Оставьте Мартина в покое, Руфь. Он сам прекрасно знает, что ему нужно. Посмотрите, как многого он уже успел добиться. Иногда он заставляет меня краснеть и стыдиться за себя. Он и сейчас знает о мире и о жизни и о назначении человека куда больше, чем Артур, Норман, я или вы, несмотря на всю нашу латынь, французский и староанглийский, несмотря на всю нашу так называемую культуру.
Желая мне добра, ты бы меня загубила. Да, да. Ты загубила бы меня как писателя, загубила бы дело моей жизни. Я по природе своей реалист, а буржуазии по самой ее сути реализм ненавистен. Буржуазия труслива. Она боится жизни. И ты всячески внушала мне страх перед жизнью. Ты бы ограничила меня рамками приличий, загнала бы в закуток жизни, где все жизненные ценности искажены, фальшивы, опошлены. Пошлость - да, именно так, махровая пошлость - это основа буржуазной утонченности и культуры.
Ей была свойственна та узость мысли, которая заставляет людей думать, что только их раса, религия и политические убеждения хороши и правильны и что все остальные человеческие существа, рассеянные по миру, стоят гораздо ниже их... И она же внушала Руфи желание взять этого человека, выросшего в совершенно иных условиях жизни, и перекроить ее по образцу людей своего круга.
Мартин начинал уже сознавать, что в области мысли он сильней Руфи, сильней ее братьев, сильней ее отца. Несмотря на все преимущества университетского образования, несмотря на свое звание бакалавра искусств, Руфь не могла и мечтать о таком понимании мира, искусства, жизни, каким обладал Мартин, самоучка, еще с год назад не знавший ничего.
Все это он понимал но это отнюдь не влияло ни на его любовь к ней, ни на ее любовь к нему. Любовь была слишком прекрасным, слишком благородным чувством, и Мартин, как истый влюбленный, считал невозможным оскорблять ее критикой. какое дело до взглядов Руфи на искусство, на французскую революцию или на всеобщее голосование? Все это относится к рассудку, а любовь выше рассудка. Мартин не мог унижать любовь, потому что он боготворил ее.
Бледный, тощий, почти уже мертвец — неоценимая находка для газетной сенсации.
Я в полдень сильней, Но всего верней При луне надуваю парус.
-А уж музыкантша! Какое мне дело, что у нее проворные пальцы, и совершенная техника, и экспрессия – ведь ясно как день:
в музыке она ничего не смыслит.– Она играет прекрасно, – запротестовала Руфь.– Да, без сомнения, во всем, что касается техники, она поднаторела, но вот о духе музыки понятия не имеет. Я ее спросил, что для нее музыка, – ты ведь знаешь, эта сторона меня всегда интересует, – а она не знала, только и смогла ответить, что обожает музыку, что музыка величайшее из искусств и для нее дороже жизни.– Ты всех заставлял говорить об их работе, – упрекнула Руфь.– Да, признаюсь. И уж если они не могли толком поговорить о своем деле, каково было бы слушать, как они разглагольствуют о чем-нибудь другом. Я-то прежде думал, здесь, где люди наслаждаются всеми преимуществами культуры…
Кончил петь – не трону струн.
Замирают песни быстро,
Так под ветром гаснут искры.
Кончил петь – не трону струн.
Пел когда-то утром чистым —
Вторил дрозд веселым свистом.
Стал я нем, скворец усталый.
Песен в горле не осталось,
Время пенья миновалось.
Кончил петь – не трону струн.
— Почему вы не родились с готовым доходом!
— Предпочитаю иметь здоровье и воображение, а доходы придут.Бороться — так бороться до конца!
Любовь явилась в мир раньше членораздельной речи, и на заре существования она усвоила приемы и способы, которые уже никогда не забывала.