«Машина времени». История группы. Юбилейное издание

– Все нравилось, что делала «Машина времени»? Все были поклонницами именно творчества? Если говорить не про личные взаимоотношения, а про творческий аспект. Всем нравилась музыка?

– Думаю, что да. Не могу ответить за всех, отвечу за себя. Мне нравилась музыка, я вникала, что пишется, как пишется. Все было интересно – новые аранжировки. Но уже нельзя было ходить на репетиции – раньше это было разрешено.

– С каких пор и почему стало нельзя?

– У них уже появились постоянные профессиональные базы, и мы им уже мешали.

– А до этого ходили.

– Приходили. Можно было посидеть на репетиции спокойно. Потом перестали ходить на них, уже появились студии, очень много они работали на студии ГИТИСа у Олега Николаева.

Порой писались ночью, поздно вечером, – студии освобождались в ночные часы. И вот туда можно было прийти и посмотреть процесс записи, создания той или иной песни. Именно тогда, в тот момент, в коллектив влился Петя Подгородецкий. Создание «Скачек», «Поворота» и других песен – все это происходило именно там и тогда. Я видела аранжировки, которые делал Петя. Это были еще его первые шаги в группе, он пробовал себя, и они еще не знали, возьмут ли его, – были сомнения.

– В чем были сомнения? Он же мега-профессиональный человек, насколько я понимаю.

– Сомнения были на уровне нужен клавишник – не нужен клавишник.

С Петей связана одна моя очень интересная личная история. У меня была подруга, мы с ней дружили в 1975–1976 гг., когда эмиграция евреев из России была особенно активна. Она была музыкантом, училась. С Валерой они были мало знакомы. И вот она уехала, и связь между нами прервалась.

Наши отношения восстановились, может быть, лет 10 назад. Я рассказывала ей о своей судьбе, и, естественно, мы смотрели фотографии. Когда она увидела Петю, то сказала: «Я этого парня знаю, мы с ним вместе учились в одной группе».

– Small World. Мир тесен. А что за история с «Поворотом»? Потому что известно, что у Кутикова и Подгородецкого разные представления об авторстве самого известного хита «Машины времени». Каково мнение Марианны Ефремовой?

– Затрудняюсь сказать, но очень хорошо помню, что Саша Кутиков наигрывал этот «Поворот» на гитаре, пробуя мелодию в разных тональностях. Петя еще не работал в коллективе, а просто пробовался. Вот у меня картинка складывается, что сидит Кутиков, показывает этот «Поворот», потом я уже вижу картинку, что Петя сидит за пианино и делает какую-то аранжировку. Не могу сказать об авторстве, да и я рассказываю то, что сохранилось в памяти. Тогда разве можно было подумать, что пройдет 40 лет и возникнут вопросы об авторстве? Все тогда было коллективным.

В нижнем ряду в центре Наташа Макаревич, слева от нее Наташа Золотухина. Марианна рядом с Макаром

– Валерий Ефремов когда-нибудь пробовал сочинять музыку? Или у него палочки в руках, он стучит и не заморачивается?

– Валера никогда не пробовал сочинять музыку. У него вообще очень интересная судьба в плане музыки. Родители его – ученые, дома никогда не было даже инструмента, даже магнитофона, и особенно родители к музыке не тянулись. И как только в семье докторов химических наук мог появиться музыкант? Но природное чувство ритма, четкость, пунктуальность, аскетизм и, конечно, хороший слух и любовь к музыке, – все это, видимо, и привело к тому, что он стал ударником. Я помню, когда мы с Валерой познакомились, он уже работал в «Високосном лете» с Кутиковым, Ситковецким. Валера жил в Мытищах, и мы ходили в парк. Он играл в свободное от университета время на танцах в Мытищинском парке в составе модной в то время группы «Авангард» под руководством Сергея Суханова. Это была такая подработка. И у него неплохо получалось.

– Подработка в каких масштабах? Сколько это было по деньгам? На это можно было жить?

