Таир.
– Сегодня у нас двое, кади, но обоих можно смело отправлять в Мекку. – мой помощник, как обычно, был румян, свеж и благоухал изысканными ароматами. – Осквернитель, кинувший Великие Саги в, да простит меня Оден, коровий навоз, и доставленный купеческим караваном многобожник. Этот, правда, еще и буйный, купцы привели его связанным, и он почти всю ночь пытался выбраться из пут, а под утро ударил головой в живот охранника. После общения с Иршадом вроде как успокоился.
– Ну еще бы. – понимающе кивнул я – Иршад был дюжим детиной и его кулаки вызывали уважение у всех, кто его знал. – Веди первого.
Помощник исчез за дверью и вскоре вернулся, ведя с собой заплаканного мальчика лет двенадцати на вид. Грязная заплатанная одежда, царапина на правом виске, глаза пустые и безжизненные.
– Во имя Одена, зачем они прислали нам ребенка? Подозреваю, что его родителям просто надоело кормить лишний рот, вот они и оговорили чадо, а местный муршид и рад воспользоваться случаем и доказать свою лояльность.
– Все не так просто, кади. Свое преступление он совершил перед всей своей деревней, да еще накануне полуденной молитвы, из–за чего, как вы понимаете, она не состоялась. Его чуть было не забили камнями на месте.
Ого, а вот это уже серьезно! Похоже, мальчику действительно придется окропить своей кровью плиту перед Белым Храмом. Я кликнул писаря и начал положенную процедуру.
– Имя?
– Халим… – голос его был таким же безжизненным, как и взгляд.
– Ты признаешь свое преступление?
– Да. Я осквернил Саги и должен понести наказание.
– Зачем ты это сделал?
– Я… Я не знаю… Я просто бежал, я хотел принести книгу муршиду Адилю как можно быстрее… И упал…
– Эмм… – я заглянул через плечо писаря в бумаги. – Халим, такие вещи не происходят «просто». Нельзя просто так кинуть Великие Саги в навоз и сорвать молитву. Ты был соблазнен Локи и его джиннами?
– Я не знаю.. Наверное.. наверное да… Возможно мои мысли были смущенны и потому я оступился… – он закрыл лицо руками и стал всхлипывать. – Я виноват, я знаю, я виноват…
– С этим понятно. – я кивнул своему помощнику. – Давай следующего.
– Иршааад! – крикнул тот в сторону двери. – Заводи!
Дверь отворилась и в комнату втолкнули изможденного оборванца. Его распухший нос был явно недавно сломан, на лбу красовалась здоровая шишка, а левый глаз ощутимо заплыл. Час от часу не легче! Да с меня голову снимут, если я начну присылать в Мекку на праздник детей и нищих. Помощник тем временем выложил передо мной на стол два кинжала из темной стали, четыре золотых перстня и золотую же цепочку.
– Это что? – я недоуменно уставился на него.
– Вещи многобожника. Купцы передали нам их вместе с ним.
– Однако, это уже интереснее… Как тебя зовут? – обратился я к оборванцу.
Он посмотрел на меня и молча плюнул на пол.
– Думаю, нам стоит поручить твой допрос Иршаду. – вкрадчиво произнес я. – Он наверняка найдет с тобой общий язык. Но я могу повторить еще один раз, последний. Как тебя зовут?
– Ахмар. – ответил он с плохо скрываемой ненавистью. – Мое имя Ахмар ибн Омар.
О Оден, теперь мне попался безумец! Ведь не будет ни один человек в здравом уме называть себя именем демона. Хотя, за такое в любом случае полагается нелегкая смерть, так что мекканские служители будут довольны.
– Каким богам ты поклоняешься? Аль–Лат, Манат, Узза, Ваал?
– Это мое дело. Можешь просто записать в своих бумажках, что я не верю в Ледяного Бога.
