Ничего особенного не происходит. Уютные истории для спокойного сна

Небольшой роман

В ясный зимний день я вышла на улицу. Было холодно, и снег все еще густо лежал в парке и собирался вокруг стволов деревьев на бульваре, однако солнце уже выглянуло и принесло ощущение новизны и свежести. Мы не жались друг к другу, не кутались в пальто и шарфы, не бегали из магазина в магазин, чтобы укрыться от холода. Впервые за несколько месяцев мы гуляли. Не торопясь, поворачивались лицом к солнцу и чувствовали в воздухе привкус весны. Мы – это все, кто вышел на улицу. Я и была, и не была одна. Если наши пути пересекались, солнечный свет заставлял нас улыбаться друг другу, и все мы знали, что думаем об одном и том же: «Это так приятно». Я прошла по главной улице, засунув руки глубоко в карманы, и свернула за угол в сторону парка. Время обеда еще не наступило, и мне никуда не надо было торопиться. У входа в парк стоял газетный киоск, я остановилась, чтобы просмотреть несколько газет. Нашла журнал с фотографиями горных вершин в Южной Америке и оживленных городских улиц Японии, поля цветов и ночные холодные пустыни; купила его и книжку с кроссвордами, положила их в сумку и вышла на дорожку парка.

Она огибала все еще покрытый льдом пруд, и на то, чтобы обойти его, ушло бы всего несколько минут. Но я остановилась на полпути и села на скамейку под ярким солнцем. Дюжина гусей, не обращая внимания на ледяную воду, плавала в подтаявших промоинах. Я улыбнулась, глядя на их грязные серые лапки и гладкие черные перья на шее. Вспомнила, что, когда гуси находятся на земле, мы называем их стайкой, а когда они в полете – клином. Мне стало интересно, как они называют нас, и, поплотнее закутавшись в пальто, я посмотрела на скамейку и увидела вырезанное на ней небрежное сердечко. Я провела пальцем по углублению в дереве и задумалась, где сегодня М и Л и пишут ли они первые буквы своих имен вместе внутри сердечек. Мне нравилось думать, что да. Может быть, они уже выросли, возможно, гуляли по парку, сидели вместе на этой скамейке, смотрели на сердечко и со смехом вспоминали дни юной влюбленности. Если так, то не буду их беспокоить.

Я закинула сумку обратно на плечо и закончила прогулку вокруг пруда, направляясь вниз по боковой улице к маленькому кафе, куда любила заглядывать. Изнутри меня окутало тепло, заставив осознать, как мне было холодно. Я заказала тарелку минестроне, полную лапши и овощей в густом томатном бульоне. Он согревал меня изнутри. Когда тарелка опустела, я попросила чаю и вытащила из кармана печенье, купленное утром в пекарне, чтобы окунуть его в чашку. Я снова подумала об М и Л, о любви и романтике и, открыв кошелек, чтобы расплатиться за обед, вытащила из потайного уголка за читательским билетом старую сложенную полоску фотографий. Снимок был сделан много лет назад в маленькой кабинке на набережной. Четыре кадра с изображением двух лиц, щека к щеке, затем глаза, устремленные друг на друга, поцелуй, глупый смех. Я вспомнила, что по-итальянски любовный роман иногда описывается как история, приключившаяся с кем-то, и подумала, что мне повезло. Все рассказы, которые я слышала, сделали меня немного лучше, немного мудрее, немного более понимающей, теперь мое сердце всегда открыто. Я сложила фотографию вдоль изношенной складки, сунула ее обратно и вышла на улицу.

