Наказание для отчима

Груша боли

Я смотрела на окровавленное тело, и у меня не было практически никаких эмоций. Только отвращение. Всепоглощающее и неумолимое. Мне было противно даже смотреть на этого урода. Но, я все же смотрела, как он корчится от боли на смятой простыне. Как его запястья все больше покрываются ранами от тугой бечевки, как кровят открытые раны от «Кошки». Я непроизвольно улыбнулась. Мне нравилась эта картина мучений. Но это не конец и не предел его страданий. Он должен поплатиться за все, что он сделал.

Я стояла около кровати и хищно улыбалась. В руке у меня была «Груша страданий».

– Ну что, пупсик, приступим к развлечениям? – хищно спросила я.

– Мммм! – в глазах пленника застыл страх, он начал еще сильнее дергаться, разрывая себе запястья в кровь.

Да, пусть боится. Этот аромат страха летал в воздухе. Было ощущение, что его можно даже потрогать. Эффект был достигнут.

Я наступила на кровать одним коленом, все еще держа в руке инструмент пытки. Пленник завизжал что было сил, но меня это не остановило. Я подползла к его голове, заглянула в глаза и озарила его белоснежной улыбкой. Я замерла на мгновенье, остановив взгляд на измученном сером лице. На секунду, мне стало его жаль. Я с силой тряхнула головой и четким ударом отправила эту сволочь в глубокий нокаут.

«Да что со мной такое? Он заслуживает все это! Сейчас не время наматывать сопли на кулак» – ругала я сама себя.

Спустя минуту, я привела свои эмоции в порядок и принялась переворачивать тяжеленную тушу на живот. Мои руки действовали четко и методично, как хирург на операции. Я отвязала ноги и с небольшим трудом перевернула его на живот, раздвинула ноги в стороны и туго привязала их обратно к спинке кровати.

Спустившись с кровати, я осмотрела свое деяние. Да, все так, как нужно. Будет идеально. Теперь нужно разжечь камин. Ведь он не думал, что отделается просто вогнанной игрушкой ему в зад? Я снова ухмыльнулась своим мыслям. И откуда во мне такая изобретательность?

Я направилась к камину. Угли в нем почти догорели, и я подбросила еще увесистых поленьев. Тлеющие угли с жадностью приняли угощение, и спустя минуту, в камине уже полыхало яркое пламя, весело потрескивая в разные стороны.

Бросив взгляд на кровать, я испытала небольшое расстройство. Это мясо еще не очнулось. Видимо, я слишком сильно приложила его. Можно, конечно, было бы и подождать, но у меня не было времени. Найдя в аптечке нашатырь, и смочив им ватку, я без прелюдий сунула ее под нос сопящего.

Он резко дернулся и завертел головой в поисках своей мучительницы. Как только его взгляд стал более менее сфокусированным, он посмотрел на меня. И в глазах отразилась вся его физическая боль. Так смотрит смертник на своего палача. Мне было практически жаль его, но не настолько, чтобы отпустить.

– Доброе утро, пупсик, – улыбнулась я. – Продолжим, спящая красавица?

– Мммм… – промычал пленник и из его глаз брызнули слезы.

Как трогательно! Я почти поверила. Но нет, ты не отвертишься!

Я взяла в руку «Грушу» и двинулась к страдальцу. Как только он почувствовал, что кровать продавилась под моим весом, он начал визжать и дергаться. Это доставляло неудобство. Но, тем хуже ему. Я же все равно сделаю задуманное. А то, что он дергается, делает хуже только себе.

Приблизившись вплотную к расставленным ногам, я натянула заранее подготовленные резиновые перчатки и с силой раздвинула ягодицы. Пленник рыдал и крутился. И чтобы его немного успокоить я со всей силы шлепнула ему по одной из ягодиц. Он немного затих. И я, не упуская момента, вставила «Грушу» в его анус.

И снова вопль боли резанул по ушам. «Как девчонка, ей Богу!» – усмехнулась я, но не остановилась. Я еще раз, с нажимом стала вводить в его анус устройство пытки. Глубже, еще глубже, чтобы вся «Груша» была внутри, а ручка осталась снаружи. Я прокручивала устройство и давила на него. Я знала, что так больнее, что вся его прямая кишка превращается в кровавое месиво. И вот, «Груша» внутри, отлично. Я оставляю его в таком положении и спускаюсь с кровати.

