Всегда в декабре

Он кивнул с серьезным видом и отпил вина.

– Гениально. И что, они производят рождественские купальники? Тематические изделия типа Санты, снеговиков и прочего?

– Нет, – засмеялась она, – но я подам эту идею нашим клиентам.

В ее куртке, брошенной на сиденье диванчика, завибрировало, и она сунула руку в карман. Слава богу, ее телефон – в отличие от его – с честью пережил падение. Новый аппарат ей был бы решительно не по средствам.

Ты где? Куда запропастилась?

Биа. Джози быстро написала ответ.

Надо кое-что купить, скоро буду.

Потому что объяснять по WhatsApp, что она сбила прохожего, а сейчас сидит с ним в пабе, как-то не с руки. Даже если Биа сочтет достаточной причиной тот факт, что Макс классный.

– Все в порядке? – спросил Макс.

– Да. Это моя соседка по квартире.

– Она у вас одна?

– Да, последние несколько лет. А вы – живете с кем-то?

Он нахмурился, точно счел вопрос слишком бестактным, хотя сам только что спросил о том же.

– Нет, – медленно произнес он. – В данный момент я один.

Ей снова пришла на ум идея про похищенную возлюбленную, но, прежде чем она успела что-то сказать, телефон завибрировал снова.

Какие, нафиг, покупки? Бросай все и дуй домой. Я пью в одиночестве и в печали.

Джози фыркнула.

Тогда не пей! Тебя завтра с бодуна в самолет не посадят.

Вот именно. Дуй домой и спаси меня от самой себя.

Улыбнувшись, Джози убрала телефон и подняла глаза на Макса: он смотрел на нее так, что у нее на шее выступила испарина.

– Извините. Мне пора. Подруга завтра улетает в Аргентину, и мне надо с ней попрощаться…

– Конечно.

Он посмотрел в сторону бара, где за то время, что они здесь находились, стало не протолкнуться – народ активно прибывал после работы.

– Ну, стоять такую очередь, чтобы пить в одиночку, я не буду.

Он поднялся на ноги и допил вино, а она взяла куртку. Вместе они протолкались к выходу из паба. На улице Джози вдохнула холодный воздух, наслаждаясь ветерком, обдувающим разгоряченный затылок, хотя ее пробирала дрожь.

Макс повернулся к ней, натягивая пальто.

– Ну, спасибо за выпивку. Вы с лихвой компенсировали попытку наезда.

Она сморщила нос.

– Мне действительно очень жаль, правда.

– Правда? Так бы с самого начала.

Она рассмеялась и пошла через тротуар к тому месту, где у фонаря стоял ее велосипед.

– И зачем вам надо в Нью-Йорк?

– Там живут мои родители. Я пообещал, что это Рождество проведу с ними.

Его голос звучал естественно, но что-то в нем слышалось странно знакомое – так она сама говорила о своих планах на Рождество. Хотя, возможно, это ей просто показалось или она себе что-то напридумывала. В любом случае, кто она такая, чтобы спрашивать?

– Они там живут? Вы там выросли? – Джози склонила голову набок. – У вас не американский выговор.

– Нет, я остался верен сексуальному британскому акценту, – улыбнулся он. – Моя мама американка, но, встретив папу, она переехала сюда, а два года назад уговорила его вернуться с ней в Нью-Йорк в качестве компенсации.

Джози занялась велосипедом.

– По-моему, это справедливо. И что вы будете делать, пока здесь? – Она хмурилась, пытаясь открыть велосипедный замок. Не стоило надевать перчатки, ничего толком не получается.

Он стоял, прислонившись к фонарю, и наблюдал, как она возится с замком.

– В моих планах обслуживание в номерах и телевизор.

– Может, пока вы в Лондоне, добавить к ним рождественские забавы?

– Типа «Зимней страны чудес» в Гайд-парке?

– Откуда такая язвительность? – рассмеялась она. – На самом деле все не так плохо. Я не охотница до таких развлечений, но подруга сподвигла меня сходить туда несколько лет назад, и мы здорово повеселились… – Она замолчала. На самом деле весело было только благодаря Биа, которая ужасно радовалась и таскала Джози по всей ярмарке. Но Макс оказался бы там один, без друзей и родных. Она кашлянула, подняла на него глаза и наткнулась на тот же внимательный взгляд. – Там продают напитки и еду, есть каток и еще много чего. И лотки, где можно купить рождественские подарки.

