Глава тринадцатая
«Земля! Земля!»
И однако надежда, наполнившая сердце Дика, как будто начала отчасти оправдываться.
На другой день, 27 марта, ртутный столбик барометра поднялся. Подъем этот не был ни быстрым, ни очень значительным – всего на несколько линий, – но похоже было, что он окажется непрерывным. Буря, очевидно, шла на убыль, и хотя волнение на море оставалось еще очень сильным, можно было заметить, что ветер спадает и заходит к западу.
Дик Сэнд понимал, что еще рано думать о том, чтобы поставить какие-нибудь паруса. Ветер сорвал бы даже самый малый клочок парусины. Но он надеялся, что меньше чем через двадцать четыре часа можно будет поднять хотя бы штормовые паруса.
И действительно, ночью ветер заметно ослабел, да и волны уже не так швыряли корабль, хотя еще накануне они грозили разломать его на части.
Утром на палубу начали выходить пассажиры. Можно было уже не опасаться, что внезапно набежавшая волна смоет их за борт.
Миссис Уэлдон первая покинула каюту, где она по требованию Дика просидела взаперти все время, пока длилась буря. Она вышла поговорить с Диком, который лишь нечеловеческим усилием воли заставлял себя переносить все эти неслыханные трудности. Похудевший, бледный, несмотря на загар, он тяжелее всего переносил недостаток сна, так необходимого в его возрасте. Но его мужественная натура устояла перед всеми испытаниями. Быть может, эти лишения когда-нибудь и скажутся на нем. Но сейчас не время сдаваться, говорил он себе. И когда миссис Уэлдон подошла к нему, он был так же полон энергии, как всегда.
К тому же отважный Дик верил в себя, и если вера в себя не приходит по приказанию, зато она может приказывать другим.
– Дорогой мой мальчик, мой капитан! – сказала миссис Уэлдон, протягивая ему руку.
– Ах, миссис Уэлдон, – улыбаясь, ответил Дик, – вы не слушаетесь своего капитана. Вы выходите на палубу, вы покидаете вашу каюту, невзирая на его почтительную просьбу.
– Да, я ослушалась тебя, – призналась миссис Уэлдон, – но почему-то мне показалось, что буря успокоилась или успокаивается.
– В самом деле, погода улучшается, миссис Уэлдон, – ответил юноша. – Вы не ошиблись. Со вчерашнего дня барометр не упал. Ветер стихает, и мне кажется, что самое тяжелое уже позади.
– Дай Бог, дорогой мой, дай Бог! Ах, ты так измучился, бедный мальчик! Ты вел себя…
– Я только выполнял свой долг, миссис Уэлдон.
– Но теперь ты сможешь отдохнуть!
– Отдохнуть? – возразил юноша. – Я нисколько не нуждаюсь в отдыхе, миссис Уэлдон. Я чувствую себя великолепно и должен продержаться до конца. Вы назначили меня капитаном «Пилигрима», и я останусь капитаном до тех пор, пока все пассажиры моего корабля не окажутся в безопасности!
– Дик, – сказала миссис Уэлдон, – ни я, ни мой муж никогда не забудем того, что ты сделал!
– Ну что вы… миссис Уэлдон! – пробормотал Дик.
– Милый мой мальчик, я повторяю, ты вел себя как настоящий мужчина, как достойный капитан корабля, и в недалеком будущем, лишь только закончится твое обучение, ты станешь капитаном судна, принадлежащего торговому дому «Джемс Уэлдон». Мой муж скажет то же самое.
– Я… я… – начал Дик, и глаза его наполнились слезами.
– Дик, – продолжала миссис Уэлдон, – ты уже был нашим приемным сыном, но теперь ты поистине мой родной сын. Ты спас свою мать и своего маленького брата Джека! Дорогой мой, дай я тебя поцелую за мужа и за себя!
Обнимая Дика, миссис Уэлдон пыталась сдержать свое волнение, но слезы выступили у нее на глазах. Что же до Дика, никакое перо не может описать его чувств. Он был бы рад отдать за своих благодетелей жизнь, больше чем жизнь, и ради них наперед соглашался на все испытания, которые могло готовить ему будущее.
