В субботу клуб уже открылся. Даже под давлением и угрозами поставщики легального алкоголя не успели пополнить все наши запасы, но я не желала ещё одной тихой ночи. Я сделала всё, чтобы Опиум ожил. Все старались делать вид, что не было этой временной остановки сердца, а те, кто был в курсе, старались делать вид, что Шахов не конфисковал алкоголь.

За несколько суток мы с Даней лишь изредка пересекались. Я не считала, что мне нужно заняться чем-то ещё, кроме Опиума. Впервые меня не тянули другие дела. Но Князь был обязан проконтролировать поставки тетраоксида и выяснить, как Шахов узнал о связи клуба и алкоголя.

– Ты спала когда в последний раз? – Непринуждённым тоном спросила Ира, как только я остановилась возле стойки администратора, чтобы сверить списки поставок. – У тебя сегодня выходной, между прочим, а ещё недавно было два десятичасовых перелёта и все эти смены поясов.

Я оторвалась от бумаг, на которых расплывались цифры, и наградила подругу измученным взглядом.

– О-о-о… – протянула она и поджала напомаженные губы. – Давай-ка спать езжай. Третий день тут сидишь.

– Ты же знаешь, дел по горло, – оправдалась я и снова попыталась посмотреть в документы. Столбики странно наклонились на бумаге, и только тогда я поняла, что действительно не была дома больше двух суток. Всё, что мне требовалось из одежды и предметов гигиены как нельзя кстати оказалось под рукой в чемодане, а трёхчасовой сон на диване в кабинете казался удовлетворительным до этого момента.

– Давай я разберусь с поставками, – предложила Ира. – Ты же знаешь, я могу. А тебе нужна свежая голова. И Опиуму нужна твоя свежая голова.

Я улыбнулась ей и даже коротко обняла, хотя мы не показывали своих близких отношений в клубе.

– Это правда. Сейчас только Дане скажу и поеду.

– Он недавно в кабинет прошёл, тоже синяки под глазами больше, чем у панды…

Улыбаясь её заботливому бурчанию, я поднялась по лестнице, еле передвигая ногами. Клуб уже начинал пустеть, приближалось будничное утро.

Даня сидел на своём троне и говорил сразу по двум телефонам, иногда отнимая от губ сотовый. У него под глазами действительно налились синеватые припухлости, волосы лежали в полнейшем беспорядке, несколько верхних пуговиц на мятой рубашке были небрежно расстёгнуты.

Я беззвучно подобралась к нему и обняла, стараясь не мешать деловым разговорам. От него пахло моим мужчиной. Не парфюмом, не алкоголем и не химикатами, а моим родным мужчиной. Он зажал одну трубку между плечом и ухом, чтобы нежно провести ладонью по моей щеке.

– Поеду домой, отдохну, – тихо сказала я. Он кивнул и моргнул, давая понять, что слышал мои слова сквозь телефонный разговор. – А ты?

– Секунду, – объявил он в трубки и прижал их к груди. – Я буду здесь до утра, а потом приеду к тебе.

– Ладно. – Я прижалась губами к его губам, стараясь передать ему последнюю частичку силы и бодрости, что ещё держала мой разум на плаву.

Несмотря на ожидающих собеседников, он не позволил мне сразу же отстраниться и углубил поцелуй, скользнул языком по моему, будто тоже пытался поделиться крупицами бодрости. В сотовом раздался недовольный кашель и нам пришлось отстраниться. Я приободряюще улыбнулась и пошагала к двери.

– Рита, – окликнул Даня. Когда наши глаза встретились, он сказал: – Люблю тебя.

– И я люблю.

3 октября, вт

Я проспала только те три часа, к которым приучила свой организм за последние дни. Дани всё ещё не было, потому что смена только подходила к концу, а на моём телефоне было несколько пропущенных от поставщиков. Протерев пальцами глаза, я села на постели и набрала Иринке:

– Ты чего не спишь? – раздалось в трубке её шуточное возмущение.

– Проспала свою норму, – хмыкнула я, оглядывая утро, оказавшееся со мной в комнате. Солнце в это время года только начинало подниматься, к тому же день выдался облачный. – В клубе всё в порядке?

