Запрет на безумие

Глава 4

Над нею кружилась муха.

Она подлетала к самому уху, говорила «бзз-бзз-бзз» и улетала. Затем подлетала снова, бзздила в ухо повторно и вежливо сдавала назад – ее бзздикалка постепенно затихала. И так раз за разом: муха прилетала, повторяла одноименную песню и растворялась в воздухе.

Брина замахала руками, пытаясь отогнать дрянную подальше, и глубже зарылась под подушку. Брина страшно хотела спать, она даже глаз разлепить не могла. Утомительные дни в дороге, эмоциональный разговор с Лисандром, а тут еще крылатая гадюка, которая тревожила сладчайший сон.

Однако муха все не унималась, ее крепкий сон не давал твари жизни.

Пьяной бабочкой вынырнув из-под подушки, Брина уставилась в темную стену. Во-первых, немного тупила и, тупя, не понимала, что происходит. А во-вторых – Брина ждала: ждала повторного пришествия мухи.

Только пришествия отчего-то не было, муха все не появлялась. Зато появился странный звук…

Брина посмотрела на прикроватную тумбочку, туда, где тонули в сумраке часы, и увидела – мобильный телефон. Сияя ярче беспарной фары, бзздил и бзздил мобильный телефон.

Так это не муха! – осенило Брину. – Вибрировал все тот же дурацкий телефон – уже ненавистный ей телефон!

Брина обреченно опустила голову и потянулась к дурному устройству. Разве она его не отключала…

Она уже жалела, что на него посягнула – вот и получит подглазные синяки.

…хотя припомнила: отключала звук, но не телефон, и Брина поступила так намеренно. Показалось, ситуация с недоступным абонентом может вызвать ненужные подозрения, обеспокоит звонивших мужлану людей. Можно подумать, не отвеченные звонки знакомых мужлана не обеспокоят.

«Крылатой гадюкой» оказался Дей. И снова тот же Дей…

Уймись же Дей, ну что тебе надо. Раз не отвечают, значит, в напряг.

Найди в себе гордость и прекращай звонить.

Она не собиралась реагировать на звонки, адресованные грубому хаму, честное слово, не собиралась. Рука сама потянулась к экрану и провела пальчиков вверх. Маленький Люцифер, поселившийся в душе еще в далеком и светлом детстве, мгновенно ожил и загоготал, ожидая свершения возмездия.

Несколько долгих микроскопических секунд в трубке стояло молчание… а затем поехало!

– Твою ж мать, Ролан, какого черта ты не берешь трубку! Я тебе целый день названиваю!

Интересно. Значит, Ролан. Так его звали, владельца телефона.

– Ты это намеренно, да? Потому как не представляю причин, которые оправдали бы твой поступок! Не ожидал от тебя такой подставы!

А он еще тот деспот, этот Дей…

– Ролан! Ты что совсем онемел?

– Ну… не совсем, – сказала Брина хрипловатым ото сна голосом.

Воцарилось молчание. Дей не отвечал, тогда как Брина ждала реакции. И чего молчит? Конечно, странно, что ответила она, но не настолько же? Наверняка его друг любил погуливать и проводить время с женщинами, он ведь такой… такой… в общем, недурственный этот Ролан, хоть и невежа.

Дей откашлялся:

– Могу я… услышать Ролана? – проговорили весьма сдержанно, но Брина уловила нотки нетерпения.

– К сожалению, не можете, – все с той же истомой в голосе ответила Брина.

– Почему не могу? – Наезд и требовательность. – Это номер Ролана. – Утверждение.

– Верно.

– Тогда…

– Он сейчас занят.

– Занят? И чем же интересно? – спросил с недоверием.

О нет: неужели Ролан гей?

– Чем же он может быть занят? – Брина мягко рассмеялась, право, глупейший вопрос. – Знаете, вы нам слегка помешали. – Она легла на спину и закинула ноги на стену. – Ролан в душе: моется, ну, и не только… Вы ведь не нуждаетесь в объяснениях, не так ли?

Мужчина утвердительно промычал – не нуждается.

– И, если вы не возражаете, мне бы хотелось вернуться к нему.

– И все это время…

– Он был со мной. Конечно, не все время в душе, – и снова смех, и снова очарование, – ух, здесь был не только душ… простите, увлеклась.