После этого разговора Дик почувствовал себя сильнее. Только бы утих ветер, хоть настолько, чтобы можно было поставить паруса, и он сумеет привести судно в безопасный порт и спасти пассажиров.
Двадцать девятого марта ветер стал еще немного слабее, и Дик решил поставить фок и марсель, чтобы увеличить скорость хода своего судна и заставить его слушаться руля.
– Том! Друзья мои! – вскричал он, поднявшись на палубу на заре этого дня. – Идите сюда. Мне нужна ваша помощь.
– Мы готовы, капитан Сэнд, – ответил старик Том.
– Конечно, готовы! – добавил Геркулес. – В бурю нам нечего было делать, и я начал уже покрываться ржавчиной.
– А ты дул бы своим большим ртом, – сказал маленький Джек. – Ведь ты, наверное, можешь дуть так же сильно, как ветер.
– Вот замечательная мысль, Джек! – рассмеялся Дик Сэнд. – Когда наступит штиль, мы попросим Геркулеса надувать наши паруса.
– Прикажите только, капитан Сэнд, – ответил великан, надувая щеки, как гигантский Борей.
– Начнем с того, друзья мои, – сказал Дик, – что привяжем к рею запасной парус – ведь наш марсель унесло бурей. Работа нелегкая, но ее нужно сделать.
– Сделаем! – ответил Актеон.
– А можно, я буду вам помогать? – спросил маленький Джек, всегда готовый трудиться вместе с матросами.
– Разумеется, Джек, – ответил Дик Сэнд. – Ты станешь за штурвал с нашим другом Батом и будешь помогать ему править.
Нужно ли говорить, что маленький Джек с гордостью принял свою новую должность помощника рулевого!
– А теперь, – продолжал Дик Сэнд, – за дело! Только помните, друзья, не рисковать собой без нужды!
Негры под руководством молодого капитана энергично взялись за работу. Привязать марсель к рею было нелегким делом для Тома и его товарищей. Надо было поднять скатанный парус на мачту и там привязать его к лееру.
Однако Дик Сэнд так умело распоряжался работой, а матросы повиновались ему с таким усердием и готовностью, что по истечении часа парус был привязан, рей поднят и на марселе взяты два рифа.
Что же касается фока и кливера, которые удалось убрать до начала бури, то их команда «Пилигрима», несмотря на сильный ветер, поставила без особого труда.
Итак, к десяти часам утра «Пилигрим» нес уже фок, марсель и кливер.
Дик Сэнд решил, что ставить остальные паруса было бы неосторожно. Те, что были подняты, обеспечивали суточный путь в двести с лишним миль, а этой скорости было достаточно, чтобы меньше чем в десять дней достигнуть Американского континента.
Когда Дик вернулся к штурвалу и, поблагодарив матроса Джека, помощника рулевого, снова взялся за рукоятки, он был очень доволен. «Пилигрим» теперь перестал зависеть от капризов ветра и волн. Он бежал с достаточной скоростью и в нужном направлении. Радость Дика поймет всякий, кто хоть немного знает морское дело.
На следующий день тучи неслись по небу всё так же быстро, но между ними уже возникали широкие просветы, и лучи солнца пробивались сквозь них, золотя поверхность океана, а временами заливая «Пилигрим». Какое счастье – этот животворящий свет! Иногда набегавшие облака затемняли его, но ветер отгонял их к востоку, и солнце снова показывалось во всем своем блеске. Погода явно улучшалась.
На судне открыли все люки, чтобы проветрить помещения. Свежий, пахнущий солью воздух ворвался в трюм, в каюты, в кубрик. Мокрые паруса разложили для просушки на рострах.[53] На палубе началась генеральная уборка. Дик Сэнд не мог допустить, чтобы его корабль пришел в порт грязным и неубранным. Достаточно было нескольких часов ежедневной работы, чтобы, не переутомляя экипажа, привести судно в надлежащий вид.