– Именно так и запишем. Вполне достаточно, а там пусть с тобой разбираются служители Белого Храма. Все, ведите их в камеру. Солнце уже высоко, а я хотел бы еще выпить чашечку кифы до полуденной молитвы.
– Кади, я боюсь, что у нас свободна только восточная камера. Ну вы же знаете, там у нас Крючок со своими подельниками. Все равно сажать их туда?
– Сажай. Этим двум терять в жизни уже больше нечего…
Халим.
– Какая радость, клянусь Оденом! – смуглый горбоносый человек, первым подошедший ко мне в камере, куда отвели нас вместе с безумцем, называющим себя именем демона, довольно захихикал. – Наконец–то кади Таир прислал мне жену. А куда определим бродяжку? В чесальщики пяток? Что скажете?
– Давай я лучше скажу. – избитый и истощенный безумец сделал шаг вперед и вызывающе хрустнул костяшками пальцев. – Я сейчас далеко не в лучшей своей форме, но если вы не оставите в покое меня и мальчика, переломаю вам руки. Или шеи, если будете упорствовать.
– Чтооо?! – горбоносый мгновенно подскочил к бродяге и схватил его за горло. – Вы слышали, братья? Этот сын шакалы и ослицы собирается…
Закончить свою фразу он так и не успел. Назвавшийся Ахмаром вроде как просто и без усилий схватился за его руку и убрал ее от своего горла, но горбоносый вдруг издал громкий крик и отскочил назад.
– Вы видели?! – его протянутая вперед рука свисала вниз, согнутая совсем не в том месте, где положено, а в голосе звучал страх и недоумение. – Он сломал мне руку! Режь его!
И тут я понял, что действительно повстречался с демоном. Ахмар спокойно стоял на месте, а когда два головореза, доставшие после криков горбоносого остро заточенные на манер ножей куски металла, добежали до него, просто схватил каждого из них за руку и дернул друг на друга так, что заточка каждого вошла в шею другого. Пока они, хрипя и булькая, опускались наземь, выдернул эти своеобразные ножи и, почти не глядя, метнул в двух других головорезов, остановившихся на полпути к нему. И все так же молча пошел на горбоносого.
– Эй, стой, друг, подожди… – тот пятился, пока не уперся спиною в стоявший посреди камеры стол. – Подожди, давай поговорим, все обсудим…
Ахмар подошел к нему вплотную и горбоносый растерянно замолчал. А потом этот демон в обличье бродяги просто схватил бандита за голову и резко повернул ее вправо. Раздался характерный щелчок и тело горбоносого мешком сползло по столу на пол.
– А ведь я предупреждал. – Ахмар схватил труп за шиворот и поволок его к двери.
Положил у порога и вернулся за следующим. Сложив всех бандитов кучкой у двери, потянулся и присел на лежанку у зарешеченного окна.
– Выбирай себе место. – кивнул он мне. – Этим уже ничего не понадобится.
– Нет, нет! – я со страхом посмотрел на него. – Я не хочу оставаться тут с тобой! Ты не человек!
– А, так ты предпочитаешь попасть в другую камеру, где воры и бандиты сделают тебя своим наложником? Ну, дело твое. – он лег на спину и закрыл глаза.
Я задумался. Он прав – участь моя в тюрьме будет незавидной. Но оставаться и дальше в камере наедине с демоном, подпасть под скверну Локи? А с другой стороны – разве не пал я уже, осквернив Саги? Отец наш Оден уже наверняка обрек меня на посмертные муки, так что мне терять? И я присел на краешек соседней лежанки. Покосился на Ахмара. Он лежал расслабившись и мерно дышал, но вроде бы не спал.
– Скажи мне, ты и вправду демон?! – выпалил я. Он открыл глаза и рассмеялся.
– Нет, не бойся, мальчик, я человек. Богохульник, конечно, по вашим меркам, но да и ты, как я понимаю, тоже не просто так тут оказался.
