Краски в ее глазах

Глава 1. Любимая семья

Родителей не выбирают, как и других родственников. Это почти лотерея: кому-то повезет, а кому-то нет. Вот у меня второй вариант.

Слышу, как в очередной раз хлопает входная дверь. С первого этажа доносятся громкие голоса. Теперь точно все родственники в сборе. Поднимаюсь с кровати, стараясь не смотреть в сторону окна, где притаился мольберт. Кривя губы, спускаюсь по лестнице.

В зале стоит большой кухонный стол, уже заставленный едой. Ко мне подлетает бабушка. Без лишних приветствий она сует мне в руки стеклянную бутылку с этикеткой от водки. Интуиция подсказывает: там явно налито что-то другое.

– Спрячь это, пока Виктор не увидел, – ворчит бабушка и толкает меня к кухне.

В свои восемьдесят пять она бегает порой быстрее меня. А секрет молодости кроется в бутылочке, которую я послушно ставлю на самую высокую полку и загораживаю ее пустой жестяной банкой.

Идти обратно не хочется. Но голод заставляет вернуться.

За столом – картина Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Только вместо Иисуса всем руководит бабушка в своем цветном платочке, что-то упорно доказывающая отцу. Папа разливает по рюмкам самогон, который он помогает бабушке гнать у нее дома.

Сажусь на свободное место возле тети Лизы. Она такая же худенькая, как и я. Видимо, малыши из детского сада все соки из нее высасывают.

– А чего не полную? – возмущается дядя Виктор.

У него пухлое, красное лицо с бегающими глазками. Отец подливает ему еще. Тетя Лиза, жена дяди Виктора, ругает папу.

– И так уже три дня без просыху.

– Готова к школе? – отвлекает меня голос с другой стороны.

Там сидит полная и спокойная тетя Тамара. Она уже положила себе в тарелку картофельное пюре, тефтели и пару салатов.

– Да. Учебники получила, расписание есть. Жаль, ходить далеко.

– Ты же спортсменка, – хихикает тетя Тамара.

В это время ее живот изображает дрожащее желе.

– Вообще-то я художник.

Но кого это волнует.

– Как мама?

– Хорошо. – Сжимаюсь внутри.

Хоть бы на этом тема была закрыта. Но не тут-то было.

– Да что ты спрашиваешь? Конечно, отлично, – ворчит бабушка. – Сплавила единственного ребенка и живет в свое удовольствие. А как нам теперь Сереженьке невесту искать? – Это она про моего отца. – Негоже мужчине одному быть.

И тут происходит самое интересное. Тетя Лиза вступает в разговор на чувашском языке. Родственники это подхватывают, и вот я уже ни слова не понимаю, кроме «мама», «папа» и пары матерных фраз, которые мне довелось выучить еще в детстве во время ссор родителей.

В комнату заходит мой двоюродный брат Игорь. Его мама тетя Лиза радуется, что он пришел, и торопит сесть за стол.

– Тост! – вскрикивает дядя Виктор, прерывая балаган, и хватает рюмку.

Самогон проливается ему в салат. Тетя Лиза пытается усмирить дядю. Тот размахивает рукой, будто отгоняет назойливую муху, разливая еще больше.

– За Настю. За приезд. Чтобы никто не видел твоих слез.

Дядя Виктор глотает самогонку, громко ставит рюмку на стол и садится на место.

– Что ты такое желаешь?! – возмущается тетя Лиза. – Пить надо меньше, чтобы понимать, что говоришь.

– Сергей, ты завтра работаешь? – спрашивает тетя Тамара у моего отца.

– Да.

– Вот и я работаю. Подвезешь меня утром?

– Если вызова не будет…

Смотрю на свою семью. Тетя Тамара снова жует. Тетя Лиза что-то резкое говорит дяде Виктору. Бабушка снова подпихивает отца в бок. Тот разливает самогонку. Вся семья вновь вступает в дебаты по поводу: наливать ли дяде Виктору.

Встречаюсь с Игорем взглядом. Он подмигивает мне и одними лишь губами говорит:

– Привыкнешь.

Выдавливаю улыбку.

Я отпиваю компот из бокала. Запах алкоголя из соседних рюмок вызывает отвращение. Картина сама всплывает в памяти.

