Жемчуга и самоцветы. Избранные стихи и песни. Том 1

© Евгений Меркулов, 2019

ISBN 978-5-4496-9489-8 (т. 1)

ISBN 978-5-4496-9490-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В первый том сборника «Жемчуга и самоцветы» (Избранные песни и стихи) включены избранные тексты о любви, о природе, о путешествиях, а также стихи по гражданской тематике и размышления о жизни. Хочу предупредить читателя, что в большинстве текстов не стоит отождествлять автора с лирическим героем. Это – только маска. Как я сказал в одном из давних стихотворений:

 
e«Да, я – актер, я – лицедей!
И для себя спектакль играю.
Вот я – влюбленный, вот – злодей…
В стихах живу и умираю.
 
 
Но в блеске страстного огня
Проходит юмор нитью красной.
И настоящего меня,
Признаюсь, там искать напрасно».
 

На многие тексты уже написаны песни, которые можно послушать на моём сайте.

Приятного прочтения!

Автор

СОБИРАЮ МОЛОДОСТЬ

 
Раскатились мои годы, словно по полу горох,
Затаились по векам да по эпохам.
Я просеиваю в мыслях пыль исхоженных дорог
И собрать пытаюсь молодость по крохам.
 
 
Иногда в воспоминаньях среди серой шелухи
Я встречаю жемчуга и самоцветы.
Драгоценные находки прячу бережно в стихи,
Заворачиваю в песни и сонеты.
 

МЕРА СЧЁТА

Ау, семидесятые!

 
Ау, семидесятые!
Откликнитесь, сокурсники!
Куда же вы попрятались,
Родного вуза узники?
 
 
Как лодочки бумажные
Ушли в просторы вечные
И юность бесшабашная,
И молодость беспечная.
 
 
Сгорели синим пламенем
Дипломы с рефератами,
Зато остались в памяти
Дурачества с ребятами.
 
 
С приятелями вечером
В портвейновом подпитии
Искать ходили встречи мы
К девичьим общежитиям.
 
 
Пусть двери под запорами,
Но виделись нам женщины
Там, где окошки шторами
Неплотно занавешены.
 
 
В тот рай запретный вхожие
Впускались лишь счастливчики,
А нам глазеть на лоджии,
Где трусики да лифчики.
 
 
Друг перед другом хвастали
Победами-секретами,
Как в кинофильмах гангстеры,
Дымили сигаретами.
 
 
Магнитофон «Романтика»
С «буржуйскими» кассетами…
Носили, помню, батники
И брюки-клёш с манжетами.
 
 
Акценты время ставило:
– Вы – типа next? Пожалуйста!
У вас другие правила,
Другие шкоды-шалости.
 
 
Жить новым поколениям,
А мы мертвы, как статуи.
Но я кричу в безвременье:
«Ау, семидесятые!»
 

Венок сонетов

 
I
Воспоминанья спать мне не дают,
Кружатся надо мною, словно птицы,
Садятся на закрытые ресницы,
О прожитом настойчиво поют.
 
 
Я повторяю пройденный маршрут.
Когда ночами долгими не спится,
В тиши листаю памяти страницы,
Закладки оставляя там и тут.
 
 
Когда метель бушует за стеклом,
Я согреваюсь внутренним теплом,
Как будто вновь повеяло весною.
 
 
И отблески давно минувших дней —
Следы далёкой юности моей,
Едва глаза закрою, предо мною.
 
 
II
Едва глаза закрою, предо мною
Как будто в кадрах старого кино
Проходит всё, что было так давно,
Окутывая ласковой волною.
 
 
Я знаю, многим кажется порою,
Что прошлое наивно и смешно.
А для меня здесь главное одно —
В нём мы когда-то встретились с тобою.
 
 
Давно у фильма знаю я сюжет,
Но вновь смотрю уже с вершины лет,
Как радости сменяются бедою,
 
 
А вслед беде надежды оживут…
И образы знакомые плывут
Неспешной, бесконечной чередою.
 
 
III
Неспешной, бесконечной чередою
Плывут воспоминаний облака —
То мальчик в бескозырке моряка,
То взрослый с шевелюрою седою.
 