– Ничего, бывает, – казалось, заставил себя ответить Дей: уж больно натянуто прозвучало.

– Однако горячий парень, ваш Ролан…

– Очень горячий…

– …вам повезло…

– Мне особенно… Мне?

– И вот еще что: он просил в ближайшие два дня его не беспокоить. Да-да, он будет очень занят, еще пуще прежнего: Ролан вошел в азарт. – Тут Брина представила, как телефон начинает раздирать через два дня, представила, как снова не может спать, и синяки чернющие под глазами тоже представила… – Хотя, нет. Не звоните. Он сам с вами свяжется. Мы ведь взрослые люди, и все понимаем, не правда ли?

– Дааа… – ничего не понимая, протянул Дей. – Только все же могу я…

– Вот и прекрасно, – сказала Брина. – Прощайте, – и дала отбой.

Пронеслооо…

Откинув руки в стороны, с закинутыми на стену ногами, Брина уставилась в потолок. Чувствовала себя утопающей, сумевшей спастись в последний момент. Это какой стресс она только что испытала!

В следующий раз поступит, как поступают умные люди – вынет симку и спустит ее в унитаз. И нет тебе проблем.

Брина поднесла телефон к лицу. Неплохой такой смартфончик: явно недешевый, черненький, с навороченным сенсорным экраном. Не то, что ее подыхающий – с некоторых пор она экономила на всем.

Брина зашла в журнал звонков. Неотвеченные вызовы. Так. Один от Александра, два от Нелли, и двадцать один от Дея! Да что у него стряслось? Это же не два и один, это двадцать один!

Она стала досконально изучать мобильник.

Телефонная книга. Снова Александр, снова Дей, какой-то Кассиэль, печально известная Нелли, Океан…

Точно гей. Одни мужики. А как же женщины? У него их нет? Например, постоянная девушка. – Нелли не в счет. Какая-то она… неподходящая.

Или же он настолько ветреный, что даже для приличия их не записывает – каждый вечер новая подружка? А с виду такой весь правильный.

Сообщений тоже никаких, ни входящих, ни исходящих. Он вообще с людьми общается? Хотя, может, у него в запасе еще один телефон, который и является средоточием жизни.

Брина села: ноги слетели со стены, на губах затрепыхалась улыбка. В ее воспаленном сознании зрел очень нехороший план. Прямо очень нехороший. И дабы его не осуществить, ей следовало отвлечься.

Брина встала с кровати и, поспешив, включила свет: за окнами смеркалось, и в комнате было тускло.

Она оглядела спальню. Розовая. Вся. Было время, она обожала розовый: на стенах – розовые обои, на обоях – розовые розы, на кровати – розовое покрывало с рюшами.

Даже страшно стало.

Подойдя к «кукольному» зеркалу, являвшемуся частью спального гарнитура, привела себя в порядок и направилась к двери – ей нужно прогуляться. Затем оглянулась и посмотрела на телефон, оставленный лежать на кровати. Отвернулась. Снова посмотрела. Снова отвернулась, взялась за дверную ручку, однако мысли в голове не давали покоя…

Заставив себя от них отрешиться, она открыла дверь и торопливо вышла наружу. Прошла немного по белоснежному холлу, думая, где бы в Радлесе развлечься… но не выдержала – устремилась обратно в комнату.

Брина, окрыленная, влетела в спальню, на ходу захлопывая дверь, и запрыгнула на мягкую кровать. Ноги сложила под себя, удобнее на ней устраиваясь, взяла телефон и, наплевав на всякую осторожность, стала претворять свой нехороший план…

***

Телефон звонил, казалось, четверть века, однако, чтобы ответить, до него еще следовало добраться.

Нелли буквально слетела с лестницы и помчалась к аппарату, который подзывал к себе, располагаясь на кухонной стойке.

– Да, – ответила Нелли, задыхаясь. – Я вас слушаю.

– Вы что все сдохли, мать вашу! Неужели ни один из вас не в состоянии ответить на звонок! – На нее прямо-таки орали: Дей был явно не в духе. Хотя как часто он в духе был? – Чем вы все таким важным занимаетесь, что не можете даже на кнопку «ответить» нажать?!