– Всё под контролем, – в динамике слышалась суета, будто Ира занималась несколькими делами одновременно. – Все поставки прибыли, алкоголь снова в полном составе, оплата прошла, не волнуйся.

– Спасибо, что выполнила мои обязанности.

– Не благодари, я выполнила твои, но немножко подзабила на свои, – задорно хохотнула подруга, побуждая меня улыбнуться.

– А ну, работать, тунеядка! – не без иронии пробурчала я, взглянув на часы. Её смена ещё не окончилась. Ира лишь снова посмеялась:

– А с кем тогда ты будешь болтать? Или муж уже решил дела и добрался домой?

– Нет, его ещё нет. – Я перевела взгляд на своё отражение, и мы друг другу нахмурились. – Разве он не в Опиуме?

– Уехал с толпой «найфов» пару часов назад. Ты не в курсе?

– Странно, – я сглотнула и ощутила в горле бешеный стук сердца. – Он собирался домой после того, как завершит дела в клубе.

– Видимо, что-то срочное. – Замялась Ира.

– Тогда отбой, Ириш. Мне нужно ему набрать.

– Да ты не переживай так, успокойся. Давай, целую и бегу на пост!

– И я целую, пока.

В трубке раздался звук воздушного поцелуя, но я отключилась через мгновение и набрала номер мужа. Прослушала череду гудков, сбросила и перезвонила. Нечто странное застучало у меня в висках, то, что почти заглушило безответные сигналы. Каждый гудок казался мне длиннее предыдущего, паника взялась из ниоткуда, забралась на постель и уселась напротив. После третьего звонка я набрала номер Волохова.

– Да, Рит? – Его голос звучал бодро, и я удивилась, что не разбудила его.

– Никит, ты с Князем?

– Нет, я дома. А что такое?

– Он не берет трубку, администратор сказала, что уехал пару часов назад. Но дома его до сих пор нет, а дел на сегодня не предвещалось. Я волнуюсь.

– Кажется, он собирался на завод. – Задумчиво произнёс Никита. – Наверно там, партия пришла, теперь ему нужно всё контролировать лично.

– Странно, я об этом ничего не знала. «Ножи» ведь с ним?

– Конечно, не беспокойся. Хочешь, я свяжусь с кем-нибудь из своих?

– Было бы отлично, перезвони, ладно?

– Сейчас. – Он отключился, и я застыла на месте. Уложила телефон на постели перед своими ногами и безотрывно смотрела на него невероятно долгие пару минут, пока не завибрировал. – Слушай, ты только не волнуйся, – настороженно начал Никита. Я уже волновалась, но от его слов подскочила с кровати.

– Да говори же ты!

– Что-то странное. Ни один из сопровождающих на связь не выходит. Машины отследили, они на территории завода.

– Что делаем? – Спросила я, собрав всё спокойствие, которое могла уловить сквозь растущую бездну в сердце.

– Я уже еду туда.

– Заедь за мной.

– Нет, тебе лучше остаться в безопасности.

– Я жду.

– Рита́, – Никита замялся и заметно смягчил голос, – он мне шею свернёт, если с тобой что случится.

– Если ещё есть, кому сворачивать шеи.

Когда джип Волохова влетел во двор, я уже ждала, стоя, словно гипсовая статуя. Я забралась на заднее сиденье, поскольку впереди сидели охранники. Сам директор расположился за плотной тонировкой позади водительского кресла.

Машина неслась, стараясь сократить сорок минут пути до возможного. Когда мы въехали на территорию, я уже искусала все губы и оторвала все заусенцы. Не желая больше оставаться в неведении, я выбралась на улицу, но Никита остановил меня и взял лицо в ладони.

– Рита, не отходи от меня. – Сказал он, убедительно глядя в глаза. – Держись рядом.

Я согласно кивнула, хоть и желала рвануть к воротам и своими глазами увидеть либо то, чего боялась, либо то, что позволит снова дышать полной грудью.

Никита достал пистолет из кобуры. Один из найфов кивнул:

– Всё чисто, можете входить.

Я рванулась вперёд, чтобы раньше Волохова оказаться внутри. Мужчина пропустил меня перед собой, крепко сжимая в руке пистолет.