 
Ребёнок рядом с мамой молодою,
Увидевши отца издалека,
Бежит к нему вприпрыжку с бугорка,
Поросшего зелёной лебедою.
 
 
А здесь уже подростком угловатым
Спешу к моим товарищам-ребятам
В беседку, наш излюбленный приют,
 
 
Где пели под гитару мы часами.
И с песнями тех лет перед глазами
Отрывки из минувшего встают.
 
 
IV
Отрывки из минувшего встают,
Точнее не встают, а расцветают,
Искрятся, всеми красками играют,
А после в небе тают как салют.
 
 
Они о быт разбиться не дают,
От повседневной скуки отвлекают,
Как будто надо мною раскрывают
Спасительный, надёжный парашют.
 
 
Картинка детства: мыльною водою
Я чёрные глаза усердно мою,
Иначе, мол, цыгане украдут.
 
 
А вот уже склонясь над партой низко,
Пишу любимой девочке записку…
Калейдоскоп событий, дней, минут.
 
 
V
Калейдоскоп событий, дней, минут…
Здесь всё смешалось – счастье и несчастье.
В моём кино кипят такие страсти,
Куда там знаменитый Голливуд!
 
 
Вот я спокоен словно старый пруд.
А здесь уже у ревности во власти,
И сердце разрывается на части,
Задетое предательством иуд.
 
 
Я помню – лето, озеро, луна,
Лежу в траве, а рядышком она
К плечу прижалась нежною щекою.
 
 
Она ушла, но часто в полусне
Опять приходит вечером ко мне
И в тишине полночного покоя.
 
 
VI
И в тишине полночного покоя,
И в суматохе солнечного дня
Не отпускает прошлое меня,
Удерживает цепкою рукою.
 
 
Сейчас твердят о времени «застоя»,
Что люди жили вяло, без огня,
Что жизнь была не жизнь, а западня.
Но всё это, поверьте мне – пустое.
 
 
Коль молодость пришлась на те года,
То что вам до застоя, господа?
И для меня то время – золотое!
 
 
И я готов поднять бокал вина
И залпом осушить его до дна,
Забыв о настоящем, за былое!
 
 
VII
Забыв о настоящем, за былое
Как старый, умудрённый аксакал
Я первым поднимаю мой бокал
С молдавскою янтарной марсалою.
 
 
Кто много лет оставил за спиною,
Кто в этой жизни что-то повидал,
Поддержит тост, что я сейчас сказал,
И выпьет за компанию со мною.
 
 
Да, было всё: хорошее, плохое…
Но мне не нужно мнение чужое,
Одни – казнят, другие – вознесут.
 
 
И за мои грехи, пока не поздно,
Я, в памяти копаясь скрупулёзно,
Сам для себя устраиваю суд
 
 
VIII
Сам для себя устраиваю суд,
И все мои прошедшие деянья
Оцениваю с пристальным вниманьем,
Взвалив на плечи этот тяжкий труд.
 
 
Ах, как они, порой, меня гнетут —
Допросы, приговоры, оправданья…
Но знаю – не уйти от покаянья,
Не сбросить этот внутренний хомут.
 
 
Ни публики, ни прессы, ни присяжных.
По правде говоря, не так и важно,
Какая будет выбрана статья.
 
 
Мне в кодексе копаться нет резона,
По совести сужу, не по закону.
Ответчик, адвокат, истец, судья.
 
 
IX
Ответчик, адвокат, истец, судья…
И все в одном лице, помилуй, Боже!
Вот кресло подо мною вместо ложа,
А вот уже и жёсткая скамья.
 
 
Скрываюсь днём за ширмой бытия,
Но по ночам всегда одно и то же:
Опять допрос, опять мороз по коже,
Опять под микроскопом жизнь моя.
 
 
Я помню, как обидел больно друга,
Медвежью оказав ему услугу,
И с той поры мы больше не друзья.
 
 
Забыть бы о былом, как говорится,
Но от себя не спрятаться, не скрыться.
На месте прокурора буду я.
 
 
X
На месте прокурора буду я,
Бесстрастный, неподкупный, беспощадный.
И самому мне станет неповадно
Оправдываться с помощью вранья.
 