В обеденный перерыв на улицах оказалось многолюдно, и я медленно шла мимо витрин магазинов и неспешно прогуливающихся людей. Я заметила несколько детей, которые должны были быть в школе. Некоторые дерзко оглядывались по сторонам, чтобы оценить, заметил ли кто-то, что они все такие взрослые, другие, наоборот, шли, опустив глаза и стараясь не попасться, стоя в очереди за билетами в кинотеатр. Небо было ясным, и я подумала, что можно еще немного прогуляться, сделать покупки или навестить подругу, живущую в соседнем квартале. Но потом вдруг вспомнила о журнале с картинками со всего света, о книжке с кроссвордами, о том, как полуденное солнце косо светило на кухонный стол в моей квартире, о том, как я меняю ботинки на тапочки, и вместо этого повернула на свою улицу. Проходя мимо книжного магазина, я заметила, что владелица пытается протолкнуть тележку с книгами в дверной проем, и остановилась, чтобы придержать дверь для нее. «Уже сезонная распродажа?» – поинтересовалась я. «Солнышко ведь», – ответила она и улыбнулась. Я помогла ей поставить тележку на тротуар, и мы перевернули несколько книг в мягкой обложке, чтобы было легче прочитать названия. Она кивнула через плечо на почтовые ящики, стоявшие на кирпичах у входа в мою квартиру, и добавила: «Похоже, тебе что-то пришло».

Хм-м. И действительно, флажок был откинут, и я увидела торчащий внутри уголок пакета. Я выудила его, и в руке оказалась маленькая красная коробочка в форме сердца. На моем лице появилась хитрая улыбка, и, мгновенно открыв коробку, я увидела горсть шоколадных конфет, завернутых в красную бумажную обертку. Возможно, я покраснела, поэтому через плечо в спешке поблагодарила хозяйку магазина и проскользнула в дверь.

Сладких снов.

Все рассказы, которые я слышала, сделали меня немного лучше, немного мудрее, чуть более внимательной, теперь мое сердце всегда открыто.

Туман и свет

День выдался туманным, и уличные фонари, не потушенные с прошлой ночи, мерцали пятнистым желтым светом.

Я шла в любимое кафе, шлепая резиновыми сапогами по лужам тающего снега. Серая сырая погода угнетала, но у меня был план, как поднять настроение, и кофе был только первым (хотя и очень важным) его пунктом. Кафе представляло собой небольшое помещение странной формы из кирпича и старого дерева, втиснутое в передний угол оживленного здания. Здесь подавали всего несколько сортов чая и кофе, а на прилавке под огромным стеклянным куполом стояла подставка с тортами, печеньем или кексами.

Колокольчик над дверью зазвенел при входе. Я встала в очередь за маленькой девочкой в красной зимней шапочке, держащей за руку свою маму. Девочка повернулась и посмотрела на меня, разинув рот и широко раскрыв глаза от любопытства. В этот будний день она не была в школе и мельком рассматривала оживленный мир взрослых, который видела редко. Я улыбнулась ей, она быстро отвернулась, внезапно застеснявшись. Мне стало интересно, почему она пропустила школу, а теперь ей покупают за это лакомство, – ее сводили к доктору? Мама заказала ей горячий, но не слишком, шоколад и печенье из-под стеклянного колпака. Она стремительно отнесла лакомство к маленькому столику в углу, где уселась в ожидании своего напитка, и указала в окно на мужчину с собакой, крикнув маме, что у щенка пятна и красный ошейник, как у ее котенка. И вот я уже чувствовала себя лучше.

Когда подошла моя очередь, я заказала простой эспрессо и устроилась за стойкой бара в ожидании. Я люблю медленно попивать большую чашку кофе или чая, но богатый вкус правильно приготовленного итальянского эспрессо может поднять настроение и заставить воображать себя в солнечной компании в прекрасный весенний день. И эта маленькая кофейня сделала все как надо. Кофе был подан в крошечной белой чашечке всего на три глотка. На блюдце лежала невероятно маленькая ложечка для размешивания сахара, а рядом стоял маленький стакан с шипучей минеральной водой. Чашку для эспрессо только что достали из подогревательного шкафа, поэтому, когда я подняла ее, чтобы вдохнуть запах, мои губы почувствовали тепло керамики. Сначала я просто нюхала, закрыв глаза, затем сделала медленный глоток и задержала его на языке. Кофе был черным и крепким, но не горьким и не обжигающим, и я позволила ему придать мне сил. Я допила минеральную воду, бросила еще доллар в банку с чаевыми и нырнула обратно в туман.

