Czytaj książkę: «Рождение души», strona 22
Глава 19
Смертный сын Порядка и Хаоса
«Биение:
Помимо привычного для артси времени, исчисляемого в секундах/минутах/часах и так далее, в мире существует альтернативная мера исчисления – Биение.
Раз в несколько сезонов над всеми тремя мирами раздается гул, сопряженный с неконтролируемым выбросом Духа. Из летописей следует, что Биения можно было лицезреть не чаще раза в декаду, однако со временем оно стало учащаться, теперь же Биение наступает раз в две-три смены сезонов.
Детям Порядка доподлинно неизвестно, откуда происходит эта мера и с чем связанно учащение. Светлейший Советник Гедалья полагал, что Биение и есть удар сердца отца нашего Всемилостивого Ордо, на котором и стоят наши миры. Ученые мужи Небес склонны соглашаться с теорией Светлейшего, называя ее единственно подлинной и богоугодной.»
Столпы Небесной Структуры, основной учебник, Светлейший Варшалам
Стоило моим ногам коснуться пола и наставник исчез.
Светлейшая Наама подхватила, помогла устоять и страшно удивилась, когда я спросила куда он ушел.
– Разум от счастья помутился! – прокряхтел старческий голос. – Держись, йофи, уложим тебя отдыхать!
– Но Арье…
Светлый Бецалель подхватил меня с другой стороны, ветром приподнял саднящие тяжелые крылья.
Больше меня не слушали, погрузив в лечебный сон. В этот раз спала я недолго, вынырнув из забвения через пару часов, но Светлейшая Наама напрочь отказалась выпускать меня из лазарета, пока спина и крылья полностью не окрепнут.
Крылья… Они казались чужой парой рук, то и дело дергались, пушились и норовили раскрыться и снести что-нибудь. Не всю кровь удалось отмыть, кое-где на перьях виднелись красные пятна. Светлейшая Наама вызвалась самостоятельно отмыть их, пользуясь исключительно силой, и даже с ее аккуратностью я постоянно ойкала. Такие мягкие и нежные, как же я буду ими управлять?!
Друзья пробрались ко мне тайком только к вечеру. Селестия, Ру и Лаван застыли в дверях, стесняясь подойти ближе.
– Привет, – Селестия первая подала голос.
– Привет.
Ребята снова замолчали, а я с интересом разглядывала разноцветные всполохи Духа, окутавшие их смущенные фигуры.
– Мы небесницу принесли, – Ру протянула вперед корзинку и вдруг насупилась. – Почему тебе крылья первой достались, я учусь дольше!
Я фыркнула и хотела приподняться, но вместо этого снесла крылом соседнюю кушетку, стала беспомощно хлопать им из стороны в сторону. Даже ноги судорогой зацепило.
Ангелы наконец пришли в себя, бросились помогать. Уложив мое крыло на место, Селестия произнесла:
– Как так вышло, что уходила ты на суд, а вернулась посвященной?!
Морщась от ноющей боли во всем теле, я рассказала им обо всем, что произошло в храме. За всполохами Духа лиц друзей не было видно, но я представляла, как Селестия хмуриться, Лаван смахивает челку, а Руфия округляет и без того огромные глаза.
– Отец велел не лезть, – задумчиво произнесла Селестия. – Теперь понимаю почему.
– О чем ты?
Подруга наклонилась и прошептала так, чтобы никто больше не услышал:
– Совет допустил крупную ошибку, а вы ее исправили.
– А посвящение?
– Не знаю! Может экзарх договорилась? – Селестия коснулась ноющего крыла и я вздрогнула – оно было не просто чувствительным, а настоящим клубком нервов. – Извини… Теперь ты – часть Небес, и никто не посмеет даже заикнуться о развеивании, даже если сто раз провалишь экзамены!
– А Арье? Он появился в храме, а потом куда-то исчез…
Кажется, ребята переглянулись.
– Его там не было.
– Арье помог мне с крыльями!
Их Дух засиял незнакомыми красками. Снова неловкое молчание.