 
Здесь бесполезны слёзы в три ручья,
Лишь правда, как она ни безотрадна.
А так бывает трудно и досадно
Копаться в старом ворохе белья.
 
 
Иной заметит: «Что за ерунда?
Солгал? Слукавил? Экая беда!
Подумаешь, какие преступленья!»
 
 
Но всё-таки, что там ни говори,
Я знаю то, что жжёт меня внутри.
Единственный свидетель обвиненья.
 
 
XI
Единственный свидетель обвиненья,
Я помню, перед кем я виноват,
Кого обидел много лет назад,
Не попросив впоследствии прощенья.
 
 
Грехи свои считать – одно мученье,
Но думать тяжелее во сто крат
О том, кто был сначала мне как брат,
А после предавал без сожаленья.
 
 
Я долго размышлял не без причины
И знаю, где – лицо, а где – личина,
Кто – друг мне настоящий, кто мне – враг.
 
 
Но много тайн осталось за плечами,
Поэтому бессонными ночами
Тревожу лет прошедших саркофаг.
 
 
XII
Тревожу лет прошедших саркофаг.
Вы спросите: «Зачем тебе всё это?»,
И я не дам логичного ответа.
Непросто объясниться в двух словах,
 
 
Как иногда накатывает страх
И не даёт уснуть мне до рассвета,
Что на меня обижен кто-то где-то,
И перед кем-то я ещё в долгах.
 
 
Покорный зову совести-Фемиды —
«Отдать долги и искупить обиды!»,
Я собираю свой ареопаг.
 
 
И в мыслях прохожу всю жизнь упрямо,
И, взвешивая с точностью до грамма,
Оцениваю честно каждый шаг.
 
 
XIII
Оцениваю честно каждый шаг.
К чему хитрить перед самим собою?
Иду вперёд проверенной тропою
И обхожу обманчивый зигзаг.
 
 
Мне жалко тех безумных бедолаг,
Что спорить вознамерились с судьбою.
Я был таким. Теперь сдаюсь без боя
И сразу поднимаю белый флаг.
 
 
Как ни старайся скрыть свои грехи
За ворохом словесной шелухи,
Всё выплывет наружу без сомненья.
 
 
Поэтому ночами, не спеша,
Я режу по живому без ножа,
Вытаскивая время из забвенья.
 
 
XIV
Вытаскивая время из забвенья,
Распутываю памяти клубок.
Лечу как оторвавшийся листок
По ветру в неизвестном направленьи.
 
 
Открытия, находки и прозренья,
А за витком ещё один виток.
Меня уносит бешеный поток,
И не найти от этого спасенья.
 
 
Добился в этой жизни я чего-то.
Всё вроде есть – квартира и работа,
Прекрасная семья, покой, уют.
 
 
Друзей полно, коллеги уважают.
Одно лишь… только вечер наступает,
Воспоминанья спать мне не дают.
 
 
Акромагистрал
 
 
Воспоминанья спать мне не дают.
Едва глаза закрою, предо мною
Неспешной, бесконечной чередою
Отрывки из минувшего встают.
 
 
Калейдоскоп событий, дней, минут…
И в тишине полночного покоя,
Забыв о настоящем, за былое
Сам для себя устраиваю суд.
 
 
Ответчик, адвокат, истец, судья,
На месте прокурора буду я,
Единственный свидетель обвиненья.
 
 
Тревожу лет прошедших саркофаг,
Оцениваю честно каждый шаг,
Вытаскивая время из забвенья.
 

Восьмая группа

 
Восьмая группа – ангелы и черти!
За нашу дружбу об пол бью челом.
И лучше нет события, поверьте,
Чем с вами сесть за праздничным столом.
 
 
Восьмая группа. Блин! Почти полвека
Связует нас невидимая нить.
Мне не понять, как можно человека
С другим вот так легко соединить?
 
 
Восьмая группа. Бьёмся врукопашку,
И колея у каждого своя,
Но, увидав знакомую отмашку,
На встречу вновь слетаются друзья.
 