Я размышляла, как продвигается исполнение моего плана: пока все шло хорошо. Выпила чашку чего-то вкусного и наблюдала за лицом маленькой девочки, когда она увидела собаку. Я вспомнила, как широко распахнулись ее глаза, как она с улыбкой окликнула маму и от волнения качала ногами под столом. Жизнь уже стала лучше. Следующая часть моего плана привела меня сквозь пропитанный влагой парк с утками, ковыляющими по дорожкам вокруг крошечного амфитеатра, где я сидела на летних концертах в прошлом году, в совершенно особенное место, которое казалось невозможным найти в оживленном городе. Это была оранжерея, маленькое куполообразное здание из стекла. На мгновение оно напомнило мне подставку с пирожными в кофейне. Я стояла и просто наблюдала, как туман цеплялся за деревья. Он казался густым, словно шаль, которую я носила, гуляя вокруг парка. Я открыла тяжелую стеклянную дверь и позволила горячему влажному воздуху ударить мне в лицо и шею.

Это был дом для сотни видов орхидей, я знала это наверняка, потому что считала их, когда была здесь в последний раз. Я замерла при входе, закрыла глаза и вдохнула запах теплой земли и густой ванильный аромат цветов. Повесила пальто, теперь уже ненужное, на крючок у двери и начала петлять по дорожкам. Теплый влажный воздух мягко проникал в легкие, а цвета и формы орхидей, их разнообразные вьющиеся усики и пышные лепестки вытеснили из головы все мысли. Я просто смотрела, стараясь не прикасаться, и наслаждалась. Читала названия, когда проходила мимо, и произносила их медленно, пытаясь запомнить. Масдеваллия. Брассавола узловатая. Максиллярия. Ванда голубая. Психопсис и Ринхостилис.

Много лет назад у меня была подруга, которая прожила долгую жизнь. Она любила орхидеи, и, когда я приезжала в гости, подруга показывала мне свою коллекцию. Она призналась, что по-настоящему так и не овладела искусством сохранять им жизнь.

«Ну и ладно, – она пожала плечами. – Я люблю их, поэтому просто покупаю еще и еще и буду продолжать в том же духе, пока жива». Так она и поступала. Я подумала, что ей понравилось бы это место, и попробовала смотреть на цветы вместо нее, как будто она могла почувствовать удовольствие через меня.

Выйдя из крохотной оранжереи и застегивая пальто на прохладном воздухе, я заметила, что туман рассеивается. В небе надо мной вспыхнуло что-то яркое, желтое. Я сунула руки в карманы и обнаружила в одном из них мятный бальзам для губ, а в другом жестяную коробку мятных леденцов с корицей. Я подумала о том, чему научилась на примере своей подруги, о том, как важно запасаться маленькими радостями, которые делают дни немного слаще: крошечная чашка эспрессо, пара резиновых сапог, в которых можно шагать по лужам, мятный бальзам для губ и дни, подобные этому, спланированные так, чтобы снять груз с души.

Было так много маленьких приятностей. В них можно было окунуться, пока мы ждали первых признаков наступающей весны.

Сладких снов.

Отпуск

Мы планировали путешествие с конца лета, зная, что к середине зимы нам определенно понадобится отдых.

Это было бегством от пронизывающего холода и серого неба в какое-нибудь солнечное и жаркое место с океанским бризом, криками диких птиц и гамаками, подвешенными к наклонным стволам пальм. Перед отъездом я чувствовала себя ребенком в последние дни учебы накануне летних каникул. Уговаривала дни идти быстрее, вычеркивала их из календаря по ночам, до головокружения бегала по дому, упаковывая чемоданы и опустошая холодильник.

Мы перебрали последние продукты, съев несколько странных блюд, приготовленных из остатков: по тарелке супа, французские тосты, чтобы избавиться от буханки хлеба, салат, сделанный почти полностью из крошечных помидоров – а ведь я была уверена, что их уже съели, – и на десерт столько бананов, сколько возможно было проглотить. Мы не противились этому, а смеялись над дурацким меню и чокались бокалами, наполненными вином.

В день отъезда встали рано, моргая и зевая, тихо натянули одежду и погрузили сумки в машину. Затем наступал долгий день путешествия, прерываемый подмигиваниями друг другу, тайным сигналом, означавшим: «Эй, мы в отпуске», и улыбками. Не успев опомниться, мы приземлились и сделали первый шаг в жаркий влажный воздух совершенно нового места. Это чудо современного мира: проснуться в одной точке, в одном времени года, на одном полушарии, а затем, всего через несколько часов, оказаться в совершенно противоположном месте, которое ни капельки не напоминает то, откуда вы приехали.

