Адвокатские истории

Слово к читателям

Уважаемые читатели, впервые издана книга, в которой рассказывается о многоаспектной деятельности современных российских адвокатов по защите в судах интересов своих доверителей. Включенные в книгу истории убедительно доказывают, что успех адвоката, как правило, обусловлен умением убедително толковать законодательные нормы применительно к ситуации, в которой оказался его доверитель, способностью находить свидетелей, правдиво рассказывающих об увиденном происшествии, неустанным поиском и доведением до суда аргументов, опровергающих виновность подсудимого в предъявленном ему обвинении.

Многие включенные в книгу истории показывают, что добиться законного и справедливого судебного решения адвокатам удается не сразу. Зачастую для этого нужно пройти по всем судебным инстанциям, растрачивая интеллектуальные и душевные силы, проявляя терпение и настойчивость, доказывая, что неправедный приговор – такое же зло, как и само преступление, и не может быть приведен в исполнение в обществе, членам которого небезразличны идеи человеколюбия и гуманизма.

Убежденность адвоката в соответствии закону своей позиции позволяет достичь желанной цели в виде освобождения подзащитного от необоснованного обвинения в преступных грехах и незаслуженного наказания, его реабилитации, восстановления честного имени обратившегося к нему человека, возвращения собственности и сохранения бизнеса доверителю.

Диапазон изложенных в книге адвокатских историй весьма широк. В нее включены истории, показывающие работу адвокатов не только по защите граждан, обвиняемых в убийстве, получении взятки, превышении должностных полномочий, совершении автодорожных происшествий с тяжелыми последствиями. Большой интерес представляют истории, в которых рассказывается об особенностях выступлении ̮ адвокатов в судах с участием присяжных заседателей и и полемики с государственными обвинителями.

В книгу включены и истории, в которых показана специфика работы адвокатов по защите материальных интересов доверителей в гражданском и арбитражном судопроизводстве. К ее достоинствам относится и географическая широта историй. Автору удалось найти истории, показывающие работуадвокатов от Калининграда до Камчатки, и таким способом соткать словесную картину труда адвокатов в масштабах Российской Федерации.

Книга «Адвокатские истории» предназначена не только для практикующих адвокатов. Она представляет интерес и для иных читателей, которых интересуют практика труда адвокатов в судах по защите интересов своих доверителей.

Автор благодарит всех названных в книге адвокатов за оказанную помощь в подборе материалов для написания адвокатских историй .

Автор

Раздел 1. Как адвокаты защищают подсудимых

Точка в деле трижды обвиняемого

Приступая к защите человека, обвиняемого в убийстве, адвокат должен видеть в нем только человека, который, как и все люди, любит, страдает, переживает, заботится о своих близких. Адвокат не вправе думать о возмездии, радоваться тому, что наконец-то обвиняемого настигнет кара, что он будет ограничен в свободе, будет нести тяготы тюремной жизни в одиночной камере и, в конце концов, умрет на нарах, не испытав всего многообразия человеческих радостей. А еще адвокат должен принимать все сказанное обвиняемым в убийстве, как говорится, за чистую монету, критически оценивать обвинительное заключение и речи государственного обвинителя, искать погрешности расследования совершенного преступления и обстоятельства, смягчающие вину подсудимого. Иначе адвокат не сможет выполнить свой профессиональный долг по отношению к обвиняемому в совершении преступления и содействовать вынесению справедливого приговора.

С такими установками вошли в дело по защите в суде Сергея Анатольевича Бычкова адвокаты Адвокатской палаты Московской области Андрей Владимирович Перов и Игорь Александрович Исаев. Для них это было первое дело, когда человек обвинялся в двойном убийстве и бандитизме. Да еще тогда, когда травой заросли следы реально совершившихся преступлений, так как после случившихся трагических событий прошло более 15 лет.

