– И как? – расширив глаза, спросил парень.
– Что как? – переспросил Дым. – Нормально, вроде, видишь, припасы имеются, технологии тоже. Там, – он ткнул вилкой за спину, – целые залежи цивилизаций, все с разным возрастом, я так понимаю, мы плетемся в конце и не все, что находим, можно перенять, но стоящего очень много, намного посильнее местного, я имею ввиду посильнее наших технологий там, за Периметром. Все, на чем мы сидим, что едим, во что одеты, все оттуда, – пояснил он, вспомнив про стынущую тарелку и продолжив прием пищи.
Турист с интересом следил за Дымом. Было в нем что-то неуловимое, делавшее его моложе в общении, чем он выглядит. Наверное, его личная заинтересованность и увлеченность в этом вопросе.
– И что, вы каждый раз, чтобы что-то привезти, открываете дырку в другой мир? – спросил Турист, чувствуя нелогичность ситуации.
– Да нет. Открывать каждый раз дорого, по энергетическим соображениям, поэтому мы просто держим некоторые проходы открытыми, это проще. Если тебе интересно, то с некоторыми параллельными контакты давно налажены. Они нам продукты поставляют, например, исправно, а мы им некоторые их проблемы решаем.
– Да? Какие? – удивился Турист.
Монолитовец, поняв, что поесть ему нормально не дадут, отложил еду.
– Всякие. Вначале в голове не укладывается, что такое возможно, но потом, если подумать, то надо быть идиотом, чтобы отрицать эти явления. Есть миры, такие же, как у нас, ну вот откуда ты вывалился. Есть более отсталые, а есть такие, куда вообще соваться не стоит. Вот отсталым, например, нужна защита от внешнего агрессора. Выходим мы на транспорте и разгоняем там кого нужно, за это они нас снабжают дешево и сердито, и между прочим, очень хорошими продуктами. Вот смотри хлеб какой. Чувствуешь, как пахнет? А? – Дым надломил кусочек и с удовольствием вдохнул запах. – Это тебе не машинная сборка, тут люди на лошадках пашут, жнут, мелют и пекут что надо.
Да, хлеб действительно пах очень насыщенно, был плотным и упругим. Стоило его сдавить, как он стремился выпрямиться, приходилось немного сильнее кусать и тянуть рукой, чтобы оторвать кусок.
– А как они поставляют? На них что, прям посмотреть можно? – удивился Турист.
– В принципе можно, но не стоит. Продуктовое окно вон в кухне, там подальше. Если ты туда полезешь, так в принципе и ничего страшного, разве что покромсают тебя охранники возле идола.
– Какого идола? – не понял Турист.
Дым вздохнул, постучав пальцами по столу, очевидно раздосадованный необходимостью рассказывать элементарные для него вещи.
– Нас же, я имею в виду человечество, точно так же использовали. Поставили свои храмы, назначили жрецов, а наши предки им и золото, и наложниц, и рабов, и все остальное поставляли. Вон одни пирамиды чего стоят, ацтеки те же, инки. Все эти вдруг расцветшие и задохнувшиеся без присмотра своих хозяев цивилизации. А вот развитые цивилизации нас не всегда жалуют. Мы для них неинтересны, поэтому договариваться нам проще с теми, кто помладше нас в развитии. Нас снабжают средневековые провинции из разных параллелей. А ты знаешь, какая у них логика? – приподняв белесые брови, спросил Дым. Турист отрицательно качнул головой, весь оставаясь весь внимание. – Как у детей. Ничего не боятся или боятся до ужаса, постоянно пытаются сжульничать или соригинальничать, из лучших побуждений, но оно нам не надо. В общем, для работы с ними мы используем примитивное мышление. Как обозначить место, в которое нужно относить самые лучшие продукты, да еще и напомнить о себе, что ты божество. Речь-то идет о продуктах, это практически основная валюта у них, – Дым очередной раз вопросительно уставился на парня, ожидая ответа, но Турист лишь пожал плечами. – А я тебе скажу, – продолжил монолитовец. – Ставим идола, пострашней, отдаленно напоминающего бойца в экзоскелете, объясняем, чего нам и сколько надо ежедневно, и пожалуйста, бесперебойное питание из нескольких миров обеспечено.
