Механизм запоминания удивителен, необъясним и до крайности своеволен. Он привык решать самостоятельно, какие воспоминания следует сохранять и лелеять долгие годы, он бросает им спасательный круг, оставляя на поверхности сознания, если они надумают сбежать и несвоевременно пойти ко дну, то и дело извлекает из нагрудного кармана, любуется и бережно возвращает на прежнее место. С другими же воспоминаниями этот механизм расправляется быстро и хладнокровно. Грубо швыряет их за борт, бесстрастно наблюдая как тёмные глубины бессознательного алчно поглощают лоскутки человеческой жизни, такие хрупкие, быстротечные и через мгновение уже несуществующие. После этих циничных манипуляций сознания жизнь превращается в набор вырванных из контекста фрагментов, на основе которых мы составляем представление о прошлом. И оно искажается, словно мы вглядываемся в картинку сквозь треснутую призму, и чудится, будто изображённая на ней рожица улыбается, а у кота нет хвоста, и поэтому он грустит.

Как память делает свой выбор? Почему он не зависит от нашего желания? Это вопросы, на которые мне не найти ответов, а может, ответов просто нет. Смог ли кто-либо когда-либо обуздать крутой нрав памяти, вложить узду в её усмехающийся рот и подчинить своей воле? Возможно, да, но, к сожалению, мне этот навык недоступен. Моя память всегда будет хранить одни не связанные друг с другом картины прошлого так же преданно, как будет уничтожать другие.

Закрывая глаза, я часто вспоминаю, как мы с отцом во дворе лепили снеговика. Я была ещё совсем малюткой, и мне казалось, будто снеговик непомерно большой. Помню, как искала два маленьких чёрных уголька, чтобы сделать из них снеговику глаза. Помню запах попкорна в цирке: мы пришли сюда с мамой, и она купила мне разноцветный шелестящий шарик в форме лошадки. Помню урок в школе, к которому я забыла подготовиться. Учитель открыл рот, чтобы произнести мою фамилию и вызвать отвечать домашнее задание, а моё сердце начало колотиться так, словно оно находится где-то в голове, в районе висков, но прозвенел звонок, урок прервался так же неожиданно, как прерывается страшный сон, и я испытала невероятное облегчение. А ещё помню взгляд парня-подростка. Он стоял в коридоре школы, прислонившись к подоконнику. Идя мимо, я повернула голову и увидела его взгляд, который моментально пронзил меня тысячей раскаленных иголок. У меня перехватило дыхание, и я поняла: он любит меня. Эта картина будет преследовать меня всю жизнь. Как мало в жизни зависит от нашего выбора, как невообразимо мало.

Глава 1

– Аня, вставай! Сколько можно спать? Выставка открывается в девять утра, а сейчас уже половина восьмого.

Неожиданное пробуждение нисколько меня не обрадовало. Не открывая глаз, я с трудом извлекла из своего сонного организма какие-то нечленораздельные звуки и вновь залезла под одеяло с головой.

– Мне нужно ещё полчаса, – еле слышно пробормотала я из своего укрытия, – преступление будить человека в такую рань в выходной день.

Конечно, моя подруга и одновременно соседка по комнате общежития №2 Минского медуниверситета не обратила никакого внимания на мой слабый протест. Через мгновение Инга начала стягивать с меня одеяло с такой силой, что я отчётливо осознала: сопротивляться не имеет смысла, но всё же мне не хотелось сдаваться так легко.

– Слушай, отстань ты от меня, сама иди на свою выставку!

– Ну, уж нет, ты обещала! – Инга ещё яростнее начала стягивать одеяло и тормошить меня. Ничего не оставалось, как сдаться.

– Я встаю, ты довольна? – хриплым голосом пробурчала я. – Пойдём смотреть на твоих кошек.