Он медленно кивнул.

– Хорошо. Тогда, я думаю, вам следует составить мне компанию. – Это было сказано ровным голосом, но она все равно вздрогнула.

– Что?

– Я думаю, вам следует составить мне компанию, – повторил он, засовывая руки в карманы. – В качестве компенсации за наезд.

Она глянула на него искоса.

– Но ведь вы сказали, что выпивка все с лихвой компенсировала.

– Я передумал, – он пожал плечами. – Итак, встречаемся в два часа?

– В два?

– Ну да. Потому что, если нам не понравится, то не придется там болтаться целый день.

Она изумленно смотрела на него, не совсем понимая, как оказалась в этой ситуации. Завтра она собиралась смотреть телевизор, плакать из-за Оливера и объедаться шоколадом. Вероятно, именно поэтому она пожала плечами и сказала:

– Идет.

Его губы слегка дрогнули в подобии улыбки.

– Идет?

– Идет, – кивнула она.

Глава 4

– Джози, я тебя не вижу, куда ты пропала?

Джози гневно посмотрела в спину прохожему, который только что налетел на нее, а затем снова подняла телефон и увидела лицо Мемо – и половину лица деда.

– Извини, – сказала она. – Это издержки субботней прогулки по центру Лондона.

Особенно в предрождественскую субботу, когда все носятся в панике или веселятся напропалую, не обращая внимания на встречных и поперечных. Кто бы говорил, думала Джози, стараясь быть объективной: держать перед собой мобильник и следить, куда идешь, – трудновыполнимые задачи, но Мемо настаивала на том, чтобы поговорить по видеосвязи, как было запланировано.

– Детка, ты могла бы постоять на месте, а то твоя голова так дергается, что у меня в глазах рябит.

Джози рассмеялась, переходя дорогу от станции метро «Грин-парк».

– Брось, Мемо, ты не настолько старая. Да и не получится – я опаздываю на встречу.

При мысли о том, с кем она собиралась встретиться, у нее засосало под ложечкой, но она постаралась, чтобы волнение не отразилось на лице.

– С Биа? – поинтересовался дед, заполняя собой весь экран. Мемо тут же цыкнула на него – это была ее территория.

– Нет, не с Биа, – Джози помотала головой. Дед познакомился с Биа несколько лет назад на дне рождения Джози и был ею очарован.

– А с кем тогда? – требовательным голосом осведомилась Мемо, отпихивая деда к краю красного дивана – он был у них, сколько Джози себя помнила, и в том месте, где дед неизменно садился каждый вечер, чтобы смотреть по телевизору местные новости, имелась вмятина.

– У меня есть и другие знакомые, – уклончиво ответила Джози.

– Разумеется, – сказала Мемо. Ее карие глаза, такого же оттенка, как у Джози и какой был у папы, вызывающе блеснули – этот блеск внучка видела всякий раз, когда говорила, что ее обидели в школе. В последнее время этот блеск появлялся слишком часто – судя по всему, Мемо не особенно верила заверениям Джози в том, что ей «страшно нравится жить в Лондоне».

– А где Биа? – поинтересовался дед – на половине его лица, доступной обзору, отображалась легкая печаль.

– Она… – Джози замялась, – на пути в Аргентину.

– В Аргентину! – Мемо с улыбкой провела рукой по своим волосам – седым, потому что я стара, моя милая, скажем прямо, но аккуратно подстриженным в стиле «боб», для чего каждую неделю наведывалась в деревенскую парикмахерскую. – А помнишь, Джон, как мы ездили в Аргентину? – Она ткнула в бок деда, который что-то пробурчал в ответ, и снова повернулась к Джози, ожидавшей на светофоре. Джози была почти у цели. В животе снова екнуло, и она молча приказала ему угомониться. – Это было очень увлекательно, турне по Южной Америке. Я тебе рассказывала об этом, Джози?

– Да, – подтвердила она. К тому времени, когда Джози окончила школу, Мемо рассказала ей все истории, связанные с поездками, в надежде, что она сделает перерыв в учебе, но у Джози не было тяги к путешествиям.