Вскоре мы уже сидели в комнате с видом на океан. В ней стояла огромная кровать с пышными подушками и белоснежным постельным бельем и был балкон, дверь которого раздвинули, чтобы наполнить комнату шумом накатывающих волн. Мы стояли, склонившись над океаном, обняв друг друга за плечи, и осматривали пляж, все еще в джинсах и свитерах из холодного мира, в котором проснулись. Впереди ждали целые дни, и нам оставалось только наполнять их отдыхом и играми, книгами, купанием в океане и прогулками по пляжу. Я радостно захлопала в ладоши. «Кто последний нырнет – тот тухлое яйцо», – крикнула я, и мы побежали, сбрасывая с себя теплую одежду холодного края, роясь в сумках в поисках солнцезащитного крема, купальников и шлепанцев.

Вскоре распорядок дня сбился. Мы спали так долго, как только могли, заказывали кофе, фрукты и тосты и ели их на балконе, положив пятки на перила. Затем мы одевались и отправлялись прогуляться по пляжу, держась за руки и ступая босыми ногами вдоль самой кромки воды, разговаривая или храня молчание. Иногда просто стояли и смотрели на разбивающиеся волны, наблюдали, как пикируют и ныряют птицы, выпрыгивают рыбы, а семьи гуляют и плавают. Потом мы находили тенистое местечко, что-нибудь потягивали и читали книгу за книгой. Когда тепло накапливалось в наших телах, мы ныряли в волны, чтобы смыть его, плескались, играя и плавая, пока не проголодаемся, не измучаемся от жажды или не будем готовы снова греться на солнышке. После полудня, когда солнце начинало клониться к горизонту, мы тащили свои просоленые, усыпанные песком тела обратно в номер, чтобы принять прохладный душ и остудить загорелую кожу, а затем растягивались на хрустящих чистых простынях и каким-то образом засыпали в третий или четвертый раз за день.

Иногда мы все же делали над собой небольшое усилие: одевались для ужина в открытом патио и наслаждались блюдами местной кухни, бокалами вина или медленным завораживающим танцем, стоя щека к щеке в теплом ночном воздухе. А иногда мы с удовольствием заказывали еду в номер, смотрели телевизор сквозь пальцы ног и лежали в постели, слушая, как волны разбиваются о берег.

Неделя подходила к концу, и я ощущала, что пришла в себя. Мои кожа и волосы чувствовали себя обновленными и напитавшимися солнцем и солью. И я подумала, что теперь смогла бы с радостью провести еще несколько холодных, снежных недель дома, когда пополнила полки своего внутреннего хранилища воспоминаниями о том, каково это – быть полностью согретой и приятно изнеможенной солнцем. Дома мы скоро увидим птиц, возвращающихся к гнездам, реки, наполняющиеся талым снегом, а через месяц-другой голая темная земля расколется первыми побегами нарциссов и крокусов. Вскоре после этого ревень появится на прилавках фермерского рынка и мы будем листать каталоги семян и планировать сад. Я подумала, что хотела бы снова оказаться в нашей собственной постели и что, возможно, было бы хорошо, если бы белье было выстирано и аккуратно заправлено.

Как хорошо иметь местечко, куда можно сбежать, чтобы ненадолго избавиться от рутины и нарушить все правила работы. А потом вернуться в такое же прекрасное место, хотя и совсем на него непохожее.

Сладких снов.

Зимний день за окном

Из окна я наблюдала за тем, что, вероятно, было последним большим снегопадом этой зимы.

Снег ровными слоями стелился по лужайкам и крышам нашего квартала. Я знала, что теперь мы все хотим весны, но нас можно было уговорить провести еще один день, любуясь тихим очарованием падающих хлопьев, когда мы будем сжимать снежки в перчатках и лепить снеговиков, кататься на санках по склону холма в парке.