Пока я шла в ванную, моя подруга без остановки трещала о том, что завтра я, как обычно, буду весь день колесить со своим Сашкой, а ей придётся сидеть здесь и скучать, могу же я хоть один день провести с ней. Я не слушала её: эти душевные вопли мне приходилось переносить почти каждые выходные, и я знала наизусть каждое слово. Я была счастлива, а счастливым нет дела до маленьких, язвительных «шпилек», которыми иногда их пытаются задеть окружающие, бессознательно упрекая в легкомыслии. Конечно, такие колкости кажутся им уместными лишь до тех пор, пока они сами не впадут в безответственное состояние романтического счастья.

Я думала о нём – о Сашке. Вспоминала, как он смотрел на меня, когда мы в последний раз прощались возле дверей общежития. Вокруг сгущались сумерки, плотные, непроницаемые. Они укрывали нас своими холодными ладонями от посторонних глаз и клубились над головой посеребренным от мороза туманом. Саша стоял так близко, его холодные пальцы касались моего лица. Сердце замерло, подобно тому как это бывает, когда сильно раскачаешься на качелях, мне вдруг показалось, что оно вот-вот остановится. Его лицо приблизилось к моему лицу, и я закрыла глаза, ощущая тёплое дыхание на своей коже. Поцелуй обжег губы. Открыв глаза, я увидела, как на его длинных светлых ресницах дрожат крошечные звезды снежинок. Нежное, трепетное тепло разлилось по моему телу, и я крепче прижалась к нему губами, вновь закрывая глаза.

Погружённая в свои мысли, я натягивала джинсы и краем уха слушала Ингу, которая уже перешла к распорядку сегодняшнего дня. Было очевидно, что стоит включиться в разговор, иначе моя подруга весь день будет таскать меня по всему городу, и я никак не смогу вырваться из её цепкой хватки. С ней всё нужно было проговаривать заранее или, если по неосторожности, невнимательности или каким-либо другим причинам момент обсуждения был упущен, полностью покоряться, иначе конфликта не избежать.

Инга была довольно симпатичной девушкой с непослушными каштановыми волосами, завивающимися в мелкие кудри возле висков, чётко очерченным овалом лица, чёрными бровями и пухлыми губами. Она казалась очень стройной, даже худенькой, никогда не набирала вес, хотя и ела за троих. Из-за этой кукольной внешности её обладательница казалась наивной, лёгкой, по-детски непосредственной. Но в больших карих глазах с мелкими рыжими крапинами было нечто хищное, отталкивающее. Возможно, поэтому у неё было так мало друзей. Инга была на год младше меня: тогда, в 2010 году, ей исполнилось двадцать три.

Несмотря на довольно привлекательную внешность и страстный характер, моей подруге не везло в личной жизни: то она влюблялась в парней, которым была совершенно безразлична, то парень, с которым она начинала отношения, при ближайшем рассмотрении оказывался пустоголовым болваном. Она была буквально одержима мечтой о высоком блондине с карими глазами, романтичном, умном и, главное, богатом. Но эти двухметровые олигархи, наверное, жили где-то в параллельной вселенной, так как Инга не встречала никого даже отдалённо напоминавшего её идеал.

Из-за того, что с противоположным полом у неё ничего не складывалось, Инга полностью переключилась на дружбу со мной и Лерой, захватив практически всё наше жизненное пространство. Лере в данной ситуации повезло больше: она не жила в общежитии. А мне, жившей с Ингой в одной комнате, приходилось иногда силой вырываться из её хватки, подниматься на поверхность удушающей дружбы и судорожно глотать воздух.

В прошлом году разомкнуть её объятия было практически невозможно, она поработила почти всё моё время. Но десять месяцев назад в моей жизни появился Саша. Инга посчитала, что своим желанием наладить личную жизнь я предаю дружбу, и частично от обиды, частично от зависти ослабила хватку. Зацепившись за эту возможность, я установила некоторые границы. Теперь моя подруга не могла тащить меня, куда ей вздумается в любое время суток. У меня появились свои планы, и ей пришлось считаться с ними.

