться эмблемой участка (я увлекаюсь и уже начинаю на полном серьезе искать во всех этих завитушках глубинный смысл и второе дно), и выдергивает из задумчивости:

– «Превосходный стрелок», – он зачитывает глубоким голосом те самые суперменовские данные из личного дела. – «Тактические таланты. Лидерские качества. Храбрость». На сколько процентов, по вашему личному мнению, эта характеристика совпадает с реальностью, офицер Фавалли?

– Насчет первого – могу доказать прямо сейчас. С остальным, боюсь, придется обождать до подходящего момента, – я гипнотизирую стену, хотя очень хочется взглянуть на реакцию шефа, и от души надеюсь, что удается сохранить баланс между вежливостью и толикой здоровой самоуверенности.

Шеф едва различимо хмыкает. Поднимается на ноги, оказываясь выше и шире в плечах. Я не считаю себя задохликом, но шеф выглядит до того внушительно, что вызови он меня на спарринг, я сам поставил бы на него. Наверно.

Рамирес разглядывает меня, чуть приподняв густую бровь, и мне хочется узнать его мнение о пополнении в рядах его подопечных. Видимо, это отражается на моем лице, потому что у шефа в глазах вспыхивает легкая насмешка, но он тут же прячет веселье.

– Ничуть не сомневаюсь в справедливости данной вам характеристики, офицер. Позвольте разъяснить мою собственную систему оценивания.

Он выходит из-за стола, делает шаг в сторону закрытого жалюзи окна. Кабинет не слишком большой, так что парой шагов его и можно измерить (а может, дело просто во внушительных габаритах шефа). Снова поворачивается ко мне:

– Я считаю, что каждый человек имеет право на доверие. Такое, за которое не надо бороться и доказывать – просто оно дается по умолчанию, как право жить.

В общем-то, я склонен согласиться. Тоже стараюсь подходить к людям с позиции… хм, светлой стороны, если так можно выразиться. Хотя частенько это заканчивается разочарованием.

– После этого человек может как укрепить это мнение, так и разрушить его, – шеф возвращается к столу, берет с него значок. – Так что каждый начинает свой путь в департаменте уже с очками репутации.

Это как зайти в профиль первоклассного игрока и продолжить игру с его сохранениями и достижениями. С одной стороны, здорово; с другой – обязывает держать марку.

– Добро пожаловать в Илезию, офицер Фавалли. Покажите, на что вы способны.

Я искренне улыбаюсь в ответ, пожимаю протянутую руку и цепляю значок на нагрудный карман. Затем скупо киваю и иду к двери.

В коридоре тихо и почти безлюдно – только несколько человек стоят у окна, что-то обсуждая и перебрасываясь шутками. Однако я не успеваю запаниковать, что опять придется искать выход или негодовать по поводу запутанности здешних коридоров. Луна, которая ждет у лестницы, приветливо улыбается, едва завидев меня:

– Быстро он тебя отпустил. Пожалел, видимо.

– Все дело в моем красноречии, – откликаюсь я, с готовностью следуя за ней. На нагрудном кармане синей полицейской униформы, которая идеально сидит на стройной фигурке, замечаю бейдж: «Офицер Л. Рамирес» – и только тогда понимаю, почему новая знакомая так похожа на шефа: такие же пронзительно-синие глаза, волевой подбородок, смягченный нежной линией щек. И такой же открытый взгляд без намека на фальшь.

– Ага, – понимающе хмыкает она, – том самом, которым ты щеголял до того, как переступил порог кабинета?

– «До» я был чужим, а в чужом монастыре свой устав читать не очень вежливо, – отвечаю кивком на безмолвное приветствие поднимающегося навстречу мужчины. С трудом удерживаюсь, чтобы не перепрыгнуть через перила. Но подобные детские выходки в первый же рабочий день вряд ли покажутся местным подобающими.

– А теперь этот устав стал не чужим? – любопытствует Луна, первой выходя в коридор первого этажа и направляясь к кофейным автоматам.