Пленник лежит, уткнувшись головой в матрас, сквозь кляп сочится слюна и оставляет огромную лужу. Его глаза мокрые от слез, а все тело покрыто потом. Он боится пошевелиться, ведь каждое резкое движение приносит ему кучу боли. Его спина разодрана и кровит, а из задницы торчит древний механизм пытки. Отличное зрелище. Я снова засмеялась. Меня действительно веселила эта картина маслом.

Ладно, смех смехом, но нужно продолжать. Я направилась к камину, взяла кочергу и сунула в угли. Огонь еще горел, и у меня было время на еще одно действие, пока кочерга накалится докрасна.

Я вернулась на кровать, забралась между ног пленника, села на колени и взяла за ручку устройство. Медленно, с расстановкой я начала крутить ручку и лепестки внутри его ануса начали потихоньку раскрываться. Он снова завизжал, но я уже не обращала на это внимание. Я с энтузиазмом крутила ручку, медленно, чтобы пытка не кончилась рано. А он орал и плакал, но уже не дергался, знает, что будет больнее.

Раскрыв «Грушу» практически наполовину я остановилась, дождалась, когда урод затихнет, и с силой выдернула ее из его задницы. Новая волна крика проревела в комнате. А из заднего прохода связанного мужчины хлынула алая кровь вперемешку с фекалиями. Я еле успела отпрыгнуть в сторону, чтобы на меня не попала эта масса.

Отложив в сторону раскрытую наполовину «Грушу» я достала раскаленную кочергу из камина и вернулась к кровати. Мужчина плакал и трясся от боли. Но я была непреклонна. Он это заслужил! С этими мыслями я наступила на кровать, «нечаянно» каблуком наступила на сухожилие ноги. Кажется, она даже хрустнула, потому что он завизжал еще сильнее. Пусть кричит. Он даже не представляет, что его ждет! Опустившись на корточки между его ног, я вонзила раскаленную кочергу в его раскуроченный зад.

Резкий запах опаленного мяса и волос пронесся по комнате вперемешку с воплями пленника. Но крик затих достаточно быстро. Я подняла взгляд на голову своего пленника. Тело было неподвижно. Казалось, он даже не дышал. Неужели сердце не выдержало?

Я быстро спустилась с кровати и метнулась к изголовью. Двумя пальцами прощупала пульс.

– Фух! Живой гад. Отключился просто.

Я выдохнула еще раз и опустилась рядом на пол. Эти пытки отнимают слишком много сил. Мне нужен отдых! Срочно!

Я отхлебнула из фляжки несколько глотков воды, да-да, именно из фляжки. Она была такая красивая, резная, да и выглядела весьма массивно и пафосно.

Однако, пила я воду и только воду, всегда. И всегда из своей посуды – очевидно это странно выглядело со стороны, зачастую приходилось ловить изумленные взгляды сотрудников ресторанов и кафе, а знакомые привыкли к моим причудам. Дело в том, что мне постоянно нужно было находиться в полной безопасности, я должна была быть абсолютно, полностью неуязвимой.

Так, кажется, я собралась отдохнуть. Действительно, сейчас для этого самое подходящее время. Ломило поясницу от долгого нахождения в неправильной позе, болели руки и спина – так сильно я размахивала кнутом, затекла шея, лицо было залито потом, глаза горели от усталости и дико хотелось есть. На сегодня, пожалуй, хватит. Может быть я вернусь позже, если захочу.

Я вырубила свет в помещении, у него было странное свойство – выключался постепенно, как бы волнами, обычно так в голливудских фильмах выключают свет в городе, где вот-вот наступит конец света, вот такой вот каламбур.

Рай палача

Зевая и разминая спину, я зацокала каблуками, поднимаясь по лестнице. Лязгнула дверь – даже в кромешной тьме я находила абсолютно точное местоположение самой двери, железного засова и каждого из многочисленных замков.

Сейчас была такая пора жизни, когда я не боялась ни-че-го, однако перестраховаться никогда лишним не будет, поэтому замки я запирала все. На все обороты. Когда открылся последний, мне, пардон, в морду ударил такой до одури яркий луч света, что, прежде чем запереть за собой дверь, пришлось потоптаться недолго на пороге, привыкая к свету, хлопая глазами. И это при все при том, что на улице был уже далеко не день, и уж совершенно точно не светило никакого солнца. Да, я очень много времени стала проводить в подвале, с этим не поспоришь, надо чаще выбираться на свет.