Недавно я пообещала Инге пойти с ней на выставку кошек, в чём теперь отчаянно раскаивалась. В придачу к этому она придумала ещё множество развлечений, осуществить которые не представлялось возможным. В понедельник намечалась контрольная по терапии, и развлекаться особенно было некогда.

– Так куда мы идём после выставки? – обратилась я к Инге.

– Ты вечно в облаках витаешь! – Инга состроила недовольную гримаску. – Повторяю уже сотый раз: я предлагаю пойти в кино, а потом погулять в парке.

– Звучит заманчиво, но когда ты собираешься готовиться к контрольной?

– Ой, хватит, старушка! Можно хоть день отдохнуть от этой зубрёжки? Расслабься, веселись! Может в бар ещё вечером сходить?

Неожиданно и совершенно не вовремя у меня зазвонил телефон. Я глянула на дисплей, затем на Ингу, соображая, стоит ли прервать беседу или всё же сбросить вызов и завершить обсуждение планов на сегодня. У Инги было её обычное упёртое выражение лица и, решив, что ей не помешает поостыть, я спокойно сказала:

– Это мама, извини, я должна ответить.

– Как обычно, любимая мамочка – многоуважаемая Лариса Аркадьевна, – саркастично усмехнулась Инга. – Ах, да, утро же, дежурный звонок. Следует ожидать ещё нескольких: в обед, вечером перед сном и пару раз между делом в течение дня. – На последних словах моя подруга, демонстративно вытянув руку, загибала пальцы один за другим, а затем с вызовом уставилась на меня.

– Инга, откуда в тебе столько желчи?! – раздражённо воскликнула я. Меня задевали её отзывы о наших с мамой отношениях, к тому же она озвучивала их с завидным постоянством.

– Или ты завидуешь, что у меня с мамой такие доверительные отношения?

– Боже упаси! – Инга отвернулась, взяла учебник по терапии и принялась бесцельно перелистывать страницы. Она выглядела такой беззаботной и по-детски простодушной, что я сразу простила ей все едкие слова и колкости.

– Алло, привет, мам, – выдохнула я в трубку.

–Доброе утро, доченька, – прозвучал спокойный, уравновешенный, знакомый голос. – Как твои дела?

– Вот собираемся на выставку кошек. Как ты?

– Иду на работу. Сегодня день несложный, пара факультативов и домой. Правда, ещё контрольную восьмого класса проверять, но это оставлю на вечер.

Всю жизнь мама проработала учителем математики в средней школе и уже давно мечтала отделаться от назойливых звонков и непослушных ребятишек, уйдя на пенсию. Но до пенсии оставалось ещё шесть лет, поэтому она предпочитала об этом помалкивать и только изредка сетовала на трудности работы и расшатанные нервы.

– Ясно, как всегда в трудах, – я взглянула на скучающую Ингу и поняла, что разговор нужно заканчивать, иначе повторного всплеска саркастичных насмешек не избежать. – Ну, хорошего тебе дня, мам.

– Спасибо. И тебе, родная. Целую.

– Можем вернуться к разговору, – сказала я Инге, положив телефон на тумбочку.

Она сразу отбросила учебник и живо вскинула на меня глаза.

– Так что ты думаешь насчёт моих предложений?

– Насчёт кино, прогулки или бара?

– Насчёт всего.

– У меня есть идея получше: давай сейчас поедем в аэропорт, купим билеты до Парижа и сегодня же глянем на Эйфелеву башню, – на моём лице играла насмешливая улыбка.

– С тобой невозможно серьёзно разговаривать! – Инга надула пухлые губки и скрестила руки на груди, что знаменовало возникновение пограничного состояния между преданной дружбой и смертельной обидой.

– Ладно-ладно, если серьёзно, ты же знаешь, что контрольная на носу, нужно готовиться.

– Как я могла забыть? – закатила глаза Инга. – Так ты никуда кроме выставки не собираешься? – разочарованно и немного раздраженно спросила она, продолжая держать руки скрещенными.

– Давай на выставку и по парку прогуляемся, а в кино в следующий раз.

– С Лерой в кино пойду.