– Но ведь Ахмаром звали одного из двух демонов, истреблявших верных во времена Абд–Одена, да упокоит его Лед. Зачем ты назвался именем этой скверны из давних времен?
– Давних? – он привстал и заинтересованно посмотрел на меня. – А насколько давних? Сколько лет назад жил Абд–Оден?
– Не скажу наверняка… – я мучительно пытался припомнить уроки муршида. – Но точно больше ста. Может сто двадцать или сто сорок.
– Однако! – Ахмар присвистнул. – А расскажи все, что ты знаешь о тех временах. Ну, верные устроили бунт в Аль–Хире, убили Хана, а дальше?
– Нет, все было не так! Верные жили мирно и проповедовали язычникам. За это Локи возненавидел их и послал на землю двух своих демонов, чтобы они убивали и притесняли Верных. Но чаша терпения Одена переполнилась, он изгнал демонов в пустыню, разрушил Аль–Хиру, обитель скверны, и велел Абд–Одену основать на месте старой империи новую – Империю Льда. Абд–Оден был великим святым и пророком, Лед говорил его устами. Он прошел по империи от края до края, и язычники приняли Одена в сердце свое, те же, кто не принял, были убиты.
– А что стало с магами?
– Ты про джиннов, что прислуживали языческим ханам? Их Оден изгнал тоже.
– Все понятно.. хотя я ничего не понимаю… – пробормотал Ахмар и надолго погрузился в раздумья. Меня уже клонило ко сну и я только собрался было прилечь и вздремнуть, как мой сосед вновь нарушил молчанье. – А зачем нас заперли сюда? И какое наказание нас вообще ожидает?
– Как, ты и этого не знаешь? Через несколько месяцев День Одена и возле Белого Храма Мекки жрецы будут приносить жертвы, чтобы Локи отступил, а Оден знал, что мы верны ему и истребляем скверну в сердцах своих. Со всей империи туда свозят грешников. Там, по заповеданным в Сагах обычаю, суд испытает преступников и назначит им наказание. – я немного помолчал, а затем, подумав, продолжил. – Не знаю, демон ли ты, или человек, но ты помог мне, и я тебя предупрежу. Похоже, ты ничего не знаешь. У меня еще есть шанс на милость, мне могут всего лишь отрубить руку или вырвать ноздри. Но ты… Многобожник, назвавшийся именем демона, будет казнен. Мучительной казнью. Будь я на твоем месте, наверное прямо сейчас взял бы заточку и… Оден запретил нам убивать себя, но ты уже навлек на себя достаточно посмертных мук, чтобы ничего не бояться.
– Ну вот уж этого от меня никто не дождется! Особенно безумцы, захватившие империю и радостно истребляющие сами себя по праздникам. Но спасибо, что предупредил меня. – он поднялся на ноги, наклонился вправо–влево и замер, прислушиваясь к ощущениям. – Одна беда, я слишком слаб сейчас. Даже на эту жалкую кучку бандитов у меня ушло столько сил, что еще пару дней все мышцы ломить будет… Мне нужно успеть восстановиться до того, как ваши любезные жрецы решат поделиться со мной любовью Одена. Несколько месяцев, ты говоришь?
Таир.
– Кади, кади, это демон, это на самом деле демон, это именно тот Ахмар, кади, что он сделал, что он сделал! – ворвавшийся ко мне домой без стука мой помощник, причитающий плачущим голосом, вогнал меня в ступор. Его выпученные глаза бесцельно прыгали из стороны в сторону и я даже принюхался – не пил ли он запретных напитков. Вроде бы никакого запаха. Я не стал ждать, пока он успокоится и придет в себя, а просто отвесил ему хорошую пощечину. Он охнул, схватился за щеку, но в глазах начал появляться свет разума.
– Успокоился? Теперь говори, что случилось. Заключенные дерутся? Бунт?
– Нет, если бы бунт, если бы! – он все равно продолжал тараторить. – Мы же бродягу и мальчика к Крючку в камеру посадили, так бродяга всех там поубивал, голыми руками поубивал и у двери сложил, а теперь сидит и разговаривает.
