Когда б не баня, все бы мы пропали. История старинной русской традиции

В 1766 году влияние Санчеса на Екатерину явно укрепилось, хотя, вероятно, их общение происходило лишь в частной переписке. В 1770 году вышла в свет книга Шаппа с возмутительным описанием России и со скабрезной гравюрой Лепренса, изображавшей баню. Поскольку Санчес интересовался Россией и бывал в некоторых из мест, которые посещал Шапп, скорее всего, он прочитал “Путешествие в Сибирь”. В 1771 году врач поделился своими соображениями о бане с одним из ближайших советников Екатерины, Иваном Бецким. В 1777 году Санчес был готов обнародовать свои взгляды: он выступил с докладом на тему бани перед Королевским медицинским обществом в Лейдене, а затем опубликовал в Париже свой Traité sur les bains de vapeur de Russie (“О парны́х российских банях”). Вскоре этот трактат перевели на немецкий и русский языки. В 1779 году он был напечатан в Санкт-Петербурге, в императорской типографии “в пользу общества”, а затем перепечатан в Москве в 1791 году^[122].

Во введении к своей книге Санчес выражал надежду на то, что ему удастся убедить читателей в “преимуществах бани”. Держа в уме споры о положении России в целом – является ли она просвещенной страной или же наоборот, – публикацией своей книги он стремился защитить репутацию империи, которой долгое время прослужил сам^[123]. В частной переписке с Екатериной Санчес обращал внимание императрицы на медицинскую пользу бани. Теперь же, выпуская в свет свой трактат, врач надеялся донести свои соображения до коллег по всей Европе. Впервые всеми уважаемый доктор и ученый выступал с обоснованными аргументами, доказывавшими пользу русской бани для здоровья.

Санчес принялся убедительно и подробно рассказывать о том, что русская баня помогает предотвращать и лечить самые разные болезни. Он постарался доказать, что паровая баня имеет значительные преимущества перед другими способами мытья, какие в ту пору обретали популярность в Западной Европе. Санчес начал с обзора истории “цивилизованных” омовений, принятых еще у древних греков и римлян, замечая, что уже тогда люди понимали, что мытье тела – необходимая процедура для сохранения телесного и умственного здоровья. Европейские “варвары” так и не усвоили этот урок, и в Средние века в Западной Европе мытье стало забытым искусством. В современной же Западной Европе, продолжал Санчес, мытье слишком часто считают роскошью или потаканием собственным слабостям. А еще, добавлял он, даже когда люди моются из соображений здоровья, они часто делают это неправильно – так что едва ли могут добиться желаемых результатов^[124].

Многие методы, обретавшие популярность в Европе, заявлял Санчес, были слишком беспорядочны и потому не могли принести никакой пользы здоровью. Если человек ложился в ванну, то его голова оказывалась в воздухе иной температуры, нежели температура воды, в которой находилось остальное тело. Это вредило легким и вызывало головные боли, простуды и прочие недомогания. В Германии и Италии банщики слишком часто делали пациентам кровопускания. С турецкими банями, входившими в моду в Лондоне, дело обстояло не лучше: пар часто не обновлялся, слишком большое количество людей дышало одним воздухом, и влага, собиравшаяся и застаивавшаяся на стенах и на полу, представляла серьезную опасность для тех, кто с ней соприкасался. Неправильная температура пара тоже приводила к болезням. Словом, все эти банные методы грозили человеческому организму ослаблением.

Санчес заявлял: “Я, с моей стороны, только одну Российскую Баню, приготовленную надлежащим образом, почитаю способною ко принесению человечеству столь великого блага”. По словам ученого, русская баня взяла от греческих и римских терм все лучшее: в ее помещении можно контролировать температуру, свежесть пара, качество воздуха, воды и огня. Людям, которые чувствовали себя здоровыми и крепкими, Санчес рекомендовал полный курс процедур: пропотеть, растереться с мылом, попариться с березовым веником, а затем облиться теплой или холодной водой. “Таковое в Бане трение, парение, и окачивание теплою или холодною водою служат равномерно великим облегчением и превосходнейшим врачеванием даже во угнетающих душу страстях”^[125]. Для больных или слабых баня имела еще большее значение. Санчес уверял, что “припадки, происходящие от сильных телодвижений и от внезапной воздуха перемены, от контузий и простуд, от многой пищи, от излишнего питья и от другой неумеренности в житии, [которые] производят расслабление и томность во всем теле, и тому подобное” – все это можно исцелить в бане. В другом месте он добавлял:

