– А что время зря тратить. – откликнулась обитавшая на верхнем третьем этаже противоположного дома помешанная на постирушках сеньора. Каждый божий день у нее под окнами, нередко затмевая солнечный свет соседям снизу, гордо реяли по ветру всевозможные вещи: от покрывал на двуспальную кровать до кухонных половиков. Более того, женщина бесстыже выставляла на показ, я, конечно извиняюсь, свои немалого размера труселя и парашютообразные бюстгальтеры. Прям какой-то "бельевой эксгибиционизм".

– Все равно сейчас не до сна будет. – продолжила она, аккуратно складывая пододеяльник. – Да и белье давно уже высохло.

Мы все ждали, но прозевали тот момент, когда непрошеный гость даже не припарковал, а просто бросил у дворовой калитки свой ядовито зеленого цвета мопед и пробрался под окна соседнего подъезда.

Сэр Уильямс с поднятыми вверх руками, понося свою супругу на чем свет стоит, уже нервно мельтешил по диаметру зеленого пятачка, который из ночи в ночь высвечивает на ухоженном палисаднике мощная лампа единственного во дворе фонаря.

– Мис качос эстан када диа кресиендо мас, – жаловался и взывал к небесам вроде как обманутый мужчина, ибо в переводе с испанского фраза означала: “Мои рога увеличиваются с каждым днем”.

Англичанин во всеуслышание похабно злословил и даже грязно матерился.

Сеньора Родригес подолгу отмалчивалась, внимательно наблюдая за сценой у подъезда из-за тюлевой занавески, сквозь которую серебряный свет царицы ночей отчетливо очерчивал пышный силуэт желающей остаться незамеченной съемщицы квартиры.