Из материалов, собранных органами предварительного расследования, явствовало, что Бычков совместно с другим лицом из-за неприязненных отношений, возникших на почве спора о присвоении Морозовским не менее 300 тысяч рублей, убили его особо жестоким способом. Случилось это преступление, по всей вероятности, 21 апреля 2001 года. На выезде из Нижнего Тагила, у автозаправочной станции, Бычков и его подельник встретили Морозовского. На почве неприязненных отношений, под угрозами они затолкали его в багажник «Жигулей». Отъехав на участок грунтовой лесовозной дороги, Бычков остановил машину. Далее, судя по словам ехавших за ними на второй машине их знакомых, подельник нанес Морозовскому не менее двух ударов тупым твердым предметом по голове. После этого Бычков оттащил его в кусты, затем облил бензином из канистры, которую взял в машине. Чтобы довести замысел убить Морозовского до конца, Бычков, как написано в обвинительном заключении, «при помощи спичек поджог бензин. Вследствие ожога дыхательных путей и молниеносной формы отравления окисью углерода на месте наступила смерть Морозовского».

Не менее тяжким было обвинение Бычкова и в том, что он, действуя в составе устойчивой вооруженной группы, в течение не менее десяти дней наблюдал за другой жертвой предстоящего преступления – Машинским. Узнав, что Машинский в 14 часов 16 октября 2002 года приедет в парикмахерскую «Мария», организатор группы принял решение лишить его жизни во время стрижки. Судя по следственному протоколу, этот замысел был реализован выстрелами из автомата Калашникова (АК-74 калибра 5,45 мм), снаряженного «не менее чем 13 патронами того же калибра. В результате произведенных выстрелов Машинский получил несколько ранений и скончался на месте происшествия».

Весьма серьезным было и третье обвинение Бычкова. По версии следствия, с сентября 2002 года он был участником устойчивой вооруженной группы, созданной для нападения на граждан и организации.

В общем, Голливуд отдыхает со своими киношными криминальными историями по сравнению с тем, что творилось в одном из крупных городов Урала и в его пригородах в начале 2000-х годов. Действия Бычкова органы предварительного расследования квалифицировали по части 2 статьи 209 Уголовного кодекса РФ (бандитизм – наказание до 15 лет лишения свободы) и по пунктам «а», «ж», «з» части 2 статьи 105 Уголовного кодекса РФ (убийство – наказание до 20 лет лишения свободы). Кроме того, данной статьей допускается смертная казнь виновного и пожизненное лишение свободы. Как известно, с 1996 года наложен мораторий на смертную казнь, а вот пожизненное лишение свободы иногда применяется.

По горячим следам изобличить преступников не удалось. Прошло более десяти лет, когда возобновили производство по названным тяжким преступлениям.

Вступив в дело, А.В. Перов и И.А. Исаев сразу поняли настрой следователей. Следственная группа во чтобы то ни стало хотела доказать, что Бычков являлся активным участником совершенных убийств и других противоправных действий. Находясь в плену своих желаний, а может быть, и желаний других неведомых адвокатам лиц, следователи сочинили обвинительное заключение, полагая, что их авторитета будет достаточно для вынесения присяжными заседателями обвинительного вердикта. Более того, бытовало мнение, что еще не родился судья, который не согласится с выводами, которые сделали следователи. На стороне следователей была и прокуратура, утвердившая обвинительное заключение в отношении Бычкова.

Такая позиция следствия и прокуратуры, естественно, не способствовала объективному расследованию, позволяла желаемое выдавать за действительное и затрудняла работу адвокатов. А в суде еще проявилась предвзятость председательствующего судьи. В связи с этим И.А. Исаев был вынужден сказать присяжным заседателям, что это первый процесс в его практике по всей России, где судья даже не пытается скрывать своей личной заинтересованности в осуждении подсудимых.

Но особая сложность этого судебного процесса состояла в том, что его участниками были 12 присяжных заседателей. Именно от их решения зависела дальнейшая судьба Бычкова. Именно они должны были вынести вердикт о его виновности или невиновности. Значит, архиважная задача А.В. Перова и И.А. Исаева состояла в том, чтобы присяжные заседатели поверили им, так же как и они сами поверили в невиновность Бычкова. В этом была принципиальная позиция А.В. Перова и И.А. Исаева. Они берутся за дела по «убийственной» статье, но только в том случае, когда убеждены в невиновности человека, обвиняемого в убийстве.