Чувствующие усталость, ощущающие тяжесть в голове, имеющие напухлые и тяжелые глаза, отвращающиеся и от малейшего движения утрудившиеся от сильных подвигов военных, или от охоты, или от земледелия, или от рыбной ловли, или от работ на рудокопных заводах и соляных варницах, фабриках и от прочего, бывшие невоздержанием наслаждающиеся удовольствием телесным; имеющие боль внутри и опухоль; повредившийся от падения с лошади, или другим образом; все сея говорю, лучшим для себя лекарством найдут Баню. <…> Если мучит великая боль в голове, озноб, как будто подирает по коже, жжет внутреннюю, лом в почках и в икрах так как ни на боках ни на спине не дает лежать, затуга в животе, или оной пучит, язык становится сух, желтоват, белесоват или черноват, а глаза красны и надуты, голоса переменятся и моча густа с осадкою.

Все это тоже можно лечить баней. Санчес утверждал, что баней лечатся даже “оспа, корь и другая сего рода болезнь, соединенная с сильным внутренним жаром, болью, жаждою и трудностью в дыханий”; помогает она и при “болезнях, происходящих от испорченного желудка, как то: ежели кто имеет отвращение от пищи, у кого оная не варится, кто чувствует в себе тяжесть, сильную боль; кто беспрестанно побуждается ко рвоте, а наипаче после пищи; у кого ветры, во рту кисло или понос; для таковых потребно каждый день ходить в Баню”. Цинга, оспа, а также судороги в боку, воспаление глаз, простуда, сопровождаемая припадками, спазмами или приступами, круп и различные заболевания крови – все это тоже облегчается при помощи банных процедур. Санчес рекомендовал ходить в баню даже после укусов бешеных животных: “Везде случается, что собаки, лошади и кошки бесятся во всякое время года”, а продолжительное воздействие сильного жара и потоотделение отвращают бешенство^[126].

Отмечалась эффективность бани и в лечении венерических заболеваний, в которых очень хорошо разбирался Санчес и которые вызывали большую тревогу у Екатерины. Санчес писал, что, когда венерическая болезнь запущена и плохо поддается лечению, банные процедуры могут унять боль и воспаление. Ранее он уже выдвигал гипотезу, согласно которой венерические болезни могут передаваться от матери новорожденному. Именно поэтому, полагал он, в крупных российских городах трое младенцев из десяти умирает при родах или вскоре после них. Своевременное посещение бани – за пять-шесть дней до родов – могло бы снизить этот уровень смертности^[127].

Когда все делается правильно, подчеркивал Санчес, даже мать новорожденного может получить пользу от бани. Во время беременности и особенно после родов, пояснял он, женский организм более открыт и восприимчив к воздуху и воде. Это вызывает боль и легкую лихорадку, а баня как раз помогает смягчить их. Если же кормление грудью дается с трудом, то и тут баня хороша: она облегчает вытекание грудного молока. Часто крестьянки, родив, идут в баню. Санчес убеждал знатных женщин – и в России, и в других странах – брать с них пример^[128].

Несмотря на широту применения бани, Санчес настаивал на том, что она не является панацеей. Например, он не рекомендовал посещать ее людям с насморком, болью в ушах, лице, руках и пальцах. Против “Чахотки, Подагры, Паралича, Водяной и тому подобных”, по его мнению, баня тоже бессильна, а в некоторых случаях крайнюю опасность представляют мыло или холодная вода. Санчес предупреждал: если банный жар вызывает кровотечение из носа или через мочеиспускательный канал, нужно немедленно покинуть парильню, прилечь в прохладном месте, а затем выпить воды с капелькой уксуса. Он не советовал париться сразу после еды, потому что жар и пар препятствовали пищеварительному процессу. По этой же причине баня не помогала при запорах. Еще Санчес признавался, что не уверен, помогает ли баня лечить различные виды рака, потому что он не осведомлен об успешном употреблении бань при этом заболевании. В данном случае он лишь осмеливался предположить, что она, вероятно, и здесь может оказаться полезной, но это требовало дальнейших наблюдений^[129].