– Ну это же не честно, – возразил Турист.
– Нормально. Наша дюжина заменяет им армию в несколько тысяч человек. А их народ делом занят, вот и баланс. Правителям местным основы управлением государства внушили, так они там такие вещи делают, закачаешься. У них же там что? Лошади, мечи, копья, железный век в своем расцвете. Когда начинают приносить голову козла, значит проблемы у них, собрались быстренько после смены, выступили, по шапкам надавали, кто там на них лезет, и через пару часов обратно. Так что лезть тебе туда не советую, примут за черта какого-нибудь и порешат, еще и пытать придумают, у них это нормально.
– Так ты говоришь, окно прям на кухне? – удивился парень, вытягивая шею, стараясь заметить что-нибудь необычное за монолитовцем, подошедшим к раздаточному окну.
– Да, на кухне тоже есть. Когда ты уже открыл альтернативную параллель, классифицировал, установил маяк, потом можешь открывать ее где хочешь по известным координатам, но вначале все эксперименты там, в Зоне, – закончил Дым.
Турист, впечатленный услышанным, словно в первый раз рассматривал то, что лежало на тарелках.
– Слушай, Дым, так вы же весь ход их истории ломаете, это же как-то неэтично, наверное?
Монолитовец хмыкнул.
– Да там этих историй… как у дурака фантиков, и честное слово, варианты развития без нас есть такие, что наше вмешательство вообще никак не сказывается. Если хочешь знать, там уже войны ведутся между параллелями, и вид хомо сапиенс, который может использовать эту технологию, сейчас на уровне крысы среди динозавров, либо прячется, либо подъедает, чем другие брезгуют. Короче, наше время еще не наступило.
– И что, и что?! Кто с кем воюет?! – возбужденно спросил Турист, ощущая невероятное любопытство.
– Да всякие… Нам кое-какую информацию скидывают, тем, кому интересно, но даже Хозяева толком ничего не знают. В основном разбиваются по формам жизни. Электромагнитные, белковые, кремниевые, эфирные, а они уже на тысячи и миллионы подвидов. Плюс разные уровни развития, короче, то, что мы одному мирку людей подарим несколько технологий, сам понимаешь, песчинка во вселенной, – сказал он, удовлетворенно разглядывая реакцию парня, который от жадности к информации исказился в лице. – Ну что, поесть мне уже можно? – шуточно спросил Дым, придвигая тарелку со вторым. – Ты зря не ешь, кстати, котлеты-то тоже ничего. Если хочешь вон разрядник покрути, поинтересуйся, все равно не работает.
Турист обернулся. То, что Дым назвал разрядником, представляло собой сложную металлическую конструкцию с двумя ручками для удержания, гашеткой в одной ручке и в другой. Сам разрядник был довольно тяжелым, по крайней мере парень хорошенько напрягся, чтобы аккуратно снять его с полки. Металлический корпус, в котором был вмонтирован баллон с жидкостью, был оплетен тонкими трубками, несколько вращающихся регуляторов для настройки аппарата стояли выставленными на ноль, а роль дула выполнял небольшой штырь, оканчивающийся шариком, внутри которого было отверстие, видимо ведущее к корпусу аппарата. Дым преспокойно доедал второе, а Турист разглядывал оружие, но больше был занят своими мыслями. Теперь зная нечто, что может решить большинство вопросов человечества, зная о непостижимом разнообразии мира, он особо остро чувствовал свое одиночество здесь, словно что-то отрывалось от его души. Нестерпимо захотелось увидеть мать, прижаться к ней и не отпускать, ведь среди всего этого моря у него есть единственный родной человек, который, находясь в невозможном отдалении, одновременно находился так близко.
– Слушай, Дым, а если мы Ходока поймаем, вы мне в мой мир проход откроете? – высказал наконец парень мучающий его вопрос.
