Собор у моря

10

– Почему леса ставят все выше и выше? – Арнау махнул рукой в сторону задней части церкви Святой Марии.

Анхель поднял глаза и, набив рот хлебом и сыром, пробормотал какое-то неразборчивое объяснение.

Жоанет засмеялся, затем засмеялся и Арнау, и наконец, не сдержавшись, расхохотался и Анхель, да так, что поперхнулся и его смех превратился в кашель.

Каждый день Арнау и Жоанет навещали Святую Марию, входили в церковь и становились на колени.

Поощряемый матерью, Жоанет решил выучить молитвы, которые читал ему Арнау. После того как друзья расставались, малыш бежал к окну пристройки и рассказывал матери, как он молился в тот день. Арнау между молитвами разговаривал со своей матерью, за исключением тех моментов, когда к ним подходил отец Альберт – так звали священника. Увидев священника, он сразу же присоединялся к бормотанию Жоанета.

Покидая церковь, Арнау и Жоанет, отойдя подальше, наблюдали за строительством, смотрели, как работают плотники, каменотесы, каменщики. Потом они садились где-нибудь неподалеку и ждали, когда Анхель сделает перерыв и присоединится к ним, чтобы съесть свой хлеб с сыром. Отец Альберт смотрел на детей с умилением, рабочие на стройке приветствовали их улыбками, да и бастайши, появляясь на строительной площадке с камнями на спине, обращали внимание на двух мальчуганов, сидящих перед церковью Святой Марии.

– Почему леса ставят все выше и выше? – снова спросил Арнау.

Они посмотрели на заднюю часть церкви, где поднимались десять колонн: восемь – полукругом и две – чуть в стороне. За ними уже начали возводить контрфорсы и стены, составляющие апсиду. Но если колонны возвышались над маленькой романской церковью, то леса поднимались все выше и выше, причем без видимой причины, как будто рабочие сошли с ума и захотели построить лестницу до самого неба.

– Не знаю, – ответил Анхель, пожав плечами.

– Ведь эти леса ничего не поддерживают, – вмешался Жоанет.

– Но будут поддерживать, – раздался уверенный мужской голос.

Все трое дружно повернулись.

Смеясь и кашляя, они не заметили, как у них за спиной появились люди; некоторые из них были одеты в роскошные одежды, другие облачены в сутаны с золотым крестом на груди, украшенным драгоценными камнями; крупные перстни и пояса, расшитые золотыми и серебряными нитями, сияли в солнечных лучах.

Отец Альберт, увидев гостей, поспешил им навстречу. Анхель от неожиданности подпрыгнул и снова поперхнулся. Уже не первый раз он видел человека, который только что ответил им; тот всегда появлялся здесь в окружении свиты. Это был Беренгер де Монтагут, руководитель строительства церкви Святой Марии у Моря.

Арнау и Жоанет тоже поднялись. Отец Альберт присоединился к группе гостей и поприветствовал епископов, поцеловав их перстни.

– А что они будут поддерживать?

Этот вопрос Жоанета застал отца Альберта в поклоне, на полпути ко второму перстню. Оказавшись в не очень удобном положении, священник бросил на ребенка красноречивый взгляд: мол, молчи, пока тебя не спрашивают. Один из глав общины жестом пригласил гостей идти дальше, но Беренгер де Монтагут положил руку на плечо Жоанета.

– Иногда дети способны увидеть то, чего не видим мы, – громко сказал он, обращаясь к своим спутникам. – Поэтому меня не удивляет, что они сумели разглядеть нечто, не замеченное нами. Ты хочешь знать, почему мы поднимаем леса выше?

Жоанет кивнул, предварительно посмотрев на отца Альберта.

– Видишь, где заканчиваются колонны? – продолжил руководитель строительства. – Потом оттуда, с вершины каждой колонны, будут исходить шесть арок, а на самой главной расположится апсида новой церкви.

– А что такое апсида? – поинтересовался Жоанет.

Беренгер улыбнулся и посмотрел на сопровождавших его господ. Некоторые из присутствующих слушали его так же внимательно, как и дети.

– Апсида – что-то вроде этого…

Мастер соединил пальцы двух рук, выгибая их. Дети с интересом смотрели на эти волшебные руки, как и гости, стоящие сзади, в том числе отец Альберт.

– Потом над всем этим, на самом верху, – продолжал он, разведя руки и подняв указательный палец, – будет установлен большой камень, который называется краеугольным. Вначале мы должны поднять этот камень на самый верх лесов, вон туда, видите?

Все посмотрели куда-то в небеса.