– Постой, – нахмурилась Мемо, – если Биа уехала, тогда с кем ты будешь встречать Рождество?

– Я… – Джози отвернулась от экрана, делая вид, что смотрит по сторонам при переходе улицы.

– Ты что же… Ты же не собираешься праздновать его с Оливером, нет?

– Конечно, нет. – Джози поморщилась.

Дед пробормотал что-то вроде «Я бы ему все высказал».

– Только не говори, что будешь на Рождество одна-одинешенька в этой крохотной квартирке!

– Мемо, я уже тысячу раз говорила тебе, что мне нравится быть в Рождество одной. – Это лишь отчасти было неправдой, говорила себе Джози, потому что лучше уж быть одной, делая вид, что это обычный день, чем ехать в деревню, где погибли ее родители. – И мне нравится моя квартира, – возразила она.

– Она, конечно, славная, – Мемо взмахнула изящной ручкой, – но, может, к нам, а? Хелен придет, и мы все будем очень рады тебе.

– Не могу, – твердо сказала Джози. – И потом, в сочельник у нас на работе вечер, – добавила она, заранее отметая любые возражения, которые могла выдвинуть Мемо. – Так что смысла нет. – Она смахнула экран вниз, чтобы узнать время, и прикусила губу. Такими темпами она придет на место раньше двух, а это недопустимо. Она значительно умерила шаг, что было даже к лучшему – холодный воздух обжигал щеки, но от быстрой ходьбы стало жарко, а приходить на встречу разгоряченной и запыхавшейся ей не хотелось.

– Как так случилось, что Хелен будет с вами на Рождество? Почему она не празднует с семьей Майка?

Мемо закатила глаза.

– Она порвала с Майком, разве я тебе не говорила?

– Да что ты? Неужели? – Майк был третьим мужем ее тетушки Хелен, и Джози надеялась, что на этот раз брак продлится дольше предыдущих. Она вздохнула. – Выходит, ты была права. Сколько ты им давала – полгода?

– Насчет Хелен, моя дорогая, я всегда права – мать все знает про свою дочь. – В разговоре повисла пауза – Джози лишилась матери, и в отличие от бабушки ее мама никогда не узнает все про свою дочь. Потом Мемо улыбнулась, и печаль, возникшая между ними, рассеялась – так эффективно ее прогонять умела только Мемо. – Я говорила тебе, что на днях столкнулась с Пиппой Коуп, мамой Бет Коуп? Ты с ней училась в школе.

– Помню, – отрешенно произнесла Джози.

– Так вот, Пиппа сказала, что Бет снова беременна! Ну не славно ли?

– Конечно, – согласилась Джози, хотя на самом деле последний раз она встречалась с Бет лет в пятнадцать и знать не знала, что у той уже есть ребенок, так что особых поводов для восторгов не было.

– Для детей у нас благодать, как считаешь?

Джози досадливо фыркнула, когда поверх шума и сигналов машин до нее донеслись дребезжащие звуки рождественской песенки. Улицы были запружены людьми, народу все прибывало. Остановившись, она прислонилась к ограде парка. Продолжать разговор по видеосвязи в этой толчее не имело смысла.

– Да, Мемо, для детей там благодать, только у меня их нет, так что давай не будем об этом, о’кей?

– Просто к слову пришлось, – сказала Мемо, слегка вскинув бровь, как бы подчеркивая свою мысль. – Пусть даже так, но в кругу семьи тебе будет веселее, разве нет?

– Мне весело, – автоматически произнесла Джози. Мемо поджала губы и, судя по всему, была готова продолжить эту тему, но тут, к счастью, дед улучил момент и, кряхтя, стал подниматься с дивана.

– Что, дедушка, опять спина донимает? – нахмурилась Джози.

– Она самая, – ответила Мемо. – Сколько раз ему говорила, чтобы не пользовался этой чертовой газонокосилкой-развалюхой, она же тонну весит, но ведь ты его знаешь.

Джози посмотрела вперед, в сторону «Зимней страны чудес».

– Мемо, прости, мне надо бежать, иначе я опоздаю.

– Но мы же не проверили цитату! На этой неделе моя очередь.