– Дей, – скривилась Нелли. И стоило так бежать? – Ты как всегда радуешь меня своим прекрасным настроением. Это только мне так везет?

Она услышала рык.

– У меня нормальное, более чем обыкновенное настроение. На что ты намекаешь? – огрызнулся Дей.

– Не намекаю, так и говорю: вполне себе обыкновенное настроение. И о каких «все» идет речь?

– Видимо, он о нас, – послышался низкий гортанный голос за спиной.

Нелли едва не подпрыгнула от неожиданности. Она испуганно обернулась и прямо напротив, за барной стойкой, но в самой глуби сумрачной кухни, увидела Рагнара: ferus, который, спиной опираясь о гарнитур, стоял, жевал куриную ножку – именно ее он держал в руке.

Как она его не заметила? Не обратила внимания на то, что здесь кто-то есть? Рагнар стоял от нее в нескольких незначительных шагах, с аппетитом кушал – он занимался этим до сих пор, ни коем образом не смущенный ее присутствием, – и при всем при этом оставался бесшумным и абсолютно незаметным.

– Нелли! – прикрикнул Дей. – Ты что заснула? Ты меня слышишь?

– Да слышу! – раздражилась Нелли. Рагнар продолжал вгрызаться в обглоданную ножку, при этом, не спуская с нее белесого и очень ее пугающего взгляда. Он буквально прожигал в ней дыру презрения, недоброжелательные флюиды так и летели в ее сторону. – У нас гости, – сказала Нелли, – вернулся Рагнар.

– Рагнар? – удивился Дей.

– Рагнар. Порадуешься позже. Зачем ты так настойчиво звонил? – Нелли отвернулась от незваного гостя и, подумав, немного отошла. Наверняка, он снова пришел к Александру. И, как любили делать все ferus, пришел без предупреждения.

Александр вряд ли одобрит его повторное появление…

– Мне нужен Александр. Никак не могу до него дозвониться.

– Дома его нет. Он возобновил поиски исчезнувших с радаров ferus. – Со своих ментальных радаров. И это не два-три «человека», это численность одной полноценной нации. Поэтому сейчас Александр «медитирует» в объятиях природы. – Придется подождать.

– Дерьмо, – выругался Дей.

– А в чем проблема? Что-то случилось?

Дей молчал.

– Может, кто-нибудь другой сможет тебе помочь? – осторожно поинтересовалась Нелли. – Позвони Ролану, вы же близкие друзья.

– Нет, он не сможет мне помочь, – выдавил сквозь зубы Дей.

– Почему? – удивилась Нелли. – Сейчас он в баре, занимается моей просьбой, но если у тебя что-то срочное…

– Нет, его в баре нет, – еще более напряженно ответил Дей.

Странно: Ролан говорил, что пробудет там до позднего вечера. Но заострять на этом внимание не стала: нет, так нет, значит, ушел.

– Тогда приезжай к нам, Александр, наверняка, скоро вернется.

– Я… не могу. – Дей замялся.

– Почему не можешь? Где ты?

Повисла пауза.

– Дей, – настороженно позвала Нелли.

– Слушай, не твое дело, ясно? Далеко я. Просто передай ему, что мне нужно с ним поговорить. Это срочно.

Грубиян. Она до сих пор ему не нравилась. Еще одна противная ехидна из мизантропичной плеяды ferus.

Но Нелли не такая. Нелли сердобольная. Она поможет потерянной душе, и предложит ей выход из сложной ситуации.

– Может, попробуешь связаться с ним посредством ментально-энергетической связи?..

В этот момент Нелли ахнула и едва не выронила трубку. Она всем телом подалась назад, да настолько резко, настолько неожиданно, что чуть не споткнулась о собственные ноги. В области плеча послышался треск.

Кто-то дернул ее за блузку, и столько варварства было в этом действе, что Нелли только рот открыла от удивления.

Ошарашенная, Нелли обернулась и уставилась на Рагнара. Тот стоял позади нее и со скепсисом во взгляде смотрел на ее плечо.

– Ты что творишь? – задыхаясь от возмущения, только и смогла что выговорить Нелли. До нее доносились возгласы Дея, однако понять их Нелли не могла, она и не пыталась. – Ты в своем уме?