Такая убежденность у А.В. Перова и И.А. Исаева сформировалась после ознакомления с делом С. Бычкова и общения с ним. Заметим, что Бычков отсидел в ходе предварительного следствия в изоляторе, но был выпущен за недоказанностью в совершении трех тяжких преступлений. Выйдя на волю, не скрывался. Когда началось судебное разбирательство, сам пришел в суд на заседание, где он обвинялся в двойном убийстве и бандитизме. Теперь в ходе судебных заседаний адвокатам предстояло свою убежденность довести до присяжных и убедить их в невиновности Бычкова, в необходимости вынесения в отношении его оправдательного вердикта.

В отличие от правоохранительных органов и судов, которые располагают мощным административным ресурсом, в арсенале адвокатов имеется всего лишь один-единственный ресурс в виде глубоких обстоятельных профессиональных знаний, включающих в себя не только знание тонкостей уголовного права. В делах с участием присяжных заседателей еще необходимо суметь максимально доходчиво растолковать присяжным заседателям суть уголовного закона и мотивы поведения участников судебного процесса, не задевая их самолюбие. Весьма важно, чтобы после или во время речей адвокатов у присяжных заседателей не возникало желания принять решение вопреки «указке» защитников подсудимого. Нельзя довести их до состояния, когда хочется крикнуть:

– Да кто вы такие, чтобы нас учить? Мы и сами с усами.

Если такие слова произнесут присяжные, то все – жди обвинительного вердикта. Понимая, что на кону судьба человека, А.В. Перов и И.А. Исаев проявляли максимальную деликатность, когда обращались к присяжным, раскрывали нюансы правовых норм, показывали погрешности обвинительного заключения, ошибки в выступлении государственного обвинителя. Чтобы быть убедительнее, А.В. Перов и И.А. Исаев даже курс специальных лекций прослушали по проблемам выступлений в суде с участием присяжных заседателей. И не зря. Учеба пошла им на пользу при подготовке выступлений в защиту Бычкова. Перов начал защитительную речь с благодарности в адрес присяжных за то, что они внимательно следили за судебным процессом. Затем подчеркнул их ответственность словами:

– Когда решаются судьбы людей, крайне важно быть предельно внимательным.

Далее он не просто развил мысль об ответственности присяжных. Он стал исподволь ориентировать их на необходимость вынесения оправдательного вердикта, сказав, что самое сложное для адвоката – защищать человека, зная, что он невиновен. Свою задачу и задачу своего коллеги И.А. Исаева он видел в том, чтобы донести до присяжных заседателей «страшную правду о том, что судят невиновного человека».

Как бы сочувствуя присяжным, А.В. Перов говорил:

– Перед вами очень сложная задача – за один месяц разобраться в самых тяжких и сложных обвинениях. С 2001 по 2018 год следователи расследовали дело, а суд вам предложил за месяц сделать то же самое и взять на себя огромную ответственность – вынести вердикт.

Этими словами адвокат бросил очередной камешек в огород следствия и прокуратуры, беспрецедентно затянувших следствие, а еще один камешек был брошен в их адрес за то, что на «голову» заседателей свалили столь необычное дело. Нападение на обвинение

А.В. Перов усилил упреком в адрес государственного обвинителя, который во время своих выступлений в суде путал фамилии жертв и свидетелей преступлений, формально поддерживал обвинение, а «картину преступления» нарисовал не маслом, а лишь легкими штришками простым карандашом. По мнению адвоката, в результате обозначился лишь «набросок» преступления, а реальные действия подсудимых, в том числе и Бычкова, прокурор не смог охарактеризовать.

С целью вызвать у присяжных сомнение в том, что следователи и государственный обвинитель «глаголят истину», А.В. Перов сказал, что именно адвокаты делают все возможное, чтобы заседатели могли максимально объективно исследовать каждое доказательство. Затем доверительно посоветовал присяжным, как бы сочувствуя сложности их миссии:

– Вам предстоит оценить все доказательства в совокупности.

С первых фраз своей речи А.В. Перов ненавязчиво показывал, что именно он и его коллега провели работу, необходимую для установления истинного положения дела, именно они сделали выводы, которым можно доверять и на их основе выносить вердикт. Не забыл А.В. Перов напомнить, что все сомнения трактуются по российским законам в пользу обвиняемого.