Я поставила закипать на плиту чайник. И завалилась на стул, без малейшего зазрения совести закинув ноги на стол и включив телевизор.

В доме моем было три отсека – собственно дом, в котором я жила своей настоящей жизнью, подвал, где я была палачом и небольшое пространство, представляющее собой что-то между этими двумя помещениями – тут я приходила в себя после своей "работы" и могла почувствовать себя охотником на вампиров, пришедшим в свою деревянную хижину в лесу с отрубленной головой очередного кровососа в сумке.

Я щедрыми ломтями настругала себе хлеба, помидоров, колбасы и сыра, сварганила из этого несколько неаккуратных, но безумно вкусных бутербродов, налила чаю – я до сих пор пугалась того, какие звуки издает свисток на чайнике – и принялась бездумно перебирать каналы.

После этого весьма скромного ужина – а готовить что-то более вразумительное было лень (да и зачем? В этой части своего жилища я была не только охотником, но и подростком, который из чувства протеста питается одними бутербродами и смотрит телек по ночам!), настала очередь ванны – я перешла в собственно дом, налила полную ванну с пеной и ароматизаторами, ухнула в нее с головой и задержала дыхание. Какая красота! Отдых начался.

Что-что, а уж отдыхать я всегда любила, и умела, как никто другой. Об этом толковали все мои многочисленные друзья. Хотя, строго говоря, особых друзей-то у меня не было, так, приятели, компания или вроде того. Но вот знакомых у меня было просто завались – я могла заговорить с каждым человеком в городе, и если он и не знал меня лично, то хотя бы раз слыхал обо мне.

Наступило утро первого декабря. Я лежала на своей трехспальной кровати под пологом полностью обнаженная. Дело в том, что я всегда выбирала комфорт – с каким нежным трепетом шелковые простыни прикасаются к голой коже, м-м-м… Те, кто достаточно хорошо знали меня, прикалывались над этими моими королевскими замашками, но это ничуть меня не смущало. Мне было хо-ро-шо.

Так, кажется, необходимо представиться? Так вот, мое имя Анжела, и у меня есть маленький секретик – я люблю пытать мужчин, но не всех, а только некоторых, тех, что особо понравятся. Я хмыкнула про себя. Пока что ни один из них не вышел из глубокого подвала, переоборудованного в несколько средневековых пыточных камер, под моим домом. Нет, далеко не все из них умирали, но ходить в обозримом будущем они совершенно точно не могли.

Для такого жестокого дела я выглядела весьма экстравагантно – длинные белокурые волосы, завивающиеся в голливудские локоны, фарфоровая бледная кожа, точеные черты лица и холодный взгляд, грудь четвертого размера и весьма стройная фигура.

Более того, ходила я всегда в платьях, длина которых была еще не неприлична, но уже далеко не безобидна, и в туфлях или сапогах на каблуках. Конечно, внешностью я безумно гордилась, она помогала обольщению, но вот делать все остальное – заслуга исключительно моих железных яиц. Не буквально, конечно, так, выражение такое. Хоть порой я и поддавалась мимолетной жалости, ни одна жертва еще не сбежала от меня.

Тот чувак, которого я пытала накануне, был все еще жив, так что пришлось его снова оглушить, потому что орал он будь здоров. Но с ним я разберусь как-нибудь попозже, сегодня у меня выходной, надо как следует отдохнуть, набраться сил и сделать кое-что очень и очень приятное.

А именно

Привести к себе

Новую

Жертву!

Да, именно так я представляю себе выходной, на полном серьезе, ни доли шутки. Больше, чем пытать, мне, пожалуй, нравилось только нагонять и ловить своих жертв (но пытки, разумеется, тоже безумно хороши). О, это прекрасное чувство, когда ты настигаешь мужчину, а он смеется тебе в лицо, даже не подозревая, ЧТО с ним произойдет, не осознавая, что он не выйдет из твоего подвала, а потом видеть перемену в его лице, сквозящий через каждую черту страх, а потом слышать его крики, такого сломленного, такого беззащитного, лежащего с порванной задницей в темнице.

Мысль об этом грела, вероятно, лучше любого алкоголя или веществ. На меня накатывала такая эйфория, что все тело дрожало мелкой дрожью, и я собиралась, не обращая на нее внимания, но когда я садилась за руль, непременно усилием воли прекращала любое волнение и становилась поистине железной леди.