– Не верю, – исторгнул из себя Рагнар, с недоверием разглядывая ее плечо. И вел себя при этом так, словно ничего предосудительного не произошло, словно превратить ее блузку в тряпку – это так, в порядке вещей. – Похож, но не верю, – повторил Раганр и отошел на прежнее место.

– Во что ты не веришь?! – крикнула Нелли, теперь не сдерживая вскипевшей ярости, и швырнула в него телефонную трубку.

Рагнар чуть отклонился, что даже не напряг, наверное, ни один из своих позвонков, а трубка с оглушающим треском врезалась в стену и разлетелась на мелкие кусочки. – Ненормальный! Как ты смеешь!

– Не порть чуж… имущество.

Какая наглость, какая дерзость…

Нелли кипела негодованием. Она готова была его убить! Она…

– Нелли, ты чего застыла в позе разъяренного бизона? Готовишься к встрече с Александром?

Нелли обернулась на голос. В дверях стоял Океан.

Что он здесь делает? Что они все здесь делают? Почему приходят сюда, как к себе домой? Когда этот дом превратился в проходной двор? Это же невыносимо, просто невыносимо!

Океан притормозил. Насторожился.

– Эй, что здесь происходит? – Он посмотрела на Рагнара. – Ты чего здесь забыл? – Переключился на Нелли и внимательно ее оглядел.

– Ты что… это… – Океан указал себе на плечо и поводил по воздуху пальцем. – Это ты ей…

– Я лишь хотел проверить то, что ты мне рассказал, – ответил Рагнар, складывая на груди руки, – и посмотреть на знак.

– Для этого не нужно ее раздевать!

– А как я должен был его увидеть? Отвести ее на рентген? – На сухом огрубевшем лице замаячила плотоядная улыбка. Наглая, отвратительная улыбка!

– Пора привыкать к новым реалиям. Ты не во времена пещерных людей живешь, а в современном цивилизованном мире. Научись уже хоть каким-то манерам.

– Зачем? – удивился Рагнар. – Думаешь, Лисандр все же пригласит меня на ужин?

Нелли не выдержала, казалось, выкрикнула, тогда как, в действительности, пробормотала:

– Убирайтесь… Убирайтесь из моего дома…

Но ее не слышали.

– А тебе все мало, да? Мало проблем? Ты нарочно доводишь Александра?

– Ну, вы ведь ему не расскажете? Пожалуйста, не надо, – попросил Рагнар, и столько лицемерия было во всем этом, столько притворства и отталкивающей неискренности, что Нелли не стерпела – поспешила уйти.

На извинения рассчитывать не приходилось. Со слов Александра, Рагнар никогда не отличался тактичностью и всегда позволял себе много чего лишнего просто потому, что ему этого хотелось. И никакие правила, нормы, законы, и уж тем более моральные принципы над ним не властвовали. Такова была природа ferus, потому никто и не думал ему возражать – все они этим грешили. Но всему плохому, грубому и неотесанному приходит конец – в жизни Нелли точно. Потому она не станет терпеть подобного в своем – да, теперь в своем – доме. Ни за что.

– То, что я рассказал тебе – правда, так что прекрати к ней лезть! – услышала Нелли Океана, пока бегом поднималась по лестнице.

– Мой мозг отказывается в это верить.

– Твой мозг давно очерствел и омертвел. Просто прекрати нарываться на неприятности! – Нелли услышала удаляющиеся шаги, и практически тут же звук дребезжащей дверцы.

Не впечатленный речью друга, Рагнар опять полез в холодильник.

Глава 5

Железная дверь распахнулась, словно в нее сдури вломили ногой.

Захватившие сознание мысли растворились в просторах зала, заставив Ролан посмотреть на внезапно прибывшего.

Прибывшим оказался Дей, что слегка Ролана удивило. Сам он дожидался Нелли, чтобы обсудить с ней некоторые вопросы касательно начатой работы в баре. Она сама попросила его прийти – как видно, Нелли решила ограничить свои визиты в «Красную метку». Вот и примостился на ручке дивана, временами поглядывая на зелень за окнами, не менее зеленую, чем цвет занятой им мебели.

А вот что здесь делал Дей?

Александру не понравятся их зачастившие визиты, одиночки-ferus не любили вторжений.