После такой прелюдии А.В. Перов приступил к конкретной критике обвинительного заключения и соответственно описывать былые события. Начал он эту часть своего выступления с анализа обвинения Бычкова как участника убийства Машинского. Адвокат напомнил присяжным, что, по мнению обвинения, убийство Машинского совершено по найму. Если с этой версией согласиться, на скамье подсудимых должен сидеть человек, который заказал убийство. Кроме того, прокурор должен сообщить мотивы преступления, назвать исполнителя и денежные суммы, которые он получил за выполнение заказа. Но, увы, обвинение не назвало ни заказчика, ни исполнителя убийства, ни получателей денег. Раз так, то можно предположить, что такое обвинение – это не более чем выдумка, огромное белое пятно в расследовании преступления. Однако парадокс в том, что Машинского действительно убили. Этому предшествовала слежка за ним, которая велась несколько дней. Бычков в ней участвовал, но убить человека он не мог. Обвинение представило свидетельницу по фамилии Петрова, имеющую статус секретного свидетеля, которая сказала, что П-н – подельник Бычкова рассказал ей, как он из окна машины расстрелял Машинского. Если поверить этим показаниям, то получалось, что убийца – подельник Бычкова. Но, как ни странно, сам прокурор опроверг это утверждение. Адвокаты также считали, что не он убийца. Дело в том, что убийство Машинского произошло во внутренней комнате парикмахерской. Для того чтобы П-н его убил, находясь в салоне машины, ему нужно было стрелять через кирпичную стену. Но в конкретном случае такая «стрельба» была невозможна.

Развивая доказательства несостоятельности обвинения, адвокат сообщил, что в день убийства Бычков праздновал крещение сына. Это, по мнению государственного обвинителя, не исключало тот факт, что он мог подвезти на место преступления убийцу. Иронизируя по поводу такого утверждения, А.В. Перов спрогнозировал как бы в его поддержку следующую ситуацию:

– Когда Бычков выбирал куски мяса для шашлыка, его вдруг озарило. Он представил себе, что Машинский начал стричься в парикмахерской, находится без оружия и отпустил своего телохранителя. Поняв все выгоды этой ситуации, Бычков кладет на мангал шашлык, затем неизвестно откуда берет убийцу с автоматом и еще троих подельников, сажает всех в какую-то машину и везет до парикмахерской. Там убийца стреляет в Машинского, и все куда-то исчезают. Бычков же спокойно возвращается домой и продолжает как ни в чем не бывало жарить шашлык.

Ирония – сильное оружие, и адвокат блестяще воспользовался этим ее свойством с целью внушить заседателям абсурдность обвинения Бычкова как участника убийства Машинского. Завершая свой анализ этого эпизода обвинения, А.В. Перов задал присяжным вопрос:

– Возможно ли такое? Конечно, нет. Чушь полная. Тем более, если всем было известно, что убитый – влиятельный авторитет преступного мира и имел вооруженную охрану.

Пытаясь противостоять словам адвоката, прокурор подал реплику «там же недалеко», имея в виду, что Бычков жил вблизи парикмахерской. Парируя ее, адвокат сказал, что так может сказать прокурор, который никогда не был на месте преступления. Затем добавил:

– Никто не мог спрогнозировать, что перед самым окончанием стрижки Машинский отпустит своего телохранителя. Следовательно, у убийцы было всего минут пять, чтобы убить Машинского. За это время невозможно сделать то, что вменяется в вину Бычкову.

Значит, по событию этого преступления у него было алиби.

Глядя на присяжных, адвокат ненавязчиво пояснил:

– Алиби означает, что в момент совершения преступления обвиняемый находился в другом месте. Алиби Бычкова подтверждалось крещением сына, вызовом скорой помощи и тем, что его машину невозможно было выгнать из гаража, так как его ворота были заблокированы другими машинами. Удивительно, что следователь не стал учитывать эти факты, когда готовилось обвинительное заключение. Видимо, действительно после 17 лет расследования нужно было найти козла отпущения и закрыть дело. Таковым был назначен Бычков, который не хотел сотрудничать со следствием.

Показав, что обвинение Бычкова в части соучастия в убийстве Машинского шито белыми нитками, возможно, чтобы не утомлять присяжных заседателей, А.В. Перов обратил их внимание на то, что банды из одного человека не бывает. Не бывает банды и без преступлений. Этот пассаж был обусловлен еще и тем, что по договоренности данный эпизод обвинения Бычкова подробно проанализирует И.А. Исаев, что было вполне разумно.