Мама с отчимом пьют виски. Она всегда говорит громко, а в этот раз уровень децибел зашкаливает. Речь актеров в телефоне заглушается маминым немного басистым смехом. На время все стихает. В сериале начинается самый интересный эпизод: главная битва. Я вся в моменте. И тут до моих ушей долетают совершенно не детские звуки. И так каждый раз, когда они пьют. Поскольку, пока они трезвые, им удается это делать тише.

Я вываливаю все из рюкзака, дабы побыстрее найти наушники. Громкая музыка заглушает стоны матери и ее нового молоденького хахаля. Придется отложить просмотр сериала. Под тяжелый рок заказываю другие наушники в интернете, надеясь, что, может, этой новинке удастся заглушить вакханалию в соседней комнате. Моя детская психика разбита вдребезги.

Когда мама и папа были женаты, такого ужаса не происходило. Точнее, я об этом не знала.

А вот дядя Виктор не замечает ничего, кроме:

– Почему рюмки пустуют?

Истребив большую часть продуктов, семейка переходит к традиционным песнопениям. Плейлист скуден: «Виновата ли я», «Ты ждешь, Лизавета», «Миленький ты мой, возьми меня с собой» и чувашские народные.

Убираю со стола, дабы спрятаться от этих воплей на кухне. Шум воды в кране и закрытая дверь не сравнятся с наушниками. Подумываю, а не подняться ли за ними. В комнату заходит Игорь. Он ставит тарелку с салатом на столешницу.

– Смотри, что принес. – Игорь достает из-под кофты недопитую самогонку. – Будешь?

– Нет.

– Это пока. – Игорь переливает все остатки в пол-литра лимонада. – Вечер будет веселый. Пойдешь с нами на улицу?

– Не сегодня. Завтра первый день. Не хватало, чтобы от меня еще перегаром пахло.

– Пф. И что, если будет пахнуть? Родителей вызовут? Ха. – Видя, что я не отвечаю, Игорь заговорил спокойнее. – Нам обоим еще год с небольшим остался. Ты можешь после девятого уйти и в колледж податься. Зато уедешь из Сенгилея. Можно жить в общаге, без постоянного надзора и нравоучений. Я вот до одиннадцатого протянул. Тут все не так плохо. Ты выпивай иногда, и время быстрее пролетит.

Усмехаюсь:

– Отличный совет старшего брата.

– Проверенный. – Игорь вновь подмигивает и уходит с лимонадом из кухни.

Посуда чистая. Радуюсь возможности закрыться в своей комнате. В зале семья медленно перемещается на диван.

– Приходи в свой выходной, будем еще варить самогон. И сахар купи, – бубнит бабушка, обращаясь к моему отцу. – Тот мешок уже почти закончился. Бери больше.

Игоря среди них нет. Тетя Лиза выталкивает в двери дядю Виктора, который еле стоит на ногах. Сейчас под конвоем поведут его домой.

Захожу к себе в комнату. С порога меня встречает мольберт с белым холстом. Сжимаю зубы, отвожу взгляд. В следующем году я была бы выпускницей художественной школы. Теперь у меня такой возможности нет. Четыре года в топку. Чистый холст вызывает муки совести.

Переодеваюсь в джинсы и свитер.

По телевизору идет какой-то турецкий сериал. Бабушка внимательно следит за картиной.

– Я погуляю, – говорю я отцу.

Папа переводит взгляд с телевизора на меня.

– Ага. Возьми фонарик, скоро темнеть начнет.

– Пап. – Закатываю глаза.

Я уже не маленькая.

– Вот и правильно. Чего молодой девушке дома сидеть. – Тетя Тамара тянется за вафлей. – Так, может, познакомишься с кем.

– Рано еще ей знакомиться, – отрезает отец.

– Чего рано-то. Учиться уже сейчас надо. Помню, как за мной в ее годы…

Сбегаю за порог. Только советов мне не хватало. Выхожу со двора. Свежий воздух и тишина. Солнце держится за небосвод, сползая, будто от усталости. Спускаюсь по тропе к Волге. Центральный городской пляж наконец-то облагородили. Теперь тут и лавочки, и места для переодевания, и даже крохотная детская площадка. Широкая Волга, как масляная, блестит на солнце. Сразу вспоминается картина Исаака Левитана «Вечерний звон». На другом берегу крутятся массивные ветряные мельницы. Там вроде какой-то Яр. Мы хотели поехать туда летом. В том же году родители подали на развод.

Чувствую, как с выдохом из меня выходит радость. Сердце будто иссушается.