– Я еще не решил, облагораживать ли этот монастырь уставом моего сочинения, – отшучиваюсь я. Луна смеется – перезвоном маленьких колокольчиков, и этот смех привлекает внимание нескольких офицеров, что стоят в холле.

– А мнение шефа играет какую-то роль?

– Тоже не решил.

– Ему будет интересно узнать.

– Так запросто кинешь меня?

– Я еще не решила, – передразнивает она.

– Ага, – я выбираю самый простой кофе с сахаром. Луна – кофе со сливками.

Она кажется хрупкой, и в то же время – уверенной в себе. Это сочетание вызывает неосознанное желание ее защищать, хотя сильно сомневаюсь, что сестра Диего Рамиреса нуждается в опеке.

Луна устраивает мне краткую экскурсию по участку. Спеша на встречу с шефом, я практически ничего не успел разглядеть, и теперь в компании очаровательной спутницы компенсирую это. Офицер Рамирес рассказывает байки из жизни департамента, его сотрудников и Илезии в целом. С чувством юмора у нее тоже полный порядок. Слушать ее мелодичный голос приятно, и я ловлю себя на мысли, что Луна нравится мне все больше.

Вечер уже опускается на Илезию мягким покрывалом, когда я выхожу на улицу. Раскаленный солнцем асфальт неохотно расстается с теплом. Я всегда любил это время года, особенно в школьные годы, когда мы с друзьями допоздна сидели в парке с гитарой, изображая бойз-бенд.

Здесь тихо, здесь ласковые вечера и симпатичные девушки. А что касается перспектив по части карьеры – было бы желание, а добиться успеха можно где угодно.

За следующую неделю я вполне осваиваюсь на новом месте, приходя к окончательному выводу, что здесь мне нравится. Коллеги принимают новичка весьма благосклонно, хотя и не упускают возможности беззлобно подшутить. Шеф Рамирес вызывает на своеобразную дуэль на полигоне, и остается доволен результатом нового сотрудника. А с Луной я настолько сближаюсь, что иногда кажется: мы с этой девушкой знакомы давным-давно, и можем понять друг друга без слов, только по мимике и жестам. Молчится и говорится в ее компании одинаково легко, и я начинаю задаваться вопросом – не слишком ли быстро все происходит, и как к этому отнесется шеф?

Луна очень скоро вовлекает меня в свою компанию, и свободные вечера проходят весело и шумно. И она же с достойным лучшего применения терпением подтягивает меня по испанскому языку, едва узнав, что я начал его изучать, и не допуская ни малейшего послабления. Когда дело касается чего-то, что она может контролировать, Луна Рамирес ни в чем не уступит своему брату.

Квартира неподалеку от департамента оказывается небольшой, но мне этой площади хватает с избытком. А еще я получаю в пользование ту самую машину, о которой так мечтал в детстве – с мигалкой, сиреной и прочими атрибутами. Надо признаться, в пять лет я был бы куда счастливее оказаться за рулем подобной тачки, но… так ведь оно всегда и бывает с детскими мечтами? Санта Клаус оказывается с накладной бородой, а машину надо постоянно мыть и ремонтировать.

Так проходит месяц спокойной жизни. Ничто не предвещает изменений. Кажется, что здесь не может случиться ничего из ряда вон выходящего – чего-то такого, что лишило бы сна и покоя.

Кто бы сомневался, что все перевернется с ног на голову?

1.2

20 мая

– Как меня слышно? – Звонкий голос Луны в наушнике отлично развеивает дремоту и скуку, от которых в длинной дороге никуда не деться. Я улыбаюсь:

– Слышу тебя отлично, чему беспросветно рад. Как там у вас, в солнечной Илезии?

– Солнечной? – она фыркает. – Эта желтая звезда покинула нас еще на прошлой неделе. Теперь здесь мокро и скучно.

– Представь, каково мне рассекать по лужам, – я как раз веду машину по невозможно заболоченной дороге, боясь представить себе ее внешний вид. – Ощущение, будто на подлодке плыву.

– На подлодке у тебя был бы совсем другой обзор, – возражает Луна тут же. – С Немо, Дэйви Джонсом и всякое такое.