Сэкономленное время А.В. Перов использовал для показа недоказанности участия Бычкова в более раннем убийстве, а именно в убийстве Морозовского. По версии следствия, на АЗС «Газпромнефть» в дневное время Бычков и А-в избили Морозовского за какие-то прегрешения и, затолкав его в багажник, поехали в лес. В лесу Морозовский, как уже сказано ранее, был убит. Эту версию следствия подтвердили и свидетели обвинения непосредственно в суде.

Чтобы присяжные усомнились в их показаниях, А.В. Перов задает как бы риторический вопрос:

– Как вы думаете, нужно ли было А-ву и Бычкову под видеокамерами у автозаправки бить человека, да еще при других людях, подъезжавших к АЗС?

Затем А.В. Перов сообщил суду, что автозаправки «Газпромнефть» появились через пять лет после описываемых событий, но следователь попросту упустил этот момент.

Умело использовал А.В. Перов показания двух свидетелей обвинения о том, что на месте преступления, то есть уже в лесу, куда эти свидетели поехали за машиной Бычкова, А-в ударил Морозовского битой по голове, после чего он обмяк. А.В. Перов пояснил присяжным, что во время ранее проведенных в суде допросов свидетелей со стороны обвинения он задавал им один и тот же вопрос:

– Была ли у них возможность предотвратить убийство?

Смысл этого вопроса был не в том, чтобы услышать от них «да» или «нет». Свидетели, кстати, ответили, что возможности предотвратить убийство у них не было. Этот вопрос задавался с другой целью. А.В. Перов пояснил присяжным, что этот вопрос он задавал для того, чтобы выяснить, был ли в данном случае эксцесс исполнителя. Со ссылкой на статью 36 Уголовного кодекса РФ он пояснил, что эксцесс исполнителя – это совершение исполнителем преступления, которое не охвачено общим умыслом с действиями других лиц. Понимая значимость этого разъяснения и для правильной ориентации заседателей при вынесении своего вердикта А.В. Перов проиллюстрировал суть эксцесса исполнителя следующим примером. Он сказал:

– Представьте себе, уважаемые присяжные заседатели, что хорошо одетые люди попросили таксиста подвести их к банку и затем подождать некоторое время. Таксист выполнил просьбу своих пассажиров и стал ждать. Когда они вернулись, водитель отвез их по указанному адресу. Через некоторое время выясняется, что люди, которых таксист подвозил к банку, убили охранника и совершили ограбление. Таксист не был осведомлен о преступном замысле грабителей. Поэтому он не подлежит уголовной ответственности. Если бы таксист знал о планах преступников и специально ждал их, чтобы увести с места преступления, тогда он был бы соучастником данного преступления.

Отталкиваясь от этого примера, А.В. Перов заключил:

– Судя по версии свидетеля, никто не знал, что А-в убьет Морозовского ударом биты по голове. Значит, никто, кроме самого А-ва, который уже ушел из жизни, не виновен в убийстве. В тот момент, когда все поняли, что Морозовский умер – «обмяк», как сказал свидетель, преступление должно считаться совершенным. Все остальные действия, в том числе и Бычкова, можно квалифицировать как угодно, только не убийством, поскольку для всех Морозовский умер после удара, нанесенного ему названным лицом.

Завершил данную часть своего выступления А.В. Перов выводом о том, что наличие эксцесса исполнителя в рассматриваемом случае в полной мере подходит для оправдательного вердикта в отношении его доверителя.

По мнению адвоката, подкрепляют основания для оправдательного вердикта Бычкову и показания жены погибшего Морозовского. Она сообщила, что свидетель С-в угрожал ей и ее ребенку, когда узнал, что она готовится подать заявление в полицию. Выяснилось, что после убийства Морозовского он давал вдове деньги, чтобы та «не шумела».

Комментируя такие сведения, А.В. Перов поставил под сомнение показания свидетелей обвинения. По его мнению, более логично предположить, что отбывающий наказание за другое преступление свидетель К. убил Морозовского, а не А-в или Бычков. Ведь иначе его приятелю С-ву не было смысла пытаться откупаться от Морозовской. Да и если верить положенным в основу обвинения показаниям К. о том, что Бычков обильно обливал из канистры труп, он бы обгорел полностью. Но экспертиза показала, что на убитом даже одежда не сгорела и его засыпали снегом.

