Стимулом для появления идеи и написания книги часто служит какая-то необыденная жизненная ситуация, заставляющая по-новому взглянуть на мир. Такой ситуацией для меня стал «взлом» аккаунта в ВК в апреле 2016, в результате которого я лишился прав администрирования своего сообщества «Интеллигент вшивый!» Последовала длительная переписка с модераторами «Вконтакте», где пришлось познакомиться с высокомерным тоном общения и многодневными задержками ответа. Другая травмирующая ситуация, очень похожая по сути, была пережита двумя годами ранее, когда я был вынужден уехать из Донбасса в связи с возникновением там квазинародных «республик». Когда эти два события наложились друг на друга у меня в сознании, вдруг отчетливо предстала идея книги под названием «Революция для своих».

Доступ к управлению сообществом был восстановлен только через месяц, но за это время я успел многое обдумать. Была создана группа в ВК, посвященная будущей книге и написан ряд текстов к ней. Казалось, что пары месяцев хватит, чтобы изложить все мысли, нахлынувшие в результате осмысления «Революции для своих». Но создание книги затянулось на четыре года. Прежде, чем излагать принципы революции и постиндустриальной утопии, я считал важным объяснить, кто же такие «свои», какими они бывают. Так родились главы «Человеческое», «Культурное», «Политическое» и «Экономическое», выступающие своеобразной преамбулой к собственно «Будущему» – «Постиндустриальной Утопии». Первые четыре части – попытка расставить «точки над I» в вопросе: что характеризует человека, каковы принципы человеческого, как люди организуются в общество или разъединяются из-за неприятия чего-то глубинного в других. Без понимания этой идеи никакие революции и утопии невозможны, а только исторические танцы на граблях.

Не могу сказать, что все части книги получились равнозначными. Какие-то темы мне более близки и рассмотрены подробно, а другие затронуты вскользь и подняты лишь потому, что не могут быть обойдены вниманием. Тем не менее, думаю, что тему человеческого мне раскрыть удалось. Наиболее важные принципы обозначены, а копать глубже или не копать – личное дело каждого. Как автор я считаю, что сказал достаточно для разумного читателя.

При написании этого текста приходилось часто обращаться к идеям, которые более подробно освещались в предыдущих моих книгах – «Парадоксы свободы», «О природе сакрального», «Роскошь человеческого разобщения». В наибольшей же степени многие темы «Революции для своих» перекликаются с книгой «Сатанизм и шаманство», известной менее других и написанной еще в 1994 году.

18.05.2020

Часть 1. ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ

1.1 Проблема сути человека

Определить природу явления можно лишь вычленив из него все то, что объединяет его с другими явлениями. Понятие «быть человеком» одно из самых сложных и динамичных. В человеке определенно есть животное (а также растительное и даже минеральное), но присутствует и что-то собственное человеческое, которое попытаемся здесь обозначить.

Я умышленно не ставлю вопрос «что такое человек», ведь каждый вправе ткнуть пальцем в себя, или любого и сказать – «вот, человек». И будет формально прав. Но быть по форме человеком, родиться человеком еще недостаточно. Поэтому я буду говорить о «человеческом» – наборе качеств, которые, являясь прилагательным, всегда к кому-то конкретно прилагаются. И тогда не каждый имеющий форму человека окажется носителем человеческого в одинаковой мере. Человек – не только мера всех вещей (по Протагору), но и мера человеческого в себе.

Современная наука непрерывно сужает границу между человеком и животным. Если раньше, особенно в богословской традиции, пространство между зверем и человеком казалось пропастью, то сегодня биологи не устают находить у животных (и не только высших) и интеллект, и признаки сознания, и способности к восприятию абстрактных символов. Есть просто ряд тонких пунктирных линий, потому что все, что есть у человека, что составляет часть нашей особенной сути, можно найти и в природе, хотя и в не столь развитых формах. Но искать эти линии разграничения все же полезно, чтобы лучше понять нашу суть.