– Ты что несешь? С кем он разговаривает, если всех поубивал?
– Нет, он мальчика не тронул, мальчик тоже демон наверное. С ним разговаривает теперь. А бандитов всех убил, голыми руками убил и у двери сложил… – он явно пошел по второму кругу.
Так, ладно. – я практически вытолкал помощника за дверь и сам вышел следом. – Пошли разбираться, что у вас там случилось.
Когда мы добрались до места, оторопел уже я. Тюрьма напоминала осажденную крепость – вместо обычного постового у двери вокруг по периметру стояли лучники с оружием наизготовку, причем стояли лицами к зданию, как будто действительно собирались брать его штурмом.
– Многоуважаемый Таир, это мой приказ. – помощник понял по моему лицу, что хоть какие–то объяснения этой странной картины должны прозвучать. – Посмотри сначала сам, что произошло.
Ну что же, можно и посмотреть. Я вошел внутрь, и дойдя до угловой камеры, открыл окошко в двери, через которое арестантам передавали пищу. Ох, Оден великий и милосердный, пожалуй, мой помощник сделал все правильно! Камера была забрызгана кровью, у самой двери громоздилась куча мертвых тел, а на лежанках у зарешеченного окна безмятежно спали бродяга и мальчик. Я аккуратно прикрыл окошко и повернулся к помощнику.
– Банда Крючка. Самые отъявленные головорезы во всей округе. – тот молча кивнул. – Он один перебил их? Невероятно, это совершенно невероятно. Если только он действительно не…
Ужас словно холодными пальцами схватил меня за горло и по спине потекли струйки пота. Демон! Скверна Локи, проникшая в наш мир, чтобы погубить все, что нам дорого. Древнее создание, что жаждет только убивать верных в своей бессильной ярости и сеять зло и разрушения вокруг себя. Неужели я и вправду столкнулся с этим?
– Так. Какие меры безопасности ты предпринял?
– Все наши люди подняты по тревоге и стоят вокруг тюрьмы и в ближайших к камере коридорах. Стрелы отравлены. Еще я послал за муршидом, он скоро должен подойти. Если это действительно скверна, то надо провести обряд.
– Сначала мы должны точно убедиться. – я задумался. – В иудейском квартале, среди неверных, живет старый антиквар. Позови его сюда и пусть посмотрит на вещи, которые были при этом Ахмаре. Я буду ждать его в кабинете.
– Будет исполнено, кади! – и он резво понесся к выходу.
Я же дошел до кабинета, велел принести себе чашечку кифы, и стал, потягивая ее, рассуждать. Пока что все сходится. Появился из пустыни, назвался Ахмаром, убил голыми руками пятерых отчаянных головорезов… Защити детей своих, Оден, если это действительно древнее зло решило потревожить покой нашего прекрасного города! Видно, недостаточно усердно служим мы отцу нашему, раз он попустил такому случиться. Погрязли в скверне мира этого, пустили Локи в сердце свое, подпали под соблазны, которыми его невидимые слуги окутывают каждого человека… Так, все, Таир, успокойся, в коридоре уже слышны шаги.
– Кади, вот он. – помощник вошел в кабинет вместе с иудеем, таким дряхлым на вид, что, казалось, он родился еще при Абд–Одене. Однако, несмотря на глубокую старость, шаги его были тверды, а взгляд – разумен.
– Иди сюда, старик. Что ты можешь сказать про эти вещи? – я жестом указал ему на разложенные на столе украшения и кинжалы.
Иудей вытащил большое увеличительное стекло и начал внимательно осматривать каждый предмет, чуть ли не обнюхивая его своим длинным носом. К одному из перстней он присматривался особо внимательно, вертел его из стороны в сторону и чуть было не попробовал его на зуб, но быстро взглянув на меня, передумал.