– Как только мы его установим, сразу начнем поднимать нервюры этих арок, пока они не соединятся с ключевым камнем. Для этого нам и нужны высокие леса.

– А зачем такие старания? – снова спросил Жоанет.

Священник даже вздрогнул, когда услышал вопрос ребенка, хотя уже и начал привыкать к его неожиданным замечаниям.

– Всего этого не будет видно изнутри церкви. Это останется вверху, на крыше, – с сомнением произнес Жоанет.

Беренгер засмеялся, и к нему присоединились некоторые его спутники. Отец Альберт выдохнул с облегчением.

– Дело в том, мальчик, что крыша старой церкви, которая есть сегодня, будет исчезать по мере возведения нового здания. Со стороны будет казаться, что эта маленькая церковь рождает новую, более значительную и величественную.

Досада на лице Жоанета удивила его. Малыш уже привык к уюту маленькой церкви, к ее запаху, полумраку, который мягко окутывал прихожан во время молитвы, и полюбил его.

– Ты любишь Святую Деву у Моря? – спросил его Беренгер.

Жоанет посмотрел на Арнау, и оба дружно кивнули.

– Но ведь после того, как мы построим новую церковь, у Святой Девы, которую вы так любите, будет больше света. Она не будет стоять в темноте, как сейчас, и у нее появится такой красивый дом, который никто даже представить себе не может! Толстые и низкие стены, окружающие ее сейчас, мы заменим на тонкие и высокие, со стройными колоннами и апсидами, доходящими до неба, где и пребывает Святая Дева…

Все снова посмотрели на небо.

– Да, – продолжил Беренгер де Монтагут, – прямо туда будет доходить церковь Святой Девы у Моря.

И он зашагал вперед в сопровождении своей свиты, оставив детей и отца Альберта, которые, затаив дыхание, смотрели им вслед.

– Отец Альберт, – спросил Арнау, когда их никто уже не мог слышать, – а что будет со Святой Девой, когда разрушат маленькую церковь, но еще не построят большую?

– Видишь те контрфорсы? – Священник указал на два строящихся контрфорса, которые были предназначены для того, чтобы закрыть галерею за главным алтарем. – Чуть позже между ними планируют построить первую часовню Святых Даров, а в ней – временно – рядом с телом Христовым и гробницей, в которой помещены останки святой Эулалии, – будет стоять Святая Дева, чтобы ей ничего не мешало.

– А кто за ней будет присматривать?

– Не беспокойся, – ответил священник, на этот раз улыбаясь. – За Святой Девой будет хороший присмотр. Часовня Святых Даров принадлежит общине бастайшей; у них будет ключ от решетки, и они позаботятся, чтобы Святая Дева была в целости и сохранности.

Арнау и Жоанет уже знали, кто такие бастайши.

Анхель называл их имена, когда они выстраивались в ряд со своими громадными камнями за спиной: Рамон – первый, с кем они познакомились; Гильем – твердый как камни, которые он носил на спине, загорелый на солнце, с ужасно обезображенным во время одного несчастного случая лицом, но мягкий и добрый по характеру; еще один Рамон, которого все называли Парнишкой, ростом ниже первого Рамона и коренастый; Микел – жилистый человек, который, казалось, был не в состоянии нести свой тяжелый груз, но ему это всегда удавалось: он так напрягал все мышцы и сухожилия, что казалось – он вот-вот лопнет; Себастьян, самый несимпатичный и неразговорчивый, и его сын Бастьянет; Пере, Жауме и еще бесчисленное множество грузчиков из квартала Рибера, которые поставили перед собой задачу перенести из королевской каменоломни к церкви Святой Марии у Моря тысячи камней, необходимых для строительства.

Арнау думал о бастайшах, вспоминая, как они смотрели на церковь, когда, согнувшись в три погибели, подходили к Святой Марии, как улыбались, сбрасывая камни. Он восхищался силой, которая была заключена в их руках и спинах, и ни минуты не сомневался, что они позаботятся о Святой Деве как следует.

Не прошло и семи дней, как исполнилось то, что предсказывал Беренгер де Монтагут.

– Завтра приходите на рассвете, – посоветовал им Анхель. – Посмотрите, как будут поднимать краеугольный камень.

Мальчики пришли пораньше и стояли рядом с рабочими, столпившимися внизу, под лесами. На строительной площадке собралось более сотни человек: рабочие, бастайши и священники. Отец Альберт сбросил с себя свои одежды и остался в рубашке из красного грубого сукна, подвязанной на талии чем-то вроде пояса.