– Это не от меня зависит, Турист, я же тебе говорил. Давай лучше я тебе аппарат покажу, – сменил тему Дым.
Все следующее, что происходило в столовой было для парня словно во сне. Дым делал вид, что не замечает упавшего настроения Туриста после разговора о его возвращении домой, больше рассказывая и показывая разрядник. Парень понял: никто не собирается открывать ему выход, по крайней мере рассчитывать на скорый исход бесполезно, а судя по тому, что Дым начал показывать оружие, возможно, ему готовится еще одна роль. Тем не менее, скрывая обиду и откровенное разочарование, Турист старался слушать то, что рассказывал ему монолитовец. Он понял, находясь в таком состоянии, что внутри корпуса стоит мощный компактный генератор, работающий на бросовом артефакте, сам аппарат является, по сути, мощной брызгалкой, и самый большой секрет в нем это жидкость из баллона, являющаяся сверхпроводником, определяющая направление электрического разряда. Для этого там и существует две гашетки, одна для того, чтобы наметить цель, а вторая для того, чтобы выпустить по следу струи прямой разряд в несколько тысяч вольт при минимальной мощности. В любом случае дальность действия аппарата зависит от длины струи и не превышает десятка метров, кроме того его нельзя использовать в ветреную и дождливую погоду, но эффективность его для электромагнитных и эфирных форм жизни по сравнению с другим оружием на порядок выше. И вот сейчас аппарат сломан, нельзя получить мощность на накопитель. Настроения у Туриста не было никакого, поэтому с некоторой досадой на принуждение он выслушал беззаботную лекцию об оружии и, сославшись на усталость, которая и вправду имелась, ушел в свой угол на матрасе. «Так и буду, как собака, на полу спать, в общественном месте», – пришла ему в голову обидная мысль.
– Дым, – крикнул он вслед уходящему монолитовцу. – Ты мне ботинки дай какие-нибудь, а то мои кроссовки уже все.
Дым согласно и с каким-то облегчением кивнул головой.
– Какой размер?
– Сорок первый.
– Завтра будут, с утра, – пообещал он и, слегка махнув на прощанье рукой, открыл одну из дверей, ведущих вглубь бункера.
«Завтра же пойду и разузнаю все, что нужно, хрен вам, а не Ходок», – мстительно думал парень, располагаясь на матрасе и стремясь скорее уйти в забытье, что ему спустя некоторое время и удалось сделать.
***
Тем временем Ходок, покинув Мертвый Лес, пересекал Пустошь и двигался в сторону Ростка. С долговцами у него отношения были нейтральные, а дело он имел непосредственно с Барменом или еще одним хмурым типом, толкающим за баснословные деньги информацию. Того типа звали Васька Козырь, именно у него он покупал большую часть координат о тайниках, а у Бармена получал заказы найти и принести что-либо потерянное в Зоне. После того как он украл плащ излома, передвигаться по Зоне было в разы легче. Стоило только замереть, и сталкер становился невидимым как для мутантов, так и для людей. В движении смазанные контуры сталкера также сливались с окружающей обстановкой, какой бы она ни была. Проблему доставляли мутанты с пси-способностью, но и они не всегда верно нащупывали сталкера, а когда Ходок научился, завернувшись в плащ, входить в некоторое эмоциональное оцепенение и игнорировать слепых псов и псевдособак, славящихся своим чутьем, то мутанты, даже определив местонахождение сталкера, не пытались нападать, вероятно, принимая его за что-то еще, не исключено, что в этом плаще было нечто оставшееся от излома. Кстати, во внутренних карманах накидки Ходок так ничего и не нашел, сам же плащ он пару раз чуть не потерял, оставив его и отойдя на десяток метров, вернувшись и не обнаружив накидки. Только на ощупь и лишь зная, где его искать, он с облегчением нашел его.