– Ладно, – Джози сделала знак бабушке, чтобы та начинала.

Мемо выдержала паузу и драматически воздела руки.

– «То же, что и ей!»

Джози театрально закатила глаза.

– Да ладно, мы его вместе смотрели! – Мемо выжидала. – «Когда Гарри встретил Салли». Это был любимый фильм твоей мамы, – кивнула она.

– Я помню, ты говорила, – улыбнулась Джози. Бабушка и дедушка были родителями отца, но Мемо охотно делилась воспоминаниями и о маме, и Джози любила ее за это. – А теперь мне действительно пора прощаться, хорошо?

– Ладно, ладно. Люблю тебя, моя дорогая. – Из телефона донесся приглушенный звук. – Дед говорит, что тоже любит тебя, у него печенье во рту.

– Ну вот мы и определились с моим рейтингом: внучка против овсяного печенья. Я вас тоже люблю.

Джози нажала отбой и, сунув телефон в карман, начала проталкиваться к воротам, где они с Максом договорились встретиться.

Макс ждал ее, стоя с небрежным видом и сунув руки в карманы пальто, у заграждения рядом с аляповатой золотистой аркой. На ней красовались слова «Зимняя страна чудес», а по одну сторону возвышался Санта-Клаус в очках, снисходительно улыбавшийся прохожим. Макс еще не заметил ее, что, учитывая толкотню и давку, было неудивительно. Черт, она совсем забыла, сколько здесь бывает народу. Две девушки вступили под арку, и обе обернулись на Макса. Казалось, он не обратил на это никакого внимания, и Джози никак не могла понять, то ли он привык к этому, то ли действительно не осознавал своей привлекательности.

Опустив голову и то и дело поднимая взгляд, она быстро двигалась в его сторону, стараясь избежать неловкости прямого зрительного контакта, когда видишь друг друга издалека, а потом отводишь глаза и снова смотришь, пока не подойдешь вплотную. В отличие от других ожидающих, Макс не вертел в руках телефон, а стоял совершенно спокойно, наблюдая за людьми, проходящими под аркой. Музыка, доносившаяся изнутри, стала слышнее – это была не благозвучная мелодия, а подборка дребезжащих рождественских джинглов, смонтированных воедино и образующих нечто сразу узнаваемое, но трудно определимое.

Макс увидел ее, когда она была в нескольких метрах, и, развернувшись к ней лицом, вынул руку из кармана и приложил к виску, как бы салютуя.

Подойдя к нему, Джози изобразила радостную улыбку.

– Привет!

Одной рукой в черной перчатке она придерживала сумочку на плече, а другая была опущена, и она совершенно не знала, что ей делать со своими руками, они вдруг стали ей мешать. Все так же улыбаясь, она указала на вход с другой стороны металлического заграждения.

– Пойдем?

Кивнув, Макс обошел вслед за ней заграждение и встал в очередь, которая, к счастью, шла быстро.

– Ну что, улетела ваша соседка? – спросил он, глядя на нее, между тем как они двигались вперед, стараясь держать дистанцию с двумя дутыми куртками и коляской впереди. Волосы у него были по-прежнему растрепаны, а значит, этот кавардак на голове, придававший ему бесспорный шарм, возник не по причине падения.

– Что? А, да, – Джози кашлянула, чувствуя себя идиоткой. – Улетела сегодня утром.

Вспомнив, как Биа в леопардовых сапожках на каблуках в четвертый раз ввалилась в квартиру, объявив, что забыла жизненно важный новогодний аксессуар, а потом, ругаясь на чем свет стоит, запихивала его в битком набитый чемодан, Джози улыбнулась. Ее багаж явно весил больше двадцати трех дозволенных килограммов, но, когда Джози попыталась сказать об этом, Биа только отмахнулась. Да ерунда все это, Джоз, конечно, меня пропустят. И Джози не сомневалась, что именно так будет – Биа как-то уболтает на регистрации, чтобы обошлось без доплаты за перевес.