Адвокат обратил внимание присяжных заседателей и на странное поведение председательствующего судьи во время допроса вдовы Морозовского. Судья прерывал ее, уводил от прямых ответов на вопросы, делал все возможное, чтобы заседатели не услышали всех ее показаний. Между тем ее показания также могли быть положены в основу оправдательного вердикта. Ведь очевидно, что свидетельница не имела интереса выгораживать Бычкова, которого она не знала до суда. Тем более что показаниям свидетелей обвинения нельзя доверять из-за их заинтересованности скрыть подлинные мотивы убийства Морозовского и разоблачить настоящего убийцу. Поэтому нельзя согласиться и с мнением прокурора о том, что К., которого доставили в суд из колонии как свидетеля со стороны обвинений боится лжесвидетельствовать. Ведь если положить на чашу весов штраф за ложные показания и ответственность за убийство, то очевидно, что человек должен бояться не штрафа, а разоблачения в убийстве.

Подводя итог своему выступлению, А.В. Перов отметил, что все показания Бычкова вполне логичны, они стыкуются со всеми фактическими доказательствами, что он не скрылся от суда, не по принуждению приходит на его заседания, желая получить подтверждение рассказанной им правды о преступлениях, которые разбираются в суде. Закончил А.В. Перов свою речь обращением к присяжным заседателям объективно проанализировать все события случившегося и выносить свое решение, когда не останется и малейшей доли сомнения в обоснованности оправдания невиновного человека.

Квалифицированно и убедительно в защиту Бычкова выступил и его второй адвокат. И.А. Исаеву удалось, не повторяя речь А.В. Перова, высветить новые грани случившихся печальных событий. По предварительной договоренности со своим коллегой он более объемно, чем это делал А.В. Перов, дал характеристику участникам судебного процесса. Далее, обращаясь к заседателям, он сказал: «Подошел к концу процесс, осталось самое главное – не ошибиться при вынесении вердикта». Затем как бы «попенял» адвокатам, сказав, что защитников Бычкова можно обвинить в том, что они несколько дней занимали внимание суда, но это делалось для того, чтобы их доверителя не обвинили в том, что он не совершал, чтобы пусть через почти 20 лет установить справедливость, обелить честное имя Бычкова.

И.А. Исаев обратил внимание заседателей на парадоксальную ситуацию. Обвиняемый в трех тяжких преступлениях Бычков «своими ногами» пришел в суд, рискуя в случае ошибки присяжных быть осужденным на 20 лет. Подобных примеров в России нет. Ведь невозможно, чтобы опасный преступник, обвиняемый в двух убийствах и бандитизме, находился на свободе. Обращаясь к прокурору, адвокат попросил ответить, как же он – «око государево» – допустил такое, чтобы убийца «гулял» на свободе.

Пытаясь «подсказать» прокурору дать правильную оценку дела, И.А. Исаев отметил, что он человек системы и формально обязан поддерживать обвинение по собранному следователем уголовному делу. Но как гражданин прокурор обязан отказаться от абсурдных обвинений, а не перекладывать решение этого сложного вопроса на присяжных. Не дождавшись ожидаемой от обвинителя реакции, пояснил присяжным, что у прокурора не хватит смелости на гражданский поступок. Методика обвинения, по мнению И.А. Исаева, состояла в том, чтобы как можно больше вменить подсудимому обвинений. Такая методика напоминает выстрел из ружья крупной дробью. Если одна дробинка не попадает в цель, то обязательно попадет другая, которая тоже, как и первая, смертельна. В результате не будет испорчена статистика оправдательных приговоров. В графе «реабилитация» будет стоять ноль, а не единица.

Адвокат без всяких обиняков заявил, что, добиваясь своей цели, государственный обвинитель не хотел, чтобы жена Морозовского давала правдивые показания, подтверждающие невиновность Бычкова. Но разве женщина, в 20 лет лишившаяся мужа и оставшаяся с ребенком на руках, станет выгораживать человека, о котором в суде говорят как об убийце ее мужа? Оценивая показания свидетелей, которые как бы указывали на причастность Бычкова к убийству Морозовского, И.А. Исаев сказал, что данный случай – классический пример «слова против слова». То есть против показаний этих свидетелей были показания Бычкова. В то же время адвокат признал, что, видимо, после случившихся убийств, Бычков на первоначальных этапах следствия смалодушничал, так как боялся за свою семью и не помогал расследованию совершенных преступлений. В этом его можно было обвинять, но в убийствах он не участвовал.

