Я Орк. Юность

Гаргор

Пролог

Сквозь сон я услышал странный шум и чье-то ворчание. Первой мыслью было,– что дети опять рано проснулись и по телевизору что-то смотрят. Я стал сквозь сон прислушиваться, вставать было лень, да и веки словно свинцом налились. Что они смотрят и на каком языке, ничего ведь непонятно?

Стоп, а почему я лежу на полу – задал себе вопрос, когда попытался нащупать одеяло, а нащупал пол. После того как открыл глаза, впал в ступор. Нет, это не дети кино смотрят, это сон. Но почему такой яркий? Мне снилось, что я в какой-то повозке. Или нет, это не совсем повозка, уж больно размеры большие. Хотя, может, и огромная повозка, судя скрипу колес, но накрытая тентом и с высокими бортами, сделанными из жердей, наподобие клетки, а вокруг меня сидели какие-то существа.

При виде их я интуитивно отшатнулся. —

– Что за кошмар мне снится? – задал я вопрос, не понимая, что случилось. – Что здесь происходит? Где я? Кто вы? – посыпался целый ряд вопросов, с нотками истерики.

– Гр-р-р ртрдо ытр-р, – ответило мне— ближайшее существо на непонятном языке.

И самый натуральный великан добавил властным голосом такой же абракадабры. Но несмотря ни на что моя истерика не прекращалась (странно, но у меня никогда раньше не было истерик). Видя, что я никак не успокаиваюсь, великан опять что-то мне властно прокричал. Но на меня его крики не оказывали никакого эффекта,– потому он стал просто поливать меня водой из ведра и бить по щекам. И бил чертовски больно.

После пары ударов мне удалось совладать с собой и своими эмоциями. От побоев забился в дальний угол. Черт, почему я не просыпаюсь? Что-то здесь не так. И почему такая страшная вонь, ведь во сне нет запахов и боли. А боль от такого кардинального подхода была, как и куча вопросов.

Неужели сбылась мечта идиота попасть в другой мир? Да нет, это просто кошмар. – Надо постараться расслабиться и уснуть, и тогда я проснусь в своей кровати под боком у жены и не буду ворчать на детей, что в воскресенье девять утра – это глубокая ночь. Более того, я даже буду каждый день готовить жене завтраки и носить в постель. «Господи, дай мне проснуться в своей кровати», – искренне молился я, лежа на досках с закрытыми глазами в позе эмбриона, поджав ноги к животу. Надо расслабиться и успокоиться или, наоборот, сосредоточиться на том, что я должен проснуться в своей кровати. Господи, что мне делать? Как мне проснуться? Господи, прошу, помоги!..

То ли от усталости, то ли от стресса, но я отключился, а когда пришел в себя, ничего не изменилось, кроме боли во всем теле. «Попал я, походу, как кур в ощип», – подумал я, сидя в углу телеги, обняв ноги руками и глядя на окружающую меня картину. От нечего делать я стал осматриваться вокруг, пока опасности непосредственно для меня не было.

Рядом со мной никто не сидел, в телеге нас было примерно человек (или, правильнее сказать, существ) двадцать, все они держались группами. Все делились на два вида: одни побольше, другие поменьше. Больше всего было каких-то мелких зеленокожих созданий.

Стоп, а как я сам— то выгляжу, раз сижу с ними вместе? Стал осматривать себя. Цвет кожи какой-то темно— серый, пальцы на руках и ногах без ногтей, волосы росли только на голове, а само тело на первый взгляд было человеческим.

Из одежды на мне болтались какие-то шорты: то ли оборванные, то ли обрезанные кожаные штаны. Скорее, первое, чем первое, судя по неровным краям. Заглянув внутрь, я издал небольшой вздох облегчения: мальчик, ну хоть в этом повезло. Во рту я нащупал клыки, а на голове – маленькие шишки. Мне не понравилась их симметричность: явно не от удара по голове они образовались.