– Он не мог быть в храме, потому что спускался к аванпосту. Тебе должно быть привиделось от боли, – Селестия дернула крыльями. – Уж я-то знаю, каково это!
– Кстати, Мал просился к тебе…
– Пошли его в Преисподнюю!
Светлейшая Наама не дала нам больше разговаривать. Она вытолкала ребят прочь, велев не мешать посвященной отдыхать и снова ввела меня в лечебный сон.
Яркость божественного немного уменьшилась, позволяя ориентироваться в пространстве, хоть мне еще чудилось звездное небо в глазах всех навещавших, только гость, которого я желала видеть больше всего, медлил с визитом. Селестия подтвердила, что Арье вернулся и мелькал по Гнезду, но ни разу не заговорил с ними и не спрашивал о моем самочувствии. Он словно избегал присутствия ребят.
Вечером следующего дня, ребята были заняты своими делами, а я старалась научиться двигать крыльями, ко мне зашел Кадмиель.
– Посетителей принимаете? – староста закрыл за собой дверь.
– Кади! Как ты обошел Светлейшую Нааму? Она постоянно всех выгоняет…
Староста улыбнулся.
– Связи, не даром я староста! – Кадмиель улыбнулся, тут же опешил, рассматривая мои крылья. Его дух расплылся серыми лучами. – Хесса, я поражен!
Он потянулся к крыльям, но я инстинктивно отпрянула. Староста сконфужено убрал руку.
– Прости, я к ним еще не привыкла…
– Да нет! Слушай, я хотел извиниться. Когда появился этот демон, я не смог вас защитить. Меня так приложило, что казалось, ублюдок знал твое имя!
Я фыркнула чуть громче, чем полагается:
– Привидится же всякое!
Кадмиель снова улыбнулся. Вдруг ангел шагнул вперед, попытался обнять меня.
– Кади… – я положила руки ему на плечи.
– Мне нельзя тебя обнять? – вокруг ангела взвилось красное облако.
Нет, Кадмиель, мое сердце занято собственным наставником, который даже не удосужился поинтересоваться моим состоянием!
Но вслух я сказала:
– Ты не представляешь, сколько там ссадин! На мне живого места нет, ходячий синяк!
Кадмиель открыл рот, чтобы что-то ответить, когда двери лазарета распахнулись и в помещение влетела разъярённая Туриель.
– Ты! Грязная земная потаскуха! – я еще никогда не видела красавицу такой. Волосы сбились, лицо покраснело. Даже ее перья, обычно лежащие идеально, топорщились в разные стороны. – Это все из-за тебя!
Вслед за Туриель спешил взволнованный Мал. Завидев бывшего друга, я прошипела:
– Пошли вон отсюда все! Я больше не стану терпеть твоих оскорблений, Туриель!
Злоба Тури светилась вокруг нее алыми всполохами, даже задевала Кади, а Малкиель тонул в сиреневых тучах. Артси попытался удержать Туриель, но девушка оттолкнула его. Она схватила меня за грудки и прошипела:
– Он мог вырваться, но из-за тебя отказался!
– Что… Кто мог вырваться куда?!
Туриель уставилась на меня светящимися нимбом глазами. Она отпихнула говорящих что-то парней.
– Безмозглая овца, ты думала, сможешь уйти от наказания просто так?! Арье отдал за тебя Семел, навсегда отказался от притязаний на крылья!
Мне показалось, что Тури врезала мне в живот, так перехватило дыхание.
– Что она несет? – я растеряно поглядела на Кадмиеля.
За старосту ответил Мал, глядеть на которого я активно избегала:
– Серафим Ита сказала Тури…
– Мать сказала, что Арье отдал права на крылья, признал свою вину под присягой, пытаясь спасти тебя, тупая дрянь! – ангел хлопнула руками и меня отбросило на соседнюю кушетку. – Теперь Арье навсегда сошлют служить к Первому Эдему!
Кади скрутил Туриель, стараясь закрыть меня собой. В воздухе повисло осязаемое напряжение, еще измененное зрение уловило, что красно-черные всполохи ненависти Тури уплотнились. Я оттолкнула Мала, пытавшегося поднять меня, и повела плечами. От удара крылья отозвались болью.