– Если ты играешь 4 концерта в месяц, – каждую субботу, воскресенье или два, – в районе 10 руб. за вечер. У меня, кажется, сохранилась какая-то тетрадь: Валерка очень аккуратный, он записывал все об этих концертах.

– Бухгалтерская книга?

– Бухгалтерская книга, по-моему, «Високосного лета». Но я помню, что мелькали цифры и в 10 руб., и в 12 руб. В общем, за месяц складывался дополнительный хороший заработок.

– И Валера никогда не влезал ни в какие дрязги? Потому что дрязги возникали, кто-то приходил, кто-то уходил. Он всегда хранил нейтралитет?

– Конечно, у Валеры было свое мнение, но он всегда сохранял нейтралитет, руководствовался тем, что и как лучше группе, а не личностными отношениями с тем или иным человеком. Не яркий пример «Машины времени», но яркий пример «Високосного лета»: знаменитого Сережу Быкова, «человека с зубами», светооператора, который был совершенно без слуха, без голоса, надо было вывести из коллектива, а это сделать было очень тяжело. Сначала голосовали, потом были крики. Я как человек сострадающий говорила: «Может быть, это неправильно». Валерий – достаточно жестко: «Нет, правильно, он разрушает группу». Он всегда считал, что нужно сохранять коллектив.

Работа и коллектив – это всегда было для него приоритетно.

– Уход Маргулиса был, скажем так, травмой для «Машины времени» или к этому все шло и об этом никто особо не задумывался?

– Для меня лично – да.

– Но существует мнение, что Маргулис сам по себе достаточно интересный музыкант, что он раскрылся в сольных проектах.

– Безусловно. Я считаю, что время Маргулиса в «Машине времени» закончилось. Вырос он из нее. Он яркая личность, мега-профессиональный музыкант, талантливый и харизматичный. То, что сейчас делает Маргулис, многим нравится, и я тоже восхищаюсь! Он молодец! Уважение и респект!

– Про клавишников мы говорили, когда обсуждался приход Подгородецкого.

С Зайцевым, человеком с самой трагической, как мне кажется, судьбой из всех музыкантов, вы общались.

– Приход Зайцева помню, он носил шинель, его звали «Полковник»: у него был никнэйм, как сейчас принято говорить. На сцене он был менее харизматичным, чем Петя, но он был профессиональным музыкантом, и в коллективе лично для меня он, как музыкант, представлял интерес. В это можно верить или нет, но место за клавишными в «Машине» несчастливое.

О Ефремове Сергей Рыженко иронично сказал: «Валера, вот он Ринго Старр»

В свое время меня мама отправляла в пионерский лагерь от своего министерства. Я дружила с девочкой, которая училась в училище при Большом театре. Мы выросли, все друг друга забыли, и однажды в «Машину времени» влился танцевальный ансамль «Сувенир» (они работали в «Росконцерте»; одно время в программе у «машинистов» работал балет). Я разговариваю с Валеркой, и он рассказывает мне какую-то историю, в которой фигурирует там некая Галя. И почему-то я спрашиваю, интуиция, видимо: «Галя как выглядит, ее фамилии Ермилова?». Достаю нашу фотографию из пионерского лагеря. «Это она», – подтверждает Валера. И эта Галя вышла замуж за «Полковника».

Позже Галя ушла от Саши из-за его пагубных привычек.

– В смысле, наркотиков?

– Да, Галя не выдержала.

– То есть сама она не была «в теме»?

– Нет, что ты, она великолепная женщина, хорошая мать. Она ушла, не выдержала просто Сашкиных отрывов. И Саша остался один, переехал жить к маме. После смерти мамы все пошло по наклонной. А вот наш сосед, Костя, с ним дружил практически до последнего дня, они встречались.

– Кстати, Марианна, спасибо большое, фотографии из вашего архива. По-моему, только у Андрея Вадимовича Макаревича есть такая обстоятельная коллекция. Остальные «машинисты» как-то вовремя не задумывались об этом.