Арнау и Жоанет здоровались с одними и улыбались другим.

– Дети, – услышали они голос мастера каменщиков, – когда мы начнем поднимать ключевой камень, вас здесь быть не должно.

Мальчики с готовностью согласились и побежали туда, где им приказали находиться, – к первому уровню лесов, в самом низу.

– Святая Дева! – одновременно вскрикнули они, когда увидели большой круглый камень.

Люди смотрели на него затаив дыхание. Все знали, насколько важен сегодняшний день.

– Он весит более шести тонн, – сказал им кто-то.

Жоанет изумленно посмотрел на Рамона – бастайша, который стоял возле камня.

Угадав мысли мальчугана, тот поспешно произнес:

– Нет, это не мы его принесли.

Его слова вызвали нервный смех, который тут же прекратился. Арнау и Жоанет увидели, как люди выстроились и попеременно смотрели то на камень, то на самый верх лесов.

Им предстояло поднять на канатах эту громадину на высоту тридцати метров!

– Если что-нибудь пойдет не так… – услышали они чей-то голос.

– …нас здесь раздавит, – скривившись в гримасе, продолжил другой и торопливо перекрестился.

Никто не стоял на месте; даже отец Альберт в своем странном наряде беспрестанно сновал среди людей, подбадривая их, похлопывая по спине, заговаривая то с одним, то с другим. Старая церковь возвышалась над людьми и лесами. Многие с тревогой посматривали в ее сторону. Горожане Барселоны тоже начали собираться вокруг, правда на отдаленном расстоянии от строительной площадки.

Наконец появился и Беренгер де Монтагут. Не давая людям поприветствовать его, он взобрался на нижний помост лесов и начал командовать. Пока он говорил, несколько каменщиков, которые его сопровождали, стали привязывать большой блок к камню.

– Как видите, – объяснил де Монтагут, – на верху лесов установлены различные тали, которые нам понадобятся для поднятия ключевого камня. Блоки, как те, что вверху, так и те, которые привязывают к ключевому камню, состоят из трех рядов шкивов. Вы уже знаете, что мы не будем использовать ни лебедки, ни колеса, поскольку в любой момент нам, возможно, потребуется направить камень вбок. Есть три каната, которые проходят через шкивы и поднимаются вверх или спускаются на землю. – Руководитель строительства, за которым следили сотни глаз, показал, как проходят канаты. – Я прошу вас разделиться на три группы и встать вокруг меня.

Помощники мастера принялись выстраивать людей. Арнау и Жоанет проскочили к заднему фасаду церкви и там, прислонившись спиной к стене, сели, чтобы следить за подготовительными работами. Когда Беренгер убедился, что вокруг него сформировались три группы, он продолжил:

– Каждая из трех групп потянет за один из канатов. Вы, – добавил он, обращаясь к одной из групп, – будете Святой Марией. Повторите за мной: Святая Мария!

Люди крикнули:

– Святая Мария!

– Вы – Святая Клара! – продолжил Беренгер.

Вторая группа хором повторила:

– Святая Клара.

– А вы – Святая Эулалия. Я буду обращаться к вам по этим именам. Когда я скажу: «Все!» – это будет относиться ко всем трем группам. Вы должны тянуть по прямой, как вас поставят, не отступая от спины вашего товарища и ожидая приказа мастера, который будет командовать каждым рядом. Помните: вы все время должны стоять прямо! Выстройтесь в ряд.

В каждой группе было по мастеру-каменщику, которому подчинялись рабочие. Когда люди взялись за подготовленные заранее канаты, Беренгер де Монтагут не дал ни минуты на раздумье.

– Все! Начинайте тянуть после слова «Давай!», сначала потихоньку, пока не почувствуете, что канаты натянуты. Давай!

Арнау и Жоанет увидели, как задвигались ряды и постепенно натянулись канаты.

– Все! Сильней! – командовал Беренгер.

Дети затаили дыхание. Взрослые уперлись пятками в землю, продолжая тянуть, и стало видно, как напряглись их руки, спины и лица. Арнау и Жоанет пристально смотрели на камень. Он не двигался.

– Все! Еще сильней! – разнеслась по площади команда.

Лица людей налились кровью. Леса заскрипели, и ключевой камень приподнялся на пядь от земли.

Шесть тонн!

– Еще! – закричал Беренгер, не сводя взгляда с камня.

– Еще одна пядь…

Дети забыли обо всем на свете, наблюдая за происходящим.

– Святая Мария! Еще сильнее! Еще!

Арнау и Жоанет повернулись к ряду Святая Мария. Там был и отец Альберт, тянувший канат зажмурив глаза.