 
Восьмая группа. Пусть и небольшую
Открою тайну – всем нам повезло,
Ведь цифра восемь даже по ″фэн-шую″ —
Весьма-весьма счастливое число.
 
 
Восьмая группа, прочь полвека сбросим,
И первый день, он памятен нам всем,
Как мы, команда ″Вэ-один-ноль-восемь″,
Постичь пыталась тайны эРэМэМ.
 
 
Восьмая группа, с вами хоть в разведку,
Хоть рыбкой в море, птицей в облака.
Лишь кину в рот «сердечную» таблетку,
Да подтяну постромки рюкзака
 
 
Восьмая группа, я листаю фотки,
Со щёк стирая мутную слезу.
Назначьте день грядущей нашей сходки —
На четвереньках к месту приползу.
 

Время

 
Ох ты время, бедовое времечко,
Время встреч, отмечаний и проводов.
Ерофеев бы жил ноне Венечка,
То-то было б для выпивки поводов.
 
 
Вот же сдали проект раньше времени,
А не сдали, так акт подписали-на.
И тревожить не надобно Ленина,
Нам достаточно памяти Сталина.
 
 
Рапортуем, мол всё выше уровня,
Европейцев, мол где-то вертели мы.
Принимай, темнота некультурная!
Ой, Володя, ушёл ты до времени.
 
 
Вот бы вдарил стихами да песнями,
Показал бы, что есть на поверхности.
Но зажали тебя, не воскреснул бы,
И гранитом прижали для верности.
 
 
А вчера были выборы, вот ещё.
Ты пойди, разберись, кто чей протеже?
Ой, стыдоба, ребята, стыдобища.
А с другой стороны, не майданить же.
 
 
Справа-слева подпёрли – не вырваться,
Конкуренты-то сплошь криминальные.
Ходорковско-тюремные выбросы,
Ну а вишенка к торту – навальные.
 
 
Тяжело нам бодаться без Чуркина,
Фронт ЕэСа на нас растопырился.
Но надежда есть – дети и внуки-на
С европейцами снова помирятся.
 
 
Кто не дурень, поймёт, что Америка
Далеко, и до нас нету дела ей.
А «Калибры» что с моря, что с берега,
Долбанут (офицеры умелые).
 
 
Показать им в окно «выкусь-накося»
И отставить дурные сравнения.
Со своими б делами управиться,
А потом на соседей равнение.
 
 
Коль корабль отстаёт по позициям,
Нужно шмон начинать с верхней палубы.
Ой, хотелось бы, чтобы полиция
Кой-кого до костей пощипала бы.
 
 
Нам цветных революций не надобно.
Кто не верит, проверьте, пожалуйста.
ВДВ завернёт вашу радугу
И не только второго-на августа.
 

Господь выбирает лучших

 
Ты сейчас несомненно рядом
С тем, кем призван в святую рать.
А иначе зачем же надо
Так безвременно умирать?
 
 
Кто-то скажет – несчастный случай,
Кто-то скажет, что жребий лих,
Но Господь выбирает лучших,
Значит место твоё средь них.
 
 
Забирает к себе до срока
Тех, кто более всех готов,
Чтоб на небо уйти высóко,
Где сияет Чертог Христов.
 
 
Завершились для вас мученья,
Чаша досуха испита.
Там даруется вам Прощенье,
И откроются в Рай врата.
 
 
Уплывают родные лица,
Слёзы светлые льют из глаз…
Мы здесь будем за вас молиться
И пожизненно помнить вас.
 

Деды и внуки

 
Должен светлым быть дед, чтобы в жизни потомки
Целью выбрали свет, а не мглу и потёмки.
Нам ли, брат, горевать, что же станется с нами?
Внуки есть, чтоб поднять, подхватить наше знамя!
 
 
Провести корабли, не нарвавшись на рифы,
Там, где мы не смогли, выбрать нужные рифмы.
В круговерти стихий вкус победы изведав,
Ярко вспыхнут стихи под фамилией дедов.
 

Днюха

 
Смотрю, как тот Иа,
На свой портрет в воде,
Но Пятачка-то нет
И нету Винни-Пуха.
А мудрая Сова
Сидит в своём гнезде,
Не шлёт мне хвост-привет,
Не поздравляет с днюхой.
 