– Где он? – я не глядела на парней, обращалась к перекошенной от злобы Туриель.
– Что, мало бед натворила, хочешь добить?! – она дернулась, но Кадмиель держал ее крепко.
– Туриель, возьми себя в руки, – прошипел староста.
Ангел перевела на Кади полный боли взгляд. Вмиг всполохи вокруг нее окрасились фиолетовыми тонами, вот-вот и Туриель заплачет.
– Кади, она прокляла его… По-настоящему…
– Где сейчас Арье?!
Малкиель коснулся моей руки, но я хлопнула по его пальцам. Тогда парень опустил глаза и тихо произнес:
– Думаю он в амбаре, готовится к отправке. Светлейший Совет дал ему времени до вечера…
Не дослушав, я развернулась на босых пятках и выбежала прочь.
– Значит ты здесь! – Хессиль едва не снесла деревянные створки, влетела в амбар. Не останавливаясь, девчонка врезалась в Арье и стала тянуть его за руку. – Немедленно вставай, если поторопимся мы еще успеем!
Цамети и Лаван удивленно подняли головы, разглядывая растрёпанную артси. Кроме них троих в амбаре никого не было – все химеры улетели на охоту.
Парень нахмурился:
– Куда собралась босая?! Тебе нужно отдыхать, пока мышцы не восстановятся!
– Тебе какое дело до моих мышц?! – голос едва не сорвался в слезы.
Хессиль упрямо продолжала тянуть к выходу, активно помогая себе дрожащими крыльями. Ей удалось сдвинуть его еще на пару шагов, прежде чем Арье остановился и дернул подопечную обратно. Девчонка едва не врезалась ему в грудь.
– Хессиль, остановись и объясни, что ты от меня хочешь!
–Я…– сдавила челюсти. – Я не хочу, я требую, чтобы ты пошел к Светлейшему Совету и сказал, что ты солгал, покрывая меня, ясно?!
– Пожалуй, снаружи подожду, – смущенно пробурчал Лаван и кивнул химере. – Пойдем, пока нас не задело…
Арье опешил. Он надеялся, что договор с Советом останется тайной, а Хессиль скажут, что он добровольно отправился к Разрыву.
– Для детей Порядка у вас слишком длинные носы, – когда двери за ангелом и химерой закрылись, Арье нахмурился. – Уже поздно, договор пересмотру не подлежит.
Разноцветные глаза распахнулись. Было ужасно непривычно наблюдать горящий в центре радужки Нимб, яркий и серебристый. На лице подопечной отразилась такая гамма чувств, увенчанная полнейшим отчаянием, что Арье едва не бросился ей в ноги извиняясь за плохую шутку.
– Я не позволю, – ледяной тон совсем не вязался с детским выражением лица Хессиль. Вдруг она нахмурилась и со всей силы ударила его в грудь. – Ты же Арье! Ты Хаосов любимчик экзарха! Сделай же что-нибудь?! Это моя вина, слышишь?! И я должна сама за нее отвечать, как твои родители – отвечать за их вину, но не ты! Да чтоб его…
– Хессиль, успокойся.
– Нет! Не смей указывать мне, когда сам вздумал бросить! – она уперлась ладонями в его живот. – Ты обещал, но оставляешь по собственной глупости! Пытаешься быть героем, пока я останусь здесь с чувством, что сгубила единственного, кого по-настоящему…
Арье перехватил ее ладони. Как загнанный зверек, Хессиль замерла, понимая, что сболтнула лишнего. Белоснежные крылья неловко дергались за ее спиной и даже так Арье залюбовался их красотой. Тонкие и длинные крылья, белее всех, что он когда-либо видел, они невероятно подходили самой Хессиль.
Положив ее руки на свою талию, Арье взял ладонями бледное лицо. Хессиль старательно отводила глаза.
– Посмотри на меня, артси Хессиль, – велел он.
Девушка мотнула головой. Тогда Арье опустил голову и коснулся ее лба своим. По тонкому телу подопечной прошла дрожь, когда она подняла взгляд.
– Почему не пришел, не рассказал?!
– А ты бы приняла мое решение?