Используя плащ излома, ему стало гораздо легче проникать в заселенные мутантами районы, следить за сталкерами, разорять схроны. Да, кто-то скажет, что Ходок – шакал, но по крайней мере он не убивал ни людей, ни, без причины, мутантов. Если он и разорял схрон, то не подчистую, выносил артефакты и ценное снаряжение, всегда оставлял, если там было, последнее оружие, воду, еду, аптечку. Наблюдая за мутантами ближе, он понял, что в большинстве случаев самые распространенные мутанты, как слепые псы, плоти, кабаны, не стремятся первыми атаковать сталкера, конечно, если он не начнет в них стрелять. Кровососы, снорки, псевдогиганты также не пытаются напасть, если человек не заходит на их территорию, но если он зашел в поисках хабара на болота, в заброшенные здания или особняком стоящую опушку, то быть беде. Обитающий там альфа-мутант, как правило, самый крупный и сообразительный, выдворяет сталкера, посягнувшего на его территорию, а если сталкер ранит его, то преследование продолжается до конца либо сталкера, либо мутанта. Очевидно, небольшие размеры самой Зоны, при крайнем обилии живой массы, создавали такие конкурентные условия между мутантами одного вида и мутантами и людьми. Дел с крайне опасными и высокоразвитыми аборигенами Зоны, как излом, бюрер и контролер, Ходок не имел, избегая появляться в потенциально занятых ими местах, даже если за это предлагались хорошие деньги. Слишком хорошо он помнил своего первого излома, лишившегося обеих рук, его хрип и шепот. Наверняка мутант остался жив и вряд ли простит ему, сталкеру, пропажу плаща и увечья, поэтому Рыжий Лес был закрыт для Ходока им же самим. Иногда ему снились всхлипывания и хрип безрукого излома, но он старался не думать об этом, хотя где-то в душе чувствовал, что он жив только потому, что след, оставленный им в Рыжем Лесу, удачно перебил слабый кислотный туман, шедший за ним по пятам.
Но сейчас Ходок шел на Росток, чтобы забрать имеющийся у него старый, но крепкий комбинезон СПП-99 «Эколог» для Туриста, который он давно добыл, считая чем-то ценным, с трудом дотащил вместе с другим хламом до бара «Сто рентген», но так и не смог продать. На Ростке также он планировал обновить все припасы. Гаусс он сменил по дороге на АК 103, перепрятав их в тайнике под бетонной плитой, что лежали на южной границе Диких Территорий, поскольку за гаусс его могут просто убить, чтобы получить редкое для сталкера оружие. Задачей сталкера была за четыре-пять дней сходить туда и обратно, не отвлекаясь и не останавливаясь. Он готов подождать еще немного, чтобы наконец-то добраться до Исполнителя. Заодно он сможет выгодно продать информацию Козырю о его схроне возле Мертвого Леса, а вот информацию о контролерах и телепатическом общении монолитовцев он не продаст за деньги, а поменяет только на равную по значению для него информацию. Немного подумав и о том, какую цену он запросит о своем схроне, который он сделал своими руками, он решил не торговаться, деньги ему уже ни к чему, ведь он скоро будет у Монолита, а все скопленное и хранящееся у Сидоровича и у Бармена, видимо, придется оставить им на безвременное хранение.
Глава 18. День 19. На тропе
На следующее утро Турист, не стесняясь, с какой-то отчаянной решительностью пошел в уборную и, раздевшись донага, принялся мыться, щедро поливая себя водой из умывальника, и растираться местным мылом. Когда дело уже дошло до середины, в комнату вошел заспанный монолитовец, явно не ожидавший такого расклада. Присвистнув от удивления, он произнес:
– Здорово, малец. Ты если помыться хочешь, так и скажи. Есть у нас душевые, сауна, если хочешь.