 
Ловлю печальный взгляд
Из зеркала пруда,
Его мне из глубин
Приносит отраженье.
Во так же год назад
Я приходил сюда,
Стоял совсем один
В день своего рожденья.
 
 
Жужжанье комаров
Заменит шум гостей,
А праздничный обед —
Кусты чертополоха.
«Дружище, будь здоров!
Прекрасный юбилей!» —
Я шлю себе привет,
И это очень плохо.
 
 
А может я не прав,
И это – хорошо?
Ведь год очередной —
Не праздник, в самом деле.
Промчался он стремглав
Иль медленно прошёл,
Но мы-то всё равно
В итоге постарели…
 
 
Обидно до соплей,
И подленькая грусть
Кусает, как змея,
Шипит противно в ухо.
Конечно, юбилей —
Не праздник, ну и пусть.
Досадно, что друзья
Не вспомнили про днюху.
 

Друзьям

 
Летит за годом год,
Неслышно, без «Ура!»,
И шлют привет друзья
Со старенького фото…
Привычно память врёт,
Мол, было всё вчера,
Но сроки знаю я,
И грустно отчего-то.
 
 
Ах, тот последний курс,
Дипломная пора.
Солидный юбилей
Отметить можно снимку.
Мы, покидая вуз,
У статуи Петра,
На фоне кораблей
Все сфоткались в обнимку.
 
 
Припев:
          Старые друзья, вы мне нужны, как прежде,
          Выбран путь, назад не повернуть.
          Но в душе местечко есть надежде
          Вас собрать когда-нибудь.
 
 
Я помню добрый смех,
Лучистый, светлый взгляд.
Птенцы стремились ввысь,
Открыты всюду двери.
Я обнимал вас всех…
Два дня тому назад?
Да нет, промчалась жизнь,
И верю, и не верю.
 
 
Закон судьбы суров,
И неуместен торг,
Андрюха и Марат
Давно умчали в штаты.
А Лёнька Иванов,
Бессменный наш профорг,
Уже ушёл туда,
Откуда нет возврата.
 
 
Припев
 
 
Не сбросить с плеч года
Уж некоторых нет,
Но те, кто ныне жив,
Давайте собираться.
Пускай, хоть иногда,
Хоть раз за десять лет.
Вниманье в объектив,
Улыбка шире, братцы!
 
 
Припев
 

Душа

 
Моей душе так хочется тепла,
Она полна, как в юности, любовью.
Но кто-то приглушил колокола
С оглядкою на возраст и здоровье.
Какая там любовь ещё морковь?
Коль шестьдесят, пора упасть в осадок.
Поставь на чувствах крест, не прекословь.
Запомни, вкус овсянки тоже сладок.
 
 
В моей душе безумствует бунтарь,
Он рвётся в бой, а бой проходит мимо.
И кто-то пригасил уже фонарь,
По правилам постельного режима.
Какие авантюры, чёрт возьми!?
Коль шестьдесят, пора упасть в осадок.
Таблетку от давления прими.
Запомни, вкус овсянки тоже сладок.
 
 
Моя душа сражается с зимой
И ждёт весну, не глядя на запреты.
Но кто-то ей кричит: «Пора домой!
Все песни о весне тобою спеты».
Не стоит брать примеры с примадонн,
Коль шестьдесят, пора упасть в осадок.
Да, молодость прекрасна, но пардон,
Запомни, вкус овсянки тоже сладок.
 
 
И кто-то убеждает: «Не пиши!
Оставь стихи и песни молодёжи».
Но силы есть ещё, чтоб от души
Ему ответить кулаком по роже.
Да, шестьдесят, но я ещё, как штык!
Готов и к зову муз, и к зову плоти.
Гитара, пиво, женщины, шашлык…
Овсянка впрочем тоже, я не против.
 

Жизнь

 
Промчалась жизнь экспресс-составом,
Как будто не жил.
Лишь седины искрится саван
Ледово-снежный.
 
 
Считать года – так жил немало,
А что осталось?
Вагон болячек, что к финалу
Нам дарит старость.
 