– Ладно, на всплывшей подлодке.

– Всплывшей кверху брюхом?

Мы дружно смеемся. Луна зевает, тяжко вздыхает:

– Вот прямо сейчас передо мной огроменная куча отчетов, и я боюсь, что эта гора упадет и раздавит меня. А ты меня кинул. Предатель.

– А как же «Плыви, мой храбрый капитан, а я тут сама разберусь»? – подкалываю я.

Дорога становится все хуже, и я в десятый раз жалею, что решил срезать путь, свернув с трассы. Деревья выстраиваются так близко по обеим сторонам дороги, что ветки то и дело хлещут по лобовому стеклу; туман превращает любые объекты впереди в призрачные силуэты.

– Когда это я такое говорила?

– Когда я сунул нос в твой кабинет, чтобы попрощаться… ах да, ты в этот момент как раз любезничала с Микеле, так что могла и не заметить меня. Прошу простить.

– Ни с кем я не любезничала! – «сердится» Луна. – Почему для тебя любой разговор автоматически превращается во что-то, близкое к флирту?

– Потому, что ты активно кокетничала? – выдвигаю я предположение, всерьез размышляя, не стоит ли повернуть обратно. В конце концов, лишний час пути вполне может быть противовесом сомнительно-приятной возможности угодить в передрягу на пустынной дороге в глубинке.

Луна негодующе фыркает, но не успевает ничего сказать.

– Я всегда рад поболтать с тобой, Лу, но сейчас придется отвлечься. – Я останавливаю машину, понимая, что туман все гуще и непрогляднее: дальше, чем на несколько метров, не посмотришь. Плохо дело. – Погодные условия никуда не годятся.

– Что-то серьезное?

– Не думаю. Но из графика выбьюсь, кажется.

– Плохая привычка, – замечает она. – Ладно. Будь на связи, и возвращайся скорее.

– Соскучилась?

– Ага, размечтался! Я тебе твою половину отчетности оставлю.

– Ты даже более жестокая, чем твой брат.

– Я обязательно передам ему твое мнение о его методах, – обещает Луна со смешком. – Веди себя хорошо, и не разговаривай с незнакомцами.

– Договорились. До связи.

Как раз перед тем, как шеф отправляет меня в командировку, наша компания собирается, чтобы скоротать осенний вечер просмотром вышедшего только что ужастика. Спросил бы кто меня сейчас, я с уверенностью сказал бы, что местечко, в котором я очутился, ничуть не уступает по атмосферности городку из фильма: туман, жуткая тишина, ветки под ногами – все, как полагается. Все условия, чтобы почувствовать себя в шкуре одинокого путника, заблудившегося в лесу и ставшего первой жертвой маньяка или ведьмы.

Стоит пройти пару метров по затерянной посреди леса дороге, как в лучших традициях жанра в кустах справа хрустит ветка, а секундой позже раздается невнятный звук. Что делают герои кино в этом случае? Правильно: встречают опасность лицом к лицу и с верным пистолетом в руке.

Реальность не разочаровывает. Я бы даже сказал глубокомысленно, что именно с этого момента все идет по наклонной, ведя к неизбежному.

В следующее мгновение, стоит мне только повернуться к подозрительным кустам, из них вываливается и падает мне под ноги человек. Успеваю заметить кровь у него на лице и руках, и тут же наклоняюсь к нему, пытаясь нащупать пульс. Редкий и слабый, но есть. Теперь осторожно перевернуть гостя, постараться определить, что с ним случилось, вызвать помощь…

– Луна! Луна, ответь!

Тишина, изредка прерываемая треском помех. Проклятье! Со связью-то что случилось?

– Луна, мне нужна помощь!

Оказывать первую помощь при внутренних кровотечениях – это не то, в чем я силен. Все попытки сохранить несчастному жизнь, пока пытаюсь вызвать скорую, ограничены вытиранием крови, накладыванием жгутов из платка, и тщетными усилиями понять, что же с ним случилось. Можно поставить на падение с большой высоты: тут явно не обошлось без переломов. Но откуда его угораздило свалиться? И черт возьми, что со связью?!