Вот и стал я рогатым, может, я демон какой— нибудь? Хотя на спине нет крыльев, а на ногах не наблюдаются копыта, да и хвоста как такового нет. Одно радует: что я не парнокопытный. Тогда кто я и к какой расе принадлежу? Естественно, мой вопрос остался без ответа. Я стал сравнивать существ, которые сидели в одной телеге со мной, и ни один не был похож на меня. Одни были чуть мельче, другие – примерно одного роста со мной, но отличались цветом кожи. Те, что были пониже, доставали мне до подбородка и были все какие— то щуплые и в набедренных повязках. Вторые же были на голову выше и все какого-то зеленого оттенка с челюстью вперед. Из нее торчали клыки, да и приплюснутые носы смотрелись уродливо. Я тут же скосил взгляд и еще раз постарался рассмотреть свое лицо: вроде нормальный нос, да и нижняя часть лица отличалась Мое вроде похоже на человеческое, и клыки не вылезали. От человека я сильно не отличался, хотя клыки есть. Так вот, монстры, что были покрупнее, были одеты несравненно лучше меня, они могли похвастаться полным комплектом одежды.

Люди в этом мире, как оказалось, тоже были. За телегой ехали два человека на лошадях, а еще один сидел на козлах телеги и управлял упряжкой. Хотя точно ли это люди? Тот еще вопрос. Меня поразило, что они выглядели гигантами по сравнению со мной. Это они такие огромные или я маленький? Стал быстро осматриваться и сравнивать деревья и кусты. Вывод был однозначный: это я такой маленький, а не они огромные.

Так мы и двигались со скоростью ехавшей телеги под мерный скрип колес.

Когда солнце поднялось в зенит, телега остановилась на перекрестке двух дорог, и наши охранники стали разжигать костры и готовить в котелках какую-то кашу. Пока одни сноровисто разводили костры, другие готовили, а третьи отвели телеги с дороги и поставили их в круг.

Двое из охранников с огромными псами подошли к нашей телеге. Открыв борт телеги, что-то сказали на непонятном языке. Но мои спутники явно все поняли.

Народ в клетке стал подниматься и двигаться к выходу. Я вместе со всеми, покачиваясь и с трудом, смог выбраться из телеги. Нас собрали в одну большую толпу и погнали в сторону кустов. Уже там мы справили свою нужду, кто малую, а кто и большую, и никто никого не стеснялся. После отправления естественных нужд нас направили к ручью и дали напиться вдоволь и наплескаться, что охотно и проделывали монстры. У меня начало складываться стойкое чувство, что мы еще дети, по крайней мере, хотелось в это верить, не было желания провести свой век в теле карлика.

Я также не удержался и залез в ручей полностью. Вода обдала меня приятной прохладой, и я постарался смыть с себя грязь, видя, что нас никто не гонит из воды. Многие охранники стали ложиться на траву, не сводя с нас взгляда. Ну а я решил постирать свои штаны под шумок, а то они пахли нещадно. Кто знает, как долго мне теперь в них ходить. Незаметно для себя я смирился с тем, что неизвестно сколько времени придется провести в этом теле.

Пока я стирал, каша приготовилась, один из охранников что-то крикнул, мелкие и мокрые рванули к котлам, что-то радостно вереща.

Зеленые остались на месте, только расположились на берегу поудобней и провожали мелких нетерпеливыми взглядами. Я решил не бежать, а то еще попаду в касту слуг или еще каких обиженных. Не дай бог, у них, как у нас на зоне, свои понятия, по-моему, лучше перебдеть, чем попасть во что-то невкусно пахнущее двумя ногами.

Ожидания оправдались. Мою порцию еды принесли одной из первых. Я для себя решил называть мелких гоблинами, а зеленых – орками.