Дик уже не мог приказать бросить лаг, но он был достаточно опытен, чтобы довольно точно оценить скорость хода судна только по следу, оставляемому им на поверхности океана. Поэтому он не сомневался, что судно окажется в виду земли не позже чем через неделю, и сумел убедить в этом миссис Уэлдон, показав ей на карте то место, где, по его предположениям, находился «Пилигрим».
– Хорошо, Дик, – сказала миссис Уэлдон. – Теперь скажи мне, к какому пункту побережья мы подойдем?
– Вот сюда, миссис Уэлдон, – ответил Дик, указывая на длинную полосу берега, тянущуюся от Перу до Чили. – Точнее сказать я не могу. Глядите, вот остров Пасхи, который мы оставили на западе, и, судя по направлению ветра, которое не менялось все последние дни, мы должны увидеть землю вот здесь, на востоке. Вдоль этого побережья разбросано немало портов, но сказать с уверенностью, к какому мы окажемся ближе, я сейчас не могу.
– Да это и не важно, Дик… Лишь бы добраться до какого-нибудь порта!
– Разумеется, миссис Уэлдон, и вы, наверное, сможете быстро вернуться в Сан-Франциско. «Тихоокеанская мореходная компания» превосходно обслуживает это побережье. Ее пароходы заходят во все главные порты, и вы легко доберетесь до Калифорнии.
– Разве ты не собираешься привести «Пилигрим» в Сан-Франциско? – спросила миссис Уэлдон.
– Ну конечно! Но только после того, как вы пересядете на какой-нибудь пассажирский пароход, миссис Уэлдон. Если нам удастся найти офицера и команду, мы отправимся в Вальпараисо разгрузить ворвань, как сделал бы капитан Халл. Оттуда мы пойдем в Сан-Франциско. Но для вас это было бы лишней задержкой, и как мне ни грустно расставаться с вами…
– Хорошо, Дик, – прервала его миссис Уэлдон. – Мы потом посмотрим, что нам делать. Скажи мне – раньше ты как будто опасался приблизиться к незнакомому берегу?..
– Я и сейчас опасаюсь, – признался юноша. – Но я надеюсь встретить в тех водах какое-нибудь судно и даже очень удивлен, что этого еще не случилось… Если бы мы увидели хоть какое-нибудь судно, мы бы связались с ним, узнали наше точное место, и тогда было бы гораздо легче подойти к берегу.
– Разве в этих местах нет лоцманов, которые проводят суда в гавани? – спросила миссис Уэлдон.
– Наверно, есть, – ответил Дик Сэнд, – но гораздо ближе к берегу. Так что надо пока идти к нему.
– А если мы не встретим лоцмана? – спросила миссис Уэлдон, которая хотела знать, как он подготовился ко всяким случайностям.
– В этом случае, миссис Уэлдон, если погода будет хорошая и ветер умеренный, я попробую подойти ближе к берегу, чтобы найти безопасное место для высадки, если ветер снова посвежеет, тогда…
– Тогда… Что ты сделаешь, Дик?
– Видите ли, в том положении, в котором находится «Пилигрим», если ветер прибьет его к земле, отойти будет трудно.
– И что ты сделаешь? – вновь спросила миссис Уэлдон.
– Я буду вынужден выбросить корабль на берег, – ответил юноша, и лицо его на мгновение омрачилось. – Но это – последнее средство, и я надеюсь, что нам не придется к нему прибегнуть. Однако погода улучшается, и не может быть, чтобы мы не встретили ни одного судна или лоцманского катера. Не будем терять надежды! «Пилигрим» идет прямо к земле, и скоро мы ее увидим.
Выбросить судно на берег! На такую последнюю крайность даже самые смелые моряки решаются не без трепета. Неудивительно, что Дик Сэнд также не хотел думать о ней, пока у него еще была хоть какая-то надежда на иной исход.
В следующие несколько дней погода была неустойчивой, и это тревожило молодого капитана. Ветер дул с неослабевающей силой, и колебания ртутного столбика в барометре предвещали новый натиск урагана. Дик Сэнд уже начал опасаться, что снова придется, убрав все паруса, бежать от бури. А ведь так важно было сохранить хотя бы марсель! И он решил не спускать его, пока ветер не станет угрожающе силен. Но чтобы укрепить мачты, он распорядился обтянуть ванты и фордуны: положение «Пилигрима» стало бы чрезвычайно тяжелым, если бы он лишился своего рангоута.[54]
Раза два барометр делал скачок кверху – это заставляло опасаться, что ветер переменит направление и начнет дуть с востока.