Признавая, что человек не отделен от природы пропастью, стоит утверждать, что нечто человеческое, уже возникающее в природе, существует там лишь в малой степени, а в человеке приобретает максимальное развитие, становясь нашим родовым качеством. Я не буду рассматривать биофизические особенности человеческого, такие как рука и прямохождение. Они, конечно, являлись стимулами нашей психической эволюции, но явно не единственными, иначе мы бы могли видеть гораздо больше форм сапиенсов, произошедших от двуногих и хватающих видов. Кроме того, археология располагает останками нескольких видов архантропов, которые имели примитивные орудия и зачатки культуры, но людьми все-таки не стали.

Что же включает в себя человеческое, или «человечность» по аналогии с платоновской «стольностью» и «чашностью»?

1. Собственно человечность или гуманность. Как писал Томас Манн, «человек – это загадка, и в основе человечности всегда лежит преклонение перед этой загадкой». Но термин человечность подразумевает в первую очередь способность к эмпатии, сопереживанию, причем уже не только близким, подобным себе, но и дальним. А в идеале – ко всему миру. Нечто похожее «благоговению перед жизнью» А. Швейцера. Важной особенностью гуманности является уважение к Другому, или чужому, его правам, границам.

К эмпатии способны и животные, но только в человеке это чувство достигает космических масштабов. Одно дело сопереживать детенышу, в том числе чужого вида (особенности реализации материнского инстинкта часто заставляют животных брать под опеку чужих детей), а другое – ощущать связь жизни своей и цветка, или единство себя со звездным небом над головой. Из космического чувства сопричастности человека к миру и мира к человеку рождается вначале магия, затем религии, философия, эстетика, а заодно и наука – как страсть к познанию, желание понять эти связи, а не только почувствовать.

2. Сознательное. Нельзя отрицать наличие элементарного сознания у многих животных, способных запоминать своих хозяев, членов семьи, собственную кличку или узнавать себя в зеркале. Тем не менее, развитое сознание – отличительное свойство именно человека. Каждый человек имеет сознание, но степень его развития индивидуальна, а природа парадоксальна. Не существует мерки, определяющей качество этого развития. Кто-то может быть очень умен, но одновременно оставаться игрушкой низших страстей, иметь нарциссическую ориентацию психики и воли, быть лишенным первой составляющей человеческого – гуманности. Кто-то, не обладая значительным интеллектом, имеет высокий уровень сопереживания, или интуиции. Мы можем говорить про величину IQ, коеффициент эмоциональности, наличие определенных знаний, интересов, особенностей характера, делить людей по темпераменту, акцентуациям поведения, соционическим типам, знакам зодиака. В итоге можно сказать, что люди делятся на восемь миллиардов типов, то есть любое сознание уникально, поскольку формируется на основе уникального опыта и специфики темперамента.

3. Субъектное. Важнейшее отличие сознательного – наличие волевого центра, оператора сознания, субъекта. Осебенности субъекта характеризуют воля и границы. Воля – способность к постановке цели и действию по ее достижению. Волей является любое принуждение к действию. Чувство, эмоция, мысль – формы воли. Уместен вопрос: чья эта воля? Воля может быть как своя, так и чужая – индуцированная внешней и внутренней природой или обществом. Одни воли принадлежат к опыту тела, другие – к опыту психическому, социальному и сознательному.

***

Эмпатия, сознательность и субъектность являются тремя возможностями, в направлении которых реализуется личность, формируя свой уникальный рисунок мира и себя в нем. Поэтому кто-то может быть по преимуществу эмпатичным, но не сознательным и не субъектным, кто-то по преимуществу субъектным и так далее. Эмпатия связана с восприятием и созерцанием, сознательность – с осмыслением воспринятого, а субъектность с определением границ явлений и вещей, в том числе и себя. Можно рассматривать эти явления как три этапа единого акта философского постижения бытия, который начинается с созерцания, переходит в осмысление и упирается в пределы («Философия – это мысль, домысленная до конца», Гилберт Честертон), определяемые имеющимся уровнем знаний. Психические проявления человеческого опираются преимущественно на природные качества индивида, поэтому для успешного их развития нам не слишком необходимо общество. Здесь достаточно иметь модель общества в собственной голове. Как и модели мира порой достаточно, чтобы делать какие-то выводы о нем.