10:23

Каждый угол зала был раскрытой книгой для бдительных глаз камер видеонаблюдения. Они видели мельчайшие движения в мрачном ангаре.

Посреди мрачного зала стоял Князь. Рита успела лишь выдохнуть, увидев его живым, но не успела заметить, что он противостоит десятку людей, которые вдруг стали врагами.

Посреди безымянного шума и шороха мир вздрогнул от пронзительного выстрела. Птицы кинулись прочь в разные стороны, неуклюже и неумело, словно забыли, как управлять крыльями. Хлопок отразился гулким звоном от металла. Ударил по земле, не оставив на ней следа, но пропитав горечью. Взвился невидимым смерчем к небу и хоть был бессилен против плотной завесы бесцветных облаков, всё же раскатился громом.

Рита упала, и никто не посмел смотреть на её тело. Все взгляды устремились на человека, который проиграл жизнь любимой женщины секунду назад. Волохов не спешил опускать пистолет, ещё дымящийся после вылетевшей пули.

– Сука ты, – разрезал воцарившуюся тишину голос Князя.

– Пришлось, – кивнул Никита, изобразив на лице болезненную гримасу. – Это всё, что ты мне скажешь? А где же пламенные речи? – Он перешагнул через тело женщины, будто хотел напомнить о том, что сделал. – Видать, не сильно ты её любил. Ради чего тогда столько власти ей отдал?

– А ты ради чего продался? – Даниил сделал пару шагов на встречу к предателю. В воздух бросились руки «ножей», шурша пальцами на курках. Волохов замер, шире распахнув глаза. Князь, увидев в них страх, продолжил говорить. – Неужели при правительстве у тебя больше власти, чем при мне?

– Может и не больше, но по-другому не получилось, извини.

– Извиняю.

Сквозь новую волну тишины пробрались несдержанные вздохи. Мужчины, обученные воевать без проявления эмоций, не смогли удержать при себе удивления.

– Вот так, просто? – нахмурился Никита.

Князь равнодушно пожал плечами. Этот жест говорил об искренности убедительно, но для пущего доверия мужчина поднял вверх одну руку, а вторую плавно отвёл за спину, чтобы «ножи» поняли его намерения.

– А чего ты ожидал? – спросил Даниил, отбросив свой пистолет к стене.

– Что ты мне глотку перегрызёшь за неё. – Волохов небрежно махнул рукой на тело Риты.

– Быть может однажды, – Князь снова пожал плечами, – но ты ведь позаботился, чтобы у меня не было такой возможности? – Он перевёл взгляд на фигуру в чёрном пальто, скромно присутствующую в тени. – Прокурор ведь собирается меня арестовать?

– Шахов предлагал тебя убить, но меня такой вариант не устраивает, – вздохнул Никита.

– Отчего же?

– В случае твоей смерти, – он оглянулся назад и сделал пару шагов от лежащего под его ногами тела, – и смерти твоей жены, которой ты тайком завещал Опиум, он переходит государству. А если ты попадаешь за решётку, я остаюсь у руля. Клуб практически мой.

– Поздравляю, – губы Князя сложились в улыбку, которая значила слишком много, но ничего не выражала, – ты меня обыграл. – Он сделал ещё один шаг навстречу директору Опиума и протянул ладонь.

Снова укрепились хватки предателей на оружии. Казалось, сердца перестали биться в ожидании ответа. Волохов сделал настороженный шаг, ему оставалось лишь поднять руку, чтобы принять рукопожатие.

– Никита Валерьевич, – предостерёг кто-то из «ножей», – не стоит.

Князь лишь усмехнулся. Усмехнулся наличию страха, который способен вызвать даже будучи поверженным и безоружным. Волохов задрал подбородок, понимая, что его победа не доведена до конца. Он по-прежнему не был главой, не был тем, кем хотел, пока страшился человека, которого боялись остальные. От абсолютной власти его отделяло лишь одно движение – рукопожатие с человеком, которого он предал.

Волохов переложил пистолет в левую руку. В абсолютной тишине раздался шелест сцепившихся ладоней. Рукопожатие, скреплённое ухмылками, казалось, стёрло накал, пронизывающий всё здание.