Ученый считал, что использование бани не по правилам может быть опасно, и предупреждал, что некоторые банные ритуалы, принятые среди русских крестьян и рабочего люда, представляют серьезную угрозу для здоровья. В отличие от иностранцев или русских аристократов, низшие сословия в России не нуждались в уговорах: они и так часто ходили в баню. Но, по мнению Санчеса, им еще предстояло научиться тому, как использовать банные процедуры с пользой, а не во вред. Чтобы искоренить опасные, на его взгляд, привычки, он пытался систематизировать способы лечения конкретных болезней и недомоганий. Одни недуги требовали применения березовых веников, другие – нет. Для одних больных было бы крайне благотворно растереться снегом после пребывания в парилке, другим же следовало посидеть в теплой постели. В одних случаях нужно было париться один раз, но долго, в других предпочтительны были несколько коротких заходов в парилку. При некоторых болезнях лучше всего было париться первым паром с нагретых камней, при других рекомендовалось входить в парилку, когда воздух там значительно охладился. Иногда хорошо было выпить квасу или растереться с мылом, в других случаях от того и от другого человеку могло сделаться плохо. Мысль Санчеса была ясна: недостаточно просто завести привычку ходить в баню – нужно еще понимать, что и как там делать. Выводы из этого следовали не менее очевидные: чтобы превратить походы в баню из распространенной привычки в способ лечения, необходимы в первую очередь сведущие врачи^[130].

Санчес выражал опасения, что неправильное пользование банями среди женщин может привести к задержке месячных и неблагоприятно сказываться на способности к деторождению. Потеря крови от менструации усиливала потенциальную опасность любого кровопускания, какие обычно делали в бане. Особенно уязвимы были беременные женщины, так как баня вредила их пищеварению. После родов опасности возрастали: “Я никак не могу исчислить злоупотребления Бани; но более всего должно осуждать усилившееся во всей России обыкновение, что родильницы, спустя несколько часов после разрешения от бремени, ходят с своими младенцами в самую жаркую Баню. Знаю, что весьма трудно опровергнуть и истребить обычай, от давних времен вкоренившийся в народ”. Недавно родившая женщина подвергается большому риску в особенно уязвимое для нее время, ведь она входит в жарко натопленное помещение до того, как пар равномерно распределится в воздухе^[131].

Еще выше опасность для младенцев, у которых пока не развилась способность полностью прогонять воздух по легким. Горячий и влажный воздух в бане не дает ребенку нормально дышать в очень важные для него первые часы после рождения. Кроме того, пищеварительная система младенца еще слишком нежная, а посещение бани может задержать выделение мекония, от которого организму необходимо избавиться в первые несколько дней после рождения. Баня может оказаться роковой для “невинного младенца”, заключал Санчес и добавлял: “Из выше приведенного ясно видно, что первою причиною смерти младенцев в первых месяцах или в течение года от рождения их есть то, что их носят в Баню в описанное столь опасное время”. Правильное употребление бани могло бы справиться с высоким уровнем детской смертности в Российской империи^[132].

Проведенный Санчесом систематический обзор подходов к различным болезням основывался и на его знакомстве с баней, и на осведомленности о западной медицине. Главным для него было убедить врачей в том, что русская баня обладает колоссальным профилактическим и терапевтическим потенциалом. Как отмечал Санчес, многие болезни можно успешнее лечить банными процедурами, нежели привычными методами и лекарствами. По-видимому, он помнил и о сетованиях Екатерины на недостаток аптекарей в империи: “Баня Российская, конечно, заступает место двух третей лекарств, описанных во Врачебной Науке и в большей части Аптекарских Сочинений” – уверенно заявлял он. Обучить большее количество фармацевтов довольно трудно, а вот построить больше бань – задача вполне осуществимая^[133].

