Заклейменная. История о том, как я сбежала из секс-культа

All rights reserved. No part of this book may be reproduced in any form without written permission from the publisher

Text copyright © 2019 by Sarah Edmondson.

© Сибуль Е. А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022

* * *

Посвящается моим красивым мальчикам – вы показали мне, что такое любить по-настоящему. Я надеюсь, что однажды, повзрослев, вы прочитаете эту книгу и будете гордиться своей мамой.

И моему мужу, который заново научил меня смеяться и помог найти свет во мраке.

Я люблю вас.

От автора

Эта история тесно связана с друзьями и знакомыми по обществу NXIVM^[1], в котором я состояла целых двенадцать лет

Наше дело попало в федеральную юрисдикцию, а потому некоторые мои самые близкие друзья по обществу попросили не упоминать их имена в книге. Я уважаю их желание и с радостью исполняю его.

Мне жаль, если анонимность кого-то из членов общества раскрыли журналисты. Я действительно пыталась защитить личную жизнь своих друзей и знакомых, но после того, как я отправилась за помощью в ФБР, пресса обратила самое пристальное внимание на мою историю,

и я была бессильна как-то повлиять на то, что и о ком они пишут.

Сказать, что события, которые я пережила, оказались травмирующими, не сказать ничего. Они навечно впечатались в мою память. Я помню все до мельчайших подробностей и некоторые высказывания изменила умышленно, но, поверьте, они все равно верно отражают суть происходящего. Другую информацию я брала из тысяч документов, видео и аудиофайлов, которые мы, старшие тренеры в NXIVM, хранили на протяжении многих лет.

Сейчас я упорно работаю над тем, чтобы вернуть контроль над своей жизнью и наконец-то оставить прошлое в прошлом. И, пользуясь возможностью, хочу еще раз сказать всем своим друзьями и вообще близким мне людям, от которых я отдалилась в бытность свою членом NXIVM: мне очень жаль! Я делаю все возможное для того, чтобы начать жить заново. Надеюсь, мои усилия увенчаются успехом, а эта книга станет еще одним шагом на пути к примирению и прощению. В последнее время я изо всех сил пытаюсь исправить тот вред, что нанесла окружающим меня людям за двенадцать лет.

Шрам

 
Он уже становится блеклым,
И напоминает мне, что я никогда ему
не принадлежала.
 
 
Их молчание
Искореняет воспоминания о нашей дружбе
И оставляет меня голой.
 
 
Где я была до встречи с тобой?
Плавала, жаждала…
Слишком юная, чтобы заметить
предупреждения.
 
 
Мое сердце.
Открытое и чистое.
Вокруг моей шеи любовь.
 
 
«И я тоже».
Их голоса сомкнулись вокруг меня.
И взяли меня за руку, чтобы я смогла заговорить.
 
 
Прежде, чем я встану на путь исцеления,
Я натяну между нами колючую проволоку
И завернусь в кашемировые одеяла.
 
 
Я вернулась.
И готова смотреть, как меняются листья,
Чтобы начать все заново.
 

Сара Эдмондсон

Осень 2017-го года

Пролог. Инициация

9 марта, 2017

– Иди в гостевую комнату и раздевайся.

Я смотрю на нее, на свою лучшую подругу – Лорен Зальцман. Сейчас мы в ее доме. На моей свадьбе она была подружкой невесты, а потом стала крестной моего двухлетнего сына. На протяжении десяти лет, что я провела в NXIVM, она была самым близким мне человеком, к которому я могла обратиться за помощью, случись что дурное… Но наши отношения изменились в одночасье, когда я приняла ее приглашение вступить в «Тайный женский круг», членов которого, как я позже узнаю, отбирали из своих. «Мы сильны, а значит, будем сражаться. «Мы сделаем мир лучше, – сказала Лорен. – Только мы можем помочь друг другу реализоваться». Я вступила в тайное, похожее на массонское общество, надеясь обрести женскую силу. И очень скоро я поняла, что Лорен перегибает палку.

Раздевайся?