– Хорошо, Святая Мария! Хорошо. Все! Еще сильней!

Леса скрипели.

Арнау и Жоанет боялись шелохнуться.

Беренгер де Монтагут смотрел только на камень, который уже поднимался – медленно, очень медленно…

– Еще! Еще! Еще! Все вместе! Сильней!

Когда камень поднялся до первого уровня лесов, Беренгер приказал прекратить тянуть и оставить камень висеть в воздухе.

Чуть позже прозвучала команда:

– Святая Мария и Святая Эулалия, подождите! Святая Клара, тяните!

Камень медленно переместился на тот помост лесов, с которого командовал Беренгер.

– Теперь вместе! Отпускайте осторожно. Не спешите.

Все, включая тех, кто тянул канаты, облегченно вздохнули, когда камень лег на помост, у ног Беренгера.

– Стоп! – крикнул руководитель строительства.

Помост прогнулся под весом камня.

– А если не выдержит? – шепнул Арнау Жоанету.

Но помост выдержал.

Конечно, этот помост не был рассчитан на то, чтобы выдержать вес камня долгое время. Его нужно было сразу поднять на самый верх, где, по расчетам Беренгера, помосты были более крепкими.

Каменщики перебросили канаты на следующий шкив, и люди снова взялись тянуть, стараясь изо всех сил. Еще один помост, потом еще один; камень в шесть тонн поднимался к тому месту, где должны сойтись нервюры арок, – к небу.

Пот лился с людей ручьями, их мышцы напряглись до предела. Время от времени кто-нибудь падал, и тогда главный в ряду подбегал, чтобы вытащить его из-под ног стоящих перед ним. Подошли несколько крепких горожан, готовых заменить тех, кто выбился из сил.

Беренгер, стоявший наверху, отдавал приказы, которые повторял один из его помощников, находившийся помостом ниже. Когда ключевой камень дошел до последнего помоста, на крепко сжатых губах людей появились улыбки.

Это был самый трудный момент.

Беренгер де Монтагут точно рассчитал место, где должен был оказаться ключевой камень, чтобы нервюры арок идеально сошлись в нем. Целыми днями он манипулировал веревками и кольями между десятью колоннами, свешивал с помоста отвес, натягивал бесконечные веревки от кольев внизу до помостов вверху. По нескольку часов в день он работал с чертежами, стирал и снова чертил многочисленные схемы. Если ключевой камень займет неправильное положение, он не выдержит нагрузок арок и апсида может рухнуть…

В конце концов, после тысяч расчетов и огромного количества чертежей, он определил точное место на последнем помосте.

Именно там должен был встать ключевой камень, ни пядью выше или ниже. Беренгер де Монтагут не позволил оставить камень на помосте ни на одну лишнюю минуту, он продолжал отдавать указания:

– Еще немного, Святая Мария! Нет, Святая Клара, тяните, теперь подождите. Святая Эулалия! Святая Клара! Святая Мария! Вниз!.. Вверх!.. Сейчас! – внезапно крикнул он. – Подождите все! Вниз! Тихо-тихо… Медленно!

В какой-то момент канаты перестали натягиваться. В наступившей тишине вконец обессиленные люди посмотрели ввысь, на верхний помост, где Беренгер де Монтагут присел на корточки, чтобы убедиться, все ли в порядке с ключевым камнем. Развернув камень, достигавший двух метров в диаметре, он выпрямился и помахал всем, кто стоял внизу.

Арнау и Жоанету, которые сидели, прислонившись к стене церкви, показалось, что они почувствовали спиной, как заколебался воздух от выдоха, вырвавшегося из глоток множества людей, несколько часов тянувших канаты. Многие, устав от непомерной нагрузки, попадали на землю. Другие обнимались и прыгали от радости. Сотни зрителей, следившие за процессом, кричали и хлопали в ладоши, а у Арнау от радостного возбуждения к горлу подступил комок.

– Хотел бы я быть взрослым, – прошептал той ночью Арнау своему отцу, когда оба лежали на соломенном тюфяке в комнате, заполненной кашляющими и храпящими работниками и подмастерьями.

Бернат попытался понять, откуда взялось такое желание.

Арнау вернулся оживленным, он без конца рассказывал, как поднимали ключевой камень в церкви Святой Марии. Даже Жауме внимательно выслушал его.

– Почему, сынок?

