Вынос мозга. Чудеса восприятия и другие особенности работы нервной системы

9. Почему похмелье – дар богов
И как алкоголь действует на мозг: кодирование, белая горячка, удовольствие

Лена вышла.

«И что дальше? – подумала она. – Куда идут люди после увольнения?»

И пошла в свой любимый бар неподалеку от работы.

– Он правильно сделал, что меня уволил… Работница я так себе… – жаловалась Лена знакомому бармену, крутя в руках пивной бокал. – Еще всех своими разговорами о мозге достаю…

– Да ладно тебе! Мне нравится, когда ты по синьке свои умные разговоры заводишь, – утешил ее бармен. – Кстати, я всегда не успеваю спросить: как бухло действует на мозги? Правда, что типа спирт эти… мембраны в мозге растворяет, поэтому так весело становится?

Лена оживилась:

– О-о-о! Этиловый спирт и мозг – это интересно! Мозг вообще спирт любит! Ты знал, что, когда человек напивается, концентрация спирта в мозгу больше, чем в крови? Наверное, это эволюционно обусловлено, потому что перезрелые, полные глюкозы фрукты начинают бродить и соблазнительно пахнуть алкоголем. А мозг воспринимает этот запах положительно, ведь он любит глюкозу еще больше спирта. Помнишь, я тебе рассказывала об этом?

– Ага, – засмеялся бармен.

– Да. Но спирт и сам по себе мозгу нравится, потому что под его действием вырабатывается куча различных медиаторов. В первую очередь гамма-аминомасляная кислота, или ГАМК, которая обладает седативным действием. Она тормозит работу мозга, расслабляет мышцы и вызывает сонливость.

– Чет я не заметил, что все от алкоголя засыпают, – возразил бармен, – скорее, наоборот, начинают всякую дичь творить…

– Просто ГАМК в первую очередь тормозит действие высших корковых центров, которые контролируют наше поведение и понимание социальных норм. А значит, человек становится более раскрепощенным и перестает стесняться. Чем сильнее опьянение, тем меньше смущения: от одной дозы алкоголя человек уже не стесняется танцевать, а от другой – не стесняется помочиться в пепельницу на глазах у начальства. К тому же спирт вызывает выброс не только ГАМК, но и дофамина, который считается медиатором «вознаграждения». Именно благодаря ему мы испытываем от алкоголя удовольствие и эмоциональный подъем. И именно он виноват в том, что у нас развивается алкогольная зависимость.

– Ничего не имею против алкогольной зависимости – это же моя работа! – рассмеялся бармен. – Только похмелье все портит. Слышал, что есть люди, у которых похмелья не бывает, вот уж дар богов!

– На самом деле, наоборот, именно похмелье – дар богов. Те люди, у которых его нет, действительно существуют. Но без расплаты после пьянки в виде похмелья они не могут остановиться и перестать пить, становясь алкоголиками.

– Как вообще может не быть похмелья?

– Для начала я объясню, откуда вообще возникает похмелье. В нашем организме спирт под действием фермента алкогольдегидрогеназы превращается в уксусный альдегид. Этот альдегид очень токсичный, и именно из-за него мы испытываем все эти муки после выпивки: головную боль, головокружения, тошноту, сухость во рту и другие богомерзкие ощущения.

Придется подождать, пока другой фермент – альдегиддегидрогеназа – не превратит токсичный уксусный альдегид в безопасную уксусную кислоту. Чем активнее у человека альдегиддегидрогеназа, тем быстрее у него проходит похмелье. Если у человека активна алкогольдегидрогеназа, то он быстро трезвеет.

– То есть для человека идеально родиться со слабым ферментом, разрушающим алкоголь, и сильным ферментом, разрушающим ацетальальдегид, чтобы долго оставаться пьяным, но не испытывать похмелье? – заинтересовался бармен.

– Нет, идеально – совсем наоборот! Лучше, чтобы алкогольдегидрогеназа работала быстро и алкоголь в крови моментально разрушался, чтобы человек не совершал глупости в пьяном виде. Но при этом альдегиддегидрогеназа должна работать медленно, чтобы человек как можно дольше страдал от употребленного алкоголя. Тогда он ни за что не станет алкоголиком. Это природное кодирование от пьянства!

– А как насчет врачебного кодирования? Оно реально работает?

– Да, причем работающая схема простая: человеку вшивают под кожу капсулу с препаратом, подавляющим активность альдегиддегидрогеназы, – дисульфирамом. Благодаря ему альдегиддегидрогеназа перестает нормально работать. Человек в присутствии врача выпивает маленькую порцию алкоголя. Алкоголь превращается в токсичный ацетальальдегид, но дальше процесс не идет, ведь альдегиддегидрогеназа заблокирована! Человек, покорчившись в ужасных муках от малюсенькой дозы алкоголя, больше не сделает ни глотка.

– Жестко! И кто соглашается его вживлять, интересно?