Двое гоблинов принесли мне большую миску с кашей и кувшин с каким-то напитком, а третий держал плоские тарелки с ложками. Все это они передали мне. И что, все это я один должен съесть? Нет, скорей всего, разделить на всех, судя по количеству тарелок. Пока я раздумывал, один из самых крупных орков поднялся и пошел в мою сторону. Немного не дойдя до меня, стал что-то кричать и махать руками. При первых же его звуках гоблины, что принесли мне еду, жалобно скуля, спрятались за моей спиной. Видя, что я не понимаю, чего он от меня хочет, орк сделал повелительный жест рукой, требуя мою тарелку с кашей. Я как сидел, так и продолжал сидеть. Он же повернулся и крикнул что-то своим гоблинам. Тут же два гоблина из его окружения вскочили и побежали ко мне с явным намерением приватизировать еду.

Да, придется драться, хотя последний раз я махал кулаками лет этак с десять назад. Если я сейчас отдам им свою еду, то эти гаденыши будут ее каждый раз у меня забирать, а я сам кушать хочу и регулярно желательно, так что фиг вам с маслом, а не мой обед.

Я вскочил на ноги и крикнул, чтобы отвалили и что быдлу тут не подают. Естественно, они ничего не поняли, но догадались, что их послали куда-то. Гоблины сразу после первых моих слов остановились, а орк, наоборот, рванул на меня, опустив голову, словно бык какой-то, и так же что-то рыча не переставая. Я не стал ждать, пока он меня протаранит своей головой, а сделал шаг в сторону и подставил ему подножку. Когда он растянулся, я, как настоящий джентльмен, стал пинать его ногами, помня одно простое правило: пока говно лежит, его надо пинать, а не играть в джентльменов. Не понял, откуда у меня появилась кровавая пелена перед глазами, почему я рычу и не могу себя контролировать, а начинаю бить все сильнее и жестче.

Избиение орка остановил один из охранников, вылив мне на голову ведро воды, а после, довольно смеясь, отошел к друзьям. Они, оказывается, все время следили за нами и не спешили вмешиваться в драку. Четверо гоблинов потащили своего орка в сторону, а двое других орков переглянулись, схватили чашку с кашей и кувшин с напитком и посеменили в мою сторону, что-то пища. Немного не дойдя до меня, склонились и что-то стали жалобно трещать. То ли кашу предлагали,– то ли часть себе просили – кто их разберет. Я взял у них чашку и отсыпал часть каши в тарелки, что они притащили с собой, они тут же, радостно пища, сели к моим гоблинам и стали есть. Я, недолго думая, вручил тарелки самому крупному гоблину, подвинул две миски с кашей и взглядом показал, чтобы он накладывал и раздал остальным. Первым делом он положил кашу мне в тарелку, поделив, что называется по-братски: половину мне, а остальное разделил среди оставшихся гоблинов. Мне досталось в разы больше, чем другим. Я не стал настаивать на равном распределении. Кто знает, сколько мне надо есть, чтобы насытиться, и когда будут кормить в следующий раз.

К собственному удивлению, я съел все без особых проблем и не наелся (мне, похоже, надо много еды; то ли я расту, то ли проглот такой). Съев свою порцию, стал потягивать напиток прямо из кувшина. Вкус оказался приятным и напоминал ягодный морс или слабенький компот.

Гоблин, которому я поручил делить еду, стал на других покрикивать и, махая руками, постоянно поглядывал за моей реакцией. Двоим он приказал собрать тарелки и отправил их мыть посуду, а других заставил наломать веток и нарвать травы. Все это они натаскали в фургон и сделали там что-то вроде лежанки. Я же, попивая морс, наблюдал за другими и их действиями. Все что-то делали, болтали и спорили меж собой. Периодически вспыхивали драки между орками, судя по поведению, они все были то ли детьми, то ли, извиняюсь, дебилами. Поводом для разборок могло послужить все что угодно. Охранники драки не пресекали, только следили, чтобы не было избиений и членовредительства среди орков.