Выглядел друг не лучшим образом: взвинченный, напряженный, внешне взъерошенный. Волосы, достигавшие ключиц, растрепанными прядями падали на глаза, сами глаза лихорадочно блестели, губы плотно поджаты.

Увидев Ролана, Дей остановился и как-то странно на него посмотрел: казалось, на Ролана смотрит наркоша, казалось, у наркоши двоится в глазах. «Ну-ка–ну-ка, – отразилось в сетчатке, – кто это у нас тут такой?» Дей склонил темноволосую голову под кривым, неестественным углом и, излучая загадочную пристрастность, направился к Ролану.

Остановившись рядом, немного помолчал, продолжая с любопытством его рассматривать, а затем поинтересовался:

– Что-то забыл?

Ролан не понял.

– В смысле?

– В прямом.

Ролан выгнул бровь.

– Да вроде нет. А должен был?

– Хорошо выглядишь, – заметил Дей.

Ролан выгнул обе брови.

– Спасибо. Не могу сказать о тебе того же.

– Еще бы, – оскалился Дей.

– Что с тобой стряслось?

– Даже странно, что так хорошо, при твоей-то нагрузке, – не слышал его друг. – Не устал?

– Не устал?

– Вчера, говорю, не устал?

Ролан задумался.

– Устал, вчера был сложный день, но это не проблема. Ты ведь знаешь, мне всегда нравилось этим заниматься.

Дей коротко рассмеялся не свойственным ему ехидным смехом.

– Этого я как раз-таки не знал.

– В принципе, сегодня день будет не легче. Откуда такая забота?

– Ааа, значит, сегодня все же намечается продолжение марафона?

– Дей, с тобой все в порядке? – Ролан не на шутку обеспокоился: Дей напоминал шизофреника. – Что ты вообще здесь делаешь?

– А ты что делаешь?

– Я пришел к Нелли. Да что с тобой творится?

– А я к Александру: ты же мне помогать отказался.

Ролан не помнил, чтобы в чем-то отказывал Дею.

– Я уже думал, что в ближайший месяц все мы вовсе тебя не увидим. Думал, ты до того ослабел, несчастный, что не в состоянии подняться с постели, даже рукой пошевелить не в состоянии, чтобы телефон свой гребаный поднять! Полагал, что за какой-то день до того тебя, бедного, затрахали, что в ближайшую неделю-две ты только в чувства приходить будешь! – под конец Дей совсем разъярился.

Ролан помрачнел. Он неторопливо поднялся и встал напротив Дея: следовало расставить все по своим местам.

– Может, расскажешь, что произошло? В противном случае я решу, что тебя настигло бешенство.

– А тебя что настигло? Жажда продолжения рода? Решил наплодить маленьких фэрусят?

Ролан молчал и смотрел на Дея в надежде получить разумные объяснения. Определенно: он дождется, когда Дей успокоится и соизволит просветить его о причинах своего нелепого поведения.

Ждать пришлось недолго. В какой-то момент до Дея дошло, что ведет он себя не вполне адекватно. Если не сам пришел к такому выводу, то пытливо-выжидающий взгляд, намеренно адресованный ему Роланом, позволил это понять.

Дей склонил голову и провел руками по лицу, очищаясь от паутины раздражения. Затем посмотрел на Ролана, более-менее успокоившись.

– Я звонил тебе немыслимое количество раз, неужели за все это время нельзя было ответить на вызов? Хотя бы единожды? А если я умирал?

– Ты мне не звонил.

– Не звонил? – удивился Дей. – Да я звонил тебе весь вчерашний день! Только ты был очень занят… либо оглох – интересно от чего?

– Дей, я говорю тебе, ты мне не звонил, – спокойно пояснял ему Ролан. – Неужели ты думаешь, я бы не услышал.

– Ну, если, как говорит твоя любовница, ты был в душе…

– Какая любовница, и какой, к черту, душ. Я весь день пахал в баре.

Дей криво усмехнулся.

– Это ты Нелли рассказывай сказки, о том, как ты усердно пахал в баре. Черт, Ролан, не ожидал от тебя такого!

– Да чего?! – Что за наезды? В чем его обвиняют? – Ты, видно, ошибся, неправильно все истолковал. – Только что за таинственное «все» такое Ролан никак не понимал.

