Буря всё усиливается, и время тянется как мягкий пластилин. Кажется, будто проходит целая вечность, прежде чем он, наконец, выкапывает капсулу и начинает её тащить за убранный до этого в потайной лючок трос.
Алекс прорывается сквозь бурю и не слышит ничего из того, что ему кричат в наушники. Он бредёт через барханы, щурясь, чтобы видеть чётче. В ушах стучит пульс, дыхание прерывисто и поверхностно. Алекс, наконец, видит космическую станцию, сосредотачивается на этом и не замечает, как под ногами почва начинает крошиться. Пара мгновений, и он начинает съезжать куда-то вниз. Рука инстинктивно разжимается, выпуская трос. И Алекс кубарём скатывается вниз очередного кратера. От удара чёрная пелена застилает ему глаза, тело тяжелеет. Алекс падает в бездонную пропасть…
На следующее утро
Первое, что он видит, открыв глаза – чьё-то смутно знакомое лицо.
– Очнулся, наконец-то, – говорит оно. – Меня зовут Рин, приятно, наконец, познакомиться, – и пазл тут же складывается. Сейчас Рин без кляпа, поэтому Алекс сразу его и не признал. Но руки всё также, в наручниках. Кстати, а почему без кляпа? Ведь им запрещено разговаривать.
– Кто разрешил вам снять повязку? – сразу делает замечание Алекс, приподнимаясь на койке. Он быстро понимает, где оказался. В лазарете космолёта запоминающиеся занавески и, главное, запах: что-то среднее между больницей и магазином цветов. У каждой койки здесь стоят горшки с растительностью.
– Как ты мягко выразился, – улыбается Рин, отчего ямочки на его щеках становятся ещё рельефнее. – Повязка. Ведь это самый настоящий кляп!
– Я не давал вам разрешение говорить со мной на «ты». Наденьте повязку, ладно, кляп. Пожалуйста, – нетерпение в голосе Алекса, кажется, было бы заметно даже самому плохому слушателю, но Рин не торопится исполнять просьбу-приказ.
– Покиньте помещение, хотя… Что со мной случилось? И где врач? – решает воспользоваться ситуацией и узнать положение дел Алекс.
– Ты спасал меня и потерял сознание от недостатка кислорода и стресса. Так врач сказал. Он отошёл, но скоро уже вернётся. Тебе оказали первую помощь и ввели успокоительное, чтобы ты выспался.
«От стресса. Прекрасно. Как барышня, ей-Богу»
– Мы летим на Землю? Я правильно понимаю?
– На неё.
У Рина звонкий голос и приятная улыбка, какая-то слишком открытая и живая для жителя Марсианского шара. Алекс такие и не видел никогда. Только некое отдалённое подобие – у Марты с утра.
В этот момент дверь лазарета отъезжает, и в помещение вплывает врач – немолодая женщина в форме космического флота с нашивками в форме креста на рукавах. У Алекса есть пара вопросов к ней. В частности, как она допустила пребывание заключённого в лазарете. Да ещё и в одиночку. И особенно, когда он был без сознания. Но эти вопросы он задаст, когда Рина в комнате не будет.
Через восемь часов
На борту космолёта, совершающего межпланетные рейсы, людей – всего ничего. Капитан и его помощник, но они, по большей части, в кабине, врач, да техник-механик. А лететь до планеты-колонии Земля пять солов. Алекс запирает заключённого в специальной камере и определяет для себя проверки несколько раз в сол. Чтобы передавать воду и питание в тюбиках. А заодно проверять психическое состояние подопечного. Сидеть взаперти в одиночку – не очень-то полезное действие для нервной системы.
Перед сном Алекс идёт в отсек посмотреть не на экране, а вживую, как дела у Рина. Кляп он, конечно, не стал возвращать в обязательную носку, когда тот один в камере. Но, надо будет обезопасить себя при визите.
Алекс прикладывает ладонь к сканеру, и створки стеклянных дверей отьезжают, впуская его в пространство со второй дверью. Остаётся всего одна стенка до входа в камеру. Через стекло он видит, что Рин спокойно лежит на койке, уставившись в потолок. Руки у него неестественно согнуты. Наверное, наручники натёрли запястья. Чтобы не было проблем в дальнейшем, надо их снять. Всё равно доступ к камере есть только у Алекса. И он уверен в том, что это безопасно. Врач уже оштрафована за то, что оставила Рина без присмотра в лазарете, и больше не хочет иметь дела с Алексом и его подопечным. Техник-механик обитает только в своём отсеке, а роботы не имеют доступа к этой камере и не подвержены таким человеческим недостаткам как потеря бдительности и интуитивное доверие.
– Заключённый, подойдите к окошку, пожалуйста, – пройдя сквозь микрофон, голос кажется более безжизненным, чем есть на самом деле. Алекс видит как от неожиданности дёргается Рин, но быстро приходит в себя, поднимается и подходит ближе, к окну.
– Давайте сюда руки.
У Рина глаза округляются от непонимания, и Алекс поясняет: «Наручники сниму».
– Я ещё за спасение не успел «спасибо» сказать, – снова пускает в ход свою магически живую улыбку заключённый. Алекс ловит себя на мысли, что хотел бы дружить с ним.