Так, мы точно не рабы в моем понимании. Ели то же, что и охранники, и в свободе передвижения особо нас не ограничивали, если кому надо было в кусты, то он спокойно отходил, а затем возвращался. В основном следили, чтобы мы сильно не разбрелись и не поубивали друг друга. Так кто же мы для них? И не спросишь ведь из-за языкового барьера. Так я сидел на солнышке и наблюдал за орками и охранниками. По-моему, никто никуда не торопился. Мы стояли на поляне, и к нам периодически подъезжали другие повозки, правда, мне не видно было, кто находится в них, все они располагались на своих полянах. Одно меня поразило: дрались только орки, а гоблины только периодически переходили от одного орка к другому. Хоть ко мне никто не цеплялся и не лез с разборками. Так продолжалось несколько часов. Ближе к вечеру охранники опять сварили кашу, но не стали раздавать ее, а все погрузили в повозку. Туда же засунули большую бочку с водой, а нам дали команду собираться и грузиться.

Внутри нас опять ждал сюрприз. На место, что приготовили гоблины, уселся один из самых крупных орков, судя по количеству гоблинов вокруг него,– самый крутой здесь. Сидел и нагло смотрел на меня, посмеиваясь. Ну с орками жить – по-орочьи выть. Поэтому я сразу ударил его коленом по зубам и стал избивать ногами, решив: надо сразу их приучить бояться меня. Я при этом пропустил местную традицию сначала покричать друг на дружку и помахать руками, скаля зубы. Почти моментально у меня красная пелена закрыла глаза. Очнулся я уже от того, что меня обливали водой, при этом держали двое стражников. Один что-то стал сердито высказывать и под конец своего монолога показал недвусмысленный жест, проведя ладонью по шее. Так, здесь берсерков не любят, а я вроде как им и являюсь.

Нет, надо что-то делать со своим обретенным бешенством. Оно мне не нравилось, и к тому— же мне дали понять, что это может нехорошо кончиться. И что делать, если бешенство меня мгновенно накрывает и я не могу контролировать этот процесс? За этими размышлениями я уснул. Проснулся утром от того, что мы остановились, для отправки нужды и завтрака.

Я отдал чашку гоблину и, подождав, пока он разделит еду, сразу съел свою долю. Мне показалось мало, я по крайней мере не наелся. И что делать? У остальных отбирать, как делают другие? Я увидел, что проигравшие не остаются голодными – они идут к котлу и берут добавку. Но второй раз это делают уже сами орки из тех, у кого забрали их долю, и несут еду себе и гоблинам. Получается, самому еду получать не комильфо, а второй раз гоблина не отправишь. И что делать?– Кушать-то хочется, а у других – нет, и тут не страх быть побитым. А, была не была, что я терял? Встав и жестом подняв двух гоблинов с собой, проследил, чтобы они взяли чашку для каши.

Мы двинулись такой кавалькадой в сторону котла, что стоял в самом начале немаленькой такой телеги, в которой добрых метров пятнадцать длиной. По дороге попался вчерашний орк, лежал и смотрел на других голодными глазами. Честно, мне его стало немного жаль, я на секунду остановился и задумался. Похоже, его миску забрали, а он сам не мог дойти до котлов. Нехило я его отделал, походу, ребра сломал, и теперь он морщился при малейшем движении и стонал. Ну и как приказать его гоблинам, чтобы шли со мной, не зная языка и где их чашка? Я жестом показал на чашку и спросил по-русски «где?». А меня не волнует, что они не понимают, орк я или не орк. Пусть проблемы негров волнуют только негров, в данном случае, мелких гоблинов.

Гоблины что-то стали испуганно щебетать и пальцем указывать на соседнюю группу. Ясно, значит, тот орк забрал у него миску, воспользовался слабостью другого. Черт, что-то пелена стала глаза застилать. Осторожнее, надо не терять контроль над собой, а то, не дай бог, будет секир— башка. Мысленно досчитал до десяти и стал медленно и молча подходить к орку, а тот аж на месте начал елозить. Вдруг он вскочил с громким криком и бросился на меня в манере орков, пытаясь сбить с ног или схватить и начать мутузить. Я встретил его бросок встречным ударом руки в лоб. Бедного орка аж перевернуло – и он остался лежать. Я так же молча подошел и пнул чашку в сторону гоблинов, тем самым немного спуская свой пар. Местами теряя контроль, объяснил, что от них требуется. Нет, надо срочно учиться себя контролировать. У котлов я подтолкнул гоблинов ближе, показывая жестом, что первая чашка мне, а вторая – другому орку.