В этот момент входная дверь распахнулась, пропуская в дом еще одного ferus – на пороге нарисовался Кас. Светлая рубашка из-под черной жилетки оттеняла трехдневную щетину, волосы оттенка «темный шатен» подчеркивали выразительность хищных глаз. Согласно законам генетики ferus был он высок и мускулист… а сегодня еще и недоволен – насупленный взгляд говорил о многом: например, о том, что паршивым настроением решил поделиться не только Дей.

Увидев Ролана, Кас насупился еще больше и сразу же направился к нему.

– Ролан, у тебя с головой все в порядке? – с присущей голосу хрипотцой поинтересовался Кас. – Мне вот кажется, что нет.

Ролан насторожился. Нынешнее утро явно не задалось, оно, определенно, шло по неверному плану. Все предъявляли ему какие-то претензии, от всех исходили токи недовольства, и ни от кого он не слышал толкового объяснения, в чем их чертова причина.

– Что не так? – с ощутимым напряжением спросил Ролан. Все чувства кричали: «Хорошего не жди!»

Кас достал свой мобильный, потыкал по экрану пару раз и, одарив Ролана все тем же мрачным взглядом, сунул телефон ему в лицо.

– Что это? – отчеканил ferus.

Ролан слегка отстранился, так как рассматривать что-либо с такого близкого расстояния было крайне неудобно – он не испытывал такого желания, – взял телефон и прочитал:

– Тряпка. Ты. Есть. Тряпка. Как был тряпкой, так им и остался. Я – самец, Я – Бог, Я – это Все, а ты – тряпка, тряпка, тряпка.

– В тебе что, проснулось чувство юмора?

Текст смс воображение не поражал, но Ролан перечитал сообщение повторно, теперь про себя – так, может, что недопонял.

Допонял: те же слова, тот же отсутствующий смысл. Что за ясли?

– Я этого не писал. – Ролан вернул телефон обратно.

– Ролан!

Он оглянулся и увидел спускающегося по лестнице Александра.

– При желании я смог бы понять, что ты считаешь меня «тюфяком» и «пустым местом», но Нелли! Да я шею тебе сверну! – Александр целенаправленно шел на него, тогда как Нелли семенила следом, пытаясь того сдержать.

Сейчас Ролан не просто насторожился – в нем зародилось нехорошее предчувствие, что оказался он в глубокой жопе. Пока он спал, мир перевернулся. Происходили странные вещи, и он неким образом был напрямую к ним причастен.

– Не пори горячку, Александр, и объясни мне внятно, что я сделал не так, – рассудительно, но в то же время, сдерживая просыпающееся раздражение, проговорил Ролан.

– Что не так?! – гаркнул Александр и остановился рядом на расстоянии вытянутой руки. – Ты пишешь моей женщине о любви, которая, оказывается, между вами расцветала, и после этого тебе достает наглости спрашивать «что не так»?! – Александр так и кипел. – Что там водится за невозмутимой личиной? – всматриваясь в Ролана, поинтересовался Александр. – Лицемерие и предательство? Это про тебя, Ролан?

– Дай взглянуть. – Ролан потянулся к телефону, который Александра сжимал в ладони, желая убедиться лично, что данное сообщение, как и сообщение, поступившее Касу, отправлено с номера Ролана.

– Чего ты там не видел?!

– Просто дай мне взглянуть, – процедил Ролан и отнял у Александра телефон.

Он посмотрел на верхнюю графу – да, номер его, – а затем прочитал:

«Нам было хорошо вместе, ты неплоха, но всему приходит конец. Моя любовь «опала», как листья ясеня. Прости, но ты мне больше неинтересна. Не пиши, не звони, подучи программки. Курсы юного программиста, 2656532».

Что за чертовщина? Что за детский лепет? Это даже не смешно. Ему точно не смешно. Как видно, остальным тоже.

– Я этого не писал, – четко, глядя в глаза Александру, проговорил Ролан. – Ты меня знаешь…

– Ролан!!! Ах, ты, гавнюк, ты что охренел?!

– Твою ж мать, я этого не делал! – крикнул он Рагнару, уже зная, с чем тот пришел. Он и сам начинал закипать, ощущая, как в нем просыпается лихорадочное возбуждение – предвестник скорых физических изменений.