У меня есть вопросы по многим персонажам на этих фотографиях, которые, как понимаю, сыграли значимую роль в «Машине времени». Но широкой публике неизвестны. Вот, допустим, человек, которого вы называете «Циркачом».

Крис Кельми умер 1 января 2019 года, так и не примирившись с экс-соратниками

– Рядом с музыкантами всегда тусовались очень интересные люди. Был такой Саша, циркач (закончил цирковое училище, имел отношение к артистическому кругу). Также его почему-то звали «Аферист», – это был второй никнейм.

Потому что он всегда что-то устраивал, что-то доставал, всюду проникал.

Насколько помню, в города, в которые ездили с гастролями, он тоже прилетал.

– Вместе с командой путешествовал?

– Нет, не с командой. Путешествовал отдельно. В штат он не входил.

– Что он доставал? То, что нужно было по работе или продукты, наркотики?

– Начнем с того, что несмотря на то, что рок-музыка и рок-общество были отдельной субкультурой, наркотиков среди музыкантов, за исключением некоторых, вообще не было. И даже практически многие не курили.

– В смысле «траву»?

– Нет, даже сигареты не курили.

Доставать или покупать аппаратуру – для этого в Москве были отдельно взятые люди, к которым обращались. Помимо всего, существовал черный рынок около музыкального магазина на Петровке, куда днем, поскольку у всех вечером концерты, съезжались музыканты. Кто-то продавал струны, кто-то пластик для барабанов, железо продавали, тарелки.

– Это все было нелегально, попадало под статью о спекуляции?

– Безусловно. Кстати, был в Москве такой Изюмов, который давал в аренду аппаратуру. Достаточно богатый человек. Вот как раз Ованес Мелик-Пашаев, первый директор, был знаком с Изюмовым и аппаратуру через него тоже доставал.

– Что значит «первый директор»? То есть до появления Мелик-Пашаева не было вообще такой единицы в команде? Эти функции, организаторские, выполнял Макаревич?

– Да, естественно, Андрей выполнял, но с появлением Ованеса Мелик-Пашаева все, что касалось организационных вопросов, перешло к нему. Он выполнял директорские функции, а так же был какое-то время звукооператором. Кстати, он очень образованный человек, закончил физический факультет Московского государственного университета.

– Я понимаю, что вы неровно дышите к Ованесу, потому что по одной из фотографий я понял, что он и его супруга Жанна были свидетелями на вашей с Валерой свадьбе. Поэтому я догадываюсь, что это был близкий вашей семье человек. Но я помню, что его появление на плакатах, открытках и альбомах (на конвертах) вызывало раздражение у поклонников «Машины времени». «Кто такой Мелик-Пашаев, что он фигурирует вместе с Макаревичем, Кутиковым, Ефремовым на обложке пластинки?». Вы считаете его статус соответствовал этому?

– На альбоме – нет. Но сначала на плакатах не писали «директор» или «художественный руководитель», – плакаты были самопальные.

– А кто их делал?

– Первый плакат «Машины времени» сделал Вадим Григорьевич Макаревич. Папа Андрея. Это был графический черно-белый плакат.

Потом уже пошли типографские плакаты. Но первые фотографии полупрофессиональные, когда они пришли уже профессионально в «Росконцерт» действительно были сделаны с Ованесом Мелик-Пашаевым.

– Мы с вами понимаем, что невозможно представить плакат «Битлз» с Брайаном Эпстайном, хотя он сыграл более значимую роль в коллективе, чем Мелик-Пашаев. Я не знаком был с Ованесом, знаю, что он сейчас в Болгарии. Был честолюбивый, тщеславный человек. Ему хотелось на сцену?

– Я бы сказала, он был серым кардиналом все-таки. Был первым продюсероми, импресарио. Договаривался, заведовал кассой, вел переговоры он и до «Росконцерта», – это все-таки было нелегально, у него это хорошо получалось.

Когда-то это, наверное, делал Андрей Вадимович, но я еще тогда на их концерты ходила в школьной форме и подробностей не знаю.