Повар немного подумал и крикнул что-то вознице, тот еще кому-то крикнул. Честно, я уже пожалел, что не стал действовать по местным правилам, а попытку ретироваться повар пресек на корню, просто схватив меня за руку и не отпуская.

Спустя где-то пять минут подошел человек в красном плаще и шлеме с перьями. Они о чем-то стали между собой переговариваться, потом повар положил мне полную тарелку каши. Еще он достал откуда-то из-под лавки сахар и дал мне большой кусок, а моим гоблинам по маленькому. Они, бедные, даже прыгали от радости. А я стал разглядывать –сахар. Он был немного грязный, и есть его я брезговал, вот и думал, может, гоблинам отдать, при этом крутил кусок в руках.

Повар мои раздумья истолковал по-своему и стал показывать мне жестами, что его надо лизать. А то типа я такой тупой, что не догоняю, что с ним надо делать. Хотя, может, и не должен знать. Пришлось его съесть на всякий случай, не выходить же из образа тупого орка.

После этого случая мне стали давать намного больше каши, и побитый орк перебрался ко мне поближе, так сказать, под мою защиту. Теперь его гоблины за кашей бегали рядом с моими. Да и гоблинов я уже считал своими слугами. А что, удобно, когда за тобой приберут и позаботятся о ночлеге. Но и я следил, чтобы ни один орк или другой гоблин не смел их трогать или обижать. Они сами по себе страшно трусливые создания, боялись абсолютно всего и, если видели, что у берега плещется рыба, – они к воде не подойдут. Та же история и с кустами. Приходилось распугивать рыбу или из кустов выгонять страшных птах. Все это время я и не пытался начать говорить по-орочьи, не знаю, что-то мне подсказывало, что и не надо пытаться, а то выдам себя с потрохами. Я и так выделялся как белый ворон на фоне других, и не только своей внешностью, но и манерой поведения. Да и странно было бы взрослому мужчине бросаться в драку по поводу и без. Больше орки ко мне и не лезли, – редко кто рыкал в мою сторону. Мы, мужчины, печенкой чувствуем тех, кто сильнее, и женщин легкого поведения, как бы они ни маскировались под порядочных. Это у нас на генетическом уровне заложено.

Но больше всего я выделился, когда решился на побег. Караван должен был тронуться в дорогу. Я после того, как справил нужду, не пошел, как все, к телегам, а залег в кустах. Максимально постаравшись слиться с местностью, даже дышал через раз. Спустя минут десять послышался едва уловимый шум, как будто кто-то крадется. Немного погодя рядом осторожно пристроились мои гоблины и замерли, словно мышки, глядя на меня испуганными глазами. Как хотелось каждому из них отвесить по-хорошему пенделю, но нельзя – поднимут шум, и тогда можно смело ставить крест на побеге.

Из своего положения через кусты я ничего не мог слышать, лишь удалявшийся шум каравана. Выдохнув, стал выбираться из кустов, но не на дорогу, а в противоположную сторону. Гоблины посеменили за мной, слегка испуганно попискивая и со страхом оглядываясь.

Но недолго птичка польку танцевала. Выбравшись из кустов недалеко от берега, я нос к носу столкнулся с одним из охранников. Он сидел в позе орла со спущенными штанами. Я успел среагировать раньше, без затей толкнув его, и он потерял равновесие. Ну а я, воспользовавшись моментом, схватил рядом лежавшее копье и приставил его к горлу охранника, чтобы он не вздумал кричать. Гоблины, на удивление, сработали дружно и толково. Один засунул в рот охраннику какую-то тряпку, двое других принялись его связывать, а остальные занялись ревизией карманов.

– Гар верт! Терк верг! – раздался приказной тон слева от меня.

Повернув голову на голос, я увидел стоявших напротив трех людей с двумя псами.