– Лера на конференции.

– Да что такое! – негодующе замахала руками моя подруга. – Не убивать же весь день на эту никчёмную контрольную.

– Не весь, а только половину, – улыбнулась я.

– У тебя отменное чувство юмора, – фыркнула Инга. – Ладно, пусть будет твой скучный, убогий план выходного, – недовольно выдавила она, но через минуту уже напевала какую-то песенку и, похоже, была очень довольна.

Отправляясь на выставку, я не могла даже подумать, что сегодня мне придётся рассказать подруге слишком личную историю, которой не собиралась делиться ни с кем, и это обстоятельство изменит всю мою жизнь.

Глава 2

С Сашей мы познакомились уже, кажется, вечность назад, а на самом деле не прошло даже года. Той весной меня бросил парень. Денис – предпочел мне какую-то длинноногую блондинку. Я была в отчаянии, неделю никуда не выходила кроме как на занятия в университет. Но если быть объективной, то и на занятиях я присутствовала лишь формально.

Был погожий май. Цвели сады, в воздухе чувствовалась весенняя лёгкость и романтика. Лениво прищурившись, тёплое солнце медленно переваливалось с востока на запад. Словно огромный рыжий кот, оно растопыривало свои пушистые лапы-лучи, заливая улицы оранжевым светом.

Возвращаясь с занятий, я шла по безлюдной улице, озарённой перламутровым светом закатного солнца, и представляла, что весь город превратился в огромную благоухающую ванну с мыльной пеной. На деревьях красовались шапки из воздушных цветочных барашков. Ветер любовно трепал их, подхватывал белоснежные лепестки и кружился над крышами домов в очаровательном вальсе. Эта атмосфера захватила меня. Я вдруг очнулась и решила, что жить дальше намного лучше, чем упиваться горечью прошлого. Мне показалось невероятно глупым оплакивать отношения с таким ничтожным человеком, как Денис. Тёплый ветерок трепал моё платье и волосы, и мне казалось, что я вернулась в юность, а впереди ещё так много удивительного и невероятно прекрасного.

Неожиданно вспомнилось сообщение, которое я получила от неизвестного парня пару месяцев назад. Его звали Александр Князев. У него была совершенно пустая страница в социальной сети: ни информации о себе, ни фотографии. Он написал короткое сообщение: «Ты красивая. Может, познакомимся?».

Тогда это послание показалось мне поверхностным и банальным. К тому же я не была свободна. Решив отшутиться, ответила: «Если бы ты написал, что восхищён моими интеллектуальными способностями, это произвело бы на меня большее впечатление. Но так как возможности их оценить у тебя не было, я принимаю комплимент. Благодарю».

Через пару часов пришло: «Хочу исправиться. Встретимся?».

Это предложение я предпочла проигнорировать.

Сейчас та маленькая история показалась мне милой, и я улыбнулась собственным мыслям. Навстречу шёл стройный высокий молодой мужчина в коричневом твидовом костюме классического кроя. Его лицо показалось мне чрезвычайно привлекательным. Выразительные голубые глаза смотрели прямо и открыто, на несколько выдающемся вперёд подбородке с неглубокой ямочкой посередине пробивалась густая, жёсткая щетина. Прямой нос, гладкая, светлая, даже несколько бледная кожа и волосы цвета спелой пшеницы, непослушно торчащие в разные стороны и будто кричащие о своевольном, непокорном характере их владельца – всё в облике этого незнакомца было безукоризненно и приковывало взгляд.

Мужчина не отводил от меня взгляда, и я забеспокоилась: «Почему он так пристально на меня смотрит? Быть может мы знакомы? По-моему, я его впервые вижу. Да, мне показалось, он отвернулся. Мы точно не знакомы».

Из-за пристального разглядывания лица приближающегося красавца, я не заметила бордюр, споткнулась и со всего размаху грохнулась на тротуар прямо в нескольких шагах от него.

– Вы в порядке? Не ушиблись? – спросил сразу же подскочивший ко мне молодой человек.