Тогда придется идти почти прямо против него.
Новый повод тревожиться для Дика Сэнда. Что делать, если ветер станет противным? Лавировать? Но какая это задержка, какой риск снова быть отброшенным в открытое море!
К счастью, его опасения не оправдались. В продолжение нескольких дней ветер менялся то на северный, то на южный, но в конце концов снова устойчиво задул с запада. Однако он был по-прежнему очень силен и расшатывал мачты.
Наступило 5 апреля. Прошло уже больше двух месяцев с тех пор, как «Пилигрим» покинул Новую Зеландию. В течение первых двадцати дней то штили, то встречные ветры задерживали судно. Затем подул попутный ветер, и «Пилигрим» быстро стал приближаться к земле. Особенно велика была скорость хода во время урагана: Дик Сэнд считал, что судно проходило в среднем не менее двухсот миль в сутки. Почему же в таком случае оно до сих пор не достигло берега? Неужели побережье уходило от «Пилигрима»? Это было совершенно необъяснимо!
И все же суша не появлялась, хотя один из негров непрерывно высматривал ее с высоты бом-брам-рея.
Часто Дик Сэнд сам поднимался на мачту. Он подолгу смотрел в подзорную трубу, выискивая темный силуэт какой-нибудь горной вершины. Анды, как известно, очень высоки, и поэтому вершины их следовало искать среди облаков, тянущихся над дымкой горизонта.
Много раз Том и его товарищи ошибались, принимая за сушу какое-нибудь отдаленное облако необычной формы. Случалось, что они упорно утверждали, будто действительно видят землю, но через некоторое время им приходилось признать, что они стали жертвой обмана зрения. Мнимая земля сдвигалась, расплывалась и бесследно исчезала.
Однако 6 апреля сомнениям не осталось места.
Было восемь часов утра. Дик Сэнд только что взобрался на рей. Первые лучи солнца разогнали туман, и линия горизонта виднелась достаточно отчетливо.
И тут из уст Дика Сэнда вырвался наконец долгожданный возглас:
– Земля! Впереди земля!
Услышав эти слова, на палубу выбежали все: маленький Джек, любопытный, как все дети; миссис Уэлдон, надеявшаяся, что возникшая вдали суша положит конец всем ее страданиям; Том и его товарищи, которым не терпелось ступить на свою землю; и даже кузен Бенедикт, который мечтал обогатить свою коллекцию новыми насекомыми.
Один лишь Негоро не появился.
Все они видели теперь то, что увидел Дик Сэнд: одни – на самом деле, другие – глазами веры. Но Дик был опытным моряком, он привык всматриваться в морские дали и не мог ошибиться. И действительно, через час всем стало ясно, что на этот раз надежда их не обманула.
На востоке, на расстоянии около четырех миль, виднелся довольно низкий берег – таким по крайней мере он казался. За ним должны были выситься Анды, но последние тучи унесшейся бури не позволили разглядеть их вершин.
«Пилигрим» шел прямо к берегу, который рос и поднимался прямо на глазах.
Через два часа судно было уже в трех милях от суши.
Береговая линия заканчивалась на северо-востоке довольно высоким мысом, у основания которого виднелось нечто вроде открытого рейда. На юго-востоке земля вдавалась в океан узкой низменной косой.
У берега поднималась гряда невысоких утесов, над которой вырисовывались в небе деревья. Но судя по карте, где-то позади них должны были выситься Анды.
Ни человеческого жилья, ни порта, ни устья реки, где корабль мог бы найти безопасное убежище!
Ветер гнал «Пилигрим» прямо к земле. Нехватка парусов и сильный прижимной ветер не давали Дику возможности изменить курс.
Впереди вырисовывалась длинная полоса прибрежных рифов, на которых бурлила и пенилась вода. Видно было, как волны взлетают до середины высоты утесов. Прибой, несомненно, был очень силен.