Смутившись и поумерив пыл, чувствуя неудобство за свое поведение, Турист кивнул головой, промямлив нечто вроде: «Я не знал, извините…» Пожав плечами, монолитовец подождал, пока он прихватит свои вещи, и повел его за собой, перекинувшись парой слов с ожидающим его товарищем за столом. Мокрый, с остатками пены, в трико, надетом на голое тело, Турист проследовал за ним в одно из боковых помещений, которое с характерным звуком подлипающих резиновых уплотнений открыло длинный, широкий, светлый коридор, стены которого были покрыты кофейным колером, а пол устилала длинная красная дорожка с зелеными нарисованными бортиками. В коридоре находилось множество вполне обычных с виду деревянных лакированных дверей по бокам. Наконец он вспомнил этого монолитовца – это был Соломон, Дым знакомил его с ним, и он был старше Дыма по рангу, если Турист правильно понял. Даже странно, что за такое короткое время он забыл его лицо.
– Душевые в конце коридора, дверь справа, сауна с бассейном – дверь прямо. Так… что еще… а зубная щетка и нижнее… – он оценивающе посмотрел на Туриста. – Личные вещи надо уже выдавать, на склад бы тебя отправить… Ты иди мойся пока, там мыло, мочалки, все есть. Еще что-нибудь? – спросил Соломон.
– Нет, вроде все. Спасибо, – поблагодарил Турист, глупо чувствуя себя после утренней тихой истерики.
Соломон вышел, оставив его одного в начале длинного, метров в пятьдесят, коридора. После столовой, в которой постоянно гудела вытяжка и какие-то аппараты, шоркали шаги, стучала посуда и иногда разговаривали монолитовцы, здесь царила сонная тишина. Удобнее перехватив вещи, Турист двинулся к дальним дверям. Только раз, когда он уже приблизился к двери, на которой была табличка с схематичным рисунком душа, далеко позади кто-то открыл основную дверь и, видимо, вышел, поскольку после звука уплотнений в коридоре никого не оказалось. Открыв дверь душевой, Турист почувствовал запах мокрого камня, отдаленный запах мыла и увидел целый ряд пустых душевых кабинок, стоящих вдоль стены слева. Кабинки были отгорожены друг от друга. Душевые выглядели вполне обычно, да и краны были простыми советскими металлическими барашками, которые Турист видел давным-давно, еще в начальных классах школы. Открыв сначала холодную, затем горячую воду, он убедился, что присутствует и та и другая, но ведь монолитовец говорил еще и про сауну с бассейном. И черт возьми, если он попал сюда, то почему бы не побаловать себя.
Дверь в сауну открывалась с коридора. Едва открыв дверь, он понял, что монолитовцы живут очень даже ничего. Широкая комната метров тридцать в длину и ширину с подсвеченными высокими потолками, сделанным из какого-то светло-синего камня, огромные фальш-окна, за которыми реалистично бился анимированный океан, толкая желто-белый песок практически к подоконнику, посреди комнаты огромный, подсвеченный внутри и снаружи, круглый бассейн с несколькими никелированными лесенками спуска. Вдоль стен масса диванов и кресел-качалок, и ни одного человека в помещении. Судя по всему, парилка, а то и несколько располагались за пятью дверями в этом помещении с бассейном.
– Вы че, охренели, что ли? – растерянно спросил сам у себя Турист, бросая убогие, на фоне этого великолепия, вещи на светло-серый кожаный диван и надевая пару тапочек, выстроенных в ряд возле двери. – Я там, значит, того… а вы тут этого… – вся теория о том, что группировка Монолит – компания фанатиков, лишенных разума и здравого смысла, была разрушена еще раньше, а вот мысль о том, что они живут скучной спартанской жизнью, пожалуй, полетела к чертям только что. – Вы еще небось и в отпуск на моря ездите, не выходя из Зоны? Девочки туземки и гаремы девственниц? Вот тебе, елки-палки, и фанатики… – возмущенно дыша, оглядывался и шептал Турист.