– Тогда кто посмел с твоего телефона – с телефона ferus! – отправить мне послание о том, что мне пора прекратить трахать мужиков и заняться делом! – рявкнул Рагнар, останавливаясь рядом и глядя на него искрящимися злостью глазами.

Номер Рагнара не покидал его телефонной книги с тех самых пор, как Океан самовольно его туда вписал, когда приехал в Радлес. Знал ведь, что не к добру!

– Ролан, где твой телефон? – осторожно поинтересовался Дей.

Ролан полез в карманы, но ничего в них не обнаружил.

– Должно быть, оставил дома, в других брюках.

Он уже готов был сорваться с места – помчаться к себе домой, чтобы найти свой несчастный телефон, когда на пороге возник Океан.

Ролан остановился и приготовился к очередной порции дерьма: уж больно физиономия у того была довольная.

– Что у тебя! – не вытерпел Ролан.

– Я тут хотел было промолчать… – начал Океан, – тем более ты сам просил меня об этом в своем послании…

«Не просил!»

– …но раз все решили высказаться, я просто обязан поддержать большинство.

Ролан приготовился к худшему. Уже не казалось странным, что все ferus разом собрались в одном месте, поскольку он понимал: они намеренно его выследили, прочувствовали на ментально-энергетическом уровне и пришли в дом Александра.

– Значит, так, – продолжал Океан, – стихотворение называется «Плачу».

В моей груди горит пожар,

Пожар любви, мечты, надежды,

И губы трепетно как прежде

Хотят тебя поцеловать.

«Что за… хрень… Какого?..» – думал Ролан и одновременно с этим начинал догадываться, что телефона дома, в других брюках он так же не обнаружит.

И все то время без тебя,

Что я живу, как лох ползучий,

Я плачу горестнее тучи,

Тебя любя, тебя любя.

– Дай сюда телефон! – Ролан прямо-таки помчался к Океану. – Отдай, я сказал!

– Ааа, нет, нет, я еще не закончил! – Океан поднял руку с устройством и, делая круг по комнате, побежал от Ролана к остальным. – Совсем немного осталось!

И рук твоих стальных касаясь,

И пресс твой каменный целуя,

Живу, в мечтах себя волнуя,

Явись же, Оки, предо мной!

Иначе жизнь моя отстой!

– И тут написано, что продолжение следует.

Образовалась гробовая тишина. Все смотрели на Ролана. Нелли с жалостью, Рагнар в немом неверии, а кому-то было смешно…

– Я ржал, как конь, – сказал Океан, артистизму которого оставалось позавидовать. – И плакал. Ржал и плакал, ржал и плакал. А когда прочитал, что стихотворение посвящается мне… – он отвернулся, очевидно, сжалившись и решив не смеяться Ролану в лицо.

Ролан стиснул челюсти. Вот нахалка, вот стерва: наглая, беспринципная стерва!

Вот к чему был разыгран тот спектакль, вот ради чего она терлась к нему, словно не способная совладать с течкой самка. Устроила целое показательное представление. «Я не местная, растерялась, бла-бла-бла…», а в это время бесстыдно его щупала, тогда как второй рукой воровала телефон. Чуть ли в задницу к нему не залезла! Что б ее!

Лишь она подходила к нему вчера так близко. И вообще – лишь она к нему и подходила: как правило, люди обходили его стороной. Но не эта… нет, не эта.

Мстительной оказалась гадина, такая не пропадет. А мужиками как вертела, та еще вертихвостка – головная боль любого, кто осмелится с ней связаться. Подобные ей обычно и становились созидателями нескончаемых проблем: взбалмошная, своенравная, стоило признать, красивая, и при этом странная.

Да, странная. Она казалась не такой… не такой как другие люди – как другие женщины. Ее энергетика… она отличалась от всего того, с чем Ролан сталкивался до этого. Разительно отличалась. Мягкая, призывная, как у человеческих женщин, но при этом читалась в ней некая резкость. Да и запах был необычный: диковатый для его обоняния.