Дик Сэнд постоял некоторое время на носу, пристально всматриваясь в берег. Затем, не промолвив ни слова, он возвратился на корму и стал к штурвалу.
Ветер все крепчал. Скоро «Пилигрим» оказался всего лишь в одной миле от берега.
Теперь Дик Сэнд увидел маленькую бухту и решил направить в нее корабль. Но чтобы попасть в нее, надо было миновать барьер подводных скал, а пройти между ними было очень трудно. Буруны указывали на малую глубину воды над всей полосой рифов.
В эту минуту Динго, который бегал взад и вперед по палубе, бросился на нос и, уставившись на землю, протяжно и жалобно завыл. Казалось, собака узнала этот берег и его вид разбудил в ней какие-то горестные воспоминания.
Негоро, несомненно, услышал этот вой – он вышел из своей каюты и, хотя опасался собаки, встал на носу, прислонившись к борту.
К счастью для него, Динго продолжал жалобно выть, глядя на берег, и не обратил на кока никакого внимания.
Негоро смотрел на свирепые буруны без всякого страха. Наблюдавшей за ним миссис Уэлдон показалось, однако, что лицо у него порозовело и черты его дрогнули.
Неужели Негоро знал этот берег, к которому ветер нес «Пилигрим»?
Тем временем Дик Сэнд передал штурвал старому Тому. В последний раз он пошел на нос посмотреть на постепенно открывающуюся бухту.
– Миссис Уэлдон, – сказал он затем твердым голосом, – у меня больше нет никакой надежды найти безопасное убежище. Не позже чем через полчаса корабль, несмотря на все мои усилия, будет на рифах… Придется выброситься на берег. Я не приведу «Пилигрим» в порт. Чтобы спасти вас, я должен его погубить. Но колебаться тут не приходится.
– Ты сделал все, что от тебя зависело, Дик? – спросила миссис Уэлдон.
– Все! – ответил юноша.
И тотчас же он занялся приготовлениями к предстоящему опасному маневру.
Прежде всего миссис Уэлдон, Джек, кузен Бенедикт и Нэн должны были надеть спасательные пояса. Том, негры-матросы и сам Дик были искусными пловцами, но и они приняли меры на случай, если их сбросит в море.
Геркулесу поручили помогать миссис Уэлдон. Молодой капитан взял на себя заботу о Джеке. Кузен Бенедикт, очень спокойный, вышел на палубу, повесив через плечо свою металлическую коробку с насекомыми. Дик поручил его Бату и Актеону. Что касается Негоро, то его поразительное хладнокровие говорило о том, что он не нуждается ни в чьей помощи.
На всякий случай Дик Сэнд велел поднять на палубу десяток бочек с ворванью.
Если вылить в нужный миг китовый жир на поверхность воды, это на секунду успокоит волнение и облегчит кораблю проход через рифы.
Дик решил не пренебрегать ничем, что могло бы спасти жизнь экипажа и пассажиров.
Покончив со всеми приготовлениями, юноша вернулся на корму и стал к штурвалу.
«Пилигрим» был теперь всего в двух кабельтовых от берега, иными словами – почти у самых рифов. Правый борт его уже обдавала белая пена прибоя. Молодой капитан ждал, что с секунды на секунду киль судна ударится о какую-нибудь подводную скалу.
Вдруг по цвету воды Дик понял, что между рифами есть проход. Необходимо было смело войти в него, чтобы выброситься на мель как можно ближе к берегу.
Молодой капитан не колебался ни мгновения. Он круто повернул штурвал и направил корабль в узкий извилистый проход.
В этом месте море бушевало особенно яростно. Волны стали заливать палубу.
Матросы стояли на носу возле бочек с жиром, ожидая приказа капитана.
– Лей ворвань! – крикнул Дик. – Живей!
Под слоем жира, который потоком лился на волны, море, словно по волшебству, успокоилось, но через минуту забушевало с удвоенной яростью.
Однако этой минуты затишья было достаточно, чтобы «Пилигрим» проскочил за линию рифов и ринулся к берегу.