– Молва приписывала Мелик-Пашаеву связи с криминалом.

– Возможно. Я не знаю. Это слухи и домыслы.

– Но вы же дружили семьями. Судя по фото, вы были близки.

Однако вопросы коммерческого характера не обсуждались? То есть когда вы собирались, вы просто выпивали, говорили про политику, музыку?

– Про все. Про все, что волновало. Про все, что было интересно. Вопросы коммерческого характера «машинистов» не обсуждались в общих компаниях.

– Его уход из «Машины времени» некоторые связывают с ограблением квартиры Андрея Макаревича. Вы, наверняка, слышали?

– Не то, чтобы слышала, – была немым свидетелем в этот день. Помню, как собирались, как отменили какую-то репетицию или запись. Я была в этот день выходная, осталась дома. И вдруг мне Валерий внезапно говорит: «Слушай, появилось время, я никуда не еду, там какие-то дела у Пети с Андреем». Они куда-то уехали, это было рано утром, уже часа в 3 знали, что что-то случилось.

– Квартира на площади Гагарина, точнее на Ленинском проспекте – была ограблена.

– Да. Кто-то навел – тот, кто был вхож в дом. Дом был открыт. Андрей – гостеприимный всегда.

– Да, я помню.

– Меня поразило то, что помимо денег, ценных вещей, женской одежды, которой не побрезговали, забрали коллекцию винила, в том числе «Белый альбом», битловский. Кто-то это был из любителей музыки.

– Почему грешили на Мелик-Пашаева? Под этим было какое-то основание?

– Да, наверное, кто-то был из своих, потому что ребята тогда искали синтезатор и поехали вроде за синтезатором в Шереметьево. И в окружении знали, что Андрей собирает деньги на машину. В банках тогда, в сберкассе не хранили. Человек был информированный. Я слышала, что был какой-то Боря Сухумский.

– Крис Кельми, наш общий товарищ, говорил, что Андрей Вадимович после этого случая запретил музыкантам группы «Машина времени» общаться с Мелик-Пашаевым.

– Я не знаю, но, наверное, все встали, естественно, на защиту потерпевшего, будем говорить так. Лично у нас дома был разговор. И Валера выразил свое недовольство моим общением с Жанной. С Жанной мы были близкими подругами. Но поскольку семья есть семья, и это было сказано в достаточно ультимативной форме, я последовала «совету».

Тем не менее, я человек, которому запретить что-то очень сложно, поэтому продолжала как-то общаться с Жанной, может быть, не так часто, но мы общались, вплоть до их отъезда.

– Я так понимаю, что Валерий Голда стал следующим директором группы?

– Да, Валерий Ильич. Мне кажется, что он все-таки работал в «Росконцерте» с какими-то мелкими коллективами. И когда они влились в «Росконцерт» и ушел Мелик-Пашаев, Валерий Ильич Голда пришел на его место. Свято место пусто не бывает. Здесь уже прочитывались профессиональные навыки настоящего директора. К музыке он не имел никакого отношения. Если Мелик-Пашаев что-то слышал, что-то советовал, в чем-то разбирался, то Валерий Ильич был настоящим директором.

– Я так понимаю, что уже он обеспечивал команду настоящим «аппаратом», то есть инструменты уже были государственные и не принадлежали музыкантам?

– Кое-что, естественно, все же было собственным: гитары, барабаны.

– Барабаны были у Валерия собственные, личные?

– Барабаны всегда были собственные. Они менялись, и, когда надо вспомнить события минувших лет на старых фотографиях, я смотрю на установку, и помню, что вот именно эти барабаны покупались в том или ином году.

Мелик-Пашаев сменил Макаревича на хлопотной позиции «директора коллектива»

– А где они хранились, на базах?