– В основном люди, которые уже страдают от алкоголизма. Ведь есть вещи похуже, чем постоянное похмелье. Знаешь какие? – Лена посмотрела на бармена, и тот покачал головой. – Например, когда ты не помнишь, что происходило с тобой во время пьянки. Проснуться в постели с незнакомцем или не помнить, куда дел ценные вещи, – веселого мало! Это называется алкогольный палимпсепт. Значит, человек напился настолько сильно, что алкоголь повлиял на работу мозга. И это один из первых признаков алкоголизма, такое бывает только у алкоголиков! Организм здорового человека скорее вывернет наизнанку, чем усвоит такое количество алкоголя.

К тому же при алкоголизме возникает потребность похмеляться – возобновлять концентрацию алкоголя в крови. Ведь мозг привык быть постоянно активизированным алкоголем, алкоголь встраивается в метаболизм, словно питательный элемент. Без него организму грустно и голодно. Именно из-за этого человек и уходит в запой.

– И ловит белочку! – добавил бармен.

– Нет, белочка никогда не случится во время запоя. Наоборот, она начинается, если человек резко бросит пить после длительных возлияний. Во время запоя вырабатывается столько ГАМК, что человек просто не может перевозбудиться до белой горячки. Но из-за переизбытка ГАМК рецепторы к ней становятся менее активными. Зато, чтобы как-то компенсировать тормозящее действие ГАМК, вырабатывается больше активирующих медиаторов типа дофамина и норадреналина. А при окончании запоя тормозящей ГАМК в мозгу становится мало. Рецепторы, привыкшие к большим количествам ГАМК, ее не чувствуют. Зато в мозге остается куча активирующих медиаторов. Из-за этого у человека начинается бессонница, появляется тревожность, а потом могут начаться и галлюцинации. Видения такие реальные и пугающие, что человек не может сдержаться и начинает взаимодействовать с ними. Человек собирает со стен насекомых, разговаривает с инопланетянами, ругается с чертями и бегает за ними с топором. Это и называется белой горячкой – алкогольным делирием.

– Может, человеку в запое искусственно ГАМК ввести? И потихоньку снижать, чтобы не было белой горячки. Есть такие таблеточки с ГАМК? – заинтересовался бармен.

– Есть! Ты, может, даже слышал про такое лекарство, как гаммалон или аминалон. Это первый в мире ноотроп – препарат, созданный для стимуляции работы мозга. Но проблема оказалась в том, что ГАМК не способна проникнуть из крови в мозг. Работает только та ГАМК, которая образовалась в самом мозге. Поэтому, к сожалению, этот препарат оказался неэффективен.

– Печалька! – покачал головой бармен.

– Знаешь, в чем реальная печалька? В том, что у меня, похоже, уже начался алкоголизм. Например, у меня уже есть симптом желательности алкоголизации – я использую любой повод, и радостный, и грустный, чтобы к тебе прийти. Будь другом, останови меня, если я вдруг начну просить у тебя больше порций пива – значит, у меня снизилась толерантность к алкоголю, что тоже тревожный звоночек…

Бармен молча забрал у Лены полупустой бокал и включил кофемашину.

10. Фантомный свет в конце туннеля
Как паническая атака может заставить вас думать, что вы умираете

Лена вышла из бара и, не глядя по сторонам, пошла в сторону остановки. Ее телефон периодически вибрировал от ободряющих сообщений, которые писал ей Ваня и другие коллеги, но Лене было уже тошно их читать.

Стоя в ожидании маршрутки, чувствуя неприятное отупение от алкоголя в крови, она крутила в голове тревожные мысли:

«Наверное, мне ничего не заплатят за отработанный срок, я же работала полуофициально… Деньги уже заканчиваются, а я так рассчитывала на эту зарплату… Чем я буду платить за квартиру? Неужели придется съехать и вернуться к родителям, в нашу безнадежную глубинку?»

Лена села в подъехавшую маршрутку, поморщившись от духоты и неприятного запаха бензина. И снова погрузилась в свои мысли:

«Может занять у кого-то из друзей денег? Так не хочется рассказывать никому о своей неудаче… Интересно, как быстро я смогу найти новую работу? В прошлый раз я искала ее три недели, боже мой, боже мой…»

Внезапно Лена почувствовала, что ей тяжело дышать. В горле стоял комок, она не могла вдохнуть. Ее сердце бешено заколотилось, а в голове стало горячо и застучало. По спине заструился холодный пот, по рукам и ногам побежали мурашки, верхняя губа онемела.

«Что со мной? – испугалась Лена. – Мне надо срочно выйти на свежий воздух!»

Она стала пробираться к выходу, хватаясь мокрыми ладонями за сиденья маршрутки.

– П-пожалуйста! – попыталась закричать она, но голос ее плохо слушался. – Остановите!

– Где? – спросил водитель.

– Где-нибудь здесь! – прохрипела Лена, борясь с тошнотой и ужасом.

– Где-нибудь здесь будет где-нибудь там, – шутливо парировал водитель.

– Пожалуйста, мне очень плохо! – взмолилась Лена.

