Подлинная история носа Пиноккио

19

Конечно, на неделе у него хватило тяжелой работы, но сейчас наконец пришла суббота, и даже такой простой воин на страже закона, как Бекстрём, мог вложить свой меч в ножны и наслаждаться заслуженным отдыхом. Опять же пришло время поближе исследовать, как обстоит дело с происхождением малышки Йенни и тем самым избежать неприятных сюрпризов инцестуального характера. Если он сейчас собирался дать ей испробовать свою суперсалями, то в любом случае хотел вовремя убедиться, что ее так называемый отец, инспектор Ян Рогерссон, не окажется в непосредственной близости от нее, пусть даже в качестве официального представителя.

Ему достаточно было лишь подумать об этом деле, а воображение уже рисовало страшные картинки. И пусть часы показывали только одиннадцать утра, пришлось избавляться от них при помощи экстренной дозы алкоголя, прежде чем он собрался с силами и смог позвонить Рогерссону с предложением встретиться и перекусить.

– Первое пиво за мной, а потом уже разбирайся сам, – добавил Бекстрём, чтобы у такого любителя поесть на халяву, как Рогерссон, не возникло никаких иллюзий на сей счет.

Инспектор посчитал это замечательной идеей и даже предложил посетить ресторан около его дома в Сёдере. Там правили бал два серба, Марко и Янко. Они готовили просто замечательное мясо по вполне приемлемой цене, а поскольку знали, где работает Рогерссон, он и его гость могли рассчитывать на пиво за счет заведения.

– Хорошие парни, – сказал Рогерссон. – Закажешь шесть, можешь не сомневаться, получишь восемь. Опять же там в баре обычно зависают приятные дамочки, а о всяких педиках тебе даже не стоит беспокоиться. Если кто-то забредает туда по ошибке, Янко сразу выставляет его за дверь.

В результате они уже полчаса сидели в ресторане. И сейчас расправлялись со вторым бокалом халявного пива, получив вдобавок по порции «крепышка», поскольку официант расстарался по максимуму, стоило ему понять, что сам легендарный Эверт Бекстрём почтил его кабак своим вниманием.

– За нас, Бекстрём, – провозгласил тост Рогерссон. – Как там моя дочь, малышка Йенни?

– Хорошо, – ответил Бекстрём и добавил несколько туманно: – Я полагаю, все может стать по-настоящему хорошо, в будущем. – «Хотя ты и представить не можешь, с какой стороны».

– Вся в отца, – сказал Рогерссон с нотками гордости в голосе и сделал пару больших глотков.

– Хотя вы не особенно похожи, – заметил Бекстрём. «Этому уродливому идиоту стоит обзавестись зеркалом».

– У нее такая же голова, как у меня. – Рогерссон в качестве уточнения постучал себя по правому виску. – Девчонка не глупей нас с тобой, Бекстрём. У моей малышки Йенни настоящие полицейские мозги. Знаешь, она взяла мою фамилию, когда поступала в школу полиции?

– Да, мне помнится, ты говорил об этом. – Бекстрём кивнул в знак подтверждения своих слов.

– А внешность, если тебя интересует, ей досталась от матушки, – продолжил Рогерссон. – Они похожи как две капли воды. Гун, ее мать, славная девчонка, она работает парикмахершей в Йёнчёпинге. Сама оттуда. Ей сорок пять сейчас, но никто, видевший ее, не дает столько. Выглядит самое большее на тридцать. Конечно, не блещет умом, но определенно одна из лучших баб, какие у меня были. С женщинами так часто случается: если Бог не отвесил им мозгов, они берут свое в койке. Она по-прежнему дьявольски хороша, если тебе интересно. Я случайно проезжал Йёнчёпинг несколько месяцев назад, и мы вспомнили старое.

«А история выглядит все лучше и лучше, – подумал Бекстрём. – Пожалуй, дело может закончиться маленькой групповухой».

– Как ты познакомился с ней? С матерью Йенни, – спросил он.