– На базах. Уже были профессиональные базы, уже возилась аппаратура с базы на концерт, грузилась. Что-то, наверное, брали в аренду в других городах. Потому что я помню, что на больших фестивалях очень сложно отстраивался звук. И допустим, Валерий на «Весенних ритмах Тбилиси-80» играл на барабанах «Магнетик бэнд», на барабанах Гуннара Грапса. Кстати, они тогда и поделили первое место, «Магнетик бэнд» и «Машина времени».

И в Черноголовке был фестиваль, в 1978-м году. Они также поделили первое место. В тот период Валерий и Саша Кутиков были в составе «Високосного лета».

Но все равно все дружили, все общались. Кратко расскажу о Михаиле Меркулове. Друг всех друзей и особенно «Машины Времени». Он дружил с «Високосным летом», с «Удачным приобретением», с «Араксом», со «Вторым Дыханием» и многими музыкантами того времени. Принимал участие в записи альбома («Это было так давно») на студии ГИТИСа, его голос звучит в «Девятом вале» и еще в 3–4 композициях.

– Профессионально он был кем?

– Химиком.

Михаил Меркулов всегда всех объединял. Сейчас Миша живет в Москве, и самое интересное, Миша стал джазовым певцом. Он часто дает концерты в московских джазовых клубах.

– Но в штате «Машины времени» он никогда не работал?

– Формально нет, я не помню такого.

– Кстати, когда вы упомянули про инструменты, я вспомнил, что вы сами покупали палочки для Валеры, которые ломались без конца.

– Палки – расходник: ломались, бились, терялись. Покупались десятками, двадцатками. Известный барабанщик Юрий Титов и Валера заказывали палочки у одного и того же мастера. Жил он где-то в районе «Академической».

– Какая примерно статья расходов, значительная?

– Значительная статья расходов, 2 рубля, цифра такого порядка.

– И это тоже была индивидуальная трудовая деятельность нелегальная, или все-таки была какая-то мастерская?

– Это была квартира, и если у Валеры между гастролями, допустим, кончались палочки, он звонил и говорил: съезди, закажи, чтобы, пока я буду в Москве, я их забрал в следующую поездку.

– А в музыкальных магазинах это дорого стоило или этого не было?

– Там были пионерские палочки, которые стучали в барабан в пионерской комнате. Они от одного удара разлетались.

– Когда в 1983-м году в команду вернулся Максим Капитановский, но уже не в качестве барабанщика, а звукорежиссера, на семейном совете не обсуждалось, что, мол, вернулся экс-ударник, сольют Валеру и снова за ударные встанет Макс, который был другом Андрея и старшим товарищем, близким человеком для всех?

Кутиков: «Ты можешь ходить, как запущенный сад, а можешь все наголо сбрить»

– Нет, я всегда говорила, что Валерий очень плотно сидит на стуле.

Нет, и никогда не было никакой конкуренции. Макс – потрясающий человек, они с Валеркой очень дружили.

– Несмотря на то, что Максим значительно старше всех «машинистов», на пять лет старше Валерия, даже старше Градского на полтора года. Разница в возрасте эта не чувствовалась?

– Никогда. С приходом Максима коллектив вне концертной деятельности даже оживился, потому что это человек с потрясающим чувством юмора, великолепный рассказчик.

Помню еще такой эпизод. Много декабрьских дней рождений. Андрей, Маргулис, Ефремов, Халемский. И была еще такая Лена Ятор в «Росконцерте», по-моему, она была конферансье, которая работала со знаменитым Халемским, тоже конферансье. Дело было в Ярославле, и после концерта мы сидим за одним столом в ресторане, и Максим просто на салфетке, на меню, строчит стихи, поздравление в стихотворной форме всем подряд. Экспромт. Кстати, у меня совершенно случайно остался этот рваный черновик, где его рукой написана поздравительная «поэма» для всех тех именинников.

Нравилось и то, что Максим уже потом, уйдя из «Машины времени», делал на телевидении, что писал книги. Фильмы, который он снимал, в том числе короткометражки – очень интересны. И, конечно, «Таймашин» – бесценный материал для истории группы.

