Два цвета Вселенной

– Привет, Лея, – улыбнувшись одними глазами, ответил он. Египтянин развернулся в своём кресле на колёсиках, и стало видно, что у него отсутствуют обе ноги – чуть ниже коленей. У Амина имелись протезы, но он редко ими пользовался. Из дома парень почти не выходил – еду ему привозили друзья. «Компьютер – вот мои ноги», – не без гордости повторял он. И ему было чем гордиться. Амон-Ра знал о компьютерах всё, что только можно было, как будто они доводились ему близкими родственниками. Чего нельзя сказать о людях – даже посол Айли обладал более обширными познаниями о представителях вида Homo sapiens. И если шиммерианец хотя бы предпринимал попытки понять людей – кстати, довольно успешные, то Амин даже не пытался этого делать. Люди не представляли для него интереса. «Потому, что мы не компьютеры, и нас нельзя разобрать», – шутил Андрей.

– С чем пожаловала? – поинтересовался Амин.

– Поговорить.

– Снова комп забарахлил? Говорил я тебе – избегай неизвестных носителей. Одно слово – женщины… Женщина и техника так же совместимы, как гороховой суп и апельсиновый джем.

– С моим компьютером всё в порядке, – рассмеялась Лея. – Речь пойдёт о тебе.

– Опустим преамбулу о моей гениальности и готовности всегда прийти на помощь друзьям и перейдём к твоему компьютеру. Так что с ним?

– Я же сказала, с ним всё в порядке.

– Странно… – Амин не допускал даже мысли, что у кого-то может возникнуть желание поговорить с ним на тему, не связанную с компьютерной техникой. – Ну, тогда говори…

Лея принялась рассказывать ему об Аните – сбивчиво и нескладно от волнения. Амон-Ра слушал её внимательно, и его лицо в тот момент не выдавало никаких эмоций, напоминая бронзовую маску. Дослушав до конца, он кратко произнёс:

– Нет.

– Но почему? – удивилась Лея.

– Ты, наверное, думаешь, что я жажду вернуться к полноценной