Поздно. Даже если бы мне ответили и выслали помощь, для этого несчастного все кончено, я прекрасно это понимаю. И когда он испускает последний рваный вздох, я с тяжелым сердцем опускаю его на землю.

Повреждения вызывают все больше вопросов. Кто мог так жестоко изувечить человека, нанеся множество ударов ножом, или чем-то подобным? На бедняге живого места нет, странно еще, что он как-то добрался до дороги… Стоп. Откуда он пришел-то?

Карта подсказывает, что полукилометром дальше по дороге находится Скартум – город в долине (отсюда и туман), где есть крупный научный комплекс. Двадцать тысяч человек населения, около половины – ученые и исследователи. Но если бы в городе что-то произошло, правительство сразу же взяло бы ситуацию под контроль, так ведь? Никто не бросит на произвол судьбы место с подобной концентрацией высоких технологий – или что там в Скартуме есть?

В любом случае, выбора у меня, кажется, нет. На машине проехать не получится, так что придется идти пешком. С пистолетом наготове, разумеется.

А то мало ли чем промышляют господа ученые в своей Черной Месе?

Фонарик, почти новая бумажная карта (да, навигатор – хорошая штука, но в данной ситуации пользы от него немного), несколько запасных обойм для верного «Глока», аккуратно разложенных по подсумкам, теплая куртка – и офицер Фавалли готов идти на свидание с неизвестным. По чавкающей грязи и ломающимся с жутким треском веткам, сквозь зубы ругая плачущее вторую неделю небо и дующий в лицо издевательскими порывами холодный ветер. Но в общем-то, вполне себе бодрый и готовый ко всему.

Хотя, как говорит шеф Рамирес, невозможно быть готовым ко всему.

Лес заканчивается неожиданно. Дорога выводит к мосту через широкую реку, откуда открывается вид на всю долину – и от этого вида мрачные предчувствия, угнездившиеся где-то в области солнечного сплетения, только набирают силу.

В Скартуме определенно что-то случилось – что-то очень нехорошее, погрузившее город во тьму… впрочем, с освещением превосходно справляются многочисленные пожары. В небо поднимаются клубы дыма; тут и там полыхают костры. И нигде, насколько я могу заметить с возвышения, никакого движения. Словно все вымерло.

Попытка связаться с Луной снова проваливается. С местной службой спасения – то же самое. Хотя я уже ничему не удивляюсь. Только проверяю оружие и начинаю спускаться в город, размышляя, не стоит ли для начала изучить карту, чтобы не блуждать по улицам, как неупокоенный призрак.

На мосту обнаруживаются первые машины – брошенные, где попало, с открытыми настежь дверьми. И ни одной живой души. Ощущение нереальности происходящего никак не желает проходить. Хотя я сознаю, насколько это глупо, учитывая, что могу дотронуться рукой до материального доказательства катастрофы.

Знать бы, что все-таки случилось, и чего ждать от этого города?

– Волк-одиночка, значит? – вполголоса бормочу я и хмыкаю. – Ладно.

По мере продвижения вглубь города картина не меняется: брошенные второпях автомобили, открытые дома и магазины, мигающие кое-где фонари, мусор в свободном полете – и ни души, ни звука; даже насекомые, и те куда-то исчезли. Прямо Сайлент Хилл какой-то.

Я поднимаю обмотавшуюся вокруг ноги газету, разворачиваю и подсвечиваю фонариком. Но надежда на то, что удастся таким образом получить хоть какую-то подсказку, не оправдывается: обычные новости, сплетни из жизни звезд, экономика и политика. Хотя по закону внезапно вымерших городов должен быть зловещий заголовок огромными буквами: «Живые мертвецы идут!», или что-то в этом духе.

Газета улетает прочь; на ее место приходит карта, которую я едва успеваю поймать – шаловливый ветер чуть не лишает меня старого верного путеводителя. До полицейского участка не так уж далеко, и я решаю в первую очередь навестить коллег, ну а там уж как получится.