Этой иллюзии Князю хватило, чтобы явить миру всю боль, разгоревшуюся внутри. Он нырнул назад, потащив за собой руку предателя. В теле плескалась сила, подпитанная жаждой мести, и её хватило, чтобы в секунду превратить врага в живой щит.

– Не стрелять! – завопил Волохов, предпринимая жалкие попытки вырваться. – Не стрелять! – боязливо повторил он, но его голос погас среди выстрелов из крепкой руки.

Выхватив оружие директора продуманным движением, Князь стал убирать «ножей» одного за другим. Они сперва слушались своего босса, понимая, что он станет мишенью, но как только в них полетели пули, точность которых была обусловлена ярой местью, охранники позабыли о командире и принялись защищаться.

Волохов стал кровяной подушкой, вспоротой десятками пуль. Он стал щитом и дёргался в агонии до тех самых пор, пока пистолеты не умолкли.

Шахов попятился назад, подняв руки над головой. Он и не рассчитывал, что успеет достать оружие и выстрелить, и уж тем более не рассчитывал, что именно его пуля проберется к Князю сквозь щит, залитый собственной кровью. Ужас в его глазах сменился отчаянием в ожидании крадущейся смерти.

– Что, прокурор, – раздался спокойный голос, ничуть не потерявшись в тоннах мрачного воздуха, – добро победило? Да?

– Все проиграли, – успел ответить Шахов.

Мёртвое тело Волохова сползло на пол, больше не являясь укрытием для Князя. Поэтому прокурор четко видел, как дрожащая рука, судорожно сжимавшая пистолет, указала дулом именно на него. А последнее, что майору довелось увидеть – огненная вспышка, заставившая пулю стремительно помчаться к его голове.

10:27

Как только Рита упала, Князь уже знал, что её не стало. Он был спокоен от того, что его женщина умерла мгновенно. Но не только потому, что ей не пришлось мучиться от боли и осознавать свою смерть, а ещё и из-за того, что она не успела ничего ему сказать. Дать ни одного запрета на то, как ему следует распорядиться собой. Ведь всё остальное было сказано между ними в то бесконечное время, что они провели вместе, за те годы, которые показались им целой жизнью, со всеми её красотами, удовольствиями и испытаниями. Несколько лет, которые они прожили в белой полупустой квартире, у них получилось растянуть до десятилетий, наполняя прочными чувствами. Будто их союз был способен управлять временем, растягивать его для того, чтобы они успели испробовать всё до капли, но не превратиться в дряхлых стариков. Они стали друг для друга опиумом – наркотиком, вызывающим эйфорию, но в больших дозах приводящим к гибели.

Как хорошо, что она не успела ничего сказать, ведь она бы запретила ему. Без сомнений она бы не причитала о своей утекающей жизни, не плакала бы о том, что потеряно. Эта женщина надела бы на бледнеющее лицо властность и со всем гневом, который только знала, велела бы ему не сметь.

Наконец, он опустил взгляд, и сразу же зажмурился от боли, которая пронзила всё его тело, словно молния. Рита лежала на ледяном полу так, будто опустилась, чтобы полюбоваться звёздами на ясном небе, уложив вдоль тела руки и чуть задрав подбородок.

Даниил подобрался к ней и ощупал шею в поисках пульса, хоть и знал, что с такими ранениями не живут. Но выглядела она так, словно вот-вот проснется и станет потягиваться с блаженным мурчанием.

Мужчина видел, как утекает от неё тепло. Безвозвратно, неумолимо. И ему неподвластно приказать жизни вернуться обратно, даже подкупить, чтобы задержалась хоть на день. Он мог только остаться с ней.

Как хорошо, что она умерла мгновенно, не почувствовав боли и не успев ничего ему запретить.

Князь опустился на пол, лег на спину, тут же продрогнув от холода. Уложил Риту на своей груди. Кожа с рубцами тут же натянулась и неприятно заныла, как это было всегда, но он ни разу не посмел прогнать эту женщину со своей груди. Крепче прижав её к себе, он приставил дуло к виску, растянул губы в смиренной счастливой улыбке, и �