Я не знала, желала ли кататься на санках, но была готова наблюдать за этим из уютного тепла гостиной, согрев ноги толстыми носками под свист закипающего на кухне чайника. Смотреть, как небольшая стайка соседских ребятишек, укутанных с головы до ног, волокла за собой санки и ледянки на тонких веревках. Даже в сапогах и утепленных толстых штанах они как-то вприпрыжку бежали вперед и звали своих друзей и младших сестер, чтобы те прибавили шагу. Горка для катания на санках ждала их.

В детстве по соседству была такая же, и я помнила, с каким восторгом мы неслись с нее, втиснувшись в сани вдвоем или втроем, держась за их изношенные поводья и друг за друга, и кричали, набирая скорость. Мы опрокидывались или врезались в кучу снега, вскакивали, стряхивали снежинки с лица и мчались обратно наверх. Порой холод или чьи-то родители загоняли нас обратно в дом, чтобы согреться. Мы снимали промокшие пальто и шапки, складывали их на батарею, чтобы они побыстрее просохли, и иногда, не дождавшись, натягивали их снова и мчались на холм.

Я вошла в кухню, налила в чашку кипятку из чайника и бросила туда пакетик чая, медленно покачивая его и наблюдая, как красновато-коричневый цвет ройбоса растекается по воде, словно чернила. Подошла к буфету и достала оттуда пачку печенья, купленную накануне.

Толкая тележку по проходам продуктового магазина, я погрузилась в заботы текущего дня, когда увидела знакомую оранжевую упаковку печенья, которое не ела с детства. Оно было похоже на ветряные мельницы, светло-коричневые, с миндальными вкраплениями, разбросанными по тесту. В мгновение ока я забыла о путанице мыслей, которая меня не отпускала, и потянулась к пачке на полке. Надпись оказалась точно такой же, как и в детстве, – толстая и слегка смазанная, как будто ее напечатали на старомодном прессе. Эмблемой компании была смазанная ветряная мельница и фамилия, и когда я перевернула пачку, то увидела, что печенье все еще делали в маленьком городке на севере. Вдруг я почувствовала огромную благодарность за то, что это лакомство попало сюда, на полку соседнего магазина. Разгладила обертку и посмотрела сквозь целлофан на печенье. Оно не было идеальной формы, каждое немного неправильное, некоторые темнее, толще или бледнее. Они сразу же перекочевали в мою тележку, и с тех пор я с нетерпением ждала момента, чтобы открыть их к чаю.

Я ела это печенье в доме моих бабушки и дедушки. Оглядываясь назад, не могла припомнить, чтобы пробовала их где-нибудь еще. Достала тарелку, поставила на нее стопку ветряных мельниц и отнесла их обратно к креслу у окна. Устроившись поудобнее и подобрав под себя ноги, положила одеяло на колени и взяла одно из печений. Я поднесла его к носу и вдохнула сладкий аромат. В нем было немного специй – я ощутила запах гвоздики, мускатного ореха, корицы и слабый вишнево-приторный аромат миндаля. Я откусила кусочек, печенье оказалось немного рассыпчатым и сухим, но вкус сразу вернул меня на кухню к бабушке с дедушкой. Их домик был маленьким, с крошечным передним крыльцом, и находился в уютном местечке посреди высоких старых деревьев. Тени от них таились в каждом углу, а комнаты были забиты картинами и игрушками, которые когда-то принадлежали моему отцу. Но в дневные часы дом был светлым и полным солнца.

Бабушка прятала «ветряные мельницы» в глубине шкафа, закрывая печенье банкой с мукой, чтобы дедушка случайно на него не наткнулся. Мы с ней клали пачку печенья на стол, и каждый макал его в свой напиток, бабушка – в кофе, а я – в какао, и медленно ели его, наблюдая за белками, бегающими вдоль ограды. Может быть, от нее я унаследовала склонность к тихому созерцанию. Глядя на заснеженный двор, я подняла чашку, чтобы поделиться с ней воспоминаниями о нашем времени на кухне, а затем запила печенье медленным глотком чая. Еще несколько ребят побежали к друзьям на холм, а рукавицы болтались на веревочках у них на запястьях. Я видела, как ровно лежит снег на голых ветвях платана во дворе соседа и косые персиково-оранжевые лучи заходящего солнца разливаются по небу. Да, я буду рада весне, когда та наступит, но была счастлива остаться дома и смотреть, как идет снег.

Сладких снов.