Медея

Стасим третий

Хор

Строфа I

 
О Эрехтиды древле блаженные,
Дети блаженных богов!
Меж недоступных хранят вас холмов
Нивы священные.
Там славы жар вам в жилы влит,
Там нега в воздухе разлита,
Там девять чистых Пиэрид
Златой Гармонией повиты.
 

Антистрофа I

 
Дивной Киприды прикосновение
Струи Кефиса златит,
Ласково следом по нивам летит
Роз дуновение.
Благоухая в волосах,
Цветы не вянут там свитые,
И у рассудка золотые
Всегда Эроты на часах…
 

Строфа II

 
Тебя ж те чистые волны,
И город, и друг,
Скажи мне, принять
Решатся ли, если
Детей ты погубишь?
Представь себе только
Весь этот ужас…
Раны на детях!..
Видишь, твои
Я обняла
В мольбе колена…
О, пощади,
Не убивай,
Медея, милых.
 

Антистрофа II

 
Откуда же дерзость рука
И сердце возьмут,
Скажи мне, скажи,
Зарезать малюток?
Лучи, упадая
Из глаз на дрожащих,
Выжгут ли слез
Детскую долю?
Нет, никогда
Руку в крови
Детей молящих
Ты не дерзнешь
Свою смочить
В гневе безбожном.
 

Эписодий четвертый

Входит Ясон.

Ясон

 
Я приглашен… и хоть враждебно ты
Настроена, но выслушать хотел бы
Желания, о женщина, твои.
 

Медея

 
Прощения за то, что здесь ты слышал,
Я у тебя прошу, Ясон, – любовь
Жила меж нас так долго, что горячность
Мою поймешь ты, верно. Я же, царь,
Додумалась до горького упрека
Самой себе. Безбожница, чего ж
Беснуюсь я, и в самом деле злобой
На дружбу отвечая, на властей
И мужа поднимаясь? Если даже
Женился муж на дочери царя
И для детей моих готовит братьев,
Так я должна же помнить, что для нас
Он это делает… Неужто гнев
Так дорог сердцу? Что с тобой, Медея?
Да разве все не к лучшему? Иль нет
Детей у нас, а есть отчизна, город?
Иль все мы не изгнанники, друзей
Лишенные?.. Все это обсудивши,
Я поняла, что было не умно
Сердиться и напрасно. Я тебя
Хвалю теперь… И точно, долг и скромность
Тобою управляли, о Ясон,
Когда ты брак задумал новый; жалко,
Самой тогда на ум мне не пришло
Войти в твой план советом… и невесте
Прислуживать твоей, гордясь таким
Родством… увы! Но что же делать? Все мы
Такие женщины – будь не в обиду вам.
Но ты, Ясон, не станешь слабым женам
Подобиться, не будешь отвечать
Ребячеством на женскую наивность…
Я рассуждала плохо, но мои
Решения переменились. Гей!
 

(Вызывает из дома детей.)

 
О дети милые! Вы обнимите крепче
Отца и вслед за мною повторяйте
С приветом и любовью, что беречь
На друга зла не будем… Восстановлен
Мир, гнев – забыт. Держитесь, дети, так,
Вот вам моя рука… О, горе, горе!
Над вами туча, дети… а за ней?
И долго ли вам жить еще, а мне
Глядеть на ваши руки, что во мне
Защиты ищут… Жалкая душа!
Ты, кажется, готова плакать, дрожью
Объята ты. Да, так давно с отцом
Была я в ссоре вашим, и теперь,
Когда мы помирились, слез горячих
На нежные ланиты реки льются.
 

Корифей

 
Да, свежая и у меня бежит
Вниз по лицу слеза. Довольно бедствий!
 

Ясон

 
Мне нравятся, Медея, те слова,
Которые я слышу, – улетевших
Я не хочу и помнить. Гнев у жен
Всегда кипеть готов, когда мужьям
Приходится им изменять на ложе.
Да, хоть не сразу, все-таки пришла
Ты к доброму решению. И скромность
В Медее победила… Вам же, дети,
При помощи богов я доказать
Свои заботы долгие надеюсь…
Когда-нибудь меж первыми людьми
Увижу вас в Коринфе… через братьев,
Которые родятся. А пока
Растите, детки, – дальше ж дело бога,
Коль есть такой, что любит вас, и наше;
Даст бог, сюда вернетесь в цвете сил
И юности и недругам моим
Покажете, что расцвели недаром.
Ба… ты опять за слезы… Не глядишь…
И нежные от нас ланиты прячешь…
Иль я опять тебе не угодил?
 