– Мать вашу! Русские не сдаются! – выдал я всем известную истину и, развернувшись, приготовился к бою.

Охрана каравана

– Сергер, возьми двух новобранцев. Пойдешь молодого проучишь. Сколько ему можно говорить, что нельзя по одному отлучаться. Вот пойдете и наглядно объясните, почему нельзя, легкие побои приветствуются, – приказал мне десятник.

Нашего засранца мы нашли сразу, но он особо и не утруждал себя маскировкой, прямо у кустов сел. Не успели мы к нему подкрасться, как события начали набирать обороты. На него прямо из кустов выскочил орчонок, на секунду они замерли, глядя друг на друга. А затем орчонок одним неумелым движением сбил его с ног и, подобрав копье, приставил к горлу. Судя по поведению малыша, он сам испугался и не знал, что делать.

– Положи оружие и отойди от него! – крикнул я ему.

В ответ услышал непонятную тарабарщину, одновременно со словами он повернулся и, слегка согнув колени, выставил перед собой копье. Но почему-то тупым концом на нас.

– Вот вам наглядный пример, почему нельзя по одному удаляться от отряда или лагеря. Ему еще повезло, а напади на него дикий зверь? Тут же только в дерме измазался и отделался легким испугом, – нравоучительным тонам наставлял я молодежь. – Бойцы, слушай боевую задачу! Отбить пленного и взять языка. Язык не должен пострадать. Выполнять! – произнес я, не повышая голоса.

Отойдя в сторону и отведя псов, стал наблюдать. Я узнал этого орка, да и трудно такого не запомнить. Он отличался всем от своих собратьев, и не только внешностью, но и поведением. Никогда не нападал первым и часто пытался избежать конфликта.

Малыш и сейчас повел себя не как орк своего возраста, не бросился на врага что стоял перед ним. Он сделал несколько шагов назад в кусты и, немного углубившись, встал между двух из них. Кусты своими ветками образовывали арку над звериной тропой, по которой он и вышел. Заняв таким способом выгодную позицию для себя и неудобную для новобранцев, оставил между собой и ими связанного пленника в виде дополнительного препятствия.

Молодые повели себя как бараны. Они разделились: – один стал обходить, а другой склонился и хотел оттащить пленника. Самой его большой ошибкой было то, что он перестал контролировать орченка, а сосредоточился полностью на пленнике. За что и поплатился. Малой воспользовался моментом и сделал резкий прыжок из кустов. Одновременно, в прыжке, тупым концом копья ударил точно в лоб горе-бойца. Тот закачался и сначала сел на пятую точку, а затем завалился на спину. Я еле сдержался. Это же надо – он подшлемник не надел. За это и поплатился. Жарко ему, видите ли. – Ничего, я ему покажу, что такое жарко.

Второй бросился на орка, пока он раскрылся, и сбил его с ног. Вместо того чтобы зафиксировать его руки и связать, начал его бить по лицу и при этом кричать, что он его за друга сейчас убьет. Я бросился разнимать, пока он в действительности не пришиб мальца.

Пока я преодолевал несчастные три десятка метров и спешил спасти орчонка, пришлось спасать новобранца. Орчонок сначала зарычал как дикий зверь, а затем схватил одну из рук и начал ее перегрызать. Я успел вовремя – ударом ноги вырубил орка и, достав ремень, перетянул руку новобранца выше порванной вены. Потом наложил повязку на саму руку.

– Он мне руку отгрыз! Он мне руку отгрыз! – раз за разом повторял вчерашний подмастерье.

– Не ной, это тебе не кирпичи из глины лепить! – рявкнул я. – Руку он тебе не отгрыз, так, пожевал немного. Кровь я остановил, но целителю надо будет показать.

– Он друга моего убил, мы вместе… – начал он, заикаясь, лепетать.

– Живой он. Но я вам не завидую. Вы опозорили наш легион, три легионера не смогли справиться с одним орчонком.

– Так мы еще не легионеры, мы не прошли курс подготовки, – робко начал он оправдываться.

