Красавица и чудовища

Глава 1. Под прикрытием

Ника

1

Он смотрит на меня жирным, лоснящимся взглядом. Его толстые пальцы трогают слюнявый розовый язык, готовясь ощупать меня в самых укромных местах. Глаза от возбуждения навыкате, дыхание участилось и по звуку напоминает паровой каток. Одышка отнюдь не прибавляет ему сексуальности, но последняя ему и не нужна. Этот человек привык брать всё, что хочет и в тот момент, когда сочтёт это необходимым.

Он скидывает пиджак, ослабляет галстук на расплывшейся шее и срывает его с себя. Затем дрожащими пальцами-сосисками расстёгивает пуговицы, оголяя обвисшие, словно у много и часто рожавшей женщины, груди и тучный, колышущийся будто огромный кусок желе, живот.

Если бы я была той, за кого себя выдаю, мне пришлось бы туго. Обязательно пришлось бы выдумывать некого стройного мачо, который нежно ласкает, а не грубо вламывается в тебя, как разъярённый бык в загон к тореро. К счастью, мне это не понадобится.

Я получаю физическое удовольствие от того, что делаю. Медленно, распахиваю куртку, словно собираясь снять её, но вместо этого мои пальцы отточенным жестом ныряют в карман и нащупывают там жёсткие корочки. Я, не отрываясь, смотрю в его глаза, хочу видеть, как животное вожделение и похоть в них сменятся растерянностью и удивлением.

– Стойте на месте, работает ФСБ, – говорю я, и лёгкое подобие оргазма прокатывается по телу, когда я вижу, как расширяются его зрачки.

2

Момент прошёл, я перестала чувствовать всё так остро, словно каждый миг проникал в моё существо и застывал в нём подобно древнему комару в смоле, что через тысячи лет превратится в янтарь.

Мужчина дрожал, брюки из дорогого шёлка промокли, на дорогом паркетном полу появилась небольшая лужица. «Этот ещё хоть чего-то боится, – подумала я. – Не то что Зорг».

– Что я сделал? – промямлил мужчина. – Я же ничего, никому…

Если молчать достаточно долго, то он выложит мне всю свою подноготную, это я поняла сразу. Однако это не входило в мои планы. Если после моих выездов под видом девочки по вызову клиенты начнут массово приседать в Матросскую Тишину, долго я на этом месте не задержусь. У меня же совсем иные цели и задачи. Мне нужно выйти выше. Гораздо выше.

– Короче так, – я запахнула лёгкую курточку, словно мне было зябко, впрочем, тело, и правда, иногда пробивала дрожь, – я, как в том анекдоте про маленькую смерть, не к тебе, мужик. Мы про тебя всё знаем, так что не поздно исправиться, но сейчас это глобальной роли не играет, – я достала жвачку и кинула в рот пастилку, а клиент, наконец, захлопнул отвисшую перед тем челюсть. – Я – сотрудник спецслужб и моя задача прикидываться проституткой, ясно?

– Ясно, – едва слышно пробормотал боров.

– У тебя есть два выхода: либо мы идём сейчас пить чай, после того, как ты переоденешься, естественно, а затем ты пишешь восхищённый комментарий всем моим прелестям, либо я вызываю группу захвата, и следующий секс у тебя будет уже в камере изолятора. Ясно?

– Ясно, – ещё тише.

– Что выберешь?

– Чая только нет…

– Что? – я состроила одну из самых любимых своих гримас «я сейчас чего-то не поняла».

– Но есть кофе, – быстро поправился мужчина и зачем-то добавил: – В капсулах.

– Пойдёт. Давай сюда мобилу и иди помойся, от тебя воняет.

– А зачем Вам мой телефон?

Надо отдать ему должное, мужик быстро приходил в себя. Это-то и настораживало.

– Чтобы ты охране своей ненароком не набрал. Да ты не бойся, после кофе отдам, – я очаровательно улыбнулась. Ещё полчаса назад он бы потёк от этой улыбки, а сейчас только болезненно сморщился. – Просто пойми, любой твой импульсивный поступок в данный момент приведёт к тому, что пострадаю я, а затем пострадаешь ты. И поверь, никакие связи тебя не спасут. Ясно?

– Да ясно мне всё! – мужик уже полностью пришёл в себя и откровенно злился. Насколько я могла понять, больше всего на себя самого.

– Мобилку? – повторила я и протянула руку.

Он тяжело вздохнул, взял пиджак, вынул телефон из внутреннего кармана и отдал мне.

– Доиграетесь, – сказал он, развернулся и пошёл в душ.