– Липницкий заострил мое внимание на очень интересном моменте: ничего практически в памяти народной не осталось про «Скоморохов», потому что нет ни одной видеозаписи их выступлений, а он их очень высоко оценивает с музыкальной точки зрения. Когда появились первые записи, когда «Машину времени» стали снимать? Когда появились эти материалы?

– Материалы были любительскими. Когда их снимали на телевидении, они уже ушли в профессионалы.

Я помню такой эпизод. Все готовятся, ребят пригласили сниматься в «Огонек» на Новый год. Это было признание. Они понимали, что несмотря на то, что уже состоялся профессиональный выход из подполья, выход на первую кнопку – это признание. Снимается «Голубой огонек» в студии, все сняли и даже смонтировали.

И вдруг их не показывают. По какой причине? Не пропускает цензура. У них были костюмы сценические, комбинезоны. Валерий в комбинезоне, Саша в комбинезоне, и на Саше Кутикове потрясающий красный комбинезон, впереди на молнии. И вот эта молния была расстегнута больше, чем надо.

– До пупка?

– Нет, до середины груди.

Так было нельзя, их завернули.

– Не было трактовки, что это по политическим каким-то мотивам преследование?

– Нет, просто несоответствие тому, как должен выглядеть советский музыкант, хоть и из рок-команды, стандартам и представлениям.

Сложно было, знаете, в чем? Что программу надо было литовать, в худсовет тексты предоставлялись для одобрения (литовки) и были случаи, когда строчки песен заменялись для худсовета, и та или иная песня утверждалась в новом виде. Но было и так, что не в крупных городах исполнялись песни в оригинальной версии.

– Кстати, когда вы и Лена Фесуненко-Макаревич работали на телевидении, не пытались лоббировать своих мальчиков, чтобы их куда-то пригласили; не пользовались служебным положением?

– Нет, мы не пользовались служебным положением. Мало того, мы это все практически не афишировали и даже скрывали.

У Лены фамилия звучная, ей было сложно. А у меня фамилия распространенная.

В общем, кто-то, конечно, знал, Валера был уже узнаваем.

Этот красный комбинезон стоил команде новогоднего эфира в «Голубом Огоньке»

Но, в принципе, нет. Я и Лена работали в редакции информации – это запредельно сложно.

– Но вы все там общались друг с другом, и с лит-драм работали, и с музыкальной редакцией, какие-то коллеги были.

– С музредакцией – нет, а лит-драма – это была отдельно спящая редакция, которая выпускала передачу раз в месяц. Нет, не лоббировали.

Каждая публикация в СМИ, каждая статья, каждая съемка, каждое продвижение, будь то маленький журнальчик с гибкой пластинкой, воспринимались как победа. Шло преодоление. Несмотря на то, что ребята собирали стадионы, дворцы спорта, огромные залы. Все равно, на звуконосителях издавалось очень мало. Пластинки начали выходить с 1980 года.

В 1980-м году вышла первая гибкая пластинка, по-моему, «Хрустальный город» в «Кругозоре». И в том же 1980-м вышла тоже гибкая пластинка «Самодеятельность и культура», был такой журнал. Записана песня «Снег». И первая LP, на долгоиграющем черном виниле, – это был сборник 1981 года «Весенние ритмы», альбом, посвященный лауреатам Тбилисского фестиваля.

– За два года до 1980-го, в 1978-м году, был очень интересный эксперимент, так называемые «дудки». То есть альбом, записанный с духовыми инструментами. Как-то обсуждали вы с Валерием столь неожиданной для рок-команды ход, как привлечение духовых инструментов?

– В 1978 году Валерий еще играл в «Високосном лете».

– Да, но все же следят друг за другом и обсуждают.

– Все следят. Посещали концерты. Но нет, мы не обсуждали.

Но тогда для фанатов, зрителей, для меня лично, это было взрывом.

Потому что рок-музыка ассоциировалась с таким набором: две гитары и ритм секция и клавиши.