Водитель посмотрел на нее в зеркало заднего вида и резко затормозил у первого же поворота. Лена со второй попытки открыла дверцу машины, вывалилась из маршрутки и побрела к ближайшей лавочке, слыша чье-то ворчание и характерный хлопок – она и не подумала закрыть за собой, не до того. Сейчас Лена хотела только одного – дойти до скамейки, чтобы не упасть.

Но ее ноги предательски подгибались, в глазах стало темнеть, уши заложило, словно ватой, и в нескольких метрах от лавочки Лена почувствовала, что падает…

* * *

Она очнулась, трясясь от холода и страха. Почувствовала, что лежит на асфальте, но под ее головой было что-то мягкое. Постепенно к ней вернулся слух, и она услышала гвалт голосов вокруг себя:

– …двадцать лет проработала в больнице! Я – медрабоник! Я лучше знаю! – визгливо кричала какая-то женщина.

– И кем же вы там работали? – ехидно спросил ее мужской голос. – Санитаркой?

– Хам! – взвизгнула женщина. – У меня опыта побольше, чем у тебя, сопляк!

– Я вызвала «Скорую», едет! – Лена услышала второй женский голос.

– Отлично! – похвалил ее мужчина и внезапно закричал: – Да что же это такое? Я же сказал, что не надо засовывать ей ключи в рот!

Лена услышала шум борьбы и с трудом приоткрыла глаза.

Полная женщина пыталась вырвать свою руку, сжимающую длинный плоский ключ, у худощавого паренька, и кричала:

– Да что ж ты делаешь, ирод! Ей нужно прижать язык, чтобы она им не подавилась!

– Успокойтесь вы! – кричал в ответ парень. – Она не подавится языком! Я же ее на бок положил!

– При припадке надо язык вытянуть! Булавкой к воротнику прицепить! Это все знают! – не унималась женщина.

– Свой язык булавкой прицепите! – Парень выругался. – Это вообще не припадок, просто обморок! Не было у нее судорог! А если бы и были, то язык никак при эпиприступе не проглотить!

– Это почему? – спросила интеллигентного вида женщина, присевшая на корточки рядом с Леной и гладящая ее по плечу. – Разве при эпиприступе не откусывают язык?

– Язык же из мышц состоит. А все мышцы при эпиприступе сокращаются, в том числе и в языке. Он укорачивается, и его нельзя откусить. А вот попытка разжать зубы во время приступа может привести к тому, что зубы сломаются. Мне кажется, даже если человек прикусит язык, проще его зашить, чем новые зубы вставить!

– Я слышала, челюсти с такой силой сокращаются, что могут палец откусить тому, кто пытается зубы во время приступа разжать, – добавила интеллигентная женщина.

Полная женщина стала торопливо прятать ключи в сумочку.

Лена облизала сухие губы и тихо прохрипела:

– Извините…

Вся компания на мгновение замерла, уставившись на нее. А потом дружно захлопотала вокруг Лены.

Лена, изможденная попытками привлечь к себе внимание, снова закрыла глаза. Она чувствовала, как чужие руки приподняли ее, кто-то размотал ей шарф на шее, поднес к губам бутылку с водой… Через закрытые веки она почувствовала мигание синего света и поняла, что за ней приехала скорая помощь.

* * *

Лена сидела в салоне машины скорой помощи, сжимая в одной руке салфетку, пропитанную нашатырем, а в другой – ватку у проколотого пальца. Молоденькая фельдшер скорой помощи нахмурила брови, рассматривая ее ЭКГ:

– Ничего страшного я не вижу.

– Вы уверены? – недоверчиво спросила Лена. – У меня было чувство, что я умираю.

– Скорее всего у вас была просто паническая атака. Стресс в организме накопился. Вы его выплеснуть не смогли. Я же вижу, вы интеллигентная девушка. У таких панические атаки чаще всего и случаются. Какая-нибудь истеричка проорется, прорыдается, побьет посуду – у нее никогда панической атаки не будет. А у вас эмоции выхода не нашли, вот организм и решил показать, как у него все плохо, через физические ощущения.

– Я читала про панические атаки, но не думала, что они такие. Неужели психика может настолько сильные физические ощущения вызывать? – продолжала сомневаться Лена.

– Психика и не такие симптомы может давать! – усмехнулась фельдшер. – Один раз мы девушку везли с параличом в больницу. Не могла руку поднять, мы думали – инсульт. Привезли в приемное, выходит старый невролог. Постучал ее молоточком, а потом говорит: «Сейчас мы ваше зрение проверим! Закройте один глаз здоровой рукой!» Растянул над ней трубку фонендоскопа и просит: «А теперь покажите, где у трубки середина». А у девушки здоровая рука у глаза, она отвлеклась и «парализованной» рукой показала!

Лена засмеялась вместе с фельдшером. А потом осторожно спросила:

– Может, я домой пойду, раз ничего страшного? – и попыталась встать, но ноги предательски подкосились, и она уперлась рукой о стену кабины.

– Ну уж нет! – воскликнула фельдшер. – Снова завалитесь на улице, опять нас вызовут! Поехали в больничку, пусть вас невролог еще посмотрит.