Я смотрела на лужу, оставшуюся на полу, и мне не чуточки не было его жалко.

3

Жизнь в «организации» Зорга, как нас заставляли называть элитный бордель на Рублёвке, текла размеренно. Вообще это можно было принять за полный пансион, для обеспеченной молодёжи, если бы не периодические вызовы к клиентам. Местное народонаселение состояло, в основном, из молодых девчонок. Встречались, естественно и парни, но гораздо реже. Зато какие! Предполагаю, за таких некоторые студентки и молодые домохозяйки могли бы и подраться. Впрочем, у нас тут романов между персоналом замечено не было. Род деятельности не располагает, сами понимаете.

Я обустроилась в «организации» довольно быстро. Более того, меня почти сразу назначили негласным вожаком у девочек. Остальные не были забитыми тихонями, но сильно уставали от рабочих смен и предпочитали, чтобы за них всё решал кто-то другой. А я на «заказах» сильно не перетруждалась, поэтому и оставался ещё девичий пыл на прочие вопросы. Зоргу это, конечно же, не понравилось. Не успела приехать, двадцатку ещё не разменяла, а её уже все слушаются и считают авторитетом.

– Никуся, ты меня бесишь, – сказал он мне как-то, подкараулив под лестницей на первый этаж.

– Ой! – я сделала вид, что испугалась и широко раскрыла глаза.

– Не коси под дурочку, я тебя насквозь вижу, – сказал на это Зорг. – И ты мне не нравишься. Пока не понимаю, чем именно, но не нравишься. Молись, чтобы и не понял. Или ошибся.

Понимая, что простенькими приёмами этого тёртого жизнью калача не переиграть, я решила поменять тактику.

– Вот такая я, что же мне делать? Против Вас я ничего не имею, деньги свои зарабатываю честно. Кто ж виноват, что девочки ко мне прислушиваются, правил-то я вроде не нарушала?

Зорг скривился и скрипнул зубами. По всему его виду становилось ясно, что он с удовольствием выгнал бы меня взашей, но что-то его удерживало от этого шага. Это уже потом для меня станет очевидным, что – катастрофический недобор, а тогда я ещё не была настолько посвящена в дела «организации».

– Мой тебе совет: лучше не отсвечивай. И на глаза мне попадайся, как можно реже, усекла?

Едва не сдержалась, чтобы не ответить: «Так точно». Уж на эту фразу меня в академии вымуштровали, а хозяин борделя сейчас напоминал эдакого бравого сержанта, распекающего новичка. Хорошо, что я смогла заставить себя не улыбаться.

– Усекла. Простите, если принесла неудобства.

И вот тут Зорг глянул на меня с недоверием. Впрочем, взгляд его быстро смягчился он махнул на меня рукой, развернулся и ушёл. А меня буквально разрывало от двух противоречивых чувств: желания расхохотаться и расплакаться от злости. Я висела на волоске от провала. В тот момент, как никогда, тонком.

4

С того разговора минул уже целый месяц, когда я под утро вернулась от напрудившего в портки борова. Как мне казалось, я смогла укрепить свой авторитет даже перед владельцем «организации». Хотя смешно думать, что тот мог видеть сколь-нибудь значимую фигуру в девке по вызову.

Больше всего в создавшейся ситуации меня добивало, что я не могу позвонить своим и пообщаться. Ни прикрытию, ни родне, ни даже парню. Нет, я могла вызвать подкрепление, но всего лишь раз. С какого-то момента это стало меня так сильно угнетать, что захотелось в отпуск. Дня на два-три.

Вообще-то нам полагается выходной каждую неделю, а то и не один, зависит от смен, но я хотела накопить побольше и съездить домой. Кроме того, что можно было обменяться текущей информацией с начальством, я смогла бы поговорить со своим Толей, по которому безумно соскучилась.

Несмотря на раннее утро, на кухне сидели трое наших девчонок. Аня, которая встречалась с мажором, но быстро надоела, и он сдал её сюда. Ася – брюнетка, не слезавшая с подоконника кухни, когда была не на смене. Гот от эскорта, как шутили между собой другие. И Лера – странная смесь тихой отличницы и развратной оторвы.

– Зорг тут? – спросила я.

Очень хотелось отдохнуть от всего этого люксового блеска. Я поняла, что хочу уехать прямо сейчас, и ни днём, ни часом позже. Есть также большая вероятность того, что я не захочу возвращаться. Впрочем, сейчас это вообще не важно.

– Да, – ответила Лера. – Ещё не уезжал и пятнадцать минут тому назад не спал, а был в приподнятом настроении.