Хессиль закусила губу.
– Разумеется нет…
– Так и думал, – Арье улыбнулся. – Послушай, я никогда не поднимусь в столицу, что бы ни делал. Не стану преподавателем, не вступлю в ряды Лик. Да, даже с Семелом, – строго сказал он, когда девушка попыталась возразить. – Я не хотел признавать это, хоть и понимал. А ты, взбалмошная, непокорная, сердобольная артси Хессиль, единственный глоток свободы за всю мою жизнь. С тобой я могу выбирать кем быть: проклятым или благословенным, понимаешь?! И я, наконец, выбрал.
Арье провел пальцем по приоткрытым губам подопечной. Хессиль выдохнула, обжигая его пальцы горячим дыханием и заставляя все его тело откликаться на близость.
– Как же моя память?!
– Даже без нее никто не вправе развеять тебя. Посвященные – часть Небес.
– Хаос с посвященными, ты обещал Варшаламу, что поможешь мне вспомнить! – она облизнула губы. – Ты не можешь уйти, пока не поможешь! Это нечестно…
Слов не было. Любые обещания оказались бы ложью, но Арье необходимо было показать подопечной, что твориться на его душе и лучше способа он не нашел. Арье притянул девчонку к себе и впился в нежные губы.
Нельзя было наверняка объяснить, что произошло дальше. Казалось, Хессиль вспыхнула, потянулась к нему каждой клеточкой своей души. Тьма внутри жадно взвыла, принимая в свои объятия хрупкое тело, потребовала забрать ее себе и никогда не отпускать. Арье замычал от сладкой боли, когда ее Дух окутал его сердце, становясь единым целым, сливаясь в нечто неразделимое. Крылья взметнулись вверх, реагируя на голод парня, на его прикосновения. Стоило Арье коснуться перьев, как Хессиль выдохнула стон и всем телом прижалась к нему.
Привычная выдержка требовала взять себя в руки и отстраниться, но он послал ее в Преисподнюю. Слишком многое уходило вместо с этой артси.
Подхватив подопечную под бедра, Арье готов был разорвать на ней неуместную одежду, заклеймить, да что угодно, лишь бы унять ноющее от голода сердце. Очередной стон едва не лишил рассудка. Как же он держался все это время?!
Хессиль вдруг вскрикнула и отпрянула.
– Я сделал тебе больно?! – парень шагнул к ней.
– Нет! Вовсе нет! Это… – Хессиль снова ойкнула, принялась шарить ладонью по шее. Через секунду она вытащила из воротника свой кулон. – Он жжется!
Стекляшка казалась тусклой в приглушенном свете амбара. Арье хотел вышвырнуть треклятую безделушку и вернуть девчонку в свои объятия, когда увидел крохотное отражение пруда в центре стекляшки. Он обернулся.
Пруд за спиной выхватывал лишь кончики все еще поднятых крыльев Хессиль. В светлой глади отразился лучик закатного солнца, пробившийся сквозь смежные кроны амбара, тут же исчез.
Арье замер. Неужели ответ так прост и все это время лежал у него перед носом?!
Стараясь успокоить недовольную прерванной близостью Тьму, парень шагнул к дорожной сумке и вытащил оттуда наконечник копья. Он вернулся к пруду и провел над ним ладонью.
Ну разумеется…
– Стой, что ты делаешь? – Хессиль встала рядом.
– «Зеркало бессмертной души первого сына», – повторил Арье. – Хессиль, помнишь я говорил, как образовался этот амбар? Во времена Исхода Эрти превратился в первый остров, а из сердца получился амбар химер. Эрти был создан раньше всех, даже раньше Ахат. Он – первый сын, а это, – парень указал на пруд. – Отражение его души.
С этими словами он разжал пальцы и уронил стальной наконечник в воду. Пруд мгновенно взорвался тысячами молний, высвобождая незапаянную стихию, а следом – крупицы Духа покойного Варшалама. Арье взял подопечную за плечи, отодвигая, чтобы воспоминания о чужой силе не задели ее.
Пруд вспыхнул так ярко, что обоих ослепило. Когда глаза удалось открыть, на земле горел портал.