 
Бывало, вкалывал до пота
И… не бывало.
Но ни чинов не заработал,
Ни капитала.
 
 
Особняка нет на Рублёвке,
Шато в Тулузе,
Зато квартира есть в «хрущёвке»,
Совместный узел.
 
 
Шесть соток – дача в Подмосковье
На речке Рузе.
Вот так-то, смейтесь на здоровье —
Пред вами лузер.
 
 
А впрочем, нет! Поставим крестик
И в дебет тоже.
С женой полвека жили вместе!
Другим – дай Боже.
 
 
А дети-внуки! Это, братцы,
Не плюс – плюсище!
Он разных минусов дурацких
Заменит тыщи.
 
 
Да, было в жизни всяко-разно…
Добро и худо.
Но костерить её напрасно
Пока не буду.
 

Игра

 
По обратному склону горы
Под угрозою схода лавины,
Осторожно спускаюсь с вершины,
Приближаясь к финалу игры.
 
 
А хотелось бы вновь к вышине,
Забираться, но правила строги:
И привал запрещён на дороге,
А возврат невозможен вдвойне.
 
 
Вот, опять опустился на год,
Ничего уже тут не попишешь…
И чем ниже, тем скорости выше.
Снова правило – «Время, вперёд!»
 
 
Мой романтик в начале пути
Стал прагматиком вдруг в миттельшпиле.
Дай мне, Боже, последние мили
Маразматиком вниз не сойти.
 
 
Альпинисты не зря говорят —
Спуск бывает подъёма опасней,
Да и силы всё меньше в запасе,
Но нельзя повернуться назад.
 
 
Зубы стиснув покрепче, держись!
Никому не положены скидки,
Нужно делать всё с первой попытки,
Призовую не выпросишь жизнь.
 
 
Кто бы в эту игру ни играл,
Помесь экшена, гонки и квеста,
Не дойдёт до победного места,
В ней всегда неизбежный финал.
 
 
Не сочтите, прошу, за клише,
Но хочу, когда грянет «Game over!»,
Чтоб меня мои внуки при слове
Вспоминали с улыбкой в душе.
 

Канатоходцы

 
По тоненькому лезвию ножа,
По жёрдочке, по ниточке, по краю,
Любовь, как балансир, в руках держа,
Над жизненною пропастью шагаю.
 
 
Всего один неосторожный шаг
И безвозвратно вниз могу упасть я.
Ступаю аккуратно, чуть дыша,
Надеясь на сноровку и на счастье.
 
 
Качается натянутая нить,
И манит пропасть искусами фальши.
Тут главное – любовь не уронить,
Ведь без неё идти нет смысла дальше.
 
 
Пусть в пятки обрывается душа,
Пусть нитка больно вспарывает кожу,
Любовь несу в руках, как малыша,
Она в пути не раз ещё поможет.
 
 
А рядом тоже острые края
И нити, словно струны мегалиры,
По ним идут враги, идут друзья,
Сжимая крепко чувства-балансиры.
 
 
Здесь можно встретить ненависть и месть,
Любовь, тоску, надежду и тревогу.
Один вцепился крепко в шест-протест,
Другой с собою зависть взял в дорогу.
 
 
Вот где-то – слышу – колокол звонит.
По ком? Не знаю, видно у кого-то
Исчерпан данный времени лимит,
И отзвучала кодовая нота.
 
 
Нам ножницы судьбы не обмануть,
В урочный час обрежут нити людям.
И отправляясь в свой последний путь,
Нести в руках какое чувство будем?
 

Листья

 
Уходят вдаль не встреченные встречи.
Казалось, нет у времени лимита,
А жизнь уже склоняется под вечер,
Давно скатилось солнце из зенита.
 
 
Приклеить не удастся вновь обратно
Календаря оборванные листья,
И с возрастом всё более досадна
Неспешная обманчивость их лисья.
 
 
Вот лист очередной сорвало ветром…
Пустяк, ведь их ещё остались тыщи.
На деле с ним исчезла незаметно
Возможность, что впоследствии не сыщешь.
 
 
Чем дальше, тем быстрее мчатся мимо,
Теряются упущенные шансы:
Не сказано ещё «люблю» любимым,
С долгами не уравнены авансы.
 