Здесь же я просто наслаждалась. Команда приобрела совершенно другой звук, другой окрас, драйв. Очень понравилось. Я помню, просто обалдела на концерте. На маленькой сцене это все так зазвучало! И естественно, и Кузьминок, и Легусов были кудесниками на сцене.

– Когда разбирали фотографии, слышались имена и фамилии мне неизвестные, но совершенно очевидно, значимые для группы. Вот, допустим, Чекмарев, кто это?

– Алексей Чекмарев – очень интересная личность. Он был среди фанатов «Машины времени». Сначала ходил, как обычный зритель. Потом стал помогать, что-то подкручивать, провода какие-то собирать. Обычный помощник, он был рабочим сцены.

Причем абсолютно добровольно. Сначала ведь не было обслуживающего персонала.

Ребята уставали после концерта, и кто-то подходил, чтобы пообщаться с музыкантами, кто-то предлагал свою помощь, «Давайте мы вам колонки погрузим». «Ну давайте». Вот так потихоньку пришел в коллектив Алексей Чекмарев. Человек эрудированный, воспитанный, но как все – длинноволосый, немножко отвязный. На фоне всех рабочих выделялся.

Постепенно он стал, кажется, зав. постановочной частью. Но Леша был фанат «Спартака». Не важно, – Владивосток это, Сибирь или Антарктида, – если там играл «Спартак», Леша мог скрутить половину катушки провода, бросить все и полететь туда.

Леша потом работал долго с «Воскресением», с «СВ», то есть он ушел вместе с Ованесом Мелик-Пашаевым. Думаю, что увели его. Потому что он, несмотря на свое разгильдяйство, был все-таки очень ответственным.

Позже он закончил духовную семинарию, принял сан, и сейчас он очень уважаемый Отец Алексий. Кстати, многие из фотографий, – это Лешины работы. Леша часто ходил с фотоаппаратом и много фотографировал.

«Расходный материал», палочки приобретались Ефремовым за свои кровные

Сейчас же, несмотря на то, что отец Алексий служит, он остается уважаемым фанатом «Спартака». И нашу знаменитую спартаковскую «Арену» освещал при открытии именно отец Алексий.

– Наиль Короткин?

– Наиль Короткин был звукооператором; проработал долго и на смену ему пришел Максим Капитановский.

– Иван Бобко?

– Администратор «Машины времени», который работал параллельно с Ованесом Мелик-Пашаевым.

Он появился до профессиональной деятельности «Машины времени». Был администратором, помогал Ванику. Это был веселый человек, хотя немного мутный. Помню, как он договаривался. Гостиницы, автобусы, билеты, перелеты, – все это было на Ване Бобко. Заканчивался концерт, он приходил и говорил: «Ну что, по ящику шампанского и по номерам?» Это был легкий, веселый человек.

– Заборовский?

– Сашка Заборовский – светооператор «Машины времени». Помню его высоким, красивым. К сожалению, Саша умер.

Самое интересное, что к Сашке Заборовскому меня судьба привела даже не со стороны «Машины времени». Я училась в высшем учебном заведении, у меня были друзья, мы все ходили в джинсе. Но купить джинсы была проблема. И вдруг приходит мой приятель в потрясающих джинсах. Я говорю: «Боже мой, ты по клешу меня переплюнул». Он отвечает: «Ты знаешь, только никому не говори: это самопал». Это было то, что шили сами, не фирменное. «Да ты что, познакомь!». И меня привозят в Измайлово к Заборовскому. Он жил с мамой, высокий красивый парень, который строчил джинсы. Я у него шила первые штаны.

Потом это забылось, и когда уже он появился как светооператор в «Машине времени», мы друг друга вспомнили. И очень много штанов в музыкальной тусовке сшито Заборовским. Жалко, что он не сделал свой лейбл, очень жалко.

– То есть его знали в тусовке?

– Все знали. Любая фотография: ткни, и среди фирменных штанов обязательно будут те, что от «Забора».

– Все эти люди принимали участие в досуге команды или музыканты только с женами собирались, что-то отмечая?

