След Виракочи

Busta y encontrás (ищи и найдешь). Москва. Наши дни

Сердце стучало от волнения, когда Александр зашел в главный корпус альма-матер. Поступал он в восемьдесят восьмом году в советский Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, а заканчивал уже российский Университет дружбы народов. Изменилось не только название, но и «наполнение». Уже в девяностые годы были открыты новые факультеты, учебные институты, появились новые здания, а четыре года назад РУДН вошел в пятерку лучших ВУЗов России в национальном рейтинге университетов.

Но для Александра и его друзей никакие рейтинги не важны. Они и так знали, что родной университет – самый лучший и любимый (и в советские годы, и позже); а преподаватели – истинные мастера своего дела, виртуозы педагогики, обладающие эрудицией, знаниями и опытом. Профи, одним словом.

Анна Петровна, с которой он созвонился накануне, встретила его как родного. «Постарела… Сколько же ей?.. Однако выглядит прекрасно, живая и улыбчивая», – подумал Александр и сказал ей, что она мало изменилась. Он не лукавил, потому что внутренне Анна Петровна осталась прежней: обаятельной и отзывчивой. Несмотря на годы, она продолжала работать, занимала скромную должность в архивном отделе, что устраивало Кузнецова как нельзя кстати.

– Рассказывай, что надо. Какая справка тебе нужна, Саша?

– Мне не справка. То есть справка… – Александр засмеялся, – но своеобразная. И не мне, а моим друзьям из Перу. Помните, были такие студенты: Маркос, Иван и Хаймес. Мы учились на одном курсе.

– Ой, нет, не помню. Много вас было… тысячи… Разве всех запомнишь? Тем более иностранцев, – она смущенно улыбнулась.

– Подскажите мне, где я могу найти сведения о студентах из Латинской Америки, которые учились у нас в девяностом году. И еще мне нужно узнать, когда они закончили учебу и выехали из страны.

– Ах, так тебя иностранцы интересуют?

– Да. Преимущественно перуанцы.

– Тогда это не здесь. Здесь преподавательский архив. Пойдем в другое место.

Александр обещал Маркосу раздобыть сведения обо всех перуанцах, обучавшихся в эти годы в университете. Маркос сказал, что в Перу совершено два убийства, похожих на московское (может, преступлений было больше, но его друг знал только о двух). И здесь, и там преступник одурманивал наркотиками свою жертву, убивал и укладывал тела по подобию эмбриона. Если между этими убийствами есть связь, то логично предположить, что преступник – гражданин Перу, который учился в начале девяностых в Университете дружбы народов. Это вполне здравое предположение.

Александр не верил в виновность Маркоса: его друг не мог быть убийцей. Даже при условии, что совершал он свои преступления неосознанно, в состоянии амнезии или иного психического расстройства, – не мог! Однако для Маркоса это очень серьезный вопрос. И доказать его невиновность (или виновность?!) нужно, прежде всего, ради него самого.

Кроме трех друзей, в университете наверняка учились и другие студенты из Перу. Поэтому первое, что Кузнецову надо сделать, это очертить круг подозреваемых. А это невозможно выполнить без изучения архивов.

Полдня пришлось потратить на разыскивание таких студентов. Какие-то данные были уже оцифрованы, но папки с документами иностранцев, получавших образование в советский период, все еще хранились на пыльных стеллажах.

Как и предполагал Александр, в эти годы Хаймес, Маркос и Иван были не единственными студентами из Перу. Хотя их, действительно, было немного. Среди латиноамериканцев преобладали аргентинцы и бразильцы.

В девяностом году в университете учились: Диего Санчес на подготовительном факультете, Хасим Ридер на последнем курсе инженерного факультета, Хуан Антонио Гонсалес и Рензо Мавила на пятом курсе медицинского факультета, а также девушка Мария Тереза Мартинес. Она училась на втором курсе факультета экономики и права. Странно, но Александр не помнил ее. Хотя должен был, потому что она была его однокурсницей.

Все эти студенты выехали из России в период с девяносто третьего по девяносто шестой годы. Кроме Гонсалеса – тот уехал в девяносто втором. Ридер, хотя и учился на пятом курсе, после окончания университета поступил в аспирантуру, защитил диссертацию и покинул страну в начале двухтысячных.

Кроме этих перуанцев, Александра заинтересовал парень из Боливии. Альваро Ортуньо. Он вспомнил его. Тот учился на курс старше, на историко-филологическом факультете. Они встречались иногда в общежитии, раза три даже отмечали какие-то праздники в общей компании. Наверняка с ним были знакомы и друзья-перуанцы, и Зина. Альваро – представитель аймара – коренного населения Южной Америки. Кстати, президент Боливии Эво Моралес также индеец аймара. Маркос – настоящий кечуа, а в родословной Хаймеса, по его рассказам, встречались и кечуа, и европейцы, и китайцы; Иван – потомок кечуа, аймара и европейцев, его предки жили в окрестностях озера Титикака.

Боливиец запомнился своими рассказами об Эрнесто Че Геваре. Отец Альваро Ортуньо был известным революционером и лично знал Че Гевару. Знаменитый команданте – личность выдающаяся, и любая информация о нем в то время (да, пожалуй, и сейчас!) вызывала искренний интерес.

Листая досье боливийца, Александр вспомнил один из рассказов Ортуньо о путешествии Эрнесто Гевары с другом Альберто Гранадо в Перу, где их сопровождал отец Альваро (на тот момент отец его был переводчиком с кечуа и аймара). Это было в пятьдесят втором году; Эрнесто еще не стал знаменитым Че, о котором жители половины земного шара слагали легенды, а был лишь выпускником медицинского факультета, интересующимся историей и культурой латиноамериканских народов. Два аргентинца: – дипломированный медик Гевара и доктор биохимии Гранадо тогда очень заинтересовались жизнью индейцев. В Куско они зачитывались книгами из местной библиотеки об империи инков, провели несколько дней на развалинах древнего города Мачу Пикчу.

Здесь, в древнем городе инков, Гранадо решил изменить свою жизнь: жениться на индианке из знатного инкского рода и остаться в Перу, провозгласить себя императором, а его – Эрнесто – назначить премьер-министром. И почему бы потом вместе не осуществить социальную революцию? На такое дружеское предложение Эрнесто ответил: «Революцию без стрельбы не делают!» Фраза эта стала крылатой.

Интересно и то, что боливиец Ортуньо родом из Ла-Игера – небольшой деревеньки в департаменте Санта-Крус, которая стала известна революционерам всего мира. Именно здесь, в октябре шестьдесят седьмого года, Че Гевара был схвачен и затем убит армией Боливии, сотрудничавшей с ЦРУ. Здесь, в Ла-Игера, закончилась кампания по созданию континентальной революции в Южной Америке.

И почему вспомнилась Кузнецову эта история? Он не был поклонником команданте. Чем же зацепил его боливиец Альваро Ортуньо? Может, тем, что они похожи – боливийцы и перуанцы: схожи этносы, язык, ментальность, традиции. Да еще, пожалуй, тем, что Ортуньо… он тогда казался ему способным на поступки. К тому же эта история связала боливийца Альваро, Че Гевару и… Перу.

Где он сейчас, сеньор Ортуньо? Не в Перу ли?

Александр отвлекался. Воспоминания вертелись в голове, мешали сосредоточиться. Однако же надо собраться с мыслями и выжать из архивных документов как можно больше информации.

Итак, в апреле девяностого года, кроме Хаймеса Родригеса, Маркоса Браво и Ивана Хименеса, в университете учились еще пятеро студентов-перуанцев и один боливиец, которые, по мнению Александра, могли быть причастны к убийству Зины: Диего Санчес, Хасим Ридер, Хуан Антонио Гонсалес, Рензо Мавила, Мария Тереза Мартинес и Альваро Ортуньо.

Шесть человек. Девять – вместе с друзьями Александра. Мог ли кто-то из них убить Зину в Москве и продолжать убивать подростков в Перу? Это и следует выяснить в дальнейшем.

Сегодня же надо отправить Маркосу все данные о шести бывших студентах. У себя в стране ему будет проще найти информацию об этих людях: живы ли они, чем занимаются, что у них за семьи, есть ли дети и так далее. Хорошо бы собрать эти сведения к его приезду в Перу.

Пока Александр дышал архивной пылью, отец – Дмитрий Сергеевич – по просьбе сына искал выход на Семена Михайловича Дикого – следователя прокуратуры, в то время капитана юстиции, который вел дело об убийстве Зины. Старые друзья довольно быстро сообщили: Дикий жив-здоров, ушел на заслуженный отдых восемь лет назад в звании подполковника юстиции. Тогда следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации был преобразован в отдельную структуру, вышел из системы органов прокуратуры, и многие сотрудники ушли на пенсию. Жаль, потому что среди них было немало опытных и знающих офицеров. Дикого характеризовали именно так: грамотный, порядочный, опытный профессионал. Однако же возраст брал свое: Семену Михайловичу за шестьдесят.

Александр созвонился с ним и, сославшись на одного уважаемого человека (спасибо отцу!), договорился о встрече на завтрашнее утро.

А вечер он провел с родителями, чему те были несказанно рады.

И еще он позвонил Катерине.

– Привет, Котенок. А я в Москве.

– Привет, Саша. Наконец-то объявился. Я уже волноваться начала.

– Вот… звоню от родителей.

– Что-то случилось?

– Нет-нет. Просто я у них остановился. Как всегда. Катюша, мне нужно с тобой поговорить.

– Да… – она сказала «да» тихо и напряженно. – Слушаю… – и замолчала.

– Понимаешь, мы не сможем полететь в Таиланд.

– Что?

– Я говорю, не получится у нас погреться на солнышке… в этот раз.

– Ой, ты про Таиланд…

– Ну да.

– А я думала, что-то серьезное, – Катя вдруг развеселилась. – Ты меня напугал, Кузнецов. Ты так это сказал… Ну, что тебе нужно со мной поговорить. Я уж подумала… – она замолчала.

– И что ты подумала?

– Неважно, – она смутилась.

– То есть ты не сильно расстроилась?

– О! Я ужасно расстроилась, – Катя продолжала веселиться, – Саш, Таиланд – это вовсе не главное. В другой раз полетим. Тебя на работе не отпускают?

– На работе отпускают. Другое. Помнишь, я тебе рассказывал о моих друзьях перуанцах?

– Помню. Студенческая дружба. И что?

– Мне нужно лететь в Перу, Катюша. У одного из них случилась беда. Поэтому я полечу в Латинскую Америку. К сожалению, не могу взять тебя с собой. Я не на отдых собрался.

– Понимаю.

– Ты точно не сердишься?

– Кузнецов, на тебя нельзя сердиться. Скажи только, когда вернешься?

– Не знаю. Может, через неделю. Или через две… Я буду тебе звонить. Обещаю. По ночам.

– Почему по ночам?

Александр рассмеялся:

– Разница во времени между Москвой и Куско восемь часов. Вот я высплюсь и в десять утра тебе позвоню. А у тебя ночь! Два часа ночи.

– А пораньше нельзя? – Катя восприняла его шутку серьезно.

– Да шучу я, Котенок. Конечно, я не буду тебя будить. Попробуем подстроиться как-то.

– Куско – это столица империи инков?

– Да. Столица Тауантинсуйу. Так кечуа – жители империи – называли свою страну.

– Я мало знаю об инках. Лишь общие сведения.

– Обязательно расскажу тебе о Тауантинсуйу, его жителях и правителях по приезде.

– Ловлю на слове, – она засмеялась. – А Мачу Пикчу недалеко от Куско, да?

– Относительно недалеко.

– Как интересно. И там спрятано золото инков?

– Почему там?

– А где же ему еще быть?

Теперь уже Кузнецов залился смехом. Отсмеявшись, сказал:

– Золото инков ищут в разных местах: в эквадорских горах Льянханатес, в перуанских экваториальных лесах, в городе-легенде Пайтити, в Чили, в Вилькабамбе – городе, куда бежал последний правитель империи Манко Инка Юпанки. Есть даже версия, что сокровища находятся в Европе, в Польше.

– Где-где?

– В Восточных Татрах, в польской области Спиш, на реке Дунаец до сих пор существуют развалины замка Нидзица, который был построен в начале четырнадцатого столетия. После национализации замка в сорок шестом году прошлого века под одной из лестниц нашли тайник с оловянным цилиндром, в котором были несколько индейских изделий из золота и кипу – узелковое письмо древних инков. Все попытки его расшифровать так ни к чему и не привели, а позже кипу непонятным образом пропало.

Некоторые историки считают, что в подземельях замка может храниться большая часть сокровищ инков. Эти сокровища якобы перевез туда потомок Себастьяна Бежевичи, который отправился в Перу и женился на прямой наследнице Атауальпы – сына одиннадцатого верховного правителя Уайны Капака, брата последнего императора. К сожалению, принцесса умерла при родах, но успела родить дочь. Девочка Умина впоследствии вышла замуж за правнука последнего правителя инков Тупака Амару; они вместе с двором перебрались в Европу и поселились в том замке.

– Ух ты! Сколько всего интересного. А где еще может быть золото инков?

– Отчего это тебя заинтересовали их сокровища? – Александр веселился. Он был доволен. Во-первых, Катя не устраивала скандала из-за отмены поездки в Таиланд, и, во-вторых, ее, оказывается, интересуют история и легенды. А это хороший знак! – Хочешь принять участие в их поиске?

– Увы. Я плохой искатель сокровищ. – Она тоже смеялась. – Но, согласись, это же очень интересно!

– Согласен. А ты слышала об Эльдорадо?

– Эльдорадо? А разве это название как-то связано с инками? Это же, скорее, философское понятие. Или не так?

– И так, и не так. По-испански «эль дорадо» означает «золотой». Да, в переносном смысле так называют место, где можно быстро обогатиться. Испанские конкистадоры считали, что страна, богатая золотом и драгоценными камнями, существует. Они искали ее на территории инкского государства.

– Не нашли?

– Частично несколько тонн золота испанцы получили в качестве выкупа за жизнь Инки Атауальпы. Когда солдаты Франциско Писсаро захватили его в заложники, Атауальпа взамен за свою свободу предложил заполнить целую комнату, от пола до потолка, золотом.

Он обещание выполнил, но испанцы не сдержали слово и казнили вождя. Перед смертью Инка оставил послание-кипу из тринадцати узелков. Никто не знает, что именно сообщил Атауальпа, но, согласно легенде, после его смерти жители Тауантинсуйу собрали все золото и спрятали его в горах, где основали город Эльдорадо. С тех пор целые экспедиции не раз отправлялись на поиски таинственного города, но по сей день легендарный Эльдорадо так и не был найден.

– Так, может, его и не существует вовсе?

– Думаю, что Эльдорадо не существует. Но вот место, куда инки спрятали золото, скорее всего, где-то есть.

В университете дружбы народов, где я учился, преподавал Юрий Александрович Зубрицкий – профессор, выдающийся ученый-индианист. К сожалению, он умер десять лет назад. Он первым из русских ученых овладел языком инков – кечуа, перевел на русский язык многие классические произведения кечуанской литературы. Очень много книг и статей он посвятил инкам и истории инкского государства. Так вот, Зубрицкий считал, что золото инков существует. Возможно, оно спрятано в легендарном городе Пайтити, который находился в перуанской сельве, то есть в джунглях, или на севере современной Боливии.

В книгах и статьях он изложил множество историй, которые подтверждали гипотезу о существовании Пайтити. Одну из таких историй поведал ему лично студент из Перу, который впоследствии состоял на дипломатической службе, работал в Москве. Отец студента целый год прожил среди индейцев перуанской сельвы – изучал их быт, нравы и обычаи. Как-то раз он заметил, что в одном небольшом племени, говорившем на кечуа, практикуется древнейший инкский ритуал посвящения. Обряд этот завершался тем, что юноше, прошедшему определенные испытания, возлагали на голову золотой или серебряный обруч, посвящая его таким образом в мужчины. Интересным было то, что юноша, готовящийся стать мужчиной, уплывал на каноэ по одной небольшой реке, а возвращался (уже с обручем на голове!) – по другой. Стало быть, где-то в верховьях этих двух рек находился богатый источник драгоценных металлов, который мог быть сокрыт лишь в одном единственном месте – древнем инкском городе Пайтити.

Так посчитал отец того студента. И он сообщил Зубрицкому названия тех двух рек, у истоков которых, судя по всему, и стоял город несметных богатств и великих тайн. К сожалению, организованная ученым экспедиция в перуанскую сельву так и не состоялась из-за бюрократических перипетий…

Александр прервал рассказ. Кажется, он увлекся. Стоило ему начать разговор об истории Перу, инках или других цивилизациях Латинской Америки, он не мог остановиться.

– Тебе интересно? – спросил он Катю.

– Конечно, интересно. Продолжай, пожалуйста, Саша.

– Тогда слушай, – довольно произнес Кузнецов. – После смерти Атауальпы его брат Инка Манко Юпанки возглавил народное восстание. Он не смог победить конкистадоров в Куско и ушел в горы, где возродил государство инков, но в меньших масштабах, естественно. С ним отправились жена с детьми, младший брат, жрецы, старейшины племени и часть народа – все они не хотели жить под испанцами. Там Манко Юпанки основал город Вилькабамбу, создал императорский двор; в нем правили его потомки в течение сорока лет, до середины семидесятых годов шестнадцатого века. А на территории остальной империи шла нескончаемая гражданская война, подогреваемая испанцами.

Зубрицкий нашел в хрониках кечуа историю о том, как однажды к Манко Юпанки добрался посланец от испанцев с предложением заключить союз, посулив ему титулы и звания от испанского короля. Однако Манко отклонил предложение посланника, заявив, что ему, наследнику инкского престола, ничего не нужно от завоевателей. А потом верховный правитель инков сообщил, что если испанцы по доброй воле уберутся из Тауантинсуйу, то он, Инка Манко, заплатит испанской короне выкуп, в два раза превышающий те сокровища, которые когда-то принес ей в дар Атауальпа. «Если даже ты все горы в округе превратишь в золото и бросишь к ногам Его величества, он все едино не отзовет своих верноподданных из Перу, – ответил на это предложение испанский посланник и прибавил: – Кроме того, кто же тогда будет нести вам, язычникам, свет истинной веры и спасать ваши души? И где ты возьмешь столько золота? Ведь Атауальпа отдал нам все сокровища вашей империи без остатка».

Услышав его последние слова, Манко усмехнулся и обратился к своим приближенным на языке кечуа с просьбой принести два золотых кувшина и мешок кукурузных зерен. Кувшины Манко подарил посланцу. Кукурузу же приказал высыпать на пол. Взяв из образовавшейся кучи одно зернышко, он сказал: «Это то, что вам отдал Атауальпа, а вот, – Инка указал на кучу, – то, что мы спрятали».

– Красивая легенда, – восхищенно сказала Катя.

– Это не легенда. Ответ Манко испанцам упоминается в инкских хрониках. Из них же ученые узнали о Вилькабамбе – последнем убежище правителя Инкской империи Манко Инки Юпанки. Может, где-то в лесах Вилькабамбы и были спрятаны сокровища инков?

– А она на самом деле существует, эта Вилькабамба?

– Не так давно, в начале семидесятых годов прошлого века, ученые обнаружили загадочное место, где находились развалины домов на специальных платформах и плохо сохранившиеся дороги инков. Некоторые историки считают, что здесь и была знаменитая Вилькабамба. Рядом с развалинами есть современная деревушка Эспириту-Пампа. А в ней живут долгожители, возраст которых сто-сто тридцать лет.

– Это миф?

– Нет-нет. Это как раз не миф. Я там был. Мы добрались туда с моими друзьями Маркосом, Хаймесом и Иваном десять лет назад. Интересно, что у долгожителей врачи не выявили сердечных заболеваний, рака, диабета, болезней печени и почек, старческого маразма и артрита. Там же сохранились старые церковные записи девятнадцатого века, в которых указаны даты рождения детей. И эти люди до сих пор живы. К тому же люди в этой местности не знают, что такое отдых, пенсия и старость. Они живут в отрыве от остального мира.

Эспириту-Пампа размещается на небольшом плато по правому побережью реки Пампаконас, в пятистах километрах на северо-запад от Куско. Но здесь ли находилась загадочная Вилькабамба, нет однозначного ответа. Это всего лишь гипотеза. Мне кажется, гипотеза очень правдоподобная.

– Ага! Значит, золото инков все-таки существует?

– Конечно, существует, – Александр засмеялся. – Но вряд ли оно спрятано в городе Мачу Пикчу. Там археологи облазили все, но не нашли ничего, кроме глиняной посуды, бронзовых статуэток и изделий из серебра.

– Жаль. Там так красиво. Я видела фильм об открытии и архитектуре Мачу Пикчу, кажется, он называется «Священная долина Инков».

– Но такая версия, Катюша, существовала. Некоторые ученые до сих пор полагают, что город основали, чтобы охранять зарытые под ним запасы золота.

– Вот видишь! – Катя не успокаивалась. – Хотя ты и не считаешь такую версию возможной, есть ученые, которые с тобой не согласны!

– Я нахожу такую версию маловероятной. Кстати, поисками золота инков занимались Маркос и Иван. Маркос искал все больше на бумаге – писал романы и исследовал древние рукописи, а вот Иван ходил в экспедиции, основал что-то вроде ассоциации, которую поддержали местные власти и даже финансировали раскопки.

– Ну, если уж твои друзья считают, что золото инков существует, значит, так и есть. Может, ты поэтому в Перу летишь? За сокровищами?

– Увы, Котенок. Не за сокровищами. У нашего друга случилась беда. Погибла дочь. Я отправляюсь туда, чтобы поддержать его.

Он не сказал Кате, что дочь Ивана была убита, а он – Александр – занялся расследованием. Зачем пугать ее? Потом… Потом, по приезде, наверняка расскажет. И о Зиночке, и о Камиле – красивой перуанской девочке, жизнь которой оборвалась в четырнадцать лет. И о своих друзьях.

А сейчас он был доволен, что Катя оказалась именно такой, какая ему была нужна. Такая Катя ему очень нравилась!

– Я понимаю, Саша. Конечно, отправляйся к друзьям. Только не пропадай надолго. Звони. Я буду ждать.

– Обещаю.

– И еще обещай кое-что, – она заговорщицки прищурилась.

– Что же я должен пообещать? – он был заинтригован.

– Если найдешь золото инков, привези мне маленькую золотую игрушку.

– Вряд ли я найду золото, – он рассмеялся, – но игрушку я тебе привезу. Золотую. В магазине куплю.

– Я из магазина не хочу. Хочу настоящую. Инкскую! – вздохнула она.

– Что ж, придется искать сокровища. Если моя женщина хочет, надо искать.

– Как ты сказал?

– Я сказал, надо искать.

– Нет, не это… Ты сказал… – она смутилась. Смутили ее, конечно же, другие слова.

Александр догадался, о чем она говорит, но сделал вид, что не понимает. Да, он произнес эти слова… «Моя женщина»… Скорее всего, так и есть.

– Ладно, Кузнецов, не буду тебя напрягать. Я, между прочим, на работе. Уже полчаса с тобой беседую. Хорошо, начальник не видит.

– Я на связи, Котенок. И… спасибо.

– За что?

– За то, что правильно поняла и не обиделась за Таиланд.

– Пока. Я тебя целую.

И не дожидаясь ответного поцелуя, Катя нажала на отбой.

Potius sero, quam nunquam (лучше позже, чем никогда). Москва. Наши дни

Ровно в девять утра Александр стоял у двери следователя прокуратуры, который вел давнее дело Зинаиды Кусаиновой в девяностом году. Вернее, у бывшего следователя.

При первом же рукопожатии Кузнецов понял, что бывших следователей-подполковников не бывает. Цепкий взгляд серых глаз, снисходительная улыбка, лысый череп, подтянутый, плечистый, быстрый в движениях – Семен Михайлович Дикий оказался похож лицом на актера Андрея Смолякова в роли майора милиции из сериала… как же название-то? забыл…

Кузнецов обрадовался: это он – тот самый человек, который вел дело об убийстве Зины. Дикий мало изменился. Правда, тогда он не был лыс, но все остальное: фигура, движения, полуулыбка и, главное, глаза – все осталось прежним. Морщины прибавились, да и только.

– Входи, – Дикий пропустил гостя вперед. – Откуда Иваныча знаешь?

– Я его не знаю, – Александр понял, что речь идет о человеке, без которого встреча с Диким была бы невозможна. – Это приятель моего отца. Так что это отец подсуетился, нашел Иваныча, а тот уже…

– И что же у тебя за дело? – перебил его Семен Михайлович, жестом указав на кресло, – ничего, что я на «ты»?

– Без проблем. Так даже лучше.

– Ну, тогда рассказывай, – сказал он и присел за стол. – Если смогу, помогу.

– Надеюсь, что поможете. Хотя история давняя, возможно, и не вспомните.

Кузнецов вдруг разнервничался. Это не укрылось от взгляда подполковника.

– Ты рассказывай, а я попробую вспомнить, – уже более миролюбиво обратился к нему Дикий.

– Дело было в апреле девяностого года. В Университете дружбы народов, где я в то время учился, убили девушку…

– Зинаиду Кусаинову, если не ошибаюсь, так?

– О! вы вспомнили?! – удивился Александр.

– Я не вспомнил. Я не забывал!

– Надо же. А почему?

– Потому что в моей практике было два нераскрытых преступления. Одно из них – дело Кусаиновой. Я тогда был молод, с буйной шевелюрой, – он усмехнулся, – очень хотелось добраться до преступника и доказать, что я чего-то стою. Однако время было сложное. И подозреваемые все иностранцы. Потом Союз распался, и республики отделились. Родители девушки в один момент оказались гражданами другого государства. Я, кстати, часто вспоминаю то время… М-да… А почему тебе вдруг понадобилось ворошить прошлое?

– Понимаете… Я обещал своему другу из Перу выяснить некоторые обстоятельства.

И Александр рассказал о звонке Маркоса и его сомнениях, о похожих убийствах подростков, совершенных в Перу, и своем обещании помочь в расследовании.

– Вот даже как? Говоришь, произошли похожие убийства в Перу?

– Да.

– А от меня тебе что надо?

Кузнецов растерялся. Неужели Дикий не понимает, что им – Маркосу и Александру – нужна информация! Ведь тогда, в девяностых, им не сообщили, чем закончилось следствие.

– Мне нужна информация. О том, как велось расследование, подозревали ли вы кого-нибудь еще, кроме моих друзей. Тогда вы их чуть ли не каждый день вызывали на допросы. Может, были еще подозреваемые? Кто они? Я вчера весь день потратил на университетские архивы, нашел, как минимум, шесть человек, которые могли быть причастны к делу. Но, возможно, вы их уже брали в разработку. Помогите мне узнать. Могу ли я посмотреть материалы дела в вашей прокуратуре? Я понимаю, что дело давно сдано в архив. Мне вряд ли его покажут. Но если вы замолвите слово… поэтому я к вам и пришел. Хотя самое важное – не документы, а ваше личное мнение. – Кузнецов говорил торопливо, как будто боялся, что Семен Михайлович откажет: «Прости, ничем помочь не могу».

Выговорил и посмотрел на Дикого. Взгляд не отводил, ждал.

– Дело, говоришь, посмотреть хочешь? Ну, ладно, – сказал тот и вышел из комнаты.

Через пару минут зашел, нес в руке старую пухлую папку, связанную веревками.

– Держи.

– Что это?

– Не бойся, не украл, – Дикий засмеялся, увидев испуганный взгляд Кузнецова. – Это копии.

– Вы копии всех дел дома храните?

– Нет. Только двух. Я тебе говорил. Одно досье у меня припрятано из девяносто восьмого года. А в этой папке – то, что ты ищешь. Здесь, кстати, – он постучал по объемной папке, – не только дело Зины Кусаиновой. Тебя ждет сюрприз.

– И как вам это удалось?

– В стране такой бардак творился! Да и у нас в ведомстве было не лучше. Некоторые нечистые на руку сотрудники не только копии, но оригиналы интересных дел прихватывали.

– Можно посмотреть?

– Можно. Но сначала послушай.

Дикий подтянул к себе папку и накрыл ее рукой. Так и держал руку на протяжении своего рассказа, постукивая иногда пальцами по картонной обложке.

– Александр… Как тебя по батюшке?

– Дмитрич. Но лучше без отчества. Проще.

– Ладно, Дмитрич. Как хочешь, – он усмехнулся. – Не смогли мы доказать причастность ваших студентов к убийству Зинаиды. Косвенные улики были, и алиби у большинства – так себе… но, увы, для суда этого было недостаточно. Еще пару человек из вашего университета мы тогда взяли в разработку. Но я, знаешь ли, всех твоих друзей подозревал, думал, договорились они. И покрывают друг друга.

– Договорились?

– А почему нет?

– Такого быть не могло. Я не верю.

– Эх, Дмитрич. Верю-не-верю – это игра такая есть, карточная, а у нас не игра, а факты и доказательства, – фыркнул Дикий и продолжил: – Так вот, про сюрприз. В начале девяносто третьего года наши коллеги из другого округа взяли студента из Южной Америки. Подзабыл сейчас, из какой страны. Парагвай, кажись… В деле все есть, увидишь. Учился он в МГУ. Взяли его, потому что спаивал он своих университетских друзей одним напитком странным. Когда наши товарищи анализ напитка-то провели, проверили по базе данных и обнаружили, что подобной гадостью была напичкана Зинаида перед убийством. Мы парня себе забрали и начали прессовать. Уж больно заинтересовала нас его «водичка». Он, конечно, не признавался. Одно дело – наркотический напиток изготавливал, а другое – убийство. Посадили его на два месяца в СИЗО, сообщили, естественно, консулу и стали собирать доказательства.

Оказалось, захаживал этот студент и в ваш университет, и друзья там у него были. Ну, думаем, удача. Нужно только алиби проверить на эти дни, и все. Почти три года прошло, попробуй, выясни, где юноша был в день убийства! Но мы старались. Нашли его друзей из вашего общежития. Они и сообщили, что приходил он к ним частенько, что играли они в одной команде в волейбол. Все сходилось! Мы уже готовили материалы дела для передачи в суд. И тут!..

Семен Михайлович встал из-за стола, прошелся по комнате. Снова сел и забарабанил пальцами по папке с документами, медленно произнес:

– Новое убийство!

– Что? Еще одно убийство? Не понял. Похожее убийство?

– Да. В конце марта девяносто третьего года, – подтвердил он. – А наш студент-то сидел в СИЗО! Значит, не он совершал эти убийства. Выпустили, конечно. Пожурили за «водичку» и выпустили.

– И кого… ну, убили?

– Подростка шестнадцати лет. Юру Мельникова. Так его звали. – Отчеканил Дикий.

– Мальчик? Не девушка?

– Да. Парнишка совсем молоденький.

– В школе учился?

– В школе. Ходил на подготовительные занятия в МГУ. И в спортивную секцию по волейболу. Э-э… в ваш университет.

– В наш?

– Да. По средам и субботам.

– И его убили в один из этих дней?

– Угадал. Труп нашли неподалеку от Университета дружбы народов.

– Что значит, неподалеку?

– В паре километров.

– Это далеко. Может, совпадение.

– Может, и совпадение. Но есть еще кое-что. Слушай дальше. Юру нашли в подъезде одного заброшенного дома. Дом готовили к сносу. Жильцы там еще не все съехали, но многие квартиры пустовали, и там поселились бомжи. Помнишь ведь, какое время было…

– Помню. И что, мальчика этого напоили и… так же уложили?

– Именно. Криминалисты нашли в крови те же психоактивные вещества. Есть небольшая разница в компонентах и дозировке, но разница не принципиальная. Его ударили по голове и уложили тело в позу эмбриона.