– Форму надел, значит, легионер. А вашей подготовкой я лично займусь. «Да и куда я денусь, полусотник с меня еще за них стружку снимет», – подумал я.

Пока я перевязывал и успокаивал бойца, поднялся тот, что получил по лбу, освободив связанного, что лежал и старательно мычал, пытаясь привлечь к себе внимание. Он вскочил, натянул штаны и стал пинать пацана, что так и лежал без сознания. Пришлось немного учить уму— разуму. Во время учения помял ему морду лица и немного ребра.

– Ты и ты – привести пацана в чувство. А ты помоги сделать носилки.

– Не стоит беспокоиться, я и сам дойду, – произнес тот, что баюкал руку. Я так и не узнал, как их зовут.

– Слышь, ты, Жеваный, ты не то что сам пойдешь, ты у меня побежишь.

– Меня мамка нарекла…

– Мне насрать, я теперь вам и мама, и папа. Ты Жеваный, ты Клюнутый, а ты у меня будешь, – и, ехидно, посмотрев на третьего, сказал: – Вонючка. Но если тебя не устраивает новое имя, могу предложить на выбор…

– Меня устраивает, – перебил новобранец и, схватив орчонка под руки, потащил его к воде.

– Мать вашу! Вы что, решили мне его утопить? – рявкнул я что есть силы, увидев, как горе-бойцы стали затаскивать пацана в воду.

– Никак нет! Мы его окунем, он и очнется!

– Вы дебилы! Представьте, что будет, когда он придет в себя от того, что два осла его топят? Положите на берег и водой отливайте. Да смотрите мне, не дай бог с ним что случится, я вас лично на ближайшем дереве повешу. Если думаете, что я шучу, то ошибаетесь.

Угроза возымела действие, новобранцы аккуратно вернули мальца на берег и стали поливать водой из фляжек на лицо. Когда пацан пришел в себя, я его немного осмотрел, вроде кости целые, а синяки заживут. Они друг друга и не так отделывают, орки, что с них взять. Они, как говорится, рождены для боя и службы ратной. На всякий случай я дал ему немного сахара, они сладости любят, да и таким способом немного его успокою. А гоблинам, что сейчас испуганно жались к его спине, дал хлеба. Пусть жуют и тоже успокаиваются.

В носилки я запряг новобранцев и бегом заставил догонять караван. Не успели мы выйти на дорогу, как прискакал сам десятник в сопровождения полусотника и трех ветеранов.

– Откуда орчонок и почему он в крови? – грозно произнес полусотник, привстав на стременах.

– В ходе патрулирования был обнаружен в кустах…

– А теперь правду, – перебил он меня. Пришлось рассказывать все, как было. Молодых этот старый черт на раз расколет.

– Итак, подводим итоги – три трупа. Значит, так, трупы, ваша задача: каждый должен будет вырыть по три могилки, это после отбоя. А ты проконтролируешь и погоняешь их в хвост и в гриву, да так чтобы они у тебя… – и с силой сжал кулак.

– Будет исполнено, разрешите выполнять! – ответил я, отдавая честь.

– Да, и проследи, чтобы они отдавали весь свой хлеб орчонку. Так сказать, в качестве выкупа за свое обмундирование. И не забудь выдать по десять палок каждому, за избиение. Вы понимаете, что вам вместе с ними в одном строю сражаться? Вам повезло, что он беспризорный, в противном случае за своего с вас бы клан спросил. Хотя случись с ним что – я вас не стал бы прикрывать, а имперские дознаватели были бы пострашней орков. Хотя, если нет мозгов, – считай, калека. – Полусотник махнул на них рукой и повернулся к десятнику. – Выяснить, из какой он телеги, и кто проморгал. Хотя стой, не ищи. Всем по десять палок, включая возничего.

– Что, всей полусотне? – удивился десятник.

– Нет! Тем, кто стоял на страже по периметру и следил за погрузкой детей в телеги, – пояснил полусотник.