«Я никому не нужна, – говорит внутренний голосок, прикидываясь моими мыслями. – Если я умру, никто не расстроится».

Я прерывисто вздыхаю. Неожиданная и ужасная мысль. Сердце ускоряет ритм. Оглядываюсь. Вокруг никого.

«И так всегда».

Шагаю вдоль пляжа, желая отделаться от неприятных мыслей. Поднимаюсь по тропе и выхожу на дорогу.

– Проиграла ты спор, милочка. Даже на региональном уровне твоя картина ничего не заняла, – скалилась мама, сидя возле своего хахаля. – Зачем я только столько денег трачу на твою художественную школу? Бестолочь. Как и договаривались, все каникулы проведешь у отца.

Дыхание учащается. Перехожу на бег. Воспоминание становится все ярче. Отчаяние и одиночество приносят больше страданий. Асфальт сменяется грязной тропой. Скольжу. Держусь на ногах, активно размахивая руками.

– Так и норовишь избавиться от меня! Я насовсем к отцу уеду. Больше ты меня не увидишь!

– Раз так, то пусть он тебя и содержит. Шмотки и прочее барахло пусть теперь он покупает. Может, в Сенгилее даже есть школа рисования какая-нибудь.

– Деньги на ветер, – встревает мамин хахаль.

– Это уже не мои проблемы, – басисто хохочет мама.

– Ненавижу тебя! Только о себе думаешь! Уеду к отцу, а ты с этим козлом оставайся, все равно он с тобой только из-за денег!

Резко поворачиваю налево и начинаю восхождение на холм. Пахнет сыростью и грязью. Глаза жжет от подступающих слез.

«Ты никому не нужна, – не унимается голос. – Вспомни, как легко тебя оставил отец».

Картинка приходит как по вызову. Захожу домой после занятий в школе. Сегодня важный день. Экзамен по рисованию. Эти картины мы писали почти месяц. Отец стоит в дверях.

– Дочка, прости. – Папа не поднимает на меня взгляд.

– Проваливай. Ты никогда не был ей отцом. – Кричит вдогонку мать. – Может, это и не твоя дочь вовсе.

Отец дрожит всем телом. В его сильных жилистых руках потрепанная спортивная сумка.

– Папа, – шепчу я.

Он не слышит. Мамины крики заглушают мой тихий голос. Я не в силах пошевелиться. За отцом закрывается дверь. Мать с самодовольной ухмылкой уходит в другую комнату.

Пробираюсь через зеленящие заброшенные сады. Крик так и рвется наружу.

– А-а-а-а! – визжу я во весь голос.

Позволяю себе освободиться от этого груза. Слезы заливают лицо.

Я выбегаю к отцу на улицу. Он идет на остановку. Помню, как он дарит мне подарок, маленькую коробочку.

– Открой, когда сдашь экзамен. – Папа целует меня в лоб и уходит.

Все от меня уходят.

Глава 2. Белая ворона

Мелкий снег с дождем отлично сочетаются с моим настроением. Если верить гугл-картам, я прошла километр до дьявольского логова под названием школа. Блеклое, старое и ничем не примечательное здание. Отличная альтернатива моему городскому лицею.

– Здравствуйте, – угрюмо здороваюсь с полной женщиной на входе с бейджиком «Охранник».

– А, Настенька. Как ты на папу похожа. Ты молодец, что приехала. А то твоему отцу скучно одному было.

Мои брови взлетают. Сенгилей настолько маленький, что тут все друг друга знают и в курсе всех событий. Отлично.

Куртку оставляю в гардеробной, меняю сапоги на блестящие черные лоферы. Внутри разливается тепло. Как только они появились в продаже, я была одной из первых, кто их купил. Вспоминаю про крутые кроссовки Air Jordan, которые ждут дома в коробке. Даже жалко их надевать на физкультуру.

Возле расписания какой-то мальчик наступает мне на ногу. На лоферах остается грязный след. По спине пробегает дрожь. Подавляю возмущение, протирая влажной салфеткой обувь. Надо потерпеть всего год в этой школе.

Первым уроком русский язык. Поднимаюсь на второй этаж. Ученики носятся по коридорам, будто случился пожар.

Дверь в класс закрыта. Мои новые одноклассники ждут у подоконников, пока придет учитель. Меня поражает, что девочки и мальчики стоят порознь. Это так принято тут или они в ссоре? Внаглую подхожу к мальчикам и ставлю рюкзак на их подоконник. Удивленные взгляды с обеих сторон заставляют мои щеки порозоветь. Я так не планировала!