Не оставил И.А. Исаев без внимания результаты проведенных судебно-медицинских экспертиз, о которых говорил государственный обвинитель. Проведенная сразу после обнаружения трупа Морозовского экспертиза четко определила, что причиной смерти явилась черепно-мозговая травма. Из показаний С-ва видно, что его бил по голове А-ов. Он же сказал, что Бычков облил Морозовского и поджег. По этому поводу в экспертизе от 21 мая 2001 года был сделан вывод о том, что «ожог кожи носит, вероятно, посмертный характер». Комментируя этот вывод, И.А. Исаев отметил:

– Судя по экспертизе и если согласиться с показаниями свидетеля С-ва, то получается, что Бычков поджег труп, а это не убийство.

Судебно-медицинские экспертизы были проведены и накануне судебного разбирательства. Но И.А. Исаев просил не признавать их результаты как доказательства верности версии свидетелей обвинения в части участия Бычкова в убийстве. Ведь эксперты в заключении от 22 марта 2017 года сделали вывод лишь о том, что ожоги «состоят предположительно в причинной связи с наступлением смерти». Проведенная через две недели комплексная экспертиза пришла к выводу о том, что «выводы носят предположительный и вероятностный характер». Естественно, такие результаты экспертизы адвокат использовал как дополнительный аргумент невиновности Бычкова в убийстве Морозовского. Ведь на предположениях нельзя обвинять человека.

Не оставил И.А. Исаев, как говорится, камня на камне и на обвинении Бычкова в бандитизме. Действительно, как можно бандитизм вменять одному человеку, не называя членов банды, ее главаря, вооруженных преступлений, которые совершила банда. А если Бычков 15 лет назад выдал полиции оружие, то почему его еще тогда не привлекли к уголовной ответственности? Кроме того, Исаев сказал, что перед тем, как обвинять в бандитизме человека, следует учитывать разъяснение Верховного Суда России 1997 года о том, что от иных организованных групп банда отличается своей вооруженностью и своими преступными целями – совершение нападений на граждан и организации.

Абсурдность обвинения по этому поводу адвокат объяснил только целью психологически сломать Бычкова, создать условия, чтобы он оговорил себя в убийствах. Затем можно будет отказаться от обвинения в этой части в связи с истечением срока давности. Но Бычков не поддался и проявил крепкий уральский характер.

Как абсурдное и беспочвенное обвинение Исаев оценил и обвинение Бычкова в причастности к убийству Машинского. Адвокат сказал, что относительная причастность к этому делу Бычкова подтверждалась лишь показаниями свидетеля обвинения, который за условно-досрочное освобождение любую версию может озвучить. А вот реальных доказательств причастности Бычкова к убийству Машинского из его уст не прозвучало. И.А. Исаев, так же как и ранее А.В. Перов, задался вопросом:

– Кто заказчик убийства, если убийство, как утверждает обвинение, совершено по найму, где тетрадь, куда Бычков записывал во время слежки места передвижения Машинского?

На эти вопросы у обвинения ответа не было. И.А. Исаев обратил внимание заседателей на якобы феноменальную память свидетеля обвинения, который сообщил суду, что в такой-то день Машинский вышел из офиса в 11 часов 30 минут. На следующий день слежка велась с 11 часов 15 минут до 15 часов. Напомнив эти показания, И.А. Исаев обратился к заседателям с вопросом:

– Кто-нибудь из вас помнит, что он делал весь сентябрь 2002 года, возможно ли помнить поминутно события каждого дня?

После паузы сам ответил на свои вопросы:

– Это, как и не существующая тетрадь с записями, очередная выдумка следствия, чтобы придать показаниям видимость правды.

Исаев предположил, что свидетель обвинения смалодушничал, подписывая допросные протоколы. Ему хотелось раньше выйти на свободу или, в крайнем случае, улучшить условия своего содержания в колонии.

Что касается рассуждений прокурора по рассматриваемым в суде преступлениям, то И.А. Исаев согласился лишь с его словами о том, что нельзя убивать людей. Это бесчеловечно и приносит страдания и горе их близким.