****

Теперь мы двигались в более интенсивном темпе. Делали только остановки на обеденную жару у какого-нибудь колодца, что стояли посреди зеленой степи, окружавшей нас. Правда, жара доставляла неудобства только охранникам, они при каждой возможности прятались в тень. Не знаю, почему, но для меня солнце было приятным и грело ласково. Я любил полежать и погреть косточки. Вот только по вечерам было грустно, я вспоминал свою семью и часто думал и гадал, как оказался здесь.

За мной теперь следили в оба, но почему-то стали приносить мне каждый день хлеб. Никому больше не приносили, только мне. Подозреваю, они решили, что я из-за куска хлеба напал на охранников. Дорога больше ничем примечательным не запомнилась, кроме одного случая.

Мы спокойно двигались себе через степь, как вдруг на наш караван напало десятка два хищников. Они появились словно из-под земли, в мгновение ока загрызли лошадей и набросились на возничего. Охрана и сторожевые псы бросились на перехват. Завязалась схватка, где с одной стороны выступали хищники, а с другой – люди. Хищники мне показались огромными, и они одним своим видом пугали до дрожи в коленках. По-моему, я в любую из этих пастей влез бы целиком, и не надо говорить, что у страха глаза велики. Мои чуть из орбит не вылезли, но удивили действия орков и гоблинов.

Гоблины сбились в плотную кучу и все норовили залезть в середину телеги, а орки встали по краям и издавали воинственные звуки, периодически стуча себя кулаками в грудь на манер горилл. А если к телеге приближался хищник, они становились между ним и гоблинами. Я бегал вместе с ними и также кричал, как я надеюсь, воинственно и страшно.

Хищников отогнали. Они не смогли нанести каравану непоправимого вреда. Всего несколько лошадей загрызли и двух утащили с собой. Разбойники клыкастые не понесли потерь, хотя и им шкуру попортили, но ни одного не завалили. Единственный, кто серьезно пострадал, это извозчик, его перевязали и уложили в телегу с провиантом. А погибших лошадей заменили, спешив охранников. Сами туши лошадей охрана не бросила, а разделала на мясо и погрузила в телеги. Конину я ел в первый раз – ничего, мясо как мясо.

На четвертой неделе путешествия по бескрайней степи мы остановились у большого кратера. Или это карьер? Каньон? В общем, большое углубление в земле наподобие воронки. У края нас встречали гоблины и орки. Они были выше нас. «Интересно, это другой вид или мы все-таки дети?» – спросил я сам себя.

В группе встречающих было около сотни взрослых особей двух рас и большое количество детей. Нас с ними поменяли местами, их спутники заняли наши места в повозках, а нас загрузили мешками, я так понял, с продовольствием. По крайней мере, мне вроде достался мешок с картошкой. Охранники и сами загрузились по полной.

Вот таким груженым караваном мы стали спускаться вглубь каньона. Честно, мне было жутко и немного страшно, а вдруг нас в жертву принесут? Я так и подумал, но успокаивало то, что сам видел: предыдущая группа вышла из каньона, и все вроде живы и здоровы. Мы спускались около двух часов с небольшими перерывами на отдых. Сам спуск представлял собой дорогу, что шла по спирали вдоль всего каньона, а на самом дне виднелись пещеры и большое сооружение по центру. Спустившись и остановившись у одной из пещер, мы сложили свои мешки и пошли обратно за следующей партией продовольствия. О запрете на детский труд здесь не знали, мы наравне со взрослыми сделали четыре ходки. Правда, на нас грузили те мешки что, полегче, и мы делали остановки на отдых. Взрослые орки себе такой роскоши не позволяли – они без остановки таскали мешки, кроме тех, кто следил за нами и не позволял приблизиться к краю обрыва. Мы должны были идти только вдоль стены. Во время движения туда и обратно я осматривался. Сам каньон, по-моему, был искусственно создан, на это тонко намекал двухметровый каменный ободок что шел вдоль всего края, да и сам спуск был каменный и идеально выровненный – все ступеньки одной высоты и ширины. Вымотавшись и пропотев не по одному разу, мы все-таки перетаскали весь груз на дно кратера.