Любое возражение обращали против меня и представляли моей проблемой. Это было лишнее доказательство того, что я «заносчива», а Лорен и вовсе чуть что говорила, что я «собачусь» (словечко, любимое в NXIVM), хотя… по сути… я всего лишь защищалась. Но я все равно растерянно смотрю на нее, надеясь получить объяснение: зачем это нужно?

– Сара, – говорит Лорен, – тебе нужно справиться с проблемами восприятия собственного тела.

Но моя неуверенность не имеет ничего общего с моим отношением к собственному телу. Проведя столько времени в NXIVM, я знаю, как они работают: когда вы спорите с тренерами, даже если вы полностью с ними не согласны, они ловко перевирают ваши слова и заставляют вас сомневаться в собственном рассудке.

Позже я пойму, что это метод психологической манипуляции, попав под влияние которого я отучилась полагаться на собственные инстинкты. Так что я слушаю Лорен. «Здесь только я и женщины, которых ты знаешь», – уверенно говорит она, словно пытается помочь мне расслабиться, и закрывает дверь.

После ее ухода я на мгновение застываю, понимая, что это последний шанс сбежать. Половицы скрипят подо мной, пока я переступаю с ноги на ногу и стягиваю джинсы. Когда я снимаю кофту через голову, по коже пробегают мурашки, и я обхватываю себя руками, пытаясь согреться.

Лорен пригласила меня на церемонию инициации, чтобы встретиться с женщинами, которых она назвала моими новыми «сестрами». Понятия не имею, что это за женщины, перед которыми я должна предстать совершенно обнаженной, и что мне нужно будет делать. Лорен сказала, что нам всем сделают одинаковую татуировку размером с монету в десять центов. Я никогда не хотела иметь татуировку. Еще будучи мечтательным подростком, проникнутым идеями хиппи, я подумывала о кельтском узле, а позже, лет в двадцать, об эмблеме Чудо-Женщины. На этом все. Я всегда радовалась тому, что в молодости удержалась от соблазна, осознав, что таким образом просто пыталась найти себя и свой уникальный стиль. И вот теперь я в растерянности сажусь на кровать и пытаюсь поверить в то, что процесс инициации необходим, только после него мы сможем стать по-настоящему избранными. А татуировка должна продемонстрировать мою приверженность идеалам общества, верность нашей миссии, что это не просто кратковременный каприз, а цель всей жизни. Мы должны поднять остальных женщин на борьбу, а они – поддержать нас.

Всякий раз, повторяя речевки NXIVM, я уверяла саму себя в правильности сделанного выбора. Да, я готова стать лучше, я не стану прогибаться под мир, напротив, буду менять его в соответствии со своей волей и желанием, смогу принять на себя ответственность и стать творцом каждого мгновения своей жизни. Лорен гарантировала, что ничто не даст нам столько сил, сколько обряд инициации. Он должен сделать нас сильнее.

Гостевая комната в доме Лорен маленькая и светлая. Лучи мартовского солнца падают через окна и освещают мое тело. Я родила почти три года назад и вернулась в форму, которая была до родов, но здесь, в чужом доме, я вижу все свои изъяны, словно смотрю на себя чужими глазами. Я изучаю варикозные вены на ногах, груди неодинакового размера, небольшую складку на животе, который был идеально плоским прежде, чем я забеременела сыном. Я аккуратно сажусь на кровать и слышу на лестнице шаги Лорен, а затем чьи-то еще. И тут понимаю, что стянула с кровати одеяло, чтоб прикрыться. Кто там с ней?

Меня буквально накрывает волна паники. В голове вертятся вопросы: Что происходит? Где я? Как я на это согласилась?

«Просто плыви по течению, Сара! – говорю я себе. – Лорен твоя лучшая подруга, ей можно доверять. Мы с ней знакомы уже двенадцать лет. С ней ты в безопасности».

В течение многих лет наставники NXIVM, с которыми я работала, убеждали меня в необхо-

димости превозмочь то, что они называли проблемами с контролем. Если я не справлялась с чем-то, Лорен решительно заявляла, что, желая постоянно все контролировать, я предаю саму себя. Сегодня был решающий день. Я закончила подготовительные тренировки и должна была наконец научиться затыкать свой внутренний голос.