– Как ты это сделал?!
– Я всю жизнь работаю с ангельской сталью. Если не запаять как следует, при контакте с водой металл отдаст всю силу, вместе с молниями и Духом, – Арье хмыкнул. – Не думал, что кто-то догадается таким образом привязать портал. Пошли?
Подопечная выпрямилась, неловко переступая с ноги на ногу. Холодные пальцы коснулись его ладони.
– А как же…
Арье хотел показать подопечной, что с ним все будет хорошо, несмотря ни на что, но все слова казались лживыми. Тогда парень плюнул на приличия и притянул ее к себе. Мягкие губы послушно раскрылись, отвечая. Еще чуть-чуть и он не сможет оставить Хессиль.
Арье нехотя отстранился:
– Давай разберемся с твоей памятью, – улыбка сложилась самостоятельно. Он вообще не помнил, когда так много улыбался. – Я обещал.
Экзарх Суламифь стояла напротив Врат и глядела в облачные вихры Духа внутри. Грозовое Гнездо провожало Светлейших Советников и Суламифь, разумеется, следила за проведением церемонии прощания. Собрались все жители Порта и деревень, спустился преподавательский состав, включая хмурого, как тучи, Первосвященника, только студентов решено было оставить в школе.
Но Советники давно покинули порт, местные жители уже разошлись, а экзарх все стояла. Только Наама молча ждала в отдалении, кутаясь в шерстяной плащ.
Наконец, Светлейшей старице надоело гипнотизировать Врата и она многозначительно вздохнула.
Суламифь хмыкнула:
– Ты вовсе не должна следить за мной, Наама. Поднимайся домой…
– Вот уж! – Светлейшая фыркнула. – Не гоже друзей одних в муках совести бросать!
Благодарная за поддержку, экзарх все глядела на Врата. Когда и ей надоело, Суламифь подошла к Светлейшей.
– Мы поступили правильно?
Наама выпрямилась, вытягивая сморщенную шею, как черепаха. Она поджала нижнюю губу и отвела взгляд:
– Не наш то выбор, душа моя, а его. Арье пожелал обменяться жизнями с йофи, ни ты, ни я, поперек слова бы не вставили!
Разумеется, она была права, но легче Суламифь от этого не становилось.
– Нужно было вставить! В конце концов, девчонка и так уничтожила Грехоподоного, ей бы дали это хаосово прощение!
– Сквернословие свое оставь, уши вянут, – буркнула Наама. – Так, да не так! Беспамятной жизни бы не дали.
– Глупости…
– Мне лучше знать, я с Искарием разговор вела! Поганец больною девочку объявлять удумал!
Глаза Суламифь округлились:
– После всего, что она сделала?! Это измена!
– Варшалам… – старая серафим еще выше подняла голову. – до Гнилой эпохи еще на Совет косо поглядывал. Считал, не просто так Чистые Душой на память артси нацелились, мол, их Совет натравил. Горе мое… Столько Биений порознь, а сгинул – и сердце надвое разорвалось!
Суламифь невольно поджала крылья. Временами ей хотелось, чтобы Рахмиель покинул этот свет и прекратил терзать ее душу, но потом экзарх вспоминала, как чувствует себя потерявший пару ангел – порванным надвое.
– Ты никогда не говорила мне о Варшаламе…
Экзарх и целительница двинулись вверх по вымощенной неаккуратными камнями дороге, прочь от площади Врат.
– Чегой говорить-то, ежели рассудка Светлейший лишился? – Наама повела крыльями и несколько перьев слетело на запорошенную снегом землю. – Упрятал себя во времянке нашей, да сидел за сириновой охраной, ждал невесть чего! Все Закум треклятый… Говорила я, строго настрого запретила к старику не лезть, а он…
– Откуда Закум вообще узнал о Светлейшем?! – Суламифь не нравилось, что Первосвященник всколыхнул память о «Чистых Душей». Все дети Порядка наделялись оставить этот позорный эпизод истории позади. – И при чем тут дети?!