– О, мне это подходит. Хочу в отпуск!

– Это вряд ли, – буркнула с подоконника Ася. – Через день смены уже ставит, а новеньких всё нет.

– Не мои проблемы, – я развела руками. – У меня неделя накопилась, наверное.

Девчонки лишь развели руками. К работе в «организации» все относились по-разному. Но одно объединяло всех: встречи через силу не приветствовались.

– Ладно, пойду попытаю счастья.

И я вышла из кухни, даже не глотнув Мартини. Не хотелось. И вина не хотелось. Когда я поймала себя на том, что постепенно начинаю привыкать к ежедневным дозам элитного алкоголя, да и вообще ко всей этой окружающей меня «люксовости», мне стало противно от себя самой. Об этом ли я мечтала, поступая в академию?

Зорг, и правда, был в отличном настроении.

– Вижу ты не в духе? – спросил он, участливо улыбаясь. – Клиент противный попался, или ещё что-то?

– Клиент, как клиент, – я пожала плечами. – Но я устала.

– Я устал, я мухожук? – хозяин борделя едва сдерживал смех от своей тупой шутки.

– Хочу домой съездить, – я сделала вид, что не заметила подковырки.

– Домой? – Зорг задумался. – А далеко ли ты живёшь, Никуся?

С самого первого дня меня бесило это его «Никуся», но я держалась. Сейчас же сильно захотелось ответить, но это могло стоить мне отпуска, поэтому я сжала зубы до хруста.

– Деревня Аксёново, Рязанской области, – выпалила я, понимая, что над такой информацией задумываться нельзя. И легенда была выучена на зубок, однако я едва не назвала свой реальный адрес.

– Есенинские места, – владелец «организации» состроил лицо ценителя дорогих вин и редких знаний. Впрочем, я была удивлена.

– Ого, Вы знаете?

– Помотала меня жизнь в юности, побросала, – задумчиво проговорил мой собеседник. – Надолго собралась?

– У меня неделя уже…

– На неделю не пущу! Четыре дня максимум.

– А если я совсем уйду?

– И что ты там станешь делать? Будешь читать стихи проституткам и с бандюгами жарить спирт¹? – Зорг расхохотался. – Вернёшься, куда ты денешься.

Мне захотелось его убить. Не вытащить корочки из потайного кармана и трясти перед его лыбящейся физиономией, а взять что-нибудь тяжёлое и бить по голове до тех пор, пока не закончатся последние вздрагивания в агонии. Мысленно я уже взяла статуэтку с полки за его спиной и с чудесными хлюпающими звуками погружала её в мозг лощёному хозяину борделя раз за разом.

– Вернусь, конечно, – ответили мои губы.

– У тебя четыре дня!

– Значит, до пятницы? – я прикинула в уме, что этого времени мне должно хватить.

– До четверга, – улыбка исчезла с лица Зорга, словно её там и не бывало никогда. – Сегодняшний день тоже считается.

– Но…

– Быстрее, пока я не передумал!

Я выдохнула и практически выбежала из кабинета владельца «организации». Итого у меня трое суток и сколько там часов? Впрочем, в четверг я приеду не раньше девяти-десяти.

Кто бы мне тогда рассказал, как я ошибалась.

5

Обожаю поезда дальнего следования и ненавижу электрички. Так сложилось исторически. В поезде можно долго ехать и не уставать, смотреть в окно, любоваться пейзажами. И даже в ночное время, когда видны лишь далёкие проплывающие мимо огоньки, всё равно интересно вглядываться в тьму, витая в это время высоко в собственных мыслях. С электричками дело другое – пока будешь четыре часа ехать от Москвы до Рязани, сложится ощущение, что тебя изнасиловали бесчисленным количеством остановок у серых полуразвалившихся полустанков. Подумать только, а кто-то каждый день ездит двести километров до столицы, а вечером обратно.

Но Рязань слишком близко, туда ходят только электрички. К счастью, есть ещё экспрессы, которые представляют собой нечто среднее. На такой я и купила билет, оказавшись на вокзале за двадцать минут до его отхода. Я решила, что удача улыбается мне, и какое-то время так оно и было. Мне вообще сегодня везло с транспортом: ранняя маршрутка подобрала меня с остановки и без пробок домчала до метро, которое тоже справилось со своей задачей и доставило меня на Казанский вокзал весьма оперативно.

Усевшись в удобное кресло, я вставила в уши наушники, включила музыку и откинулась на спинку закрыв глаза. Совсем скоро электричка тронулась и покатила, набирая скорость, прочь от пробуждающегося для суеты мегаполиса.