Не теряя времени, он подошел к бассейну и пощупал рукой воду, ногой просто не осмелился, настолько вокруг все было чисто и аккуратно. Затем, поочередно открывая стоявшие на значительном удалении друг от друга двери, он открыл четыре из пяти, за которыми действительно располагались совершенно разные парилки с мойками. По банному делу он не был мастером, но судя по тому, что все они были отделаны по-разному, где-то сплошным деревом, где-то настоящим природным камнем, где-то кафелем, он понял, что истинному банщику здесь есть где развернуться. По второму обходу он определился с тем, что искал. Невысокая, чуть выше его, деревянная дверь с деревянной ручкой, за которой располагались длинные полки в три этажа, пышущая жаром каменка, перед самой парилкой услужливо висело на деревянных штырьках несколько березовых банных веников, среди которых всего один нуждался в замене, несколько тазов и ковшиков, войлочные шапочки и рукавицы. Также на скамье покоились пузырьки с шампунем, бруски мыла в упаковке, соли. Странно и путано было видеть знакомые широкому потребителю бренды, словно он находился у себя дома, а не в совершенно другом мире. Турист аккуратно открыл крышку и понюхал шампунь, несколько секунд боролся с нахлынувшими чувствами и воспоминаниями, в конце концов решительно надел войлочную шапочку, взял веник и рукавицы.
– Все равно вы сволочи, – буркнул он, стараясь нахмуриться и скрыть радость от предстоящей мойки, после чего уверенно шагнул в парилку, в которой вишнями светился жаром на каменке крупный речной окатыш.
Плеснув пару ковшиков воды на каменку, охнув и отшатнувшись от шумного облака пара, с шипеньем рванувшего вверх, он забрался на верхнюю полку. Уж кому-кому, а ему, не мывшемуся в Зоне столько дней, русская баня самое оно. Пропарившись несколько раз, несколько раз поплескавшись в бассейне с прохладной свежей водой, вымывшись как следует, Турист подобрал чью-то забытую среди мыл зубную щетку и, обдав ее кипятком, почистил зубы, поскольку уже сам не мог терпеть столько времени без полноценной чистки зубов. За все время его процедур ни один человек не зашел и не поинтересовался его присутствием. С некоторой брезгливостью надев свою одежду, он по безлюдному коридору вернулся на кухню и заказал себе рацион. Дыма он так и не увидел, зато обнаружил возле матраса пару ношеных, но хороших берцев его размера. Вообще его бесполезное существование среди монолитовцев, на фоне постоянных мыслей о доме и о матери, которая места себе не находит в ожидании вестей либо от него, либо от друзей, либо от полиции, в которую она уже обратилась, сильно тяготили его. С трудом доев стружку с клейстером, он твердо решил, что потратит весь день на поиски тех самых трех канализационных люков. Карту он выучил наизусть, его память инженера-конструктора цепко держала план зданий, схемы коммуникаций и маршрутов. Одевшись и чувствуя, что наконец-то делает что-то реально приближающее его к возвращению домой, он поднялся наверх.
***
Ходок приближался к Диким Территориям. Переночевал он сидя, прижавшись спиной к вросшей в землю цистерне от бензовоза. Хороших укрытий на Пустошах не было. Привлекательные в качестве укрытия от вездесущего влажного ветра овраги и росший по их склонам кустарник были действительно опасны в ночное время. Слишком много было нор тушканов, этих мелких, ненасытных и ловких мутировавших грызунов, которые с наступлением темноты одолеют практически любого мутанта, задержавшегося в оврагах, а привлекательный, но непролазный кустарник по склонам задержит жертву ровно настолько, насколько надо, чтобы многие десятки этих существ взгромоздились на спину сталкера. Костра Ходок не разжигал, на открытой местности его видно далеко, даже если мутанты, подойдя на свет и не нападут, они наверняка сведут на нет все плюсы от костра. Проще было закутаться в свой плащ, обложиться поддерживающими артефактами и продремать всю ночь, сжимая гаусс и слушая посвистывание ветра в жестких травинках. Ближе к утру пошел мелкий дождь, окончательно разбудивший сталкера и заставивший его тихо открыть рюкзак и накрыться термоизоляционной пленкой. После дождя недалеко от его места ночевки тянущимся вдаль оврага облаком появился туман, но не тот обычный туман, который обозначает похолодание воздуха и конденсацию влаги, а другой, темноватый, поднимающийся из оврагов и сгрудившийся над ним шапкой. Скоро там кто-то начал кричать неестественным, истеричным, полым ужаса голосом, без пауз, будто плакал огромный ребенок. Ходок закрыл глаза, стараясь не вслушиваться в несущиеся издалека звуки. Он достаточно видел ужасов в Зоне, чтобы больше не испытывать интересов либо к очередному эксперименту Зоны над мутантами, либо жалости к очередному несчастному сталкеру, уснувшему в овраге и теперь проснувшемуся, но потерявшему разум. Через минуту голос ослабел, еще через пару поперхнулся и смолк. Тушканы облегчили судьбу несчастного, кем бы он ни был. Туман не пошел дальше оврага, подтвердив свою аномальную природу, исчезнув, когда спеленатое тучами небо на востоке стало светло-серым. Ходок, раскачавшись, стряхивая с себя оцепенение, снова встал на маршрут, представляя издалека несуразную, горбатую фигуру, чуть наклоненную вперед с прижатым к груди, обмотанным серо-зеленой тканью оружием.