Страшный толчок. Огромная волна подняла корабль и бросила его на камни. Мачты рухнули – по счастью, никого не задев.
При ударе корпус судна получил пробоину, и в нее хлынула вода. Но до берега было меньше полкабельтова. До него легко было добраться по цепочке торчащих из воды черных камней.
Через десять минут после катастрофы все пассажиры и команда «Пилигрима» очутились на суше, у подножия прибрежного утеса.
Глава четырнадцатая
Что теперь делать?
Итак, после перехода, длившегося целых семьдесят четыре дня, после упорной борьбы со штилями, противными ветрами и ураганом «Пилигрим» кончил тем, что выбросился на берег.
И все же миссис Уэлдон и ее спутники возблагодарили провидение, почувствовав себя в безопасности. Ведь они были на материке, а не на каком-нибудь злосчастном острове Полинезии, куда могла бы их забросить буря. В каком бы месте Южной Америки они ни высадились, все равно им нетрудно будет возвратиться на родину.
Но «Пилигрим» погиб. От него остался лишь бесполезный остов, и за несколько часов прибой унесет его обломки. О спасении груза нечего было и думать. Однако если Дику Сэнду и не удалось сберечь корабль и привести его владельцу, он все же вправе был гордиться тем, что целыми и невредимыми доставил на берег всех находившихся на борту, и среди них жену и сына Джемса Уэлдона.
В какой части южноамериканского побережья погиб «Пилигрим»? На побережье Перу, как предполагал Дик Сэнд? Вполне возможно: ведь после того как корабль миновал остров Пасхи, ветры экваториального течения гнали его к северо-востоку. При этих условиях он, разумеется, мог с сорок третьего градуса южной широты попасть на пятнадцатый градус.
Необходимо было как можно скорее установить, где именно потерпел крушение «Пилигрим». На побережье Перу много портов, городков и селений, и если бы предположение Дика Сэнда оказалось правильным, легко было бы добраться до какого-нибудь населенного пункта. Но эта часть побережья выглядела совершенно пустынной.
Это был крутой, но не слишком высокий берег. Узкая песчаная полоса была усеяна черными обломками скал. То тут, то там в скалах зияли широкие трещины, кое-где более отлогие места позволяли взобраться на гребень утеса.
В четверти мили к северу скалы расступались, давая выход маленькой речке, которую с моря не было видно. Над речкой склонялись многочисленные ризофоры – разновидность мангрового дерева, – существенно отличающиеся от своих индийских сородичей.
У самого гребня обрыва, как они тут же обнаружили, начинался густой зеленый лес, который тянулся вдаль, до линии гор, возвышавшихся на горизонте. Будь кузен Бенедикт ботаником, он пришел бы в восторг от бесконечного разнообразия совершенно новых для него древесных пород.
Тут росли высокие баобабы, которым раньше ошибочно приписывали невероятное долголетие и кора которых похожа на египетский сиенит, а также веерники, тамаринды, перечники и сотни других растений, не встречающихся в северной части Нового Света и непривычных для американцев.
Но странно было то, что среди всех этих деревьев не встречалось ни единого представителя многочисленного семейства пальм, которое насчитывает более тысячи видов и распространено почти по всему земному шару.
Над берегом реяли стаи крикливых птичек – главным образом ласточек с иссиня-черным оперением и светло-каштановыми головками. Кое-где взлетали куропатки – серые птицы с совершенно лишенной перьев шейкой.
Миссис Уэлдон и Дик Сэнд заметили, что все эти птицы не очень боятся людей. Они позволяли приближаться к себе, не проявляя страха. Неужели они никогда не видели человека и не научились остерегаться его? Неужели этот пустынный берег никогда еще не слышал ружейного выстрела?
У берега меж камней прогуливались неуклюжие птицы – по-видимому, небольшие пеликаны; они набивали мелкой рыбешкой кожистый мешок, который висит у них под нижней створкой клюва.
Над обломками «Пилигрима» уже кружились чайки, прилетевшие с океана.