Я взволнованно прислушиваюсь к движению в коридоре. Все органы чувств обострены до предела. Снова какие-то звуки на лестнице. За дверью раздается незнакомый женский голос. В соседней спальне хлопает дверь и звук эхом разносится по дому. Я уже десятки раз бывала здесь, но сегодня все кажется иным. Тяжелые темные деревянные панели словно давят на меня со всех сторон. Бархатное одеяло кажется чересчур толстым. Дом Лорен старый и раньше мне всегда нравилось, что в нем ощущается связь времен. «Что мы тут делаем?» – спрашиваю я у потолка. Но дому мои страхи безразличны.

Теперь дом кажется мне странным, как, впрочем, и сама Лорен. Лорен, глава учебного направления NXIVM и один из самых влиятельных старших руководителей, славится своим умением всегда и везде поддерживать своей авторитет и легкостью общения. До этого дня подруга представлялась мне очень важной, но сейчас, когда она заглянула в спальню, то показалась мне маленькой и слабой.

– Надень это, – шепчет она, передавая мне отрез черной ткани. – И возьми меня за руку.

Иди, Сара. Я стаскиваю себя с кровати и повязываю себе ткань на глаза, чувствуя себя дошкольником, которого вот-вот должен раскрутить учитель, прежде чем он ударит по пиньяте. Тут же вспоминаю сына.

Лишенная возможности видеть и одежды, я медленно ощупываю ладонь Лорен, прежде чем беру ее. Она ведет меня по коридору, помню, как подруга подчеркнула, что мы должны прийти с разницей в пятнадцать минут. Согласно правилам, никто из нас, рекрутов, не должен видеться перед обрядом.

Лорен идет вниз по лестнице, я следую за ней, неуверенно переступая со ступеньки на ступеньку. Все так тщательно продумано, что я понимаю, насколько высоки ставки. Еще когда мы здоровались у входной двери, подруга показалась испуганной, она говорила тихо и явно переживала за то, чтобы все шло по плану.

– Добро пожаловать, – прошептала она тогда. – Рада тебя видеть. Не могу поверить, что это и правда происходит.

Позже причина ее нервозности станет мне понятной.

Я ступаю на линолеум, похоже, мы на кухне, а потом прохожу через фойе в прилегающую гостиную. Вместе с одеждой Лорен заставила меня снять и часы, но я понимаю, что сейчас примерно середина дня. Повязка на глазах – это тонкая черная салфетка, скорее всего из итальянского ресторана, который проспонсировала и превратила в клуб для членов общества наследница NXIVM Клэр Бронфман. В организации мы называем это место «Апропос». Главы NXIVM выбрали ресторан из-за его местоположения: всего в четырех минутах езды от Олбани, штата Нью-Йорка, пригорода Клифтон-Парк, где находились дома нашего основателя, Кита Раньера, и высших членов клуба, включая Лорен.

Физическая близость невероятно важна для Кита, а потому все старшие наставницы живут неподалеку от него: Лорен, ее мать Нэнси (президент NXIVM), Эллисон Мэк, Ники Клайн (которую в организацию привела уже я) и еще свыше десятка людей. Не думайте, что они живут коммуной, просто их дома находятся в маленьком кондоминиуме, в пределах пешей доступности. Дом Лорен, например, выстроен между районом Нокс-Вудс и деревенькой, где живет ее мать.

От нашей с мужем съемной квартиры до кондоминиума минут тридцать езды, мы живем в другом пригороде.

Наше решение оставить какое-то расстояние между нами и сообществом привело к напряженности между мной и мужем, когда мы искали квартиру, потому что нам нужно было летать из нашего дома в Западной Канаде.

Мне хотелось найти место рядом с моими друзьями, а он искал дом, который обеспечил бы нам приватность, подальше от наших коллег, но ближе к аэропорту и вокзалу. Я не стала спорить: его доводы казались логичными, и мы сняли квартиру в другом пригороде.