Медея

 
О нет, я так… Раздумалась о детях.
 

Ясон

 
Несчастная, иль думать значит плакать?
 

Медея

 
Ведь я носила их… И вот, когда
Ты им желал подольше жить, так грустно
Мне сделалось; то сбудется ль, Ясон?..
 

Ясон

 
Смелей, жена! Что сказано, устрою.
 

Медея

 
О, из твоей не выйду воли я.
Мы, жены, так и слабы и слезливы…
Ну, будет же об этом… а теперь,
Вот видишь ли… Царям земли угодно
Меня отсюда выслать, и для нас
Такой исход, пожалуй, не из худших…
Тебе и им помехою, Ясон,
Не буду я, по крайней мере, – тяжко
Быть в вечном подозренье. Парус свой
Сегодня ж поднимаю. Но Креонта
Ты упроси, чтоб дал хоть сыновьям
Он вырасти у их отца, в Коринфе.
 

Ясон

 
Что ж? Попросить, пожалуй, я не прочь.
 

Медея

 
Жене вели просить, чтобы малюток
Не удалял отец ее твоих.
 

Ясон

 
Да, да, его мы убедим, конечно…
 

Медея

 
Коль женщина она, одна из нас…
И я приду на помощь вам – подарки
Твоей жене пошлю через детей,
Я знаю: нет прекрасней в целом мире…
Постой… сейчас… Рабыни, кто-нибудь,
Там пеплос тонкий есть и диадема.
Рабыня быстро уходит в дом.
Да, благо ей на долю не одно,
А мириады целые достались:
На ложе муж, такой, как ты, вельможа,
А с ним убор, что Гелий завещал,
Отец отца, в наследье поколеньям…
Берите вено это, дети, вы
Блаженнейшей царевне и невесте
Его снесете. О, завиден дар!
 

Ясон

 
Мотовка! Что нищишь себя? Иль мало
Там пеплосов в чертогах у царей
Иль золота? Прибереги на случай…
Коль сами мы в какой-нибудь цене,
Твои дары излишни, я уверен.
 

Медея

 
Не говори… Богов и тех дары,
Я слышала, склоняют. Сколько надо
Прекрасных слов, чтоб слиток золотой
Перетянуть… к счастливице невесте
И мой убор пойдет… Так молода —
И царствует… О, чтоб остались дети,
Что золото? Я отдала бы жизнь…
 

(К детям.)

 
Ну, дети, вы пойдете в дом богатый,
К жене отца и молодой моей
Царице, так смотрите ж, хорошенько
Ее вы умоляйте, чтобы, дар
Уважив мой, оставили с отцом вас…
А главное, глядите, чтоб убор
Она сама взяла… Ну, поскорее.
Ответа я нетерпеливо жду,
И доброго, конечно. С богом, дети!
 

Дети уходят в сопровождении дядьки.

Стасим четвертый

Хор

Строфа I

 
О дети! Уж ночь вас одела.
Кровавой стопою отмщенья
Ужасное близится дело:
Повязка в руках заблестела.
Минута – Аидом обвит^[22],
И узел волос заблестит…
 

Антистрофа I

 
Но ризы божественным чарам
И розам венца золотого
Невесту лелеять недаром:
Ей ложе Аида готово,
И муки снедающим жаром
Охватит несчастную сеть^[23],
Гореть она будет, гореть…
 

Строфа II

 
Ты, о горький жених, о царский избранник,
Разве не видишь,
Что нож над детьми заносят,
Что факел поднес ты к самым
Ризам невесты?
О, как далек ты сердцем,
Муж, от судьбы решенной!
 

Антистрофа II

 
Вместе плачу с тобою, вместе, Медея,
Детоубийца,
О горькая мать Леонидов!
Ты брачного ради ложа
Крови их хочешь
За то, что муж безбожно
Взял невесту другую.
 

Эписодий пятый

Возвращается дядька, с ним дети.

Дядька

 
О госпожа! Детей не изгоняют.
Дары от них царевна приняла
С улыбкой и обеими руками,
С малютками отныне мир. Но, ба!
Что вижу? Это счастие Медею
Расстроило…
 

Медея

 
Ай-ай-ай-ай-ай-ай…
 

Дядька

 
К моим вестям слова те не подходят.
 

Медея

 
Ай-ай-ай-ай…
 

Дядька

 
Я возвестил беду,
Считая весть отрадною, должно быть…
 

Медея

 
Ты передал, что знал, ты ни при чем…
 

Дядька

 
Но в землю ты глядишь и слезы точишь?
 