Несколько жителей обернулось на ее возглас. Суламифь учтиво склонила голову, поинтересовалась, как переживают морозы урожайные поля, на что последовал ожидаемый ответ – плохо. Обменявшись еще парой реплик, Светлейшиие двинулись дальше.
– Думаю эта артси и половину своих тайн нам не раскрыла! Из-за нее…
– Ты мне это брось, Суламифь! – Наама нахохлилась. – Неча ребетенка винить! Сами виноваты, не доглядели, что без памяти блуждает. Будь ты на месте ее, хотела б душу терять?
– Конечно нет, но…
– То-то же! И, думается мне, неспроста йофи мальчику нашему в подопечные досталась.
– О чем ты, Наама? – экзарх насупилась.
– Дык, опосля посвящения Арье она звала. Видела, говорит, куда делся?
Женщина охнула:
– Нет! Ну не думаешь же ты, что земная девчонка его…
Беспокойный ветер растрепал волосы Суламифь, ударился о крылья. Светлейшие подняли головы, вглядываясь в верхний остров со школой. Над ним, ярче солнца, сиял чей-то Дух.
– Батюшки Святы! – Наама побледнела. – Варшаламов Дух гремит!
Прежде чем шагнуть в неизвестность, я сдавила ладонь Арье. Наставник кивнул в ответ, бросив беглый взгляд на мои губы, и я залилась краской. Хотелось наплевать на все тайны, забыться в его объятиях, но теплящийся на шее кулон отрезвлял. Разберемся с памятью, а что будет дальше – значения не имеет. Я больше никогда не отпущу Арье. Отправлюсь с ним в Первый Эдем, если потребуется.
Белый, как раскалённая сталь, портал коснулся наших ног, тут же поглотил реальность и выплюнул с другой стороны. Я замерла.
Длинный белоснежный коридор уходил далеко вперед. Там, в самом конце, в такой же белоснежной комнате, стоял постамент.
Я тряхнула головой, силясь избавится от странного ощущения дежавю. Теплый кулон нагрелся еще сильнее:
– Она там, – я указала на постамент. – Хроника Вечности! Я точно знаю!
Арье прикрыл меня собой и процедил:
– Странная времянка. Тут и внутри как-будто стоит время…
Его голос стих. Как завороженная, я двинулась вперед.
Кажущийся бесконечным коридор плавно перетекал в широкую многоугольную залу, в центре которой и стоял постамент. Белоснежные стены, потолок, пол слепили своей безупречной белизной, словно тут не должны были появляться живые существа. Но книга, зависшая в сантиметрах над резным столом, завораживала сильнее всех. В ней, как и в глазах детей Порядка, взрывались вселенные, плавали мириады звезд, рождались чужие миры.
Кажется, Арье пытался остановить меня, когда рука потянулась к страницам, но он не успел. Страницы вспыхнули.
Уже известные мне кадры прошлой жизни мелькали перед глазами. Не знаю, мог ли все это видеть Арье, но я дрожала, ожидая, когда же книга дойдет до моей человеческой жизни.
Вот первый день в школе, вот я жду своей возможности выйти наружу, вот я бьюсь в беспамятной истерике, предрекая Небесам падение и пытаюсь спрыгнуть со смотровой площадки, вот нагое тело сплетается из Духа в лоне алтаря и падает на руки Арье, вот перед глазами встало лицо незнакомого мужчины. Он выдрал клок собственного Духа, связал в клубок:
– Нарекаю тебя, осколок души, Хессиль! – и направил прочь. – Вызволи меня.
Белоснежная вспышка, мерцая, сбила возрождавшуюся душу, что уже поднималась к Небесам, вгрызлась в нее, полностью подминая под себя, и чужая душа разлетелась тремя золотыми бабочками.
Книга потухла.
– Что?! Нет! Этого не может быть! – я ударила ставшие серыми страницы. – Покажи мне память! Покажи прошлое!
Я снова стукнула по книге, когда Арье мягко взял меня за плечи.
– Хессиль, остановись!
– Нет! Арье, она врет! Я не могу быть сгустком чьей-то энергии! Я живая! У меня чувства есть, хаос подери!