Младенец в коляске завозился, наполнив установившееся между ними молчание плачем и воплями, и одна из Дутых Курток склонилась над коляской, отчаянно пытаясь убедить малыша, что все в порядке. Потом Дутая Куртка обернулась, и оказалось, что она принадлежит блондинке с короткой стрижкой каскадом. Женщина повела глазами по сторонам и с извиняющимся видом улыбнулась Джози – та улыбнулась в ответ, выказывая понимание. Интересно, родители брали ее с собой в такие места, когда она была малышкой? Вероятно, да, потому что запах сахарных орешков с рождественских рынков неизменно навевал смутные мысли о веселье, горячих напитках и бабочках в животе. То было одно из многих позабытых воспоминаний о родителях – воспоминаний, выветрившихся из ее неокрепшего мозга, прежде чем они успели схватиться, несмотря на усилия Мемо.

Когда раздраженная кассирша в рождественской шапке нетерпеливо подала им знак подойти, Джози и Макс двинулись с места одновременно. Кассирша злобно взирала на них, явно жалея, что подписалась на эту треклятую праздничную работенку.

– Эээ… – Джози замялась и посмотрела на Макса. Она не знала, сколько билетов брать – один или два. Предполагается, что она заплатит за него?

– Два билета? – подсказала кассирша, глядя на Джози, как на придурочную.

– Да, пожалуйста, – сказал Макс, доставая из кармана пальто бумажник. При виде этого потертого бумажника и кучи торчащих из него карточек, квитанций и бумажек Джози сморщила нос. Как он там что-то находит? Макс протянул кредитную карту, и кассирша, не поднимая глаз от экрана, выдала им билеты.

– Сейчас, – сказала Джози, роясь в сумочке, – кажется, у меня были наличные, одну минуту.

Помотав головой, Макс опустил бумажник в карман и, ловко маневрируя и даже не дотрагиваясь до Джози, отвел ее в сторонку от трех девиц, устремившихся к кассе.

– Бросьте, не надо.

Джози замялась, но потом кивнула и улыбнулась в знак признательности, решив, что настаивать будет невежливо. Она заправила за ухо непослушную прядь волос, жалея о том, что послушалась Биа и надела шапку. День, конечно, был холодный, но пар изо рта не шел, небо – чистое, и солнце согревает прохладный воздух. Вскоре, когда солнце зайдет, шапка, перчатки и шарф будут кстати, но сейчас, когда они двигались по импровизированной аллее ярмарки, где по обе стороны стояли палатки с едой, Джози было жарко. Но снять шапку тоже был не вариант, потому что волосы, конечно же, примялись, о чем Биа, само собой, не подумала, когда этим утром перед отъездом обряжала ее в шикарный зимний наряд.

Макс шел в своем темпе, размашистым, хоть и вальяжным шагом, и ей казалось, что она должна бежать, иначе не успеет за ним.

– Итак, – он посмотрел на нее с высоты своего роста, – куда теперь?

– Может, на каток? – запыхавшись, предложила она.

– На каток… – Макс сразу нахмурился, и Джози очень захотелось стиснуть зубы. Это была его дурацкая идея пойти вместе, так что мог бы, по крайней мере, изобразить энтузиазм.

– Да, – более уверенно сказала она. – На каток. – Она снова заставила себя улыбнуться. – Будет здорово! – Может, заодно лед отчуждения сломаем, подумала она про себя, радуясь каламбуру, хотя произносить его вслух не стала. – Думаю, нам сюда. – Она решительно направилась в нужную сторону, игнорируя его скептическую физиономию.

– Я вообще-то не настолько хорошо…

– Неважно! – Ее голос звучал так же натужно весело, как у продавщицы, кипящей энтузиазмом, но она ничего не могла с собой поделать. – Все дело в практике, – настаивала она. В любом случае это лучше, чем прогуливаться в неловком молчании.

Они пришли на каток к началу очередного «сеанса», по словам толстячка-распорядителя, им повезло. В раздевалке они переобулись, и Джози ее белые пластиковые коньки оказались впритык. До начала сеанса оставалось пять минут – они неловко проковыляли к краю катка, при этом Макс корчил рожи, а затем навалился на бортик, наблюдая за катавшимися из предыдущей группы.