И вот сейчас я ставлю ноги на коврик из овечьей шерсти в гостиной Лорен и осознаю, что мой муж где-то очень далеко. Я уже скучаю по нему, хотя он совсем недавно довез меня сюда. Лорен велела сказать ему, что это просто «встреча».

Лорен велит мне сесть на ковер и не двигаться. Я чувствую, что вокруг меня есть люди. Мы ждем, хотя я не знаю чего. Не уверена, что даже они знают. Мне никогда раньше не доводилось сидеть обнаженной перед кем бы то ни было, и уж точно я этого не делала с завязанными. Это словно стоять перед односторонним зеркалом во время процедуры опознавания подозреваемого в полицейском участке. Однако не в первый раз в NXIVM я почувствовала, что тайная команда людей наблюдает за мной и определяет мою судьбу.

Я слышу, как кто-то спускается по лестнице, проходит через кухню, фойе и заходит в комнату. В течение этой вечности я слышу дыхание женщин вокруг себя, все начинают волноваться. Никто из нас, включая Лорен, не догадывается, что сегодня начало конца NXIVM.

Рядом со мной кто-то прочищает горло. Кто-то хихикает. А потом мы все смеемся – по комнате проносится общая волна возбуждения. Мы чувствуем облегчение, осознавая, что, по крайней мере, мы окружены только женщинами и все они дружелюбные.

– Расслабьтесь, дамы, – произносит Лорен. В ее голосе звучит фальшивая напыщенность. – Вы все знаете друг друга. А теперь снимите повязки и встретьтесь с сестрами!

Снимая повязку, я ощущаю себя ребенком в момент, когда взглядом нахожу Лорен, сидящую на стуле.

На полу рядом с ковриком мерцают свечи. Лорен читает с экрана компьютера несколько формальных фраз приветствия, словно мы получили какую-то огромную привилегию… Но, оглядываясь друг на друга, мы ощущаем напряжение. Почему она читает это с компьютера? – гадаю я. – Разве не стоило распечатать текст, если это такая знаменательная церемония?

Лорен была права, сказав, что я знаю здесь каждую женщину. Нас пятеро, включая меня. Две коллеги из Калифорнии, две из Мексики. Я прилетела в этот город на встречу, за которой последует десятый восьмидневный Jness (Джу-НЕСС), тренинг, который мы проходили четыре года вместе с основной группой, пытаясь понять и осознать женскую силу и динамику отношений между мужчинами и женщинами.

Но совершенно ничего сегодняшнем опыте не кажется мне возвыщающим. Мексиканки обхватили себя руками. Одна из них недавно родила третьего ребенка, и ей, судя по всему, очень неуютно сидеть перед нами обнаженной. Мы, кстати, с ней единственные в этом кругу с детьми, и я смотрю на нее с пониманием. И хотя обычно она вдет себя вполне уверенно, сейчас кажется, что ей очень некомфортно в своем теле – ее живот немного обвис, груди набухли. Я узнаю в ней свою боль… И сама ее чувствую. Я прижимаю колени к животу и снова вспоминаю о своем сыне. Сейчас, в этом месте, я вспоминаю, каково это – быть ребенком.

– Нужно преодолеть проблемы с восприятием своего тела, дамы, – говорит Лорен. Она повторяет это весь день.

Что было после, вспоминается с трудом… Помню только, как у меня кружилась голова. Мысли метались между поисками причины встать и уйти и попытками успокоиться. Лорен продолжает читать с компьютера: странные слова больше походят на древние переводы, что-то о гуру и учениках. Она объясняет, как будет функционировать DOS – так Лорен назвала нашу группу, просто «досс», – потом говорит, что мы официально вместе, в «круге». Она объясняет, что теперь она наша хозяйка и наша задача – служить ей, поддерживать ее и помогать ей в ее высшей миссии. Мы должны научиться меньше думать о себе и сосредотачивать свое внимание на «других». Это, говорит Лорен, главное духовное упражнение. И, как и в случае со всем, чему мы учились в течение нескольких лет в Программе Успеха Руководителей (ПУР^[2]) в NXIVM, нам снова будет некомфортно. Ее задача – давить на нас, но если мы справимся, то достигнем такого развития, о котором и мечтать не могли. Это ее обещание в ответ на наше. В итоге она говорит, что все данные, собранные у нас, – данные банковских счетов, фотографии, для которых мы позировали обнаженными, видеозаписи, на которых мы признавались в своих самых потаенных, самых темных секретах, – станут залогом того, что мы никогда не сдадимся на пути достижения высшей идеи. Страх шантажа поможет нам не сходить с «пути».