Приведенные слагаемые человеческого относятся к психическим явлениям. Теперь перейдем к социальным проявлениям человеческого. Если психическое – сфера деятельности, реализуемой в «свободе от», то социальное реализуется в общении с другими, в «свободе для». Чем больше развита разнообразная коммуникация, совместная деятельность людей, тем прочнее основание такого общества.

«Социальное вообще» распадается на три составляющих, которые относятся к сути человеческого.

4. Культурное, игровое. Все проявления человеческого составляют культуру в широком смысле. В узком смысле культура делится на духовную и материальную. Вторую, в свою очередь, часто называют цивилизацией, противопоставляя культуре в узком смысле – духовной, символической деятельности [1].

К популярным определениям человека относятся «символическое животное», а также «человек играющий» (homo ludens Йохана Хейзинги). Эти два определения можно объединить, так как любая игра является символической деятельностью. Простейшие символы – это акты животных в процессе их игровых действий, характерных для молодняка, научающегося каким-то полезным навыкам, или взрослым особям во время брачных игр. То есть игра рождает символы, наличие символов отличает ее от условного «реального бытия», делая новой реальностью, очень важной для человека.

Игровое начало можно считать фундаментальной сутью человеческого наряду с сознанием, но сознание всегда субъектно, а правила игры, как все наработки культуры, хранятся в условной сетевой структуре коллективной памяти. Таким образом, игра – аналог общественного сознания. Правила игры можно менять, но не в процессе самой игры. Участники игры должны принять эти новые правила и только тогда они вступят в силу. Поэтому любой творческий ум вынужден обладать не только сильной волей, направленной внутрь себя, но и реализовывать свою волю в окружающий социум, чтобы убедить (но не заставить, в этом особенность игры, где участие добровольно) остальных в том, что новые правила достаточно хороши, чтобы принять их. На этой основе строится следующая ступенька человеческого – политическое.

5. Политическое. Идея человека как «политического животного» возникла в Древней Греции – колыбели как философии, так и гражданского общества. Слово политика одного корня с греческим «полис». Так назывались не просто города, а города-государства Древней Греции, где все граждане могли знать друг друга и осуществлять «политику» – общение с целью улучшение жизни своего полиса. Основной смысл политического – развитие способности договариваться, улаживая конфликтные ситуации для обоюдной выгоды, поскольку сохранение своего общества является большим благом, чем его распад. В мире животных можно тоже найти элементы политического поведения, как, впрочем, и противостоящей ему «воли к власти». Рассмотрению этой особенности человеческого будет посвящена третья часть книги.

6. Экономическое. Следующей ступенькой человеческого является экономическая деятельность, включающая на ранних этапах разделение обязанностей при выполнении полезной работы (разделение труда), а на поздних этапах – обмен результатами труда. Здесь уже можно говорить не просто об экономической, а о хозяйственной деятельности, поскольку у благ, полученных трудом человека, появляется хозяин, или автор. Но с усложнением экономических отношений субъектность размывается, делается все более прозрачной и призрачной. Чем далее, тем сильнее экономика становится полем игры, подобным сфере культурного и политического. Подробнее об особенностях экономического мы будем говорить в четвертой части книги.

***

Каждый человек уникален, являясь сочетанием множества неуникальных элементов – различных культурных и природных качеств. И в любой непонятной ситуации полезно делить людей на типы, определяя – что за человек перед тобой, какой должна быть стратегия отношений с ним (или какие-либо отношения должны быть совсем исключены). Кто-то при этом ориентируется на знаки зодиака, соционические типажи, кому-то удается считывать и более особенные черты характера. С другой стороны, страх какого-либо деления людей на типы стал одной из фобий цивилизации после второй мировой войны. Ведь именно попытка нового разделение людей на лучших и худших (в противовес старому, аристократическому принципу такого разделения) вызвала эту войну: в СССР людей делили по классовому признаку, в Германии – по расовому и национальному. Но тут есть один нюанс. Выявлять типы людей можно и нужно, а вот объявлять одни типы лучшими, а другие худшими – нельзя. Ведь любые различия – питательная почва для развития.