Я открыла глаза, когда проводница проверяла у нас билеты. Затем я ещё раз взглянула на пролетающие за окном пейзажи, но бессонная ночь сказывалась, и меня неуклонно утягивало в дрёму.

Я уже не слышала перестука железных колёс по рельсам, когда меня грубо схватили подмышки, перевернули и бросили головой вниз.

Глава 2. Он

Катя

1

Я не знаю, что такое любовь с первого взгляда. Изредка читая любовные романы, я всегда думала, что в главной героине должно что-то резко меняться, когда она видит своего суженного. Какой-то щелчок, по которому всё начинает течь иначе. Или отрезок времени, когда она переосмысливает свою жизнь «до», готовясь к тому, что начнётся «после».

У меня ничего подобного не было. Когда я увидела эту огромную фигуру, возвышающуюся даже над толпами кадровых вояк, я приняла её, как должное. Он посмотрел на меня, и взгляд его выразил даже больше чем обычное узнавание. Как будто мы давным-давно вместе, но вот последнюю сотню-другую лет были в разлуке по независящим от обоих причинам.

Он круто изменил направление своего движения, и буквально взрезал, разделявшую нас толпу, разодетую, в основном, в парадные мундиры.

– Здравия желаю, товарищ женщина, – прогудел он, широко улыбаясь и протягивая мне свою огромную лапищу. – Толя.

– Катя, – ответила я, протягивая свою. – Очень приятно.

И всё. С этого момента мы были вместе. Не спрашивая, он купил мне варёную кукурузу, о которой я так мечтала, провёл меня короткими путями на трибуны, где мы с ним уже рука об руку смотрели танковый биатлон. Нам не требовалось выяснять что-то друг у друга, всё было понятно до предела. Мы сидели, наслаждались зрелищем, периодически комментируя это обрывками фраз, понятных нам, но совершенно недоступных для осознания окружающим нас людям. Основная часть фразы оставалась в наших головах и не требовала вербализации.

– Вот он!..

– Ага, сейчас, как…

– И-ех!

И всё в этом духе.

Так прошёл тот тёплый августовский день, который, как я уже говорила, не особо-то и изменил мою судьбу, так как я была готова к этому. Словно знала, что всё так и случится.

А затем он проводил меня до автобуса. Нас везли в кадетское училище в Москву, а ему надо было ехать в город, где он обучался на десантника. Но в транспорт со всеми вместе мы не сели. Предупредили кураторов, что доберёмся сами и двинули на электричке с полигона «Алабино» в Москву.

Если по пути мы и целовались, то мало и скромно. В основном, моя голова лежала у него на груди, и я рассказывала, какой у нас долбанутый лектор по юридическому праву. А он мне затем говорил, как на первом курсе его трое хотели зажать, чтобы «сбить гонор», но обломались, приобретя лишь ушибы разной степени тяжести. Одним словом, делились тем, что произошло с нами за то время, пока мы не виделись сто-двести лет.

Москва встречала нас радушно, как встречает всех: иллюминацией, приятной прохладой узких вечерних улочек, весёлыми музыкантами, подвыпившими, но доброжелательными встречными, потоком вечно спешащих такси на центральных проспектах и маленькими магазинчиками, невесть как выживающими тут. Я давно учусь тут, но редко когда покидаю общежитие училища для праздного шатания. Однако сейчас душа моя пела и хотелось сполна насладиться ночной жизнью столицы. Опять же, словно я знала, что когда-нибудь я смогу испить эту чашу искрящегося праздника до дна, поэтому и не разменивалась по мелочам.

К училищу мы подошли уже засветло. Я сильно устала, но прощаться не хотелось. Я не успела ещё пресытиться обществом моего кавалера. Взглянув в его глаза, я поняла, что он тоже ещё не готов проститься со мной.

– Поедем? – спросил он.

– Только вещи кое-какие соберу, – кивнула я. – И через четыре дня мне надо будет обязательно вернуться.

Он кивнул. Нам по-прежнему не нужны были слова, чтобы общаться и понимать друг друга. Достаточно было взгляда пронзительных глаз, движения бровей или губ, прикосновения ладони.

На сборы у меня ушло минут пять, а уже через час мы мчались на электричке в областной центр, где недалеко от училища у Толи была квартира.

2

Малюсенькая «обтягивающая» квартирка в обшарпанной «хрущёвке», что может быть лучше для двух молодых сердец, бьющихся в унисон?