Мальчики поглядывают на девочек, забирают свои сумки и отходят от меня подальше. Поджимаю губы от такого радушного приветствия. Если бы я была инста-леди, то написала бы пост в стиле: «Пять минут в школе, а меня уже тошнит».

На русском и алгебре я ловила на себе взгляды одноклассников. Обед проходил за общим столом. Хотя мне казалось, что я сижу в совершенно пустом помещении. Ела, опустив голову. В наушниках играла привычная музыка. Хоть она всегда со мной.

Наш класс перемещается в кабинет биологии на последний урок, когда я нечаянно слышу диалог:

– Потому что она странная, – говорит Аля – звезда класса – и поправляет распущенные блондинистые волосы.

– Вроде обычная, как и мы, – робко говорит Таня. – Может бойкот это слишком?

– Это городская фифа, которой корону с головы сбили. Видела ее лицо?

Она кривит губы в отвращении. Видимо, пародирует меня. Таня смеется, затем замечает меня. Ее лицо испуганно вытягивается.

– Ее мама к отцу отослала, а сама там развлекается. Говорят, с молоденьким красавцем, – высокомерно хихикает Аля, ничего не заметив.

Останавливаюсь. Спасибо родственникам, которые треплются о моей маме со всеми! Сжимаю зубы. Меня трясет от злости. Таня оборачивается на меня. Ее брови изгибаются, будто она просит прощения.

– Привет. – На плечо ложится тяжелая рука. – Потерялась?

Игорь и еще несколько парней старших классов смотрят на меня.

– Знакомьтесь. Это Настя, моя двоюродная сестра, – представляет меня брат.

– Привет. Павел, – высокий немного подкаченный парень протягивает руку.

От него веет приятным парфюмом в большом количестве. Интересно, он утром выливает весь флакон или брызгается на каждой перемене? Протягиваю ладонь в ответ, но вместо рукопожатия Павел поднимает ее к своим губам. В ужасе отдергиваю руку. Какой-то парень, стоящий рядом с нами, протягивает долго «о».

– Ты к моей сестре подкатываешь? – в шутку наезжает Игорь.

По спине пробегают мурашки. Взгляд вылавливает у входа в дальний класс Алю и Таню.

Павел подталкивает Игоря в класс, а сам вновь обращается ко мне:

– Какие планы на вечер?

Теряюсь с ответом. Павел улыбается. Его зелено-голубые глаза отражают интерес.

– Еще не решила, – выдавливаю я.

– Может, увидимся?

Из класса выходит снова Игорь.

– Отстань от моей сестры. Ей всего пятнадцать.

– Значит, у нее уже есть паспорт! – радостно подмечает Павел.

– Мне пора на урок, – быстро обхожу десятиклассников и галопом несусь в класс.

Двойственные чувства отвлекают меня от одноклассников.

Домой пришлось снова идти под дождем. Слева стоит детский садик. Его мокрые стены навевают грусть. Справа – здание полиции. Набираю номер лучшей подруги, которая записана как «Тома». В детстве мы очень любили мультик «Тима и Тома», с тех пор я так ее и не переименовала.

– Привет, Тима, – здоровается она первая радостным голосом. – Как ты?

– Замечательно. Я думала, деревенские простые ребята без понтов, но, видимо, я ошиблась.

– Так ты же не в деревню уехала, а в другой город. Ни с кем не подружилась?

Я открыла рот и закрыла снова. Ирина, а для меня Тома – общительная девочка, и у нее много подруг. Она вряд ли меня поймет. Ведь у меня есть только она.

– Скажем так, что это не то место, где я хотела бы жить и учиться.

В трубке слышится еще один голос.

– Да, хорошо. Настя, мы приехали домой. Меня мама забрала на машине. Давай я, как поднимусь, тебя наберу. А то у нас дождь льет.

Не хочет мочить новенький айфон.

– У нас тоже дождь, но я иду пешком. Ладно, давай позже созвонимся.

Убираю телефон в карман. Холодный ветер бросает капли мне в лицо. Надвигаю пониже капюшон от куртки.

Позади раздается сирена. Оборачиваюсь. Машина скорой помощи с мигалками летит по дороге. Всматриваюсь в водителя – отец. Он явно взволнован. Папа меня не замечает.