– Все было демократично, все дружили, не было никакой иерархии. Абсолютно. Все тусовались.

Единственное, что, может быть, в каких-то бытовых условиях, потому что были проблемы с размещением в гостиницах, иногда жили по два-три человека. Но иногда даже и музыканты жили по два человека, не всегда в советских гостиницах было достаточно свободных мест.

Приходилось уплотняться.

Нет, все очень дружили, не было разделения, праздники вместе, дни рождения в месте, и досуг, – мы куда-то выезжали и на природу, и за грибами.

Очень хорошо помню такой эпизод. Мы поехали на необитаемый остров.

Границы были закрыты, но Андрея уже тогда тянуло на необитаемый остров.

И вот мы поехали на этот необитаемый остров, который оказался в Тверской губернии.

Долго собирались – едем ведь на необитаемый остров! Палатки, какие-то примусы…

Помню, мы покупали с Валерой какую-то лодку надувную. В общем, все было готово. Андрей – заядлый рыбак. Собирается команда, едем на машинах, нас встречают и дальше переправляют на катере. Экзотика. А я девушка, будем говорить, парниковая, но на экзотику, естественно, потянуло. Приезжаем. Нас бросают на этом необитаемом острове, выгружают наши рюкзаки и оставляют. Первые 4 часа я выдержала. Но потом я поняла, что это ад. Ни мобильных телефонов, ни связи, ничего. Поныла, походила…

– Других девочек не было?

– Были, более выносливые.

На земле спать не могу, холодно, жестко… Ребята мне соорудили гамак для сна.

Комарья вокруг – тучи! Накрыли плащом рыбацким с головой, и я в этом коконе спала. Поняла, что неделю не выдержу. Мне ни рыбы не нужно, ни грибы не нужны. В общем, через пару дней приехал катер проведать нас. И меня благополучно эвакуировали. Бежала, забыв спальник, рюкзак, забыв все. Помню, что добиралась я на электричке, потому что ключи от машины остались у Валерки на острове.

– Я знаю, что в вашей семье выросло второе поколение музыкантов. Ваш сын Валера Ефремов (младший) так же, как и отец, занимается музыкой. Расскажи о нем.

– Нам часто приходится добавлять к имени Валера дефисы: Валера-старший, Валера-маленький, Валера-джуниор. Когда-то Валерина мама настаивала, чтобы ребенка назвали Андреем, предупреждая, что со временем возникнет путаница, но муж был против. Удивительно, мы также, как и родители Валеры-старшего, никак не связывали жизнь ребенка с музыкой. Держали его от этого как можно дальше. В доме не было ни одного инструмента за исключением тренеровочных барабанных пэдов.

Закончив блестяще школу с медалью, университет и защитив диссертацию, получив престижную работу в хорошей компании, Валера-маленький принял кардинальное решение и ухошел из бизнеса… в шоу-бизнес. При этом испытывая такие же чувства и сомнения, как когда-то это испытал его отец.

Создал группу 5sta Family, которая стала успешной и заняла свое место в российском шоу-бизнесе.

Он долго скрывал род занятий отца и продвигал свою группу сам, чтобы у людей не было ассоциации с отцом, что все это сделано было с его помощью. Для нас, родителей, это стало полной неожиданностью. Хотя сфера деятельности по сути дела одна, в отличии от отца, Валера-младший не играет на музыкальных инструментах, зато пишет мелодии и тексты к песням, «композиторствует», читает рэп и поет. Занимается продюсированием, ведет финансовые дела группы. Любит и увлекается спортом, как и отец. Играет в футбол в составе команды артистов «Старко» и в баскетбол. Генетика – сложная наука!

– Что повлияло на формирования музыкального вкуса Валерия-младшего? Нравится ли ему музыка «Машины времени»?

– Валера-младший несколько лет жил в США. И только попав туда, заинтересовался хип-хопом и его истоками. Там он и начал писать первые тексты.

Музыку «машинистов» он уважает, но современные тенденции в мире музыки диктуют другие жанры и направления.