Слезы сами подступили к глазам. Я повисла на Арье, сотрясаясь в рыданиях.
– Тише, йофи, тише… Я разберусь, мы разберемся…
Теплый кулон вдруг превратился в уголь. Я вскрикнула, отталкивая Арье, но стекляшка продолжала нагреваться. Я дернула цепочку – она не поддавалась, словно приросла к моей коже.
– Хессиль! – только и успел крикнуть наставник, прежде чем стекляшка расплавилась и въелась в мою кожу. Арье отбросило к стене.
Огромный белый селестин, освещавший помещение, мигнул, стал ослепляюще ярким.
Я пыталась сделать вдох, но тело парализовало.
Моя тень, отбрасываемая селестином, стала расти. Сначала медленно, потом все быстрее, тень вышла за пределы пола, выросла перед моим лицом крупной кляксой в ангельский рост. Клякса протянула руку и выдернула клубок Духа, прячущийся в солнечном сплетении. Очертания ее поплыли и тень приобрела цвет и плотность. Сначала появилась моя копия, а после черты исказились и перед нами предстал мужчина из моей памяти.
Бесстрастный голос произнес:
– Спокойствие Биению, осколок души Хессиль.
Сильные руки Арье оттащили меня прочь, затолкали за спину наставника. Не раздумывая, он закрыл нас защитным куполом.
– Хессиль, ты в норме?!
Я снова могла дышать и двигаться, но вид возродившегося из моей тени незнакомца страшно пугал.
– Арье, это он создал меня. Что происходит, как такое возможно?!
Наставник бросил на меня быстрый взгляд, потом повернулся к незнакомцу. Один глаз черный, другой голубой медленно изучали нас. По телу побежали мурашки от осознания, что это… существо приложило руку к моей жизни.
– Ты – это я, Хессиль. Благодаря тебе я смог освободиться.
Незнакомец перевел взгляд на наставника.
– Я не враг тебе Арье, сын демона Ситри.
Я видела, как широкая спина парня напряглась.
– Я – сын Порядка, – слова эти Арье процедил сквозь зубы. Казалось, еще миг и он бросится на незнакомца.
– Совет хотел, чтобы ты так думал, – тот пожал плечами. – Твоя мать – серафим Ирин, а отец – демон Ситри.
Воздух завибрировал. Здесь, за спиной Арье было видно, как по рукам и шее побежали черные вены.
– Наглая ложь, – повторил наставник. – Таких союзов не бывает. Нас создали разные Боги.
– Ты чувствуешь, как по венам течет Тьма, не так ли? – будничным тоном уточнил незнакомец. – Она рвется наружу и разорвет тебя, если не дать ей волю.
Божественное зрение, подаренное посвящение, позволяло видеть окутывавшие его тени. Я невольно попятилась, но на голову тут же посыпалась мелкая крошка и я вернулась в защитный круг.
– Арье, он что-то делает с тобой, не поддавайся!
Мой голос заставил наставника повести плечами, сбросить тени. Они распластались по полу, спрятались в углах коридора.
– Мои родители предали Совет по заказу детей Хаоса!
– Заблуждаешься. Когда–то твои родители пытались освободить меня, но им это не удалось, за что оба поплатились жизнями.
– Хватит врать мне! – Арье тряхнул головой, словно боясь, что слова незнакомца найдут брешь. – Кто ты такой, чтобы серафим рисковала своей жизнью и положением?!
– Сын Ситри…
– Не зовите меня так! – челюсть наставника сжалась.
– …ты видел рождение Разрывов, знаешь, что они растут, но тебе неизвестно, что их можно заштопать.
– Если бы такой способ был, Светлейшие Советники воспользовались бы им!
– Их не устроил способ.
– Что, Хаос побери, может не устроить Совет?!
– Альянс с врагом. Объединение с детьми Хаоса, чтобы жить в мире и не дать Богам погибнуть.
Мы замерли, вглядываясь в разные глаза мужчины. Он выглядел так, словно пересказывал Летопись Порядка, а не вещал нам о заговоре вселенского масштаба, даже скучал.