Тишина начинает давить на нервы, а все попытки прислушаться тут же уносятся ветром. Это раздражает не на шутку. Внутренний голос ехидно советует врубить AC\DC на полную громкость: «I’m on a highway to hell! I’m on a highway»… Хотя нет, лучше «TNT» – больше самоуверенной крутости. «Back in Black», опять же…

Все-таки дурь из головы полностью не вышибается, наверно. Надо будет к старости проверить.

Первые пару кварталов я прохожу довольно быстро: мало машин, мало мусора. Зато стоит завернуть за угол, как картина меняется. Теперь улицу перегораживает самая настоящая баррикада, построенная из всего, что попалось под руку, но достаточно качественно, чтобы не пропустить кого-то с когтями длиной в руку. Это если судить по длине и глубине борозды, оставленной в двери автомобиля.

Вот это обстоятельство моментально повышает уровень предполагаемой угрозы на несколько ощутимых пунктов, заставив стать внимательнее и избегать задерживаться на освещенных участках. Не хочется встретиться с обладателем этого маникюра…

Мда. Кажется, я немножко сошел с ума, если вот так сразу верю в существование неведомого монстра, способного оставлять такие следы. Пересмотрел фильмов?

С другой стороны – вот она, высокая и прочная баррикада, я могу дотронуться до нее, и она точно не галлюцинация. От кого-то же люди защищались, от кого-то бежали?

Остается только выяснить, от кого и куда.

Ха, проще простого…

Дальше иду уже медленнее. Приходится отказаться от первоначального плана идти по прямой, и искать обходной путь. Так выходит дольше, и вдобавок наверняка опаснее, но штурмовать баррикаду не хочется: я точно не ниндзя, и если\когда навернусь с кучи металла, точно привлеку нежелательное внимание.

Не сказать, чтобы после подозрительной находки мне начинают мерещиться монстры в каждой тени, но «Глок» я не опускаю ни на секунду, самому себе напоминая бравого суперагента на сверхсекретном задании. Напарник бы не помешал, но об этом я сейчас могу только мечтать. Связь окончательно сдохла, и я свою квартирку могу поставить на то, что дело в этом странном городке.

Кажется, в том же Сайлент Хилле радио вытворяло всякие штуки, которые пугали почище любого чудовища, так что еще вопрос, помогло бы мне наличие связи со штабом, или наоборот.

Под ногами шуршат газеты, целлофановые пакеты, пластиковые упаковки от лапши быстрого приготовления, полусгнившие органические отходы. Создается впечатление, что людей здесь нет уже несколько дней – да и животных тоже не слышно и не видно. Ну хоть какая-нибудь бродячая кошка должна же была шмыгнуть под ногами, или ворона зловеще каркнуть, нет?

Я заворачиваю за угол, кинув быстрый взгляд на вывеску китайского ресторанчика напротив… и успеваю зацепить промелькнувшую на короткое мгновение тень в отражении.

В кафе кто-то скрывается. Вот только кто?

За ответом я и направляюсь. Сначала медленно, затем добавив скорость, опасаясь упустить первую возможную подсказку. Врываюсь в кафе, распахнув дверь, тут же замечаю метнувшуюся за колонну тень и бросаюсь следом, но резко останавливаюсь перед дверью, ведущей в кухню.

Вламываться в неизвестность с жизнерадостным «А вот и обед!» не хочется совершенно, тем более в темноте. Ждать тоже рискованно: вдруг когтистые любители баррикад решат заглянуть в кафе, подкрепиться легкомысленным офицером полиции?

Выбрав компромиссный вариант, я возвращаюсь к выходу и встаю там, откуда могу видеть и улицу, и небольшой зал кафе. Не хочется ни упускать зацепку, ни подпускать близко неведомого врага.

Прислушиваюсь к собственным ощущениям, и негромко хмыкаю, осознав, что в какой-то степени происходящее отвечает моим детским запросам: стать супергероем, угодившим в заварушку и расшвырявшим в одиночку всех врагов. Ох, уж эти детские желания… и нежелание взрослеть.