Указав на потенциальную пользу бани, на опасность от злоупотребления ею и на важность врачебного надзора за банными процедурами, Санчес заговорил о роли Российского государства в сохранении общественного здоровья. Он рекомендовал выработать правила и установить более сильный административный контроль над имеющимися в империи банями. Он обратил внимание на то, что торговые бани находятся в руках арендаторов, которые управляют ими ради получения прибыли, а не ради блага народа, и не заинтересованы в создании условий, которые наиболее благоприятствуют здоровью. А можно было бы сделать так, чтобы за работой бань надзирала полиция: следила за тем, чтобы люди не входили в парилку сразу, а дожидались, когда все будет подготовлено как должно, и чтобы кровь в бане отворяли только под присмотром врача^[134].

Санчес держался самых передовых взглядов на государственное правление и видел в сохранении народного здоровья первоочередную национальную задачу и обязанность правительства. Он призывал строить больше бань или по крайней мере создавать выигрышные условия для тех предпринимателей, которые могли бы это делать. Проектирование бань и наблюдение за их возведением следовало поручать архитекторам, осведомленным об их медицинском употреблении. Санчес подробно рассказывал о том, из каких материалов нужно строить бани, как сооружать каналы для подачи чистой воды и отведения стоков, о правильных размерах печи и о рекомендуемой площади каждого из банных помещений. Главное, о чем надлежало думать, – это сохранение и укрепление здоровья людей, а не увеличение прибыли владельцев бань или доходов государства.

Так как предприниматели обычно ставят собственные барыши выше чужого здоровья, Санчес предлагал создавать бани, специально отведенные для медицинских целей. “Нужно чтобы всякое Гражданское Правительство, прилагая все возможное попечение о пропитании и содержании подданных, прилагало оное не меньше и о средствах к хранению, подкреплению и восстановлению их здравия и сил телесных”, – заявлял ученый. Для большинства людей было достаточно торговых бань – лишь бы там следили за тем, как и когда применяются банные процедуры. Но при некоторых недугах в баню нужно ходить чаще, чем раз в неделю, или проводить там по многу часов кряду. А значит, жар в бане следует поддерживать. В торговых банях это невозможно – парилку необходимо периодически охлаждать, чтобы влажный воздух успевал рассеяться. В “лечебных банях” нужно иметь два разных парных помещения, чтобы, пока одно остужается, второе нагревалось бы. Только так можно создать условия для пациентов, которым нужны длительные или сложные процедуры^[135].

Описывая желательное государственное вмешательство, управление и регулирование, Санчес заходил еще дальше. Он призывал полицию – как административную ветвь государства – взять на себя ответственность за работу бань, находящихся в ведении частных лиц и стоящих на их земле. Полиция, писал Санчес, могла бы надзирать за строительством, устанавливать правила, касающиеся должного поведения в этих банях, а также регулировать их деятельность: “Ежели управляющие Государственною Экономией примут на себя труд, прочитают сие Сочинение хотя с малым вниманием, то кажется по крайней мере найдут в оном сколь необходимо… построить нарочные Торговые Бани для лечения болезней”. Хорошо управляемая баня, по мнению Санчеса, станет благом для государства^[136].

Сообразно с современными принципами управления, Санчес связывал здоровье отдельных людей со здоровьем государства в целом. Экономика и армия нуждались в здоровых поданных: “Без пищи и здравия не может народ размножаться; без размножения же оного не будет ни земледелия, ни торговли, ни защиты Отечеству”. Как отмечал ученый, все согласны с тем, что полиция и правительство должны вырабатывать правила пользования водой и каналами. А учитывая роль бани в сохранении здоровья, эти правила следовало бы распространить и на ее работу^[137].

Санчес завершал свою книгу историческим анекдотом: будто бы Петра I, когда тот модернизировал русскую армию, спросили, нужно ли обучать новых врачей. И Петр якобы ответил: “Нет, нет; для русских довольно теперь и одной Бани”. Санчес, как бывший военный врач, соглашался с этим, находя, что царь “не пренебрег бы помощью врачебной для сохранения здравия народа, если бы не находил оной в употреблении бани”. Именно эту идею он надеялся распространить не только в России, но и на медицинских факультетах лучших европейских университетов^[138].