Птицы, видимо, были единственными живыми существами, посещавшими эту часть побережья, если не считать, разумеется, множества насекомых, которые могли бы заинтересовать кузена Бенедикта. Однако ни у птиц, ни у насекомых не спросишь, что это за берег, и узнать название страны можно было только у какого-нибудь местного жителя.
Но жителей тут не было, или по крайней мере ни один из них не показывался. Нигде не виднелось ни дома, ни хижины, ни шалаша. Ни один дымок не поднимался в воздух ни на севере – по ту сторону речки, – ни на юге, ни в густом лесу, уходившем в глубь континента. Не было никаких признаков того, что этот берег когда-либо посещал человек.
Дика Сэнда это очень удивило.
– Где же мы? Куда мы попали? И никого, кто мог бы нам это сказать!
Действительно, никого не было: если бы какой-нибудь туземец приблизился к ним, Динго поднял бы тревогу. Собака бегала взад и вперед по песчаному берегу, обнюхивая землю и опустив хвост, и глухо ворчала. Несомненно, она вела себя очень странно, однако ясно было, что ни человека, ни животного Динго не чуял.
– Дик, посмотри-ка на Динго! – сказала миссис Уэлдон.
– Да, это непонятно! – промолвил юноша. – Можно подумать, что собака разыскивает чей-то след.
– Действительно, непонятно, – прошептала миссис Уэлдон. Затем она добавила: – А что делает Негоро?
– То же, что и Динго, – ответил Сэнд, – рыщет взад и вперед по берегу. Впрочем, здесь он волен поступать, как ему угодно. Я уже не вправе отдавать ему приказания. Его служба кончилась после крушения «Пилигрима».
И правда, Негоро ходил по песчаной косе, осматривал речку и прибрежные скалы, словно пытался что-то вспомнить. Бывал ли он уже здесь? Вероятно, если бы ему задали такой вопрос, он отказался бы ответить. И лучше было не обращать внимания на этого столь необщительного человека. Дик Сэнд видел, как Негоро пошел по направлению к речке, и как только он скрылся за прибрежными утесами, перестал думать о нем.
Динго злобно залаял, когда Негоро выбрался на берег, но почти тотчас перестал.
Пора было подумать о том, что предпринять. Собственно, прежде всего надо было найти какой-нибудь приют, какое-нибудь убежище, чтобы отдохнуть и поесть. После этого можно будет обсудить положение и наметить план действий.
О провианте можно было не беспокоиться. Не говоря уж о плодах и дичи, которыми изобиловала эта земля, потерпевшие крушение могли воспользоваться запасами с корабля. Прибой выбросил на обмелевшие с наступлением отлива рифы много разных предметов с погибшего судна. Том и его товарищи уже собрали несколько бочек с сухарями, коробки консервов, ящики с вяленым мясом. Вода еще не успела проникнуть в них, и маленький отряд с избытком был обеспечен пищей на все время, какое понадобится, чтобы добраться до ближайшего селения. Так что в этом отношении опасаться было нечего. Запасы провизии были уже переправлены в сухое место на берегу, куда не мог достигнуть прилив.
В пресной воде также не было недостатка. Дик Сэнд сразу же послал Геркулеса принести ведро воды из речки. Но силач негр принес на плече целый бочонок, наполнив его в устье речки, где вода в часы отлива была пресная и вполне годная для питья.
Не приходилось беспокоиться и об огне: если бы понадобилось развести костер, кругом было сколько угодно топлива – сучьев и высохших корней мангров. Старик Том, рьяный курильщик, захватил с собой герметически закрывающуюся жестяную коробку с трутом. Он в любой момент мог высечь искру при помощи огнива и подобранного на берегу моря кремня.
Оставалось только отыскать убежище, где маленький отряд мог бы отдохнуть и переночевать перед выступлением в поход.
И кто бы мог подумать? «Гостиницу» нашел маленький Джек. Бегая у подножия скал, он случайно обнаружил просторную пещеру с гладко отполированными стенами – один из тех гротов, какие море вымывает в скалах, когда волны прибоя налетают на них во время бури.
Малыш пришел в восторг. Он радостно позвал мать и показал ей свою находку.