Джози разглядывала светловолосую девчушку, на вид лет семи-восьми, которую возил по льду отец – лицо у нее было сосредоточенное, ноги почти не двигались, она пыталась держать равновесие. Когда девчушка споткнулась и, широко раскрыв глаза, ухватилась за отцовскую руку, Джози улыбнулась. Отец чуть засмеялся, что-то сказал дочери, и они снова начали медленно кататься.

Джози почти бессознательно потерла шрам на левом запястье, скрытый перчаткой. Как-то она каталась на льду вместе с родителями. То был крытый каток, совсем не такой, как этот, но отец поддерживал ее так же, как эту девчушку. Ей помнилось, что папе почему-то пришлось уйти с катка, и он перепоручил ее маме. Поначалу она отказывалась кататься с мамой, говорила, что с ней не так хорошо, как с папой, но ее уговорили, развеселили, растормошили. А потом, как Джози того и боялась, мама упала. И вместо того чтобы выпустить руку Джози, она, стараясь удержать равновесие, ухватилась за нее и увлекла дочь за собой. Все страшно разволновались, потому что Джози не произнесла ни звука, даже не заплакала, когда ударилась рукой о лед. Сначала думали, что у нее сломано запястье, но оказалось, что это растяжение. На память о том дне на руке у нее остался круглый шрам, но это помогло ей научиться различать право и лево.

– Джози? – Услышав свое имя, она слегка вздрогнула и подняла глаза на Макса, который внимательно смотрел на нее. – Все в порядке?

– Да. – Она улыбнулась, стараясь прогнать приступ меланхолии. – Простите, задумалась.

– Сейчас запускают на каток, так что если вы хотите… – Он махнул в сторону выхода на лед.

– Да. Да, конечно, пойдем.

Неуклюже переступая, Джози направилась к выходу, радуясь тому, что не одна она выглядит так, точно идет на ходулях.

– С вами точно все в порядке? – Макс, спотыкаясь, следовал за ней, держась за бортик, чтобы удержать равновесие. Черт, и это они еще на лед не вышли.

– Абсолютно, – отмахнулась она. Потому что на первом свидании объяснять, что ее посетили воспоминания о покойных родителях, это явно перебор. Впрочем, никакое у них не свидание, твердо сказала она себе. Макс, конечно, привлекательный, но, похоже, никогда не смеется, а это никуда не годится. И потом, она буквально вчера рассталась с Оливером.

Джози первой ступила на лед и сразу прижалась к бортику, чтобы дать дорогу Максу. Повернув голову, она наблюдала за тем, как он осторожно, глядя себе под ноги, двинулся следом. На лице у него было такое отчаянно сосредоточенное выражение, что она засмеялась – он поднял на нее глаза и робко улыбнулся в ответ.

– Я пытался донести до вас, что не мастак в этом деле.

Она только покачала головой, по-прежнему улыбаясь, и отважилась сделать еще несколько неуверенных шажков вперед. Большинство катающихся уже были на льду, а те, что жались к бортам, все как один, были младшими школьниками.

Джози обернулась на Макса.

– Ну, смелее, у нас все получится.

Она слегка оттолкнулась и попробовала подражать женщине, ехавшей впереди. Правая нога, левая нога, правая, левая. Макс двигался следом – она видела его боковым зрением, но оборачиваться не посмела из страха отвлечься.

На половине круга она потеряла его из вида. Тогда она опасливо повернулась и, чуть не упав, замахала руками. Судя по всему, Макс действительно упал – она увидела, как он поднимается на ноги, на другой стороне катка, и поморщилась. Класс. Надо было к нему прислушаться, когда он не выказал энтузиазма. Но к тому моменту, когда она сделала первый круг, он уже стоял на ногах, прижимаясь к бортику. Она встретилась с ним взглядом, а он вопросительно поднял брови, когда она направилась к нему, размахивая руками, потому что понятия не имела, как остановиться. Она врезалась в бортик и помимо своей воли рассмеялась. Он тоже улыбнулся – его лицо осветилось, возле глаз появились «лучики», смягчившие их выражение. Волна облегчения, накрывшая ее, была почти опьяняющей.

– А вы профи, – сказал он и снова улыбнулся.

Она откинула волосы театральным жестом.

– Да, я должна была выступать на чемпионате в 2012 году, но карьера на ниве маркетинга этому помешала.