* * *

Санчес оказал глубокое влияние на отношение к бане как европейцев, так и русских. Он первым из профессиональных врачей четко объяснил, в чем состоит значение бани для здоровья и гигиены, и выступил в защиту банных процедур. Санчес подробнее, чем кто-либо из его предшественников, рассказал о пользе бани, дотошно перечислив все болезни, для лечения которых она подходит, и разъяснил, какие именно методы предпочтительны для каждой. А поскольку Екатерина II прислушивалась к мнению этого врача и поддерживала его, написанное им сочинение обрело еще больший вес. До выхода трактата Санчеса в народе баня считалась прежде всего местом отдыха, духовного омовения и ворожбы, а в глазах государства являлась хорошим источником податных денег. Если же баня и связывалась в сознании людей с телесным здоровьем, то лишь на уровне народных верований, которые никак не опирались на врачебную науку и мнения ученых медиков. Санчес решительно положил всему этому конец.

Он также связал обсуждение бани с более масштабными вопросами общественной гигиены, обратив внимание на то, что поддержание здоровья отдельных граждан чрезвычайно важно для общей военной и экономической мощи государства. Без здорового народонаселения практически невозможно затевать военные кампании, вести торговлю и увеличивать производство. В современном государстве баня – не просто прямой источник доходов, а жизненно важное общественное благо. Отсюда следует, что полиция в идеале должна регулировать и контролировать деятельность бань и следить, чтобы они в первую очередь служили интересам государства.

Пожалуй, важнее всего то, что Санчес занимал исключительно удачное положение, и потому к его мнению о бане прислушались и в ученых кругах Западной Европы, и в российских политических кругах. Благодаря тому, что в Париже Санчеса хорошо знали и уважали как врача, у Екатерины в руках оказалось мощное оружие против Шаппа с его голословными презрительными высказываниями о бане и русских обычаях вообще. Санчес смело оспаривал насчитывавшую уже столетия традицию очернения бани как поразительного примера российской отсталости и дикости. Не вступая в прямые споры с Шаппом, Санчес изложил совершенно противоположные взгляды на баню. Сыграло роль и то, что он написал свой трактат во второй половине XVIII века: среди прогрессивных врачей по крайней мере часть читающей публики встретила его сочинение благосклонно. В этот период на Западе как раз стали понемногу меняться взгляды на мытье, и, помимо безапелляционного порицания, начали звучать и хвалебные отзывы о бане как о потенциальном средстве поддержания общественного и личного здоровья.

Одно дело было советовать, как строить и содержать бани, регулировать их работу и пользоваться ими во благо. Но совсем другое – следить за тем, чтобы народ, населявший империю, – или правительство – следовал этим советам. Непосредственное влияние взглядов Санчеса на поведение людей в России оказалось невелико, несмотря на благосклонное внимание к нему самой Екатерины. Государство практически не располагало ни инфраструктурой, ни волей, необходимыми для осуществления изложенной им программы. Иностранцы продолжали плодить все новые описания бани на манер Шаппа, вторя его изумленным возгласам о дикости банных процедур и о бесстыдной наготе купальщиков. Когда Джакомо Казанова, венецианский авантюрист и литератор, покупал молодую крестьянку себе в наложницы, ему сообщили, что его единственная обязанность – отпускать ее “в баню каждую субботу, чтобы она могла ходить в церковь по воскресеньям”. Еще Казанова подивился тому, что и сам может ходить с ней в баню “в обществе тридцати или сорока других людей, и мужчин и женщин вперемешку, и все они были совершенно голыми”^[139]. Санчесу, возможно, и удалось переубедить нескольких врачей, однако расхожие представления о бане по-прежнему формировали люди, видевшие в бане вековой обычай – одновременно и освященный традицией, и пикантный.

В XVIII веке многие русские аристократы под влиянием своих западных современников перестали посещать баню, видя в ней нечто предосудительное. Для многих из них баня по-прежнему ассоциировалась с наготой, распутством, опасностью и постыдной старинной привычкой, а вовсе не с гигиеной и предотвращением болезней. Трактат Санчеса представил баню в совершенно ином свете – как важный инструмент современного государства. Со временем русские врачи начали иначе смотреть на банную традицию, которая прежде казалась им крестьянской или простонародной, – и тогда они стали обращаться к сочинению Санчеса как к важному источнику. В результате его книга стала путеводной звездой, освещавшей этот незаслуженно обойденный вниманием институт гигиены, одинаково служивший богатым и бедным. Для большинства баня по-прежнему оставалась характерной приметой дикарских традиций России. По мнению же немногих, баня готовилась в скором времени стать приметой современности.