– Я такая неуклюжая. Да, всё хорошо… спасибо… я в порядке, – бормотала я, опуская глаза и заливаясь краской.

– У вас ссадина на колене.

– Ах, ничего… всего лишь царапина.

Я начала рыться в сумочке, отыскивая салфетки.

– Давайте присядем на скамейку. Я помогу вам, – участливо предложил молодой человек.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. В сумочке я нашла средства, которыми хоть как-то можно было обработать рану, и уже хотела приступить к спасению своего повреждённого колена, как незнакомец взял меня за руку и сказал:

– Позвольте мне.

– Спасибо за заботу, но я студент-медик и могу о себе позаботиться, – ответила я, высвободив руку.

– Поверьте, я сделаю всё очень быстро, позвольте, – он протянул руку и взял салфетки.

– Вы слишком настойчивы, – я взглянула в его голубые глаза, неожиданно в груди что-то встрепенулось, – но так и быть, не буду уподобляться вам и упорствовать так же.

Он улыбнулся и, быстро обработав ссадину, перевязал её платком.

– Готово!

– Большое спасибо, – я была удивлена его ловкости. – Вы на самом деле сделали всё очень быстро и искусно. Наверное, вы врач. Или я ошибаюсь?

– Да, вы правы.

– Значит скоро я стану вашей коллегой.

– Надеюсь, так и будет, – его глаза излучали тепло и дружелюбие.

– Вы хирург?

– Нет, – улыбнулся он, – не угадали, я анестезиолог-реаниматолог. А вы?

– Терапевт.

Он посмотрел на меня и вдруг проговорил:

– Давайте я провожу вас домой.

– Что вы, не стоит! Я вполне могу идти сама, – ответила я с улыбкой. Мне было приятно его внимание.

– Саша, – незнакомец протянул мне руку.

– Аня.

– Ты далеко живёшь?

– Мы уже перешли на ты?

– Конечно, мы же познакомились, – сказал Саша, обнажая ровные белые зубы в широкой, добродушной улыбке, – не уходи от ответа.

– А какой вопрос? Извини, пожалуйста, – я была ослеплена им, очарована и невольно начала терять нить разговора.

– Я спрашивал, далеко ли ты живёшь? – смеясь, повторил вопрос Саша.

– А, нет, здесь рядом, – смущенно ответила я.

– Значит, мне нужно выбирать из ближайших кафе, чтобы пригласить тебя поужинать.

Я была сбита с толку, немного ошарашена и просто глупо улыбалась.

– Давай провожу тебя.

– Нет, правда, не стоит. Здесь близко, – словно очнувшись, проговорила я.

– Если не хочешь, не буду настаивать. Я напишу.

Он просто встал и пошел вверх по улице, оставив меня сидеть на скамейке с широко раскрытыми, полными удивления глазами. Я была растеряна, удивлена, но одновременно мне было очень смешно. Произошедшее казалось необычайно странным.

«Он определённо сумасшедший, красивый, но совершенно сумасшедший. Каким образом он собирается мне написать, даже не зная фамилии или номера телефона? Абсолютно сумасшедший», – думала я, не в силах сдержать улыбку.

Глава 3

На выставке кошек Инга чуть не купила котёнка. Я насилу вытащила её с этого мероприятия, и мы неторопливо направились к парку Янки Купалы – одному из красивейших парков в Минске. Здесь много редких сортов деревьев, а потому парк особенно хорош весной и летом. В тёплую пору года прелестные клумбы пестрят свежими цветами. Зимой же он одевается в чистый, белоснежный наряд, становится холодным и задумчивым, но не менее прекрасным.

Эта зима была очень снежной, но не морозной. Столбик термометра ни разу не опустился ниже минус десяти. Снег тихо соскальзывал с веток и медленно падал на землю. Пахло свежестью и чистотой. Что-то сказочное было в этой холодной красоте, в этих нависших над головой кипенных ветвях и парящих в воздухе снежных хлопьях.