Терпение приносит плоды уже через несколько минут. Дверь в кухню медленно и бесшумно открывается, и в зал крадучись выходит человек. Во всяком случае, стоит он прямо, дышит часто и оглядывается с испугом – пока не замечает направленный на него пистолет. Потом-то он пытается бежать обратно в кухню, но я настигаю его, хотя по-прежнему избегаю близкого контакта:

– Стоять! – сшибаю его с ног, приставляю дуло пистолета между лопаток дрожащему, как лист, человеку. – Кто ты такой?

– Не стреляй! – молит он, встав на колени и поднимая руки. – Пожалуйста… я человек, я не заражен.

– Заражен? – я отхожу на шаг, позволяя ему встать. – О чем ты?

Он поднимается на ноги, поворачивается ко мне. Испуганный смуглый мужчина, в синем комбинезоне и кепке, примерно тридцати лет. Страх во взгляде мешается с надеждой на спасение, настороженность – с желанием верить.

– Ты не местный, – заключает он уверенно. – Но… как ты попал сюда?

– А что, тут ужесточили досмотр на границе? – Я опускаю пистолет, но не расслабляюсь. Мужчина издает странный звук – словно хочет рассмеяться, но вовремя вспоминает, что веселого мало.

– Да мы кого только ни пытались вызвать – все без толку. Связи нет. А те, кто решил выбраться из города… мы их потом находили на улицах мертвыми. Потом перестали и пытаться.

– Я не заметил ни одного трупа.

– Потому, что эти твари не оставляют ничего, – со смесью отвращения, ненависти и страха шепчет он, косясь на окно. – Слушай, давай уйдем отсюда, а? Они всегда возвращаются, и лучше в это время быть за крепкой дверью.

– Кто возвращается? – я не спешу принимать приглашение пройти на кухню. Мало ли, вдруг у них тут кружок каннибалов, а я угодил в штаб-квартиру. Да, попахивает паранойей, но – лучше перестраховаться.

Мужчина уже не скрывает страха, не отрывая взгляда от окон. Признаться, мне тоже немного не по себе, так что я стараюсь занять такую позицию, чтобы оставить себе простор для маневра.

– Тебя как звать-то?

– Джим Китс к вашим услугам, – мужчина пятится к кухне, смотрит на меня несколько недовольно и устало, как смотрят родители на расшалившегося ребенка. – Тебя как сюда занесло-то?

– Туман, – лаконично отзываюсь я. – Адриан Фавалли, полиция Илезии.

– Полиция? – он выглядит чуть бодрее. – Тогда, может…

– Может, расскажешь мне, что тут у вас творится? – перебиваю я. Джим как-то словно скукоживается, словно стараясь слиться со стеной, и кивает:

– Я не особо много знаю – все-таки я только механик, и во все эти ученые дела не лезу, но постараюсь объяснить, как понимаю.

– Так все-таки ученые? – бормочу я. Джим пожимает плечами:

– Я так думаю, – авторитетно говорит он. – Кто ж еще мог такое сотворить?

– Так в чем дело?

Джим молчит, и затем выдает дрожащим то ли от страха, то ли от возмущения шепотом:

– Они тут строили портал в параллельный мир. Ну и построили… сам видишь, к чему это привело.

База на Марсе, какодемоны и… Адриан, кажется, тебя опять заносит. Вернись в реальность.

Впрочем, к этой самой реальности прекрасно возвращает скребущийся звук прямо под окном, от которого Джим подпрыгивает на добрых полметра и юркает в кухню, оставив меня в одиночестве.

Ну вот тебе и поле для подвига, Солдат Рока. BFG-9000 тебе в зубы и вперед, с космическим маршем победы.

1.3

Не знаю, как там насчет портала и всяких параллельных миров – то есть, я пока не уверен на все сто, стоит ли верить этой теории, – но вот шорох за окном немедленно перемещается к порогу и живо материализуется в нечто двухметрового роста и размахом плеч шире, чем Дуэйн Джонсон.