***
Первый люк, который нужно было проверить Туристу, должен был находиться метрах в трехстах от входа в бункер группировки, за полосой препятствий между двумя полуразрушенными двухэтажками. На картах Ходока он на удивление легко сориентировался по однажды виденным зданиям и теперь, набрав камешков, он до поры до времени шел по тропинке, но улучшив момент, воровато оглянулся и сошел в просвет между кустами сирени. Несмотря на неподходящее время года, сирень словно собиралась цвести и таила нераспустившиеся гроздья цветов, прятавшиеся в глубине куста. Стараясь не шуметь и не трещать ветками, Турист подошел вплотную к окну дома и, подпрыгнув, зацепился за край оконной рамы, чувствуя шероховатость облезающей с дерева краски. Он собирался залезть внутрь, чтобы пройти знание насквозь, но глядя на полумрак и запустение, царящее внутри, передумал. Обход здания по высокой, до колена, нетоптаной траве занял несколько минут. Пространство между домами, во дворах, явно было нехоженым, и снова неестественность построек взбудоражила воображение. Снова ни асфальта, ни брошенных автомобилей, ни детских металлических конструкций, только лишь высокая серо-зеленая трава, вплотную подступающая к бетонным плитам строений. Зона ли убрала все ненужное, все, не имеющее смысла, монолитовцы ли? Турист не знал, но маловероятно, что бойцы трудились бы здесь над уборкой территории, скорее всего другое. Мошки, ранее плавающие в глазах, стали почти незаметными, только лишь их тусклые подобия, словно пылинки, крутились на периферии зрения. «Ну вот и люк, сразу и не разглядишь его в высокой траве, хотя нет… есть же асфальт под ним», – с недоумением вдруг понял Турист. Действительно, в том месте, где только что в зеленой траве была видна лишь клетчатая крышка канализационного люка, теперь был виден и обступающий ее асфальт. Мало того, трава словно расступилась, обнажив скрывавшееся под ней рукотворное покрытие, которое оказалось пронзенным тонкими зелеными стрелочками травы, тем гуще пронзающей асфальт, чем дальше он уходил от люка. В недоумении остановившись в нескольких метрах от находки, Турист только спустя несколько секунд заметил большое белое пятно старой, высохшей и растрескавшейся краски, некогда растекшейся по крышке люка и частично по асфальту. Сейчас же его сердце забилось чаще: то, на что он смотрел, менялось на глазах. «Что это? Аномалия?» – мелькнула запоздалая мысль. Стремительно обернувшись в опасении увидеть вдруг, что все вокруг поменялось в корне, он с облегчением обнаружил, что стоит все там же, вокруг все те же полуразрушенные двухэтажки и пустые дворы. «Болт! Надо кинуть болт!» – опять же с опозданием вспомнил он. Отступил назад, не спуская глаз с металлической крышки колодца, и, вынув из кармана камешек, бросил. Камешек, оторвавшись от руки, пролетел по параболе и, весело тренькнув по крышке, пару раз прыгнув по асфальту, ускакал в траву. Подумав, Турист бросил еще один, но теперь уже целя в белое пятно краски. Снова ничего. Так же тренькнув, камешек откатился в сторону. Растерянно обернувшись, словно ища, у кого спросить, он, пожалуй, впервые почувствовал, что значит слово «отмычка» в Зоне. Идти самому в то, что сначала казалось одним, а затем стало другим, было