Всю дорогу в поезде я проспала на груди моего кавалера. Проснулась чётко в тот момент, когда объявили, что через пять минут прибудем на нужную нам станцию. Казалось бы, сутки до этого на ногах, но двух с половиной часов сна – вполне хватило, чтобы отдохнуть. Юность тем и хороша, что можно использовать ресурсы организма на полную.

Войдя в квартиру, мы, не сговариваясь, по очереди сходили в душ, а потом… Потом мы целовались. Если про любовь с первого взгляда я не знаю ничего, то вот про первый поцелуй с любимым человеком – очень много.

Я села к нему на колени, отодвинув крохотный кухонный столик, положила руки на плечи и приблизила своё лицо к его. Как же он вкусно пах! Боже, этот миг не забуду никогда! Я вбирала ноздрями его аромат, будоражащий на запредельном уровне, добирающийся до самых глубин моего женского естества. Пробуждающий самые сокровенные инстинкты, что только остались в нас с доисторических времён. Я поняла, что пропала, но ничего иного и не желала. Лишь быть с ним, и чтобы он был во мне.

Я отнюдь не девственница, у меня был секс, но все те разы даже близко не стоят с тем, что ждало меня здесь. Даже не знаю, как сказать. Да, мне нравились парни, которым я позволяла нечто большее, чем невинный поцелуй, но они не заводили меня так, как Толя. Можно сказать, что меня заставляла идти им навстречу жалость, и я вполне могла бы пережить все те разы без близости. Но не сейчас.

Мощнейшая волна желания оторвала мой разум от реальности и позволила случиться всему дальнейшему действу. За окнами стоял ясный день, и многие люди, населявшие такие же крохотные квартирки в данной «хрущёвке», находились на работе. Полагаю, лишь это и уберегло нас от стуков в стены, в дверь да по батареям.

Я сидела у Толи на коленях, вдыхая пьянящий мужской аромат, и чувствовала, как реагирует его член, мгновенно напрягшийся и окаменевший от моих действий. Его руки обхватили меня нежно и бережно, что вряд ли ожидаешь от такого огромного и мускулистого человека, а затем привлекли ещё ближе. Тут мы и слились в поцелуе.

Банальная фраза, тем не менее, точно передающая суть. Мы перестали быть отдельными единицами, и стали общим с нереальной страстью, перекатывающейся по этому целому, достающей до каждого нервного окончания.

Мы целовались, не отрываясь, много минут подряд, словно терзаемые жаждой, прильнувшие к нежданному роднику. Не знаю, сколько точно. По ощущениям могли пройти и годы, и столетия; мы были вне времени. Его язык скользил во рту, лаская и обвивая мой. Наше дыхание смешивалось и вырывалось куда-то за пределы. Нам не было до этого дела. Только ощущение единства двух едва прикоснувшихся друг к другу тел. Тот поцелуй, что знаменует преддверие настоящей близости бывает не так часто. И им нужно насладиться.

Спустя сладкую вечность, любимый подхватил меня на руки и отнёс в комнатку на широкую кровать, занимающую чуть ли не половину жилой площади. Лишь почувствовав под спиной матрас, я осмелилась прервать поцелуй.

– Да? – спросил он, слегка приподняв бровь.

– Да, – ответила я и улыбнулась.

Да, я действительно хотела ощутить его немалый вес на себе и некоторую его часть в себе. Но он не спешил, всё больше раззадоривая нас обоих. Одним умелым движением он сорвал с меня лёгонькое платьице, которое тут же аккуратно легло на потёртую спинку древнего, но крепкого стула. Следом за ним в недолгое путешествие отправились и трусики.

Я лежала совершенно обнажённая, но не чувствовала ни стыда, ни какого-либо дискомфорта. Пальцами я прикасалась к его накачанной груди, рукам, наконец, обвила спину. Он припал ко мне в новом поцелуе, но это уже был не тот – невинный – первый, а полноценно мог считаться предвестником страсти, буря которой уже маячила на горизонте. Я выгнулась, утопая в горячих губах и сильных, но невероятно нежных руках.

Он оторвался от моего рта, оставив его приоткрытым для сладких стонов, периодически срывающихся с моих губ, а сам стал спускаться ниже и ниже, покрывая теплом своего дыхания чуть ли не каждый сантиметр моей жаждущей его прикосновений кожи. Когда он коснулся одной груди, а затем другой я поняла, что больше так не смогу ни единого мгновение. Мне необходимо, чтобы он вошёл в меня, вдавив в старенький уже, но весьма приятный матрас. Я хочу его в себе, иначе просто сгорю, как спичка.