– Несостоявшаяся чемпионка, – он покачал головой с притворной печалью.

– И не говорите, – она склонила голову набок. – Вы в порядке? Я видела, что вы упали.

Он поморщился.

– От вас не спрятаться, не скрыться. Я в порядке, просто равновесие – не мой конек.

Они прислонились к бортику, удостоившись негодующего взгляда малышки лет четырех, которой преградили круговой маршрут. Макс взял Джози за руку и аккуратно вывел на лед, после чего сразу отпустил ее руку. Мимо них, к центру катка, проехала пара лет двадцати с небольшим – их движения были идеально слаженными, ее голубое пальто идеально гармонировало с его серым.

– Как из рекламы кока-колы, – пробормотал Макс, тоже наблюдая за ними, и Джози рассмеялась, вызвав на его лице улыбку – невольную, как ей показалось.

– Ну что, поехали, – сказал он, протягивая руку.

Она шутливо оттолкнула ее.

– За вас я держаться не буду, вы меня опрокинете.

В точности, как мама, подумала она про себя, хотя сейчас улыбнулась при воспоминании.

Они попробовали сделать еще круг, но потом Макс объявил, что катание – тяжкий труд и необходимо сделать перерыв. Выходя из раздевалки, они по-прежнему улыбались, хотя до конца сеанса оставалось еще целых сорок пять минут, и Джози чувствовала, что лед тронулся, и вроде бы им удалось слегка преодолеть изначальную неловкость. И, как она себе призналась, тот факт, что он способен развлекаться, немало тому способствовал.

– Что теперь – глинтвейн? – поинтересовался Макс. – Это очень в рождественском духе, так?

– Так, – согласилась Джози, кивая. Они посмотрели на палатки, явно не зная, с которой начать.

– По стаканчику из каждой, – объявил Макс и направился к ближайшему домику, из которого по мере приближения все сильнее пахло корицей и апельсиновой цедрой. Он протянул ей фирменный стаканчик «Зимней страны чудес», и они пошли дальше, уже по торговым рядам, потягивая глинтвейн. Даже Джози, которая в прошлом давала себе зарок не залипать на эту белиберду, не могла оторвать взгляд от милых безделушек – красивых сережек и поделок из дерева.

Когда Макс направился к следующей палатке с напитками, чтобы взять еще по стаканчику, Джози проверила телефон и увидела сообщение от Биа.

Развлекаешься? Ему понравился мой наряд?

Все отлично. Наряд понравился, осыпал комплиментами.

Я знала!!! Фотку пришли. Хочу на него глянуть.

Джози фыркнула, но когда Макс вернулся, тайком сфотографировала его и отправила снимок Биа. В ответ пришли три смайлика с глазами-сердечками.

– У них глинтвейн с джином, Джози, – с преувеличенным изумлением объявил Макс. – Там вишня, корица, а остальное я не помню, но подумал, что мы должны попробовать.

Вспомнив слова Биа о глинтвейновом пойле, Джози чуть улыбнулась, но взяла стаканчик и понюхала, прежде чем пробовать. На вкус оказалось неплохо, но гораздо крепче глинтвейна. Они миновали цветочную палатку, и Макс снова отлучился, а вернулся с розой. Укоротив стебель, он заправил розу ей за ухо, прикрепив кончик шапкой.

– В знак благодарности за то, что привели меня сюда, – сказал он и пожал плечами, мол, сущие пустяки, но Джози невольно провела пальцами по лепесткам и выше, где он коснулся ее уха.

– Ну что, какие планы? – спросила она, отчасти чтобы скрыть румянец, который, конечно же, проступил на щеках. – Мы могли бы…

– Джози! – вопль, раздавшийся справа, заставил ее замолчать, и, повернувшись, она увидела Клэр Бертон собственной персоной, которая мчалась к ним, раскинув руки, с развевающимися за спиной рыжими волосами. – Я так и знала, что это ты! – Она буквально напрыгнула на Джози и стиснула ее в объятиях. – Сколько лет, сколько зим, поверить не могу, что мы вот так столкнемся.

– Мы? – слабо спросила Джози.