Место, где кулон вошел в грудь, все еще горело. Когда я поддалась вперед и заговорила, голос дрожал:
– Кто вы?!
Незнакомец медленно моргнул и перевел пустой взгляд на меня:
– Сын Порядка и Хаоса, рожденный человеком. Нави. Всевидец, – одним быстрым движением он пробил защитный купол, схватил Арье за запястье и потянул на себя.
Пальцы наставника коснулись книги, голова запрокинулась.
Я хотела оттащить его, но нечеловеческая сила Всевидца удержала меня на месте.
– Твой Дух окреп, осколок души Хессиль, – подобие улыбки отразилось на бесстрастном лице. – Даже его крупица дает много силы.
– Арье!
– Он не услышит. Сейчас сын Ситри видит смерть родителей.
Я опустила глаза на Хронику.
Желтые страницы преобразились, светясь всеми доступными цветами. Я могла наблюдать, как история Арье смепшно отматывается назад. Поначалу в Хронике всплывало мое лицо и краски казались яркими, но чем дальше углублялись воспоминания, тем темнее виделись образы.
Страницы Хроники застыли, когда на них появилась удивительной красоты рыжеволосая ангел с небесно-голубыми глазами. В ее взгляде было столько любви и боли… Рядом с ангелом появился черноволосый мужчина и я вздрогнула – голову его увенчивали закругленные рога, а глаза горели пламенем из преисподней. Демон прислонился лбом ко лбу рыжеволосой, что-то сказал ей, но я не могла слышать его.
Зато Арье мог. По его щекам текли слезы.
Свет озарил коридор и залу. Сквозь портал прошла экзарх, пораженно замерла.
– Как… – только и смогла произнести Суламифь, прежде чем наставник снова вздрогнул и оставил потухший фолиант. Чернота над ним срослась в плотный ком. – Нет! – крик Светлейшей ударился о стены. – Арье, не позволяй Духу выбраться! Борись!
– «Борись»? – тихий, утробный смех заставил волосы встать дыбом. Арье зло стер проступившие слезы. – Экзарх Суламифь, с чем мне бороться?
– Арье…
– Все это время… все время я сидел на цепи Совета, пытаясь искупить несуществующую вину двух любящих душ… Это так, Суламифь?
С лица Светлейшей схлынули краски. Впервые я видела, как эта непобедимая женщина боится.
– Я жду!
– Арье, все не так просто, как ты думаешь…
– Не так просто?! – рявкнул наставник. Его голос громом разнесся по коридору. – Все элементарно, экзарх! Царство Порядка и вы вместе с ним давно сгнили, поддавшись скверне! Совет видел во мне угрозу своему бесконечному правлению, вот почему не хотели давать мне крылья. Что же? Я, сын демона Ситри, просить больше не стану…
Гнев хлынул наружу, разрывая остатки барьеров. Наставник взвыл и впился пальцами в собственную спину, упал на колени. Я дернулась к нему, но сила Всевидца все еще держала, пока Арье вспарывал кожу и выпускал то, что так давно требовало свободы – силы души, проклятой своими.
– Арье, не надо… – я попыталась докричаться до его рассудка, но Тьма наставника отбросила меня сквозь весь коридор к Суламифь. Слишком широкие для этого коридора крылья раскрылись, стараясь остановить падение, вместо этого обтесались о шершавые стены. Нога вспыхнула болью, когда я всем весом приземлилась на нее.
Суламифь подхватила меня, помогла подняться. Она пыталась что-то сказать, когда глухой звук рвущейся плоти заставил нас замереть.
Огромные, черные, как сама ночь, крылья прорвали кожу наставника и расправились. В них не было света, лишь бесконечная тьма вперемешку с кровью стекала по чернильным перьям.
Арье медленно встал сначала на одну ногу, потом на вторую и развернулся. Меня он не видел.
Тьма заволокла силуэты обоих, а в следующее мгновение нас выбросило за пределы временной петли и разбросало вокруг пруда.
Тяжелый гул Биения возвестил о начале нового цикла.
– Прости Ирин, – прошептала экзарх, закрывая лицо ладонями. Она даже не пыталась встать. – Я не справилась…
Конец первой части