Проявления человеческого не стоит рассматривать как иерархическую конструкцию. Хотя человеческий потенциал может быть проявлен во многих сферах человеческого, к этому сложно призывать, ведь люди могут быть по преимуществу деятелями, или мыслителями, творцами, или исполнителями, социально ориентированными, либо склонными к саморефлексии и уединению.

Эти особенности стоит уважать, ведь максимальное самораскрытие каждого служит всеобщему благу, являясь частью общей эволюции. Если мы признаем эволюцию, создавшей все многообразие мира и нас самих, не стоит препятствовать ее логике, ведущей к многообразию. Даже без осознания эволюционного характера самореализации, она привлекает нас как источник сильнейших позитивных переживаний, поэтому оправдана не только с точки зрения «высоких мотивов», но и с позиций принципа удовольствия.

Самораскрытие важно понимать не как развитие врожденного потенциала, а как двуединый процесс диалога внутренней природы и внешнего мира через посредничество индивидуальной психики, которая, находя выражение в сознании, превращается в самостоятельного игрока, способного извлекать выгоду из конфликта противостоящих сил.

1.2. Субъект, сознание и свобода воли

Для понимания человеческого вначале необходимо рассмотреть три главных понятия на букву «С»: сознание, свобода воли и субъектность.

Кто-то, возможно, захочет включить в этот список еще одно «С» – социальность. Но социальность сама по себе не характеризует человека, ведь в природе хватает общественных организмов, причем как сложных, близких к человеку, так и примитивных. Например, коллективы муравьёв или пчел, колонии кораллов гораздо сплоченнее, чем человеческие. Даже социальность стаи высших животных обладает большей властью над каждым своим членом, чем человеческая, хотя некоторые общества ориентируются именно на стайные принципы, делая волчью стаю или стадо копытных матрицей, которую идеализируют и берут за основу. Но эти типы обществ мы не можем считать ни наиболее успешными исторически и эволюционно (что в случае с человеком одно и то же, ведь история и есть наша эволюция), ни такими, которые воспитывают человеческие качества, о которых мы говорим, наилучшим образом. Подобные общества строятся как раз на подавлении человеческого потенциала, заключающегося в упомянутых «трех С».

Насколько бы человек ни был «общественным животным», в качестве эстетического образца и жизненного идеала он выберет скорее кошку, чем муравья. А это говорит о том, что индивидуализм и субъектность для нас более дороги, чем общество. Конечно, колебания между индивидуализмом и социальностью всегда происходят, и они зависят как от самой личности, так и от воспитавшей ее культуры.

Четвертым важным для человека понятием на букву «С» можно считать сакральное. Именно представления о сакральном, символически ценном, отличает гомо сапиенса от любого животного, накладывая отпечаток на весь характер нашей социальности. Поэтому, если говорит о социальности человека как особенном феномене, то ее главным составляющим является представление о сакральном, иначе называемом религией, духовностью или культурой вообще. Но пока оставим эту тему за скобками, поскольку культуре будет посвящена отдельная часть книги.

Вынесенные в заголовок понятия являются феноменами. Мы их наблюдаем, пытаемся постигать, но никогда не можем познать до конца. Феномены какой-то своей частью пребывают за границами опыта, ведь они способны меняться, в том числе под влиянием взгляда наблюдателя. Три названых понятия тесно связаны: субъект невозможен без сознания (и чем более развито его сознание, тем успешнее он может отстаивать субъектность); сознание не возможно без своего субъекта – владельца и пользователя; а также они невозможны без свободы воли. Развитие каждой из составляющих этой триады дает простор развитию остальных. Несбалансированность сознания, субъектности и воли порождает множество особенностей человеческих характеров, психотипов и недоразумений между ними, выливающихся в разные представления о правильном положении вещей, порядке.