Возвращаться домой совсем не хотелось, но когда у нас слишком озябли руки и ноги, ничего не оставалось, как отправиться в теплую комнату, где ждал горячий чай с печеньем.

Совершенно забыв о подготовке к контрольной и прочих делах, мы с Ингой пили чай и болтали о всяких глупостях. Неожиданно Инга выпалила:

– А ты знаешь, что, когда мы учились на втором курсе, я целовалась с взрослым мужиком?

– Что?! Первый раз слышу. Ну-ка, выкладывай, – я невольно придвинулась ближе к подруге, ожидая услышать очередную невероятную историю.

– В общем, у моих родителей есть друг, он меня лет на пятнадцать старше, был женат, но развёлся несколько лет назад. Всё то лето я провела у родителей в Слониме. Пару раз мы с этим мужиком виделись, когда он приходил к отцу, но разговаривали мало. Как-то раз я встретила его в магазине, он помог мне донести сумки домой. Уже смеркалось. Я хотела взять сумки, но он потянул меня за запястье и говорит: «Ты меня с ума сводишь, Инга». Всё, что было потом, произошло слишком быстро, я и опомниться не успела, как этот мужик схватил меня и впился в губы, – Инга тряхнула кудрями. – Я этого не ожидала, но, боже мой, мне понравилось!

– Ого! И что было потом? – внешне я старалась сохранять спокойствие и невозмутимость, но у моего внутреннего Я от удивления отвисла челюсть.

– Ничего, – небрежно бросила моя подруга, – мы больше толком не общались. Я старалась его избегать. Согласись, зачем мне этот старик? Он тоже, я думаю, понял, что сморозил глупость, поэтому с тех пор вёл себя прилично.

– Думаешь, у него прошли чувства?

– Не знаю, я никогда не думала о его чувствах.

– Жестокая ты. Может, он там мучается и плачет в подушку, неужели тебе на самом деле всё равно?

– Да. А почему мне должно быть не всё равно? – Инга закатила глаза и капризно опустила уголки губ. – Я же тебе говорю, он друг моих родителей, ему уже лет тридцать восемь, наверно. Мне такие подарки судьбы ни к чему. К тому же, он не в моём вкусе.

– Ты никогда не рассказывала мне об этом случае, – задумчиво протянула я.

– Перестань, можно подумать, ты мне всё рассказываешь, – она недоверчиво покачала головой и вперила в меня взгляд своих больших крапчатых глаз. – Я вот понять не могу, зачем ты начала тогда с Денисом встречаться, у него же на морде написано, что он бабник?

– Просто хотелось романтики, счастья какого-то, – я растерянно отвела глаза, – не знаю, наверное, устала ждать принца.

– Какого-то определённого принца? – с хитрой улыбкой спросила Инга.

Я была удивлена проницательности своей подруги, но не подала виду: мне не хотелось отвечать на её вопрос.

– Скорее графа, – пыталась отшутиться я, – Монте-Кристо.

Инга нахмурилась, она явно ожидала другого ответа.

– Расскажи лучше о своих сердечных делах. Может, встретила кого-нибудь? – попыталась я перевести тему.

– Ты прекрасно знаешь, что я жду своего кареглазого блондина, который полюбит меня до беспамятства и увезёт куда-нибудь подальше отсюда. Но, к сожалению, он не торопится на встречу со мной, – она подалась вперёд. – А вот ты явно пытаешься отвертеться. Чувствую, что-то не договариваешь. Я тут разоткровенничалась, а ты отмалчиваться вздумала? Обижусь и всё тут, – категорично подытожила моя подруга.

– Во-первых, я не заставляла тебя рассказывать о своих поцелуях. А во-вторых, мне и рассказывать-то особенно нечего, – ответила я, скрещивая руки на груди, тем самым пытаясь защититься от вероломной интервенции в личную жизнь.

Это была моя последняя попытка избежать разговора о своём далёком прошлом, но, взглянув на Ингу, я поняла, попытка с треском провалилась.