– Все что-то делают. В церкви есть много детей, которые помогают своим родителям или мастерам, только Жоанет и я не такие…

Бернат ласково провел рукой по спине ребенка и прижал его к себе. Арнау проводил в церкви целые дни, кроме тех, когда ему поручали какую-нибудь случайную работу в мастерской. Что бы он мог делать там, желая быть полезным?

– Тебе ведь нравятся бастайши, не так ли?

Бернат слышал, с каким энтузиазмом сын рассказывал о том, как эти люди переносят камни. Дети шли за ними до городских ворот, ожидали их там и сопровождали назад вдоль всего побережья, от Фраменорса до церкви Святой Марии.

– Да, – ответил Арнау, в то время как его отец другой рукой шарил под тюфяком.

– Возьми, – сказал Бернат, отдавая ему старый бурдюк, который был с ними во время побега; Арнау взял его в темноте. – Будешь носить им холодную воду. Вот увидишь, они не откажутся и будут благодарны тебе.

На следующий день, как только рассвело, Жоанет уже ожидал его у дверей мастерской Грау. Арнау показал ему бурдюк, который он держал за горлышко, и друзья побежали на берег, к фонтану Ангела, единственному, который был на пути бастайшей. Следующий фонтан находился далеко, аж возле церкви Святой Марии.

Увидев приближающуюся вереницу бастайшей, которые медленно шли, согнувшись под тяжестью камней, дети взобрались на одну из лодок, привязанных у берега. Когда первый бастайш поравнялся с ними, Арнау показал ему бурдюк. Мужчина улыбнулся и остановился возле лодки, так что Арнау смог налить воду прямо ему в рот. Остальные ожидали, пока он закончит пить, чтобы напиться самим. Возвращаясь на королевскую каменоломню, уже без груза, бастайши останавливались возле лодки и благодарили мальчиков за холодную воду.

С этого дня Арнау и Жоанет ожидали бастайшей возле фонтана Ангела. А когда нужно было разгрузить какой-нибудь корабль и грузчики не работали в церкви Святой Марии, мальчики шли за ними в город и там тоже поили их водой, чтобы те не останавливались и не снимали тяжелый груз, затрачивая лишние силы.

Они также ежедневно бегали к церкви Святой Марии, чтобы посмотреть на нее, поговорить с отцом Альбертом или просто посидеть на земле, наблюдая за тем, как Анхель расправляется со своим обедом.

В глазах мальчиков появлялся особый блеск, когда они смотрели на церковь. Они тоже помогали строить ее!

Так считали не только бастайши, но и сам отец Альберт!

После установки ключевого камня дети с удовольствием следили, как из каждой колонны, окружавшей его, рождались нервюры арок, как каменщики выводили лекала, на которые укладывали один камень за другим, и как дуга поднималась к ключевому камню. За колоннами уже выросли стены крытой галереи с контрфорсами, обращенными внутрь церкви. Между этими двумя контрфорсами, пояснил им отец Альберт, вскоре появится часовня Святых Даров, «часовня бастайшей», где будет находиться Святая Дева.

Одновременно с кладкой стен крытой галереи и строительством девяти сводов, опирающихся на нервюры, которые исходили из колонн, началась разборка старой церкви.

– Поверх апсиды, – говорил им священник, и Анхель подтвердил его слова, – будет построено укрытие. Знаете, из чего его сделают?

Дети отрицательно покачали головой.

– Из битой глиняной посуды, принесенной со всего города. Сначала поставят несколько тесаных камней, затем – всю посуду ровными рядами, а на нее – укрытие для церкви.

Арнау видел эту посуду, сложенную в кучу возле камней, предназначенных для церкви Святой Марии. Он спрашивал у отца, зачем ее принесли сюда, но Бернат не знал, что ответить сыну.

– Думаю, – сказал он, – что битую посуду складывают в надежде, что за ней придут.

А позже признался:

– Я даже не мог предположить, что эти черепки могут пригодиться для дела.

Новая церковь начала приобретать очертания за апсидой старой, которую уже частично разобрали, чтобы использовать ее камни. Барселонский квартал Рибера не хотел оставаться без храма даже теперь, когда строился новый великолепный собор Святой Марии и церковные службы не прекращались ни на день.

Арнау, как и все, входил в церковь через двери, за которыми открывалась маленькая романская церковь. Как только мальчик оказывался внутри, потемки, в которых он прятался, чтобы поговорить со своей Девой Марией, исчезали, уступая место свету, пробивавшемуся через большие окна в новой апсиде. Древняя церковь напоминала маленький ящик, окруженный великолепием другого, большего. Один ящик должен был исчезнуть по мере того, как рос второй, который венчался высочайшей апсидой, уже накрытой.