– Ну да, я с Оливером, он там, покупает напитки. – Клэр, не глядя, махнула рукой за спину. Ну, классно, подумала Джози. Просто умереть – не встать. Разумеется, ее угораздило столкнуться с бывшим на этой треклятой рождественской ярмарке. Клэр посмотрела на Макса и, не дожидаясь, чтобы ее представили, затараторила: – Да, я вытащила его сюда, чтобы подбодрить после… – Она закашлялась, бледные щеки слегка порозовели. Впрочем, это ее не остановило – Джози по собственному опыту знала, что остановить старшую сестру Оливера было непростой задачей. – Он совершенно раздавлен после вашего разрыва, Джоз. – Клэр бросила взгляд через плечо и понизила голос. – Он впал в такую хандру, что я прямо даже не знаю. Все бы отдала, лишь бы вы снова были вместе, ты так хорошо на него влияешь, наставляешь на правильный путь.

– Он переспал с другой, Клэр, – коротко сказала Джоз. Краем глаза она видела, что при этих словах Макс поднял брови, но ничего не сказал.

Клэр поморщилась и принялась теребить посекшиеся кончики волос.

– Да, конечно, – быстро сказала она. – Конечно, я не говорю, что ты должна его простить прямо сейчас или вообще, – быстро добавила она, заметив выражение лица Джози. – Просто я, ну… – Она замолчала, а у Джози засосало под ложечкой. Не следовало быть с ней настолько резкой – Клэр не виновата, что ее братец решил променять их отношения на пару сногсшибательных каблуков и красное платье в обтяжку.

Клэр повернулась, махнула рукой, и Джози увидела, что к ним направляется Оливер – волосы, как всегда, идеально уложены, грудь, как всегда, колесом. Она отчаянно пыталась придумать какую-нибудь фразу, предлог, чтобы они с Максом могли уйти до его прибытия, но ничего не приходило на ум. Она подняла глаза на Макса, но тот ничего не говорил, только переводил взгляд с Оливера на нее. Тоже мне, помощничек. Клэр снова повернулась к ним и на этот раз посмотрела на Макса.

– Я, кстати, Клэр, – улыбнувшись, сказала она.

– Ладно, – быстро проговорила Джози, чувствуя жар в затылке, – ты, Клэр, извини…

– Джози? – Слишком поздно. Оливер уже был тут, стоял как вкопанный, руки под прямым углом, в каждой – по стаканчику с дымящимся напитком. – А ты что здесь делаешь? – Это прозвучало как обвинение, точно она спланировала все заранее, чтобы испортить ему веселье.

Она заправила прядь за ухо, отчего роза сместилась и пришлось водворять ее на место. Оливер проследил за ее движением и, увидев розу, нахмурился, стрельнул глазами в Макса, который просто стоял, сунув руки в карманы, с доброжелательным выражением на лице.

– Да вот, – уклончиво сказала Джози, думая, куда бы направить взгляд и останавливая его на кадыке Оливера, – решила выбраться в город.

– Но ты все это терпеть не можешь, – хмурясь, проговорил Оливер.

– Вот как? – вскинул брови Макс.

Клэр и Оливер тотчас, как по команде, уставились на него – он впервые открыл рот, и игнорировать его теперь было невозможно.

– Я, ну… – Джози кашлянула.

Оливер пристально смотрел на Макса, поднимая взгляд все выше, и Джози поняла, что он мысленно прикидывает разницу в росте между ними. Макс улыбнулся милой, обезоруживающей улыбкой, которую, очевидно, приберегал для посторонних – для всех, кроме нее, – и протянул руку Оливеру:

– Макс, – сказал он.

Оливер мгновение удивленно смотрел на протянутую руку, потом засуетился со стаканчиками, которые держал, и несколько секунд передавал Клэр ее напиток.

– Отлично, – сказал он, пожимая руку Максу и, по-прежнему глядя исподлобья то на него, то на Джози. – Отлично, я…

– Оливер, – добродушно сказал Макс. – Я понял. – Джози вздрогнула, ощутив плечами тяжесть приобнявшей ее руки. – Рад, что мы наконец-то встретились. – Джози подняла глаза на Макса, отчаянно стараясь не выглядеть напряженной и скованной, но он ничем не выдал себя, продолжая доброжелательно улыбаться Оливеру. – Разумеется, я о вас наслышан.