– Значит так, кади, – проскрипел он своим противным голосом, – что это за такие кинжалы, старый Исхак не знает, он никогда не видел таких. А что до золота, так все это вещи древние, сделанные еще при ханах. Аль–хирская чеканка, моавская школа, золото скорей всего нубийское. Вот этот перстень особо ценен – это знак придворного высокого ранга, помощника муккариба. Я ответил на твой вопрос, кади?
– Вполне. Можешь идти, старик.
Иудей вышел, оставив меня в глубоком раздумье. Один к одному, один к одному… Ну что же, если Одену угодно подвергнуть меня такому испытанию, то я готов. Я взял со стола маленький кристалл соли в золотой оправе, символ нашей веры в Лед, напоминание о той жертве, что отец наш Оден принес ради нас, сжал его в кулаке, и, закрыв глаза, зашептал:
«Повинуюсь воле твоей, господин мой. Пусть будет так, как хочешь ты, а не я, ибо в мудрости своей ведаешь ты, что лучше для каждого из детей твоих. Все испытания вынесу я и погибну за тебя, но не пущу скверну в наш мир. Оден и Лед!»
– Молодец, Таир, молодец. Я вижу, вера твоя крепка и у Локи нет власти над тобой. – в кабинете, оказывается, уже стоял главный зафарраский муршид и ласково улыбался, глядя на меня. – Мне сказали невероятное. Как будто демон из древних сказаний был пленен тобой в пустыне и сейчас находится в темнице. Это действительно правда?
– Похоже что так, муршид. Он назвался Ахмаром, имел при себе древние ханские вещи и убил голыми руками пятерых опаснейших бандитов. Его необходимо доставить в Мекку, но я боюсь, что наших сил будет недостаточно, чтобы противостоять посланцу Локи, потому и велел послать за тобой.
– Ты все правильно сделал. Идем, посмотрим на этого демона, все, что необходимо я с собой взял. – муршид кивнул на увесистую сумку, лежащую у его ног. – Скверне не одолеть нас!
Когда мы подошли к двери камеры, он первым делом достал из сумы мешочек, набрал оттуда пригоршню соли, второй рукой крепко прижал к груди извлеченные оттуда же Саги и кивком головы велел отпирать дверь.
– Сейчас, сейчас. Вы, трое, – обратился я к стоящим неподалеку лучникам, – идите сюда. Вы станьте позади муршида с луками наизготовку и чуть что – стреляйте. А ты отпирай дверь, но будь готов тут же закрыть ее по первому слову. Все готовы? Открывай!
Дверь отворилась и один из трупов, громоздившихся возле нее с обратной стороны, тут же вывалился в коридор. Демон, лежащий на кровати, мгновенно открыл глаза и приподнялся. Он пристально уставился на нас, но, однако, продолжал сидеть. Ребенок на соседней лежанке что–то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок.
– Эй, ты, у двери, – прошептал я, – хватай трупы по одному и утаскивай.
Пока солдат выволакивал тела, все молчали. Демон продолжал пялиться. Когда трупы перекочевали в коридор, муршид сделал шаг вперед, и я только собрался было предостеречь его, но он предусмотрительно остановился у самого порога, не заходя внутрь. Затем щедро сыпанул влево, вперед и вправо по щепотке соли, еще крепче вцепился в книгу и забормотал:
«Не будет скверна продолжаться вечно,
Не будет Локи вечно править миром –
Отец наш Оден, мудр и всесилен
Очистит землю всю от края и до края!
И джинны с демонами сгинут в хладе,
И солнце перестанет жечь пустыни.
Пока же не свершилось то, что должно,
Вы скверну в свои души не пускайте.»
И тут демон издевательски захохотал, хлопая себя ладонями по бедрам. Лицо муршида побледнело и он кинул еще щепотку соли в его направлении.