1.2.1.Субъектность

1.2.1.1. Субъект – носитель свободы

Субъектность – первейший принцип всего живого, существующего в противоборстве и сотрудничестве (а значит – в непрерывном диалоге) с окружающим миром. Даже простейшие организмы наделены способностью сохранять себя, блюсти свои границы, или расширять их, противостоять энтропии. Это еще одно определение субъекта – тот, кто может сопротивляться, отстаивая свои границы.

Субъект обладает суверенитетом, который пропорционален его сложности, свободе и воле. Обладающий некоторой свободой может вести себя парадоксальным образом. Точка равновесия, в которой он найдет свою «зону комфорта», сложно предсказуема. И чем больше имеется свободы, чем длиннее плечо качелей, тем больше у субъекта возможности выстроить (или проявить) свою уникальность.

Свобода – все, что характеризует субъекта, а воля – способность выживать, сохранять себя, занимая свое место в мире, а также осваивать новое, расширяя пространство своего. Поэтому эволюция толкает живое к улучшению способности отстаивать себя. Упрощенно свобода выглядит как выбор цели, а воля – как движение к выбранной цели и достижение состояния, когда эта цель теряет актуальность.

В специфике отношений свободы и воли скрыт, возможно, ответ на вопрос: почему в одних и тех же условиях эволюционирует не все особи? Почему мы наблюдаем одновременно существование амебы и человека, хотя миллионы лет назад были только амебы? Разнообразие форм жизни, разных по уровню сложности, показывает, что какие-то субъекты всех видов участвуют в эволюции, а другие либо погибают, либо выживают, но не меняются.

Качественный суверенитет включает способность не только отстаивать границы, но и определять «свое» и «полезное», отделяя его от чужого и бесполезного (или вредного), познавая себя и окружающий мир. Это определяет приоритетное развитие психики и возникновение сознания в ходе эволюции. Субъектность стимулирует познание, включающее определение границ и выявление законов. Следующий этап развития субъектности – способность договариваться с другими, создавая собственные законы. В какой-то степени этот этап знаком даже простейшим организмам, ведь каждый вид существ обладает своими законами, определяющими их взаимодействие со своими и чужими.

В природе взаимодействие субъектов выглядит более жестко и закономерно. Иногда это симбиоз и сотрудничество. Но чаще мы наблюдаем (возможно, потому, что это нагляднее) борьбу за существование, когда утверждение субъектности происходит как ницшеанская «воля к власти», когда сильные и здоровые имеют больше субъектности, чем слабые и больные. Размер тоже имеет значение, хотя более мелкие виды могут получать преимущество в борьбе за счет коллективных действий.

Конфигурация человеческой субъектности сложнее. С точки зрения Декарта, а за ним и мейнстримовой европейской философии нового времени, единственное, что мы знаем достоверно – существование себя как мыслящего субъекта. Наша фиксация внешнего бытия может быть под вопросом, поэтому та печка, от которой мы пляшем – Я сам. Я есть, поэтому я – точка отсчета на шкале. М. Мамардашвили считал, что центром, по отношению к которому определяет свое состояние человек, являются «вечно длящиеся акты, которые не считаются случившимися», что примерно соответствует бытию. Все прочие субъекты и их бытие познаются нами в сравнении – по признакам подобия и различия. Представление о субъектности Другого рождается из человечности/эмпатии: Я узнаю Другого как субъекта по образу и подобию себя, но более активным чувством является неподобие.

Мы не только узнаем о существовании себя по мысли (декартовское «мыслю, значит – существую»), а и по делу. Проще говоря – по воле, ведь и мысль, и акт являются ее проявлениями. Чтобы ощущать жизнь, нужно не только созерцать ее (подход восточный, в духе буддистов и даосов), но и действовать – менять созерцаемый мир, чтобы убедить себя: «я есть сущий». В таком прочтении христианского самоуподобления богу преломился волюнтаристский характер европейской горячей культуры [2], и собственно христианское единобожие, где нет места смирению перед миром, а есть только смирение перед богом. Но если Я подобен богу и наделен свободной волей (что утверждает христианство), то «значит все можно». В этом понимании и начало учения о сверхчеловеке, и фобии Достоевского, и анархический оптимизм Штирнера.