– Молодец, Джек! – сказала миссис Уэлдон. – Если бы мы были Робинзонами и поселились на этом берегу надолго, мы непременно назвали бы этот грот твоим именем.
Пещера была небольшая, десять – двенадцать футов в глубину и столько же в ширину, хотя Джеку она показалась огромной. Но потерпевшие крушение могли удобно в ней разместиться, а кроме того – миссис Уэлдон и Нэн с удовольствием это отметили, – она была совершенно сухой. Луна была в первой четверти – значит, не приходилось опасаться особенно сильных приливов, которые могли бы достичь подножия скал, а следовательно, и пещеры. Итак, все необходимое для отдыха было налицо.
Через десять минут пассажиры «Пилигрима» уже устроились в гроте на подстилке из сухих водорослей. Даже Негоро пожелал присоединиться к ним и получить свою долю обеда, который они приготовили все сообща. Очевидно, он не счел благоразумным пуститься в одиночку странствовать по глухому лесу, через который текла извилистая речка.
Было около часу пополудни. Обед состоял из сухарей, консервов и свежей воды с несколькими каплями рома. Бат среди продуктов нашел его целый бочонок.
Но хотя Негоро завтракал со всеми, он не вмешивался в общую беседу, когда обсуждался план дальнейших действий. Однако, не подавая вида, он внимательно прислушивался к разговору и, без сомнения, делал из него какие-то свои выводы.
Тем временем Динго, получивший свою долю пищи, караулил у входа в пещеру. С таким стражем можно было отдыхать спокойно. Ни одно живое существо не могло появиться на песчаном берегу без того, чтобы верный пес не поднял тревоги.
Миссис Уэлдон, посадив к себе на колени сонного Джека, заговорила первая.
– Дик, друг мой, – сказала она, – все мы благодарны тебе за преданность, которую ты проявил до сих пор, но освободить тебя от твоих обязанностей мы еще не можем. Ты должен быть нашим проводником на суше, как был нашим капитаном на море. Все мы доверяем тебе. Говори же, что нужно делать?
Миссис Уэлдон, старая Нэн, Том и остальные негры не спускали глаз с Дика Сэнда. Даже Негоро почему-то пристально смотрел на него. Очевидно, его чрезвычайно интересовало, что же ответит Дик.
Дик Сэнд несколько минут размышлял. Потом он сказал:
– Прежде всего, миссис Уэлдон, очень важно выяснить, где мы находимся. Я думаю, наш корабль мог выйти только к берегам Перу. Ветер и течения должны были отнести его примерно к этим широтам. Не находимся ли мы в одной из южных, наименее населенных провинций Перу, которые граничат с пампой? Возможно, я бы сказал даже, что это весьма вероятно: ведь берег кажется совсем пустынным и на нем вряд ли бывают люди. Если мое предположение правильно, нам, к несчастью, придется идти до ближайшего поселения довольно долго.
– Что же ты хочешь делать? – спросила миссис Уэлдон.
– Я считаю, что мы не должны покидать грот до тех пор, пока не выясним точно, где мы находимся. Завтра, после того как мы отдохнем ночь, двое из нас пойдут на разведку. Они постараются, не очень удаляясь от грота, разыскать каких-нибудь местных жителей; выяснив у них все, что нас интересует, они вернутся назад. Не может быть, чтобы на расстоянии десяти – двенадцати миль не нашлось ни одного человека.
– Нужно ли нам разделяться? – спросила миссис Уэлдон.
– Я думаю, это необходимо, – ответил юноша. – Если же ничего разузнать не удастся, если, против ожидания, окажется, что местность эта совершенно пустынна, что ж… тогда мы придумаем что-нибудь другое!
– А кто пойдет на разведку? – спросила миссис Уэлдон после минутного раздумья.
– Это надо обдумать, – ответил Дик Сэнд. – Во всяком случае, вы, миссис Уэлдон, Джек, мистер Бенедикт и Нэн не должны уходить из грота. Бат, Геркулес, Актеон и Остин останутся с вами, а мы с Томом отправимся на разведку. Негоро, конечно, предпочтет остаться здесь? – добавил юноша, глядя на кока.