– Именем Одена, приказываю тебе умолкнуть, демон! Я, верховный муршид Зафарры, говорю тебе…
– О, так ты все–таки жрец? – голос демона был полон язвительности. – А я решил было, что ты повар, раз так щедро солишь все вокруг. Значит ты просто не в курсе, но я тебе расскажу – солят обычно что–то съестное. Например, если ты хочешь сделать салат, сначала надо нарезать овощи и зелень, добавить масла, и только потом уже солить. Или, скажем, похлебка из чечевицы…
Тут муршид уже побагровел и, гневно раздувая ноздри, захлопнул дверь в камеру сам, после чего прямо из мешочка насыпал соли у порога, так, что получилась толстая полоса, преграждающая демону путь наружу.
– Мне никогда не доводилось слышать таких ужасных богохульств, кади Таир. Я бы назвал его безумцем, но вот это – он кивнул в сторону лежащих теперь в коридоре трупов. – говорит само за себя. Это несомненно демон, отродье Локи. Теперь следующее. У тебя есть еще заключенные?
– Да, тюрьма забита. Но уж они точно обычные люди и охраняются вполне надежно.
– Дело не в этом. Душа любого преступника уже подпала под власть Локи и может изливать скверну в наш мир. Это будет придавать сил демону, чего, как ты понимаешь, допустить нельзя. Выводи всех во внутренний двор и, пока я тут, проведем суд над ними по всем законам Льда, накажем по справедливости и отправим восвояси. На ночь в тюрьме никто не должен остаться, не считая самого демона и его малолетнего прислужника.
Я отдал соответствующие распоряжения и мы вышли наружу. Потихоньку охранники выводили людей и выстраивали их вдоль ограды, всего заключенных набралось человек пятнадцать. После чего на середину дворика выкатили рассохшуюся плаху, возле которой встал муршид со своим мешочком и Сагами, и заспанный зафаррский палач с огромным тяжелым тесаком на плече. Первым к ним подвели щуплого подростка лет пятнадцати на вид. Я взял у писаря подготовленный список и зачитал вслух.
– Музаффар, кража на рынке, подтверждено свидетелями.
– Положи руку сюда, Музаффар. – муршид указал ему на плаху. – сейчас мы узнаем, считает ли Оден тебя достойным наказания.
Парень опустился на колени и положил на плаху руку ладонью кверху. Палач, зевая во весь рот, достал из кармана своего кожаного, покрытого бурыми засохшими разводами фартука небольшой нож и песочные часы. Ножом он полоснул по ладони подростка, разрезая ее крест–накрест до самой кости, подождал пока муршид щедро насыплет соли на рану, демонстративно поставил часы рядом с рукой и замер рядом, занеся тесак для удара. Песчинки неторопливо сыпались вниз, и чем выше росла горка песка внизу, тем больше кривилось от боли лицо преступника. Наконец он не выдержал, и с резким криком попытался вскочить, но тесак мгновенно скользнул вниз и отсек руку по локоть, после чего палач тут же нанес мощный удар рукоятью в висок, обрывая еще не начавшийся толком крик. Двое охранников еще подхватывали обмякшее тело, чтобы отнести его к тюремному лекарю, а следующие уже волокли к плахе упирающуюся смуглую черноволосую девушку. Они усадили ее рядом на землю так, чтобы запрокинутый затылок лежал на уже начавшем краснеть дереве, а я зачитал:
– Закия, богохульство, подтверждено свидетелями. Муршид, а вот ее я тоже собирался отправить в Мекку.
– Сейчас нам не до мелких богохульников, кади. Самое главное – доставить туда демона. А для этого нам нужно лишить его всех возможных источников силы. Давай, палач, делай свое дело.
Тот все так же безмолвно и спокойно схватил девушку за подбородок и резанул три–четыре раза по губам, подождал, пока муршид насыплет на них соли, но часы поставить рядом с ней не успел – девушка начала кричать почти сразу. Палач тут же раздвинул ей ножом зубы и, сжав щеки руками так, чтоб закрыть рот назад было невозможно, начал вырезать язык…