Медея

 
Так быть должно, старик, – нам это бог
И умысел Медеи злой устроил…
 

Дядька

 
Не падай духом, госпожа, авось
Через детей и ты сюда вернешься.
 

Медея

 
Других верну я, горькая, сперва.
 

Дядька

 
Одна ли ты с детьми в разлуке будешь?
Для смертного тяжелой муки нет.
 

Медея

 
Да, это так… Но в дом войди и детям,
Что нужно на сегодня, приготовь.
 

Дядька уходит.

 
О дети, дети! Есть у вас и город
Теперь, и дом, – там поселитесь вы
Без матери несчастной… навсегда…
А я уйду в изгнание, в другую
Страну и счастья вашего ни видеть,
Ни разделять не буду, ваших жен
И свадеб ваших не увижу, вам
Не уберу и ложа, даже факел
Не матери рука поднимет. О,
О горькая, о гордая Медея!
Зачем же вас кормила я, душой
За вас болела, телом изнывала
И столько мук подъяла, чтобы вам
Отдать сиянье солнца?.. Я надеждой
Жила, что вы на старости меня
Поддержите, а мертвую своими
Оденете руками. И погибла
Та сладкая мечта. Чужая вам,
Я буду дни влачить. И никогда уж,
Сменивши жизнь иною, вам меня,
Которая носила вас, не видеть…
Глазами этими. Увы, увы, зачем
Вы на меня глядите и смеетесь
Последним вашим смехом?.. Ай-ай-ай…
Что ж это я задумала? Упало
И сердце у меня, когда их лиц
Я светлую улыбку вижу, жены.
Я не смогу, о нет… Ты сгибни, гнет
Ужасного решенья!.. Я с собою
Возьму детей… Безумно покупать
Ясоновы страдания своими
И по двойной цене… О, никогда…
Тот план забыт… Забыт… Конечно… Только
Что ж я себе готовлю? А враги?
Смеяться им я волю дам, и руки
Их выпустят… без казни?.. Не найду
Решимости? О стыд, о униженье!
Бояться слов, рожденных слабым сердцем…
Ступайте в дом^[24], вы, дети, и кому
Присутствовать при этой жертве совесть
Его не позволяет, может тоже
Уйти… Моя рука уже не дрогнет…
Ты, сердце, это сделаешь?.. О нет,
Оставь детей, несчастная, в изгнанье
Они усладой будут. Так клянусь же
Аидом я и всей поддонной силой,
Что не видать врагам моих детей,
Покинутых Медеей на глумленье.
Все сделано… Возврата больше нет…
На голове царевны диадема,
И в пеплосе отравленном моем
Она теперь, я знаю, умирает…
Мне ж новый путь открылся… Новый… Да…
Но только прежде… Дети, дайте руки,
Я их к губам прижать хочу… Рука
Любимая, вы, волосы, вы, губы,
И ты, лицо, какое у царей
Бывает только… Вы найдете счастье
Не здесь, увы! Украдено отцом
Оно у нас… О, сладкие объятья,
Щека такая нежная и уст
Отрадное дыханье… Уходите,
Скорее уходите… Силы нет
Глядеть на вас. Раздавлена я мукой…
На что дерзаю, вижу… Только гнев
Сильней меня, и нет для рода смертных
Свирепей и усердней палача…
 

Уходит в дом.

Корифей

 
Люблю я тонкие сети
Науки, люблю я выше
Умом воспарять, чем женам
Обычай людей дозволяет…
Есть муза, которой мудрость
И наша отрадна; жены
Не все ее видят улыбку —
Меж тысяч одну найдешь ты, —
Но ум для науки женский
Нельзя же назвать закрытым.
Я думала долго, и тот,
По-моему, смертный счастлив,
Который, до жен не касаясь,
Детей не рождал; такие
Не знают люди, затем что
Им жизнь не сказала, сладки ль
Дети отцам иль только
С ними одно мученье…
Незнанье ж от них удаляет
Много страданий; а те,
Которым сладкое это
Украсило дом растенье,
Заботой крушатся всечасно,
Как выходить нежных, откуда
Взять для них средства к жизни,
Да и кого они ростят,
Достойных людей иль негодных,
Разве отцы знают?
Но из несчастий горше
Нет одного и ужасней.
Пусть денег отец накопит,
Пусть дети цветут красою,
И доблесть сердца им сковала,
Но если налетом вырвет
Из дома их демон смерти
И бросит в юдоль Аида,
Чем выкупить можно эту
Тяжелую рану и есть ли
Больнее печаль этой платы
За сладкое право рожденья?..