 
И детская надежда – «Нет предела
У срока, что нам спущен» тихо тает.
Вон, крона уж заметно поредела,
А листья облетают, облетают…
 
 
Один, как дельтаплан, кружится плавно,
Другой, сорвавшись, камнем бьётся оземь.
А лето ликовало так недавно…
Увы, в свои права вступила осень.
 

Медвежонок

 
Мишка коричневый в красной футболке,
Мордочка зверя, глаза человека.
Вытерта шёрстка на плюшевой холке.
Вот и тебе скоро стукнет полвека.
 
 
Что ж ты на полке сидишь одиноко?
Встань, отряхни свою шубку от пыли.
Помнишь, как раньше, в «прекрасном далёко»
Вместе играли и вместе шалили?
 
 
Не покемон неизвестной породы,
Мой медвежонок, российский «зверюга»
Был не игрушкой мне в детские годы,
А настоящим и преданным другом.
 
 
Время проходит, не зная возврата.
Маленький мальчик зовёт меня – папа.
И на прогулку, как сам я когда-то,
Тянет медведя за мягкую лапу.
 
 
А календарь всё листает страницы,
Вновь у игрушек период забвений.
Бедный Топтыгин на полке томится,
Ждёт терпеливо витка поколений.
 
 
Скоро у сына родится сынишка.
Значит, к нему перейдёт по наследству
Наш нестареющий плюшевый мишка,
Как эстафета фамильного детства.
 

Мера счёта

 
Я помню детство: шалости и сладости,
И нежно-акварельная заря,
И день рожденья – праздник, что по радости
Сравним был с годовщиной Октября.
 
 
Ура! Подарки, гости, поздравленья!
И торт, и «каравайный» хоровод…
Но день прошёл, и новый день рожденья
Я снова ждал с надеждой целый год.
 
 
Промчалась юность шалая и зрелости
Пришла благословенная пора,
И изменила жизненные ценности,
«Сегодня» весит больше, чем «вчера».
 
 
Явилось мне однажды откровенье,
Что не понять вчерашнему юнцу:
Мы незаметно, с каждым днём рождения
Неотвратимо движемся к концу.
 
 
А год за годом тянется цепочкою,
Вращается небесный кабестан.
Ход не собьёт ни запятой, ни точкою
Ни человек, ни ангел, ни титан.
 
 
Мы с каждым днём становимся мудрее.
Хоть жмём на тормоз, но года летят.
И родственников микроюбилеи
Нам заменяют вехи личных дат.
 
 
Вот, наконец, и я дошёл до возраста,
С которого жизнь видится иной.
И оборот Земли в просторах космоса —
По сути лишь виток очередной.
 
 
Мне календарный срок не интересен,
И передайте тем, кто наверху —
Теперь свой счёт веду от песни к песне,
Теперь взрослею от стиха к стиху.
 

Мой выбор

 
Ну, что ж, теперь и я
Пришёл сюда, к последней двери.
И вам, мои друзья,
Скажу, во что я свято верю.
 
 
Весь мир я повидал,
За эту жизнь судьбе спасибо.
Но я, друзья, всегда
Сам делал выбор.
 
 
Жалеть? Да, есть о чём…
По мелочам бывали сбои.
Я шёл своим путём
И честен был перед собою.
 
 
Смирял своих коней,
Чтоб избежать в пути ошибок.
Но, что всего важней, —
Сам делал выбор.
 
 
Да, иногда случалось так,
Что попадал и я впросак,
Но напролом или в обход
Шёл все равно всегда вперёд
И каждый раз, не пряча глаз,
Сам делал выбор.
 
 
И я познал давно
Любовь и радость, и потери.
Как всё теперь смешно,
Когда стоишь у этой двери.
 
 
Смотрю назад – мой путь
Прямой, как стрелка, без изгибов.
Ведь я, чтоб не свернуть,
Сам делал выбор.
 
 
И человек, коль не глупец,
Всегда судьбы своей творец,
И отвечать обязан сам,
Чужим не веря голосам,
Как я, всю жизнь стремиться ввысь
И делать выбор.
 
 
Свой делать выбор.