нелогичным. Мысленно плюнув, он развернулся и пошел обратно, решив, что надо найти хороший кирпич и как следует запустить им по тому белому пятну краски, тогда оно – что бы там ни было, аномалия или нет, – должно показать себя. С кирпичами проблем не было. У подъезда на полу лежал потрескавшийся, но не развалившийся красный кирпич, которым когда-то, очевидно, подпирали подъездную дверь, чтобы не закрывалась. Это тоже было странно, но не более того. Подхватив его, парень вернулся на исходную, встав в нескольких метрах от крышки. Примерившись, он поднял кирпич над головой и с силой бросил его в колодезный люк, прищурив один глаз, внутренне сжавшись и ожидая чего угодно. Но чего угодно не последовало, выпущенный предмет громко стукнул по крышке и развалился на несколько меньших кусков вполне согласно нормальным ожиданиям. «Блин, чего же я расшумелся-то?» – обеспокоился он, приседая и оглядываясь. Вопреки его страхам, никто не окликнул и не заинтересовался шумом. Выдохнув, Турист, встал и с отчаянной решимостью и замиранием сердца, чеканя шаг, подошел к люку. Ничего не произошло, для усиления эффекта он наступил на крышку. Снова ничего. Тот же влажный ветерок, те же тучи над головой.
– Уфффф… – выдохнул он, чувствуя легкий мандраж, – …уф!
Теперь необходимо было проверить, не заварен ли люк изнутри. Не имея возможности зацепиться пальцами, ему пришлось снова вернуться в дом, отыскивая нечто, чем можно будет подцепить крышку и в идеале открыть ее. Выбор пал на квартиру справа на первом этаже. Пустые комнаты, с незначительным количеством хлама и мебели. Не найдя ничего, он направился в другую квартиру – то же самое, только эта квартира была с одной комнатой, и ее стены даже не видели обоев, только оригинальная покраска сине-зеленой краской до плеча самими строителями. Видимо, там жил любитель водки, судя по количеству пустых бутылок пшеничной, лежащих, присыпанными пылью, на полу. Еще несколько квартир – и снова ничего подходящего, вилки, ложки и ножи явно были слишком хлипкими, хотя Турист и захватил несколько на всякий случай. Наконец в одной из комнат он увидел пробоину в стене, через которую виднелась комната смежной квартиры. Пробоина была сделана, наверное, из гаусса, по крайней мере размер отверстия и вывороченная в сторону другой комнаты арматура говорили об огромной силе и скорости удара. Насколько мог судить Турист, только гаусс мог совершить подобное. Мысль о том, что это мог сделать какой-либо мутант, даже не приходила в голову. Вот эта арматура и была подходящим предметом для сковыривания канализационного люка. Схватившись на один из прутков, он с натугой расшатал, затем все сильнее увеличивая амплитуду, отломал неплохой ребристый ломик длиной чуть меньше метра. Прикинув его в руке, он вернулся к люку. Одна из сторон арматуры имела удачное утоньшение, этим концом он подцепил люк и с замиранием сердца надавил на ломик. Крышка поддалась и с легким лязгом вылезла из паза. Отодвинув ее полностью, он осторожно заглянул внутрь. Ничего. Темно и пусто. Проржавевшие скобы уходили куда-то вглубь, разве что легкий посторонний запах то ли химии, то ли обычный канализационный. Пожав плечами, Турист водрузил крышку на место, сделав необходимый вывод: колодец номер один.