– Да случайно проезжал мимо, – ухмыльнулся Рогерссон. – Это было в восьмидесятых, в те времена, когда наш до сей поры неизвестный преступник отправил на тот свет Пальме. Я трудился в отделе по борьбе с наркотиками Стокгольма, и меня одолжили Государственной комиссии по убийствам, у них чертовски не хватало людей, как ты понимаешь. Потом случилось убийство в Йёнчёпинге, и нас отправили туда. Зарезали заведующего заправочной станцией. Вообще-то собирались ограбить, но ситуация вышла из-под контроля. Так вот в связи с этим местные полицейские заинтересовались одним из бывших парней Гунсан. Она была немного шальной бабенкой. Ничего странного, пожалуй, при ее-то внешности.

– И это сделал он? Ее парень? – спросил Бекстрём.

«Немного шальная, звучит неплохо, – подумал он. – Скорее всего, какой-то местный парнишка без гроша в кармане обрюхатил Гун и позволил Рогерссону взять грех на себя».

– Нет, – Рогерссон покачал головой. – Там отличилось другое дарование из местных. Но не из числа знакомых малышки Гунсан. Мы управились с этим делом за неделю. Поэтому все с ней у нас получилось по-быстрому – ну, ты понимаешь. Ей только исполнилось восемнадцать, – сказал он и вздохнул. – Мы славно провели время, Бекстрём. Хотя о женитьбе и речи не шло. Меня же ждали в Стокгольме. И работа, и невеста. Первому чаду шел третий год, и второй был на подходе.

«Могу представить себе», – подумал Бекстрём и довольствовался кивком.

– Хотя мы поддерживали связь все годы. Йенни и Гун никогда не испытывали нужды. Все сложилось хорошо для Гун, по-настоящему хорошо. У нее два собственных салона красоты. Она зарабатывает больше, чем мы с тобой вместе.

«Да нет, – мысленно поправил его Бекстрём. – Говори за себя».

– Выпьем за Йенни, – предложил Рогерссон и поднял свой бокал.

– За нее, – поддержал Бекстрём. «Здесь есть чем поживиться. Мать и дочь. Еще как может получиться замечательная групповуха».

Потом они оставили эту тему и очень плотно поужинали, прежде чем переместились в бар и закончили вечер на обычный манер, как и положено настоящим полицейским. Все получилось даже столь хорошо, что утром Бекстрём ничего толком не помнил, но он, во всяком случае, проснулся дома в собственной кровати фирмы «Хестенс».

В ней он пролежал, по большому счету, весь день, прежде чем пришел в себя настолько, что смог прогуляться в свой любимый ресторан по соседству и поужинать, пусть и довольно рано.

В итоге у него получилось настоящее «домашнее» воскресенье – ближе к вечеру он сел за свой секретный компьютер, чей айпи-адрес никак нельзя было привязать к нему, и немного позанимался собственным фан-клубом в Сети с помощью ников Красная шапочка и Любопытная блондинка, которых объединяло то, что обе испытали на себе как его суперсалями, так и райский куннилингус.

– Теперь другие дамочки получат пищу для размышления, – довольно потер руки Бекстрём, выключив компьютер после того, как Красная шапочка доверительно рассказала им, какими ресурсам располагает их кумир.

Он лег в постель, когда на часах было еще детское время, несколько порций солодового помогли ему восстановить силы перед понедельником, а потом заснул. Проспал сном праведника целых пять часов, пока его не разбудил телефон, возвестив о начале нового дня. Понедельника 3 июня, которому предстояло стать лучшим днем в его жизни. Да, время чудес явно еще не прошло для него.

III. Расследование убийства адвоката Томаса Эрикссона. Начальная фаза

20

Бекстрём вошел в прихожую жилища своей последней жертвы убийства. Анника Карлссон уже ждала его там. Она протянула ему бахилы и пластиковые перчатки, кивнула в направлении лестницы, ведущей наверх.

– Там, вроде бы, все и произошло, – сказала она. – Его нашли в зале на втором этаже. Это большая комната, пятьдесят – шестьдесят квадратных метров, которую он, похоже, использовал одновременно в качестве кабинета и гостиной, и к ней снаружи примыкает большая лоджия.

– Тело все еще лежит там? – перебил ее Бекстрём.

– Естественно, поскольку я посчитала, что ты захочешь осмотреть его на месте. Судмедэксперт уже покинул нас. Он уехал пятнадцать минут назад. Ниеми и Фернандес наверху, но с лестницей они закончили, так что можно подняться.

– И что он сказал? Дяденька доктор, – уточнил Бекстрём.

– Убийство, – ответила Карлссон. – Удар тупым предметом по голове, но это любому видно. Весь затылок разбит. Череп стал совсем плоским. Покойный выглядит хуже не придумаешь.

Бекстрём довольствовался лишь кивком. Он сел на стул и не без труда надел бахилы на обувь, а потом поднялся и натянул на руки пластиковые перчатки.

– Я прямо горю от нетерпения, – сказал Бекстрём.

– Еще кое-что, – привлекла его внимание Анника Карлссон, понижая голос.

– Я слушаю – «Что еще она придумала?»

– У Эрикссона там… – Анника Карлссон кивком показала в сторону верхнего этажа, – компьютер. Он стоит на письменном столе. Когда я была наверху до тебя, Ниеми рассказал, что на нем явно работали и он сейчас не запаролен. Я предложила ему воспользоваться случаем и скопировать жесткий диск…

– Так в чем проблема? – перебил ее Бекстрём.

– На нем есть наклейка, он принадлежит адвокатской фирме «Эрикссон и партнеры», в результате Ниеми захотел сначала обсудить это дело с прокурором.

– Чертов трус, – ухмыльнулся Бекстрём.

– Поэтому я сделала все сама, – сообщила Анника Карлссон и протянула Бекстрёму маленькую красную флешку.

– И как отреагировал Ниеми?

– Никак, – ответила Анника Карлссон и улыбнулась: – Он и Фернандес вышли попить кофе.

– Разумно с их стороны, – констатировал Бекстрём и сунул флешку в карман.

«Лучший день в моей жизни, – подумал он. – Такой, когда все просто идет своим чередом, и ничто уже не сможет помешать».

Бекстрём остановился на верхней ступеньке лестницы и окинул взглядом зал на втором этаже дома, который сейчас был для него местом преступления. В центре комнаты стоял большой, старинный, выполненный в английском стиле письменный стол из отполированного до блеска благородного дерева неизвестного Бекстрёму происхождения и с поверхностью, покрытой зеленой кожей. Стул перед ним соответствовал ему по стилю. Деревянный, с подлокотниками, с сиденьем и спинкой, обитыми тем же материалом и того же цвета, как и поверхность стола.

На полу между лестницей и письменным столом лежал убитый. На спине, параллельно столу и с руками, вытянутыми вдоль тела, в кожаных тапках, серых брюках свободного покроя и белой льняной рубашке с расстегнутым воротником и закатанными рукавами. Удобно и неформально одетый, даже перед последней встречей в жизни, когда пришлось столкнуться со своей смертью, а в остальном покойник точно соответствовал описанию Анники Карлссон. Его лицо от волос до подбородка и шея были залиты кровью, она также попала на белую рубашку на груди, в то время как разбитый затылок покоился на полу.

– Ага, – сказал Бекстрём и кивнул Ниеми, стоявшему с другой стороны письменного стола и, судя по всему, пытавшемуся снять отпечатки пальцев с черного мобильного телефона. – Как думаешь, Петер? Просто несчастный случай или обычное само убийство?

– Да нет, – ответил Петер Ниеми с еле заметной улыбкой. – Тебе не стоит беспокоиться по данному пункту. Если верить судмедэксперту, который недавно побывал здесь и взглянул на него, речь идет о хрестоматийном примере смертельного избиения классическим тупым предметом. В данном случае досталось голове и шее жертвы. Ей проломили затылок, по крайней мере, тремя-четырьмя ударами, помимо остальных.

– Орудие убийства?

– Мы не нашли ничего такого в доме, хотя здесь хватает кочерег и подсвечников. Если тебе интересно мое мнение, использовалась обычная железная труба или бейсбольная бита довольно компактной модели. Нечто круглое, твердое и длинное, в меру толстое, чтобы держать в руке, обеспечивающее нормальный выигрыш в силе при ударе. Зато топоры, молотки и другие инструменты с острыми кромками ты можешь сразу исключить.

– Он так и лежал, когда вы нашли его? На спине? – Бекстрём кивнул в сторону мертвого тела.

– Нет, на животе, с правой рукой под грудной клеткой и левой закинутой над головой. Но его голова находилась на том же месте, где и сейчас, и тело располагалось так же, параллельно письменному столу. Один из коллег из службы правопорядка, прибывший сюда в первой патрульной машине, сфотографировал убиенного на камеру мобильного телефона, в то время как его напарник констатировал, что бедолага мертв. Тот парень явно работал санитаром на скорой, прежде чем стал полицейским. Когда мы с Фернандесом прибыли сюда час спустя, он лежал так, как они нашли его. Мы перевернули тело, когда приехал судмедэксперт. Тогда я нашел этот мобильник, – сказал Ниеми и поднял в руке черный телефон. – Он лежал под телом. Похоже, покойный держал его в руке, но, наверное, выронил, падая.

– Странно, – сказал Бекстрём.

– О чем ты?

– Никаких брызг. – Бекстрём показал на натертый до блеска паркет вокруг мертвого тела и белый потолок над своей головой. – При мысли о том, что он получил удары по затылку, красные пятна должны ведь находиться повсюду. Пол должен быть в крапинку, потолок тоже, но я вижу только лужу крови там, где лежит голова.

– Ты не единственный, кого это смутило, – констатировал Ниеми. – Нас с Фернандесом тоже, когда мы пришли сюда.

Он кивнул в направлении своего одетого в белое коллеги в другом конце комнаты, целиком и полностью занятого попытками отодвинуть большой диван, стоявший вплотную к стене.

– Может, его просто били в другом месте, и там разбили ему черепушку, а потом притащили сюда тело и положили.

– Это стало нашей первой теорией, – кивнул Ниеми. – Но мы не нашли никакого другого места в доме, где подобное могло случиться. Также никаких признаков, указывающих на то, что тело перемещали. Никаких следов волочения, ни одной капли, упавшей по пути, если его несли. Другая возможность естественно состоит в том, что ему надели на голову мешок, прежде чем начали избивать, и в результате кровь осталась в нем. А его забрали, уходя.

– Звучит слишком неправдоподобно, – заключил Бекстрём.

– Пожалуй, – согласился Ниеми и пожал плечами.

– Странно, – вновь повторил Бекстрём.

– К сожалению, это не единственная странность в данном деле, – констатировал Петер Ниеми с кривой улыбкой.

– Я слушаю. – Бекстрём кивнул ободряюще.

– Там, как раз над письменным столом, сидит пуля. – И Ниеми показал пальцем на белый потолок.

– Ничего себе, – буркнул Бекстрём и подался вперед, чтобы лучше видеть.

– Судя по углу, стреляли прямо вверх. Она вошла внутрь на несколько сантиметров. Я видел ее, когда посветил в отверстие, но еще не выковырял.

– Бинго! Я сейчас нашел пулю номер два, – констатировал Фернандес. – Она застряла здесь в диване. – Он показал на отверстие в спинке, откуда выглядывала белая набивка.

– Черт, это начинает напоминать настоящую гангстерскую войну, – сказал Бекстрём.

– Да, и мы припасли лучшее на десерт, – произнес Ниеми с невинной миной.

– Что? Еще лучше? – недоверчиво уточнил Бекстрём. «Но это же невозможно».

– Мы нашли еще один труп, он лежит там, на лоджии. – Ниеми показал рукой в сторону двойной стеклянной двери, ведущей на широкий деревянный помост, за которым в отдалении сверкали на солнце волны озера Меларен.

– Еще один труп, – повторил Бекстрём. – Ты издеваешься надо мной?

– Нет, – покачал головой Петер Ниеми. – Второй покойник.

– Его тоже убили? – Бекстрём подозрительно посмотрел на Ниеми.

– Определенно, – кивнул Ниеми.

– Вне всякого сомнения, – подтвердил Фернандес. – У него перерезано горло.

«Абсолютно точно лучший день в моей жизни», – подумал Бекстрём, когда четверть часа спустя покинул жилище жертвы и взял курс на такси, уже стоявшее в ожидании его ниже по улице.

21

Примерно в то время, когда комиссар Бекстрём покинул место преступления на Ольстенсгатан в Бромме, чтобы поехать в здание полиции Сольны и собрать первое совещание своей розыскной группы, исполняющей обязанности старшего прокурора Лизе Ламм позвонил на домашний телефон ее верховный босс, главный прокурор Стокгольма, и соизволил сообщить, что он принял решение назначить ее руководителем расследования убийства, которое, вероятно, произошло самое большее сутки назад.

– Жертва не самый последний человек в нашем мире, – сообщил главный прокурор и кашлянул. – Речь идет об адвокате Томасе Эрикссоне, и его, скорее всего, убили в собственном доме в Бромме в воскресенье вечером или сегодня ночью. Наша жертва успела засветиться в средствах массовой информации, как ты наверняка знаешь. – Главный прокурор снова покашлял.

– Томас Эрикссон, тот самый, кого вечерние газеты называли любимым адвокатом мусульманской мафии? – Лизе Ламм стоило труда скрыть свое удивление.

– Точно, именно он, – подтвердил главный прокурор. – Как ты, конечно, понимаешь, дело может получиться сложным и неприятным, в зависимости от того, чем все закончится. Поэтому, если испытываешь хоть малейшее сомнение, желательно сказать уже сейчас. В таком случае я смогу найти кого-нибудь другого.

Главный прокурор кашлянул в третий раз.

– Нет, – ответила Лиза Ламм. – Я прямо-таки рвусь в бой.

– Замечательно, – сказал главный прокурор. – Если возникнут хоть какие-то проблемы, сразу же звони мне. Кроме того, я хочу, чтобы ты постоянно держала меня в курсе.

– Естественно, – сказала Лиза Ламм.

«Адвокат Томас Эрикссон, ничего себе, – подумала она, положив трубку. – Вестерортский полицейский округ. Там есть, по крайней мере, один человек, кого я знаю и уважаю».

И она позвонила своему старому знакомому комиссару Тойвонену, шефу криминального отдела полиции Вестерорта.

– Странное совпадение, – констатировал Тойвонен. – Я думал о тебе. Только сейчас сформировал розыскную группу и могу обрадовать. Тебе не придется жаловаться на недокомплект, все согласно инструкциям Государственного полицейского управления о расследовании тяжких преступлений, хотя это получилось очень непросто при мысли о списках отпусков, которые наши бюрократы навязывают мне. Первая встреча через три часа. Ровно в двенадцать здесь, в Сольне. Я уже организовал пропуск для тебя, он лежит у дежурного.

– Спасибо, и группа с тобой в качестве руководителя розыска, если я могу высказать пожелание.

– По данному пункту, боюсь, мне придется тебя разочаровать, – сказал Тойвонен. – Мы подключаем по-настоящему тяжелую артиллерию.

– И кого же тогда?

– Наше все, Эверта Бекстрёма. Самое время старшему прокурору встретиться с ним, человеком с большой буквы, легендой, даже если я сам немного сомневаюсь относительно первой части данного описания.

– И что же он собой представляет?

– Слишком легкой жизни не жди, – констатировал Тойвонен с восторженными нотками в голосе. – Но если слишком достанет, обращайся ко мне, а я, будь уверена, вправлю ему мозги. Мне уже приходилось заниматься этим раньше, так что никаких проблем.

«Итак, Эверт Бекстрём… Стоит сразу взять быка за рога», – подумала Лиза Ламм. Потом она позвонила Анне Хольт, которая была шефом полиции Вестерортского округа и главным боссом Бекстрёма.

– Я ждала твоего звонка и догадываюсь, о чем ты захочешь поговорить, – сказала Анна Хольт, как только Лиза представилась. – Поэтому предлагаю увидеться у меня за четверть часа до того, как ты встретишься с Бекстрёмом и другими.

– Без четверти двенадцать у тебя, это подходит мне просто замечательно, – согласилась Лиза Ламм.

– Прекрасно, – ответила Хольт. – Спасибо за звонок. – И она положила трубку.

– Дело пошло, – сказала себе Лиза Ламм и покачала головой.

22

– Пожалуйста, располагайся, Лиза. – Анна Хольт дружелюбно кивнула в направлении трех стульев для посетителей с другой стороны своего большого письменного стола.

– Спасибо, – ответила Лиза Ламм и села.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – продолжила Хольт, одновременно открыв папки, лежавшие перед ней, – но, по-моему, ты хотела поговорить о моем сотруднике Эверте Бекстрёме, твоем руководителе розыска, и если тебя интересует, почему выбор пал на него, то это мое решение. Бекстрём у меня уже четыре года и сейчас возглавляет отдел расследования тяжких преступлений, и как раз его подразделение у нас занимается убийствами. Я не увидела ни одной причины что-то менять.

– И как у него складываются дела? – спросила Лиза Ламм.

– За время работы у меня он руководил расследованием двенадцати убийств и раскрыл одиннадцать из них. Последнее только неделю назад, поэтому в этом смысле тебе не о чем беспокоиться.

– Нет, я поняла, что он невероятно эффективен. Меня больше волнуют его прежние трения с жертвой убийства, а их, пожалуй, можно считать довольно серьезными. Ведь именно Томас Эрикссон защищал Афсана Ибрагима, когда того обвиняли в том, что он вместе со своим старшим братом Фархадом и жутким типом, чье имя я всегда забываю… пытались убить Бекстрёма в его собственной квартире.

– Хассан Талиб, – напомнила Хольт. – Ты имеешь в виду Хассана Талиба, кузена братьев Ибрагим и их собственную гориллу, если придерживаться терминологии вечерних газет.

– Точно, – поддержала ее Ламм. – Если я правильно помню, все случилось в начале лета… четыре года назад.

– Это было 29 мая, – констатировала Хольт. – Суд состоялся в том же году, в сентябре, и в качестве обвиняемого на нем оказался только Афсан Ибрагим. Как ты наверняка знаешь, его старший брат Фархад погиб, пытаясь сбежать из Каролинской больницы, где находился на излечении по причине пулевого ранения, полученного в связи с попыткой убийства Бекстрёма. Он сорвался вниз и упал на землю с седьмого этажа, когда спускался из окна по веревке. Это, кстати, произошло через неделю после нападения на Бекстрёма. В тот день, когда Фархад пытался бежать, Хассан Талиб умер на операционном столе в результате травм, полученных, когда он набросился на Бекстрёма. Единственным, кто выжил из всей компании, стал братец Афсан, который привез двух других домой к Бекстрёму на Кунгсхольмен. Он не был с ними наверху в квартире, его задержали, когда он сидел и ждал в автомобиле перед подъездом Бекстрёма. Это произошло, по большому счету, одновременно с тем, как у Бекстрёма началась стрельба. Как ты наверняка знаешь, мы следили за ними, и коллеги ворвались в жилище Бекстрёма уже через пару минут после произошедшего. Талиб лежал без сознания на полу в гостиной. Когда он попытался выстрелить в Бекстрёма, тот сбил его с ног, и Талиб очень неудачно для себя ударился головой о придиванный столик Бекстрёма. Бекстрём выстрелил в ногу Фархада, когда тот попытался ударить его ножом. Вот здесь, в папках, все подробности. Включая результаты двух проверок, проведенных отделом внутренних расследований. Там Бекстрёма оправдывают – и тебе это наверняка тоже известно – по всем пунктам. Он действовал исключительно согласно правилам.

– Да, я слышала все это. – Лиза Ламм отодвинула от себя папки с бумагами, которые Анна Хольт положила перед ней. – Меня беспокоит то, что случилось в связи с судебным процессом. По словам Афсана, двое других оказались в квартире у Бекстрёма с целью дать ему деньги. Никто не собирался убивать его. Бекстрём брал взятки, числился у братьев Ибрагим в платежной ведомости.

– Данное объяснение суд не принял в виду отсутствия доказательств, – констатировала Хольт. – И никаких денег ведь не нашли, хотя коллеги ворвались внутрь, по большому счету, одновременно с тем, как все случилось.

– Да, да, – согласилась Лиза Ламм. – Конечно, суд отверг историю Афсана, но одновременно с него сняли обвинение в соучастии в покушении на убийство. Было принято в расчет, что вполне возможно, по глубокому убеждению Афсана, они приехали дать Бекстрёму на лапу, а не убивать его. Его ведь осудили за гораздо менее значительное преступление, он получил всего восемнадцать месяцев тюрьмы. Главным образом по той причине, что имел при себе десять граммов героина, когда его задержали на улице. По большому счету, обвинение против него осталось недоказанным. Встань суд на сторону прокурора, ему грозило бы пожизненное заключение.

– Да нет, – возразила Хольт. – Если говорить о суде, когда его оправдали в части покушения на убийство, никто, в принципе, не сомневался в его осведомленности относительно их намерения убить Бекстрёма. Но конечно, Томас Эрикссон отлично потрудился. В той манере, которая стала его фирменным знаком в качестве защитника таких, как Афсан и его товарищи. Сеять сомнения и поливать жертву грязью, насколько это возможно. Я сама сидела в зале и слушала его, если тебе интересно.

– Насколько я поняла, процесс получился громким. Сама я не присутствовала, но…

– А я там была, как уже тебе сказала, – перебила прокуроршу Анна Хольт, – и на Бекстрёма вылили ушаты дерьма совершенно напрасно. Плюс он еще получил отдел внутренних расследований себе на шею, и они его также оправдали по всем пунктам. Я приехала домой к Бекстрёму примерно через час после того, как все случилось. Эксперты обследовали всю его квартиру, и мне очень трудно поверить, что он успел бы спрятать пару сотен тысяч наличными, о которых заявили адвокат Эрикссон и его клиент.

– Да, поэтому он вряд ли испытывал теплые чувства к адвокату Томасу Эрикссону, – заметила Лиза Ламм с улыбкой.

– Нет, и в этом отношении он не единственный в полиции. Будь у тебя такое требование, мы вряд ли вообще смогли бы сформировать какую-либо розыскную группу. Почти все коллеги, с кем приходится разговаривать, просто уверены, что адвокат Томас Эрикссон был еще большим мошенником, чем те, кого он защищал.

– Я сама не смогла бы сказать лучше, – констатировала Лиза Ламм. – Ужасная проблема.

– Конечно, это одна сторона дела. Другая состоит в том, что Бекстрём раскроет его для тебя. По его мнению, именно собственная преступная деятельность адвоката привела к тому, что его убили, и он не сомневается, что скоро сможет доказать это. Не беспокойся, он уж точно не будет пытаться спустить дело на тормозах и в конце концов отправить его в архив как нераскрываемое. По мнению Бекстрёма, речь идет о гангстерской разборке.

– Что вряд ли уменьшает основную проблему.

– Верно, – согласилась Хольт. – Но это легкий бриз по сравнению с тем штормом, который разразится, если ты попытаешься поменять Бекстрёма на какого-то другого руководителя розыска. Подумай как следует, Лиза, – продолжила Хольт. – Бекстрём – легенда, если ты уберешь его, вся полиция стеной пойдет на тебя. Не говоря уже об обычных людях. Он ведь собственный Клинт Иствуд всего шведского народа, – закончила Хольт с улыбкой.

Лиза Ламм тоже улыбнулась Хольт:

– Я уже с нетерпением жду, когда начну работать с ним. Человеком с большой буквы, легендой.

– Удачи тебе, – пожелала Анна Хольт.

23

Ровно в двенадцать часов комиссар Эверт Бекстрём вошел в большую комнату для совещаний, где состоялась первая встреча розыскной группы, сел с торца стола, поздоровался с присутствующими и предоставил слово своему заместителю Аннике Карлссон.

– Пожалуйста, Анника. – Бекстрём откинулся на спинку стула, выпрямился и сложил руки на животе, окидывая взглядом собравшихся.

По большому счету, те же самые тупые лентяи, что и обычно, хотя речь шла о лучшем дне в его жизни. Единственным лучом света в этом темном царстве он нашел крошку Йенни, вдобавок поменявшую черный топик на красный.

– Спасибо, – кивнула Анника Карлссон. – У нас умышленное убийство. Жертвой стал адвокат Томас Эрикссон, сорока восьми лет, одинокий, бездетный и вряд ли незнакомый кому-то из сидящих здесь. Его убили в собственном доме по адресу Ольстенсгатан, 127, в Бромме, вероятно, вчера вечером, и причиной смерти, согласно предварительному заключению судмедэксперта, похоже, стали удары тупым предметом по голове. Мотив неизвестен, но пока ничто не говорит в пользу версий ограбления или кражи со взломом с трагическим финалом. Того или тех, кто сделал это, остается найти. Именно поэтому мы сейчас и собрались. – Анника Карлссон подняла глаза от своих бумаг и кивнула собравшимся. – Подробности, я думаю, сообщит Петер.

В это самое мгновение открылась дверь и внутрь шагнула Анна Хольт в компании Лизы Ламм.

– Я не буду мешать, – сказала Хольт. – Хочу только представить вам руководителя расследования – старший прокурор Лиза Ламм. Я полагаю, вы во всем разберетесь сами.

«Приятная девочка, – подумала Анника Карлссон. – Маленькая, коротко подстриженная, со вкусом одетая в юбку, блузку и пиджак прекрасно сочетающихся тонов белого и синего. Выглядит не больше, чем лет на сорок. Глаза веселые. Если верить слухам, не имеет ни мужа, ни детей. Здесь, пожалуй, даже может что-то получиться!»

Она, кивнула и улыбнулась:

– Добро пожаловать, Лиза. Располагайся и чувствуй себя как дома.

– Спасибо, – ответила Лиза Ламм и села с другого торца стола. – Извините за опоздание. Она улыбнулась и кивнула собравшимся: – Продолжайте…

– Хорошо, – отчеканил Бекстрём. – Рады, что вы присоединились к нам.

«Десять минут коту под хвост, поскольку дамочка не в состоянии прийти вовремя, – подумал он. – И Утка Карлссон, наша собственная отдельская лесбиянка-мужененавистница, явно уже сделала стойку. Малышке Ламм надо держать ухо востро, иначе попадет в ее сети».

– Петер Ниеми возглавляет наш технический отдел, – сказал Бекстрём и жестом показал на того, кого сейчас представил. – Поведай нам, как обычно, о том, когда, где и как.

– Конечно, – сказал Петер Ниеми. – Хотя сейчас будет масса оговорок, ведь я и коллега Фернандес занялись этим делом только восемь часов назад, но ситуация, значит, выглядит в настоящий момент следующим образом. По предварительным оценкам, преступление произошло без четверти десять вчера вечером. Местом преступления с большой долей вероятности является зал на втором этаже дома жертвы на Ольстенсгатан. Причина смерти, по предварительному заключению судмедэксперта, – удары тупым предметом по голове и шее, из-за которых адвокат сразу потерял сознание, а потом умер в течение нескольких минут.

– Почему вы так считаете? – спросил Бекстрём, удобнее располагаясь на своем стуле.

По разным причинам, если следовать логике Петера Ниеми и сейчас идти по порядку и начинать со времени убийства, таковых имелись четыре.

Их жертва, похоже, очень серьезно относилась к своей безопасности. В самом доме находилось множество датчиков движения, камер и, кроме того, надежная система сигнализации для защиты от проникновения снаружи, охватывавшая все двери и окна.

– Здесь перед нами, значит, вход в дом, – сказал Ниеми, нажал клавишу на своем компьютере и показал фотографию входной двери жертвы на экране проектора, висевшего на торцевой стене комнаты. – Нет никаких следов вторжения, и сигнализация была включена все воскресенье вплоть до без двух минут девять вечера, когда кто-то, скорее всего сам Эрикссон, как мне кажется, отключил защиту входной двери и впустил внутрь одного или нескольких посетителей. Без двух минут девять, – повторил Ниеми. – Тогда к нему кто-то приходит, и это наша первая отправная точка.

Без двадцати десять в службу экстренной помощи позвонили с мобильного телефона жертвы. Разговор прервался через минуту, причем звонивший так и не сказал ни слова.