Он почувствовал его сразу же, стоило ей встать за его спиной, но не придал тому значения – был занят куда более важным для себя разговором. Но когда нахалка не постеснялась, оттеснила его в сторону и стала демонстрировать свои прелести всему бару, Ролан смог внимательнее к ней присмотреться: не преминул возможностью оценить ее красоты по достоинству – стройные ноги, округлая попа, хорошо очерченная грудь. В общем, было чем порадовать глаз. Вот местные детишки и повелись, пустили слюну, пока она играла на их слабостях – на их мужских слабостях.

Ролан и сам разинул рот, отупел от току подобных касаний, словно никогда не ведал женских ласк. Да. А эта похотливая самка в это время его обворовывала.

И теперь нахалка решила, что ей недостаточно полученного адреналина, ей захотелось вновь пощекотать свои нервы. Решила, что содеянное сойдет ей с рук, и она продолжит безнаказанно творить все то, что душе ее угодно.

Раздался короткий мелодичный звук.

– Ролан, – позвал его Дей.

– Что? – огрызнулся Ролан.

– Пришло сообщение от твоей «любовницы». Меня она пощадила.

Конечно же, Дей все понял.

– Что там написано?

– Пишет, чтобы я не завидовал вашей любви и страсти, потому как зависть – это худший из грехов, и великий Кришна меня за это покарает. Особенно за зависть к ближнему, особенно-особенно (между прочим, так и написано) за зависть к другу.

– А за воровство ее кто покарает, не написала?

– Нет, но она выразила надежду, что в скором времени и мне повезет, и я встречу такую же потрясающую женщину, как она. Потому просит не расстраиваться.

Ролан нехотя улыбнулся, но тут же улыбку спрятал: воровка к тому же высокомерна, а ее самомнению стоит позавидовать. Однако Ролан не собирался завидовать. Он собирался найти ее и забрать телефон, пока она не натворила дел похуже. И проучить. Да, проучить. Чтобы неповадно было впредь лазить по незнакомым мужским штанам.

***

О разговоре с Нелли пришлось забыть: Ролан был не в настроении, Александр был не в настроении, да и сама Нелли также была не в настроении. Вот тебе утро без скандалов. А все из-за какой-то сумасбродной девицы, которую он видел всего лишь раз, но за двадцать четыре часа, которые прошли с тех самых пор, она успела вдоволь над ним поиздеваться и растревожить душу. И ладно бы только его – она всполошила каждого belua ferus, словно улей диких пчел потревожила, и теперь обозленные пчелы метались стаей безголовых кур, и жалили, жалили, жалили, – разумеется, в первую очередь Ролана, – не забывая с восторгом выплевывать обильно вырабатываемый словесный яд.

Укусы Ролан выносил с достоинством. Веками тренированная выдержка не подвела его и теперь: пережив первоначальный удар удивлением, Ролан обратился в сталь, контролируя каждый лицевой сустав, тем самым демонстрируя ложную безмятежность.

Еще в детстве каждого ferus отдавали в специализированные пансионы-интернаты с наиболее жесткими и суровыми законами. От матерей их забирали отцы сразу же после рождения, однако сами не имели ни возможностей, ни желания нянчиться с малолетними детьми. Кормить, одевать, успокаивать – это не про ferus. Они существовали в своем немилосердном мире, ребенку в котором делать нечего, а потому его от себя отдаляли. А кто смотрит за их детьми – люди-не люди – дело десятое. Главное, чтобы их натаскивали под тот самый немилосердный мир, в котором им предстояло в скором времени очутиться. И их натаскивали – еще одно достоинство холодных стен пансионов в глазах отцов. Ребенка с юных лет обучали порядку и послушанию, вытравливали из него детскую взбалмошность и непосредственность, учили мыслить серьезно и трезво. И Ролана учили, и Ролана обучали, и ему даже нравилась та упорядоченная жизнь, которую он вынужденно вел.

«Нужно уметь сосредотачиваться на главном, – так всегда говорил ему Ивор, – отодвигать напускное, фальшиво-прелестное и смотреть глубже, видеть глубже, чувствовать глубже». Фальшиво-прелестного в Ролане не было, так как он смотрел глубже, видел глубже и уж точно чувствовал глубже, только никак этого не демонстрировал. А вот здравомыслия и серьезности, в себе воспитанных, хватило бы на каждого из его друзей.