А у каждой железной леди должны быть поистине железные яйца, не так ли?.. Проверять этот тезис на себе приходилось бесчисленное количество раз, и моя сегодняшняя поездка, я чувствовала, принесет что-то, для чего придется собрать всю свою волю в кулак, всю выдержку, сообразительность и кучу всего еще и, так сказать, не расслабляться.

Ох не знала я, ЧТО именно случится. А если бы знала, что, не поехала бы? Да нет, все по прежнему осталось бы в силе, слишком уж велико было искушение охватить здоровый кусок. Такой, однако, может и в горле застрять, но только не у меня, только не у меня.

Тряхнув головой так, что волосы водопадом рассыпались по плечам, я изящно выбралась из машины. Жаль, некому было помочь открыть дверь, при таком-то обилии у меня мужчин! Я усмехнулась. Сегодня я довольно сильно изменила своим обычаям и, в кои-то веки, надела не платье с каблуками, а брюки с туфлями, которые по образу и подобию своему напоминали скорее кеды. Такая перемена оказалась очень кстати сегодня, но обо всем по порядку.

Мне нужно было попасть в один из тошнотворно аккуратных домов в американском стиле, именно такой, что с миниатюрным забором вокруг, с кучей соседей и газоном. Да, и стеклянные окна у двери тоже тут были. В общем-то, почти все дома на улице были похожи друг на друга, выглядели как-то карикатурно-американизировано.

Надо же, и кому-то такое действительно нравится, вот психи, газончики стригут, тьфу.

Нужный мне дом находился не на первой линии, то есть в глубине, и я специально оставила машину в отдалении, чтобы, что называется, не спалиться.

Я прикрыла глаза, и в голове молниями сверкнули несколько образов – вот я плетью хлещу спину очередного мужика, вот я наступаю ему на яйца, вот в моих руках появляется новое орудие пытки. Я помотала головой, нет, так не пойдет, рановато предвкушение началось, так можно и все дело запороть.

Оглядываясь в разные стороны, я перебежала через дорогу без пешеходного перехода, и надо же, каждый раз, когда делаешь так, прямо-таки чувствуешь в крови бурление адреналина и какой-то бунт, что ли. Странное ощущение, но приятное, ничего не скажешь.

В последнее время я все чаще ловлю себя на той мысли, что стала в каком-то смысле даже зависеть от адреналина – постоянно хочется приключений, опасностей.

"Именно поэтому ты пытаешь мужиков в подвале!" – я расхохоталась.

За такими мыслями я оказалась рядом с домом потенциального клиента. Так, а теперь надо будет поосторожнее, не лезть вот так вот.

Как я выбирала своих жертв? О, это интересный вопрос, но очень для меня тяжелый, расскажу когда-нибудь в другой раз. Сейчас намекну лишь о том, что с каждым из этих мужчин меня связывали сильные личные конфликты.

И так, мой сегодняшний друг – типичный бугай под два метра ростом с соломенными волосами и лысиной на макушке, в молодости был непристойно красив, если вам конечно может нравиться айсберг в парике с горой мышц. Типичный садист, среднего уровня бандит и редкостная дрянь. У него был единственный сын, который по слухам, баловался однополым сексом, за что отец частенько его избивал и сажал под арест.

Знал бы этот несчастный ребенок, чем занимался папуля еще лет десять назад. Мой план состоял в том, чтобы заявиться к ним в дом под видом сотрудницы органов опеки или чего-то в этом роде, наплести ерунды и сговориться с мальчишкой, чтобы он помог обезвредить отца, которого, по моим расчетам, должен просто ненавидеть. А такие сложности нужны, потому что, когда вы выглядите как я, довольно сложно уложить такого здоровенного мужчину. Кроме того, что он силен как черт, он еще и весит раза в три меня больше точно.

А если что-то случится… Ну-у, если случится, то у меня всегда с собой есть ствол. Но это самый крайний способ – всегда старалась избегать таких ситуаций.

Вы могли подумать, что глупо заявляться в дом своего врага, да еще и будучи весьма беззащитной перед ним, ведь он меня непременно узнает. На самом деле нет, риск такой, определенно, существовал, но я теперь была настолько другим человеком, чем годы назад, в том числе и внешне, что меня бы родная мать не признала. Если он меня узнает, у меня, опять же, есть ствол. Выпалю ему в рожу, чтобы уже его никто не мог опознать.