Лорен отпускает нас на небольшую перемену, чтобы одеться, и велит собраться через пару минут для ужина. Я встаю, голова кружится, но обращаю внимание как она берет свой iPhone, который, осознаю я, все это время стоял на камине. Нас и раньше снимали во время тренировок. У Кита и Нэнси имеется целая библиотека аудио- и видеофайлов, сделанных за все эти годы. Но я не знала, что они снимают тайно… и уж точно не в тот момент, когда мы сидим здесь голые.

Неужели Лорен все это снимала?

Нет, не может быть. Так не должно быть… без нашего согласия.

Я принесла к столу приготовленный заранее суп из мускатной тыквы, которую купила в ближайшем магазине органических продуктов «Whole Foods». Все женщины аккуратно отмеряют свои порции: полчашки супа, маленькая тарелка салата. Они считают калории – обычная практика NXIVM, от которой я всегда отказывалась. Меня называли «декадентом», когда я ела целый авокадо на обед, сердито смотрели на меня поверх чудесной бескалорийной лапши, обезжиренного йогурта и запеченной тыквы. Позже я узнала что Киту нравилось, когда его женщины весили примерно сто фунтов^[3], и он требовал, чтобы его последовательницы оставались худыми.

После ужина, мы все забираемся в BMW Лорен и, следуя ее инструкциям, снова надеваем повязки. Она рассказывает, что везет нас в «секретное место». Интересно, что подумают люди на улице, если увидят проезжающую мимо машину с пятью женщинами, скучившимися на заднем сиденье с повязками на глазах? Столько всего заставляет меня сомневаться в надежности и адекватности организаторов этого мероприятия. «Это женщины, которых ты знаешь», – сказала Лорен, когда пригласила меня в январе присоединиться к DOS. Она объяснила, что это будет пожизненное доверие и привязанность друг другу. Это была совсем не трудная часть решения присоединиться, поскольку я всегда представляла себе, что мы с Лорен друзья на всю жизнь. Мы постоянно шутили, как постареем и вместе будем заниматься тренингами для NXIVM, совсем старушками. Я верила ей безоговорочно… Но этот вечер такой странный. Я никогда не состояла в сестринстве, но видела достаточно фильмов, чтобы понять, что такое испытание и инициации. Я решила, что когда-то это начали молодые женщины, приезжавшие сюда на постоянное место жительства. Они всегда более склонны считать себя подружками на век и обещают быть верными друг другу всегда.

Я пытаюсь насколько это возможно следить за маршрутом, пока мы пробираемся по лабиринту улиц Нокс-Вудс. Лорен ехала так долго, что даже под повязкой я чувствую, как садится солнце. С наступлением сумерек она притормаживает, и мы прибываем в место назначения. Я думаю, что она, скорее всего, просто тянула время, ожидая, когда стемнеет.

Мы выходим из машины, встаем в ряд и беремся за руки. Одна ведет другую, и все стараются не споткнуться.

– Никаких разговоров, дамы, – говорит Лорен, пока мы осторожно пробираемся в тишине и заходим внутрь, и, судя по знакомому ковру, который я вижу из-под повязки, я знаю, где мы: это дом Эллисон Мак в стиле ранчо, на углу улицы в самом сердце Нокс-Вудс. Моя догадка подтверждается, когда мы проходим дальше в дом, я замечаю ножки резной мебели. Вкус Эллисон всегда был… уникальным. Как и все в ее жизни, мебель тут особенная – богатая, искусно украшенная, позолоченная и посеребренная. Богемно-королевский шик. В воздухе витает запах духов. Цветочный, острый, очень стойкий. Ландыш.

После того как Лорен заводит нас в гостиную и закрывает дверь, нам позволяют снять повязки. Она велит не уходить, если только не нужно срочно в туалет, но в таком случае нужно будет снова завязать глаза, чтобы пройти через коридор и сделать вид, что мы не поняли, где находимся…

Лорен снова требует, чтобы мы разделись, в этот раз до белья. Я еще не знаю, что уже через пару минут в комнате станет жарко, и мы будем потеть от паники и боли.

Мое внимание привлекают окна – жалюзи опущены. Я медленно осматриваю остальную часть комнаты: стол для массажа, диван и сундук. Никаких украшений на стенах, а свет резкий и флюоресцентный. Лорен снова читает с компьютера про нашу миссию членов DOS. Потом заходит доктор Даниэль Робертс – миниатюрная женщина, женский врач в сообществе NXIVM. Она до самой смерти заботилась о Пам Кафриц, одном из наших менторов, пока та боролась с раком почек, до ее смерти четыре месяца назад. Недавно Кит назначил Даниэль новым лицом программы тренировки exo-eso: фитнеса, состоящего из элементов йоги и пилатеса. Даниэль месяца два назад рассталась со своим парнем, хотя они вместе вступили в ПУР, Программу Успеха Руководителей.

«Вот и врач, который делает татуировки», – думаю я. Если я все-таки решусь на это, то, по крайней мере, это будет безопасно. Именно в этот момент Лорен расстегивает джинсы и приспускает белье. Что это такое?

– Она явно не размером с монетку, Лорен. – Слова срываются с губ, прежде чем я успеваю себя остановить. Я в первый раз открыто возражаю. И тату уж точно не красивая, как она обещала, когда мы обсуждали это два месяца назад в январе, когда подруга приезжала навестить меня в Ванкувере сразу после похорон нашего ментора Пам.

Остальные встают вокруг нее и изучают метку.

Лорен взволнована.

– Она блекнет! – говорит подруга. – Становится белой. – Белая татуировка? Звучит ужасно, но, рассматривая ее получше, я понимаю белый – более приятный вариант. Ее метка немного вздувшаяся, красная и воспаленная, как кусок мяса, свисающий с одной из самых нежных частей ее тела. – Это символ четырех элементов, – заверяет она нас, и ее слова отзываются гулом в моих ушах, а она продолжает что-то рассказывать о семи чакрах.

Одна из женщин считает, что это латинский. А я могу думать лишь о своем муже. Что он подумает об этом в тот момент, когда мы будем лежать в постели и этот свежий знак окажется всего в дюйме от моей интимной зоны? Лорен думала, что я не буду против?! Серьезно?!

Крик хочет вырваться наружу, но думаю над своей работой с тренерами. «Сара, ты просто ищешь путь отступления. Они учили нас правильно: женщины нарушают обещания. Вот что делает тебя слабой. Ты сильная! Ты можешь это сделать!»

И я напоминаю себе, что значит быть в NXIVM. «Ты единственная здесь с высшим уровнем, кроме Лорен, – напоминаю я себе. – У меня один из высших рангов в этой компании».

Пока я раздумываю над этим, Лорен отводит меня в сторону.

– Тебе нужно показать другим пример, – шепчет она.

«Ты авторитет для этих женщин, – говорю я себе. – Действуй».

Перед церемонией они дают нам трафарет, чтобы нанести символ на тело. Нам говорят позаботиться о том, чтобы он оставался под линией трусов, тогда мы сможем купаться, не показывая тайный знак. Женщины в моей группе по очереди помогают друг другу с трафаретом. Я сама обвожу его, радуясь, что это хотя бы пока что не навсегда.

Затем они велят нам снять белье и первой вызывают Габриэллу, профессионального ментора из Мексики. Габриэлла помогает управлять центром, таким же, как мой, в Ванкувере и усердно работала, чтобы достичь желаемого «зеленого уровня». Я смотрю, как она выходит вперед, уверенная, что это инициация сыграет важную роль в получении повышения. Никто не получает разрешения двигаться дальше в компании без благословения Лорен. Между тем Лорен отводит меня в сторону и шепчет:

– Габриэлла слишком много себе позволяет! Только глянь на ее тело.

Я бросаю взгляд через плечо на Габриэллу, формами которой всегда восхищалась. Потом поворачиваюсь к Лорен в ее фирменной тунике поверх мужских джинсов. Испытывая угрызения совести, я вдруг понимаю, что она часто делает именно то, что нам запрещает NXIVM. Например, как сейчас, сплетничает. Если это упражнение должно делать нас сильнее, то почему она критикует Габриэллу?

Пока что я не знаю, что Кит в этом замешан, не знаю, что Лорен имеет в виду, говоря, что этому рекруту DOS нужно поработать, прежде чем она станет типажом Кита.

Лорен включает видеокамеру и нажимает «запись». Я напоминаю себе, что все в порядке, что Лорен мне как родная. Я ведь уже привыкла сниматься на тренингах и других мероприятиях NXIVM. Говорят, это делается, чтобы слова Кита и Нэнси не могли переврать, а также для библиотеки документов, в которой содержатся записи мудрости Кита. Лорен сказала мне, что все материалы, связанные с этой женской группой, будут храниться в закрытом подвале, доступ к которому будет только у нее. Я могу ей доверять.

Габриэлла грациозно залезает на стол для медицинского обследования. Я чувствую запах алкоголя, хотя держусь возле стены – Даниэль протирает дезинфицирующим средством место слева от лобка Габриэллы.

– Я коснусь твоей кожи вот этим, – говорит ей Даниэль, – будет горячо.

Лорен кивает на стол, показывая, что нам нужно держать руки и ноги Габриэллы, чтобы она не смогла двигаться и не помешала деликатной работе доктора.

Я занимаю место у ног Габриэллы, вместе с женщиной из Калифорнии, которая теперь удерживает другую ее ногу. Лорен раздает всем медицинские маски, видимо в гигиенических целях, чтобы мы не дышали микробами на метку Габриэллы. Я осматриваюсь, понимая, как все это странно. Не считая масок, все мы стоим обнаженные. Только Лорен и Даниэль в одежде.

Когда железо касается кожи Габриэллы, ее тело вздрагивает и дергается, словно ее ударили электрическим током. Она кричит от боли. Женщина, стоящая рядом, встречается со мной взглядом, и между нами проскакивает немой вопрос: «Что за черт?!»

Мне кажется, пытка Габриэллы словно из фильма ужасов. Я понимаю, что нам дали маски, потому что инструмент, которым пользуется Даниэль, – электрическое хирургическое устройство, которое выжигает плоть Габриэллы. Маска не спасает от запаха горелой кожи, который проникает в нос, желудок. Я закрываю глаза и прижимаюсь лицом к плечу.

Лорен отводит меня в сторону.

– Видишь, какая Габриэлла слабая? – шепчет она. – Ты должна показать им, как это делается. Боль не такая уж сильная.

С того момента все дальнейшие действия смешиваются в моей голове из-за перегрузки органов чувств. Наверное, минут через сорок пять Габриэлла тяжело сползает со стола, и другая женщина ложится на ее место без колебаний. Такое повиновение не удивляет меня: они учили нас много лет, что, если мы почувствуем желание сбежать, то это признак, что программа работает. Нас учили игнорировать дискомфорт. Когда подходит моя очередь, я понимаю, что уже слишком поздно все остановить.

Однако, надежда выбраться ко всем чертям еще теплилась во мне… Но куда? Может быть, позвонить мужу и попросить забрать меня? Он присматривает за нашим сыном всего в тридцати минутах отсюда. Количество данных, что они собрали на меня, пугает, словно пистолет, приставленный к голове. Я записала видео, на котором рассказала ужасную ложь о каждом члене моей семьи. Этот материал у них, и я видела, как Лорен отправила его куда-то сразу после того, как сделала запись. Не знаю, кто его видел, но знаю, что они его опубликуют. Я поклялась повиноваться Лорен, и этот материал – гарантия, что я сдержу свое слово. Так достаточно ли я сильная?

Я решаю доказать свои способности на этой церемонии. Многие годы они тренировали нас именно для этого: стать высокоразвитой, осознанной группой женщин, которые станут агентами развития нового мира. И, как и Габриэлла, я знаю, что продвижение в компании, в которой я работала двенадцать лет, зависит от моего поведения в данный момент. Технически, у меня есть выбор, но я этого не чувствую. Это понимание, в сочетании со страхом публикации собранного компромата (в основном страхом), что моя семья увидит эти ужасные видеозаписи, на которых я вру о них, влияют на мое решение. «Если я просто полежу неподвижно, – говорю я самой себе, – все скоро закончится».

Только много месяцев спустя, когда история появится в New York Times и я прочитаю рассказ еще одной клейменной рабыни, я вспомню, что нам велели тогда сказать:

– Госпожа, ты клеймишь меня? Это честь для меня.

Как только я ложусь на стол, чувствуя, что он пропитан потом моих сестер, я про это забываю. Лежа там, совершенно голая, я ужасно уязвима, но в то же время полна решимости доказать свою силу. Я стараюсь не раздвигать ноги, так мое тело пытается защититься. Чтобы не двигаться и не показать, насколько уязвима, я говорю себе: «Я воин, я родила человека. Я справлюсь с болью!»

Но ничто, никакое самовнушение не могло подготовить меня к прикосновению огня к моей кожи. Даниэль проводит острым раскаленным наконечником, словно иголкой-спичкой по моей коже в самом нежном, чувствительном месте. Я сжимаюсь, вспоминая как в меня впивались резиновые ремни, когда я решила сделать лазерную эпиляцию в зоне бикини несколько лет назад. В то время это казалось таким варварским решением. Но это… это намного хуже.

Лежа здесь и сейчас, я чувствую, как каждый миллиметр моей плоти опаляется. Закрываю глаза и представляю, что смотрю в глаза сына. Вспоминаю тот момент, когда он появился на свет после самого сложного этапа моих родов, момент, когда он уже шел головкой вперед, а я могла протянуть руку и коснуться его макушечки и подбодрить его на пути в наш мир. Я окунаюсь в свою любовь к ребенку, сосредотачиваюсь на чуде рождения. Я использую инструменты из пройденной программы, я «изменяю свое состояние», как нас учили в NXIVM, и стараюсь превратить боль в искреннюю любовь и радость.

Я не уверена, на самом ли деле испытывала эти возвышенные эмоции, или я покидала свое тело из-за адской боли и просто теряла сознание… В любом случае после каждой линии символа Даниэль останавливалась и позволяла мне отдохнуть. Лорен пользуется этими спокойными мгновениями и читает с компьютера. «Да покончите с этим уже!» – хочется кричать мне. Но Лорен продолжает, требуя, чтобы я механически повторяла ее слова, а потом Даниэль снова берется за работу. Не знаю, сколько именно времени все это занимает, но я справляюсь быстрее всех, потому что мне все-таки удалось заставить себя не дергаться и не бороться.

Когда последняя линия уже нанесена, мне понадобилось время, чтобы вернуться в реальность. Мне кажется, что я плаваю вне своего тела. В поле зрения появляется лицо Лорен. Она нежно смотрит на меня, лучась от гордости. Мои сестры подбадривают и подхватывают меня, когда я слезаю со стола. «Я это сделала, – думаю я. – Я воин. Если я с этим справилась, то способна на все».

Лорен просит меня взять телефон и снять следующую женщину. Снимая, я замечаю сообщение…

КАР

И как они ладят друг с другом?

Сначала я задаюсь вопросом, кого бы Лорен записала в телефон как КАР? Перебираю в голове имена, кого звали Карен. Не та Карен, статистик в NXIVM, которая написала много программ для компании?

И тут мелькает мысль: «Вдруг это Кит? И если Кит в курсе происходящего, – говорю я себе, – то он узнает, с чем я только что справилась, с каким вызовом! Лорен расскажет ему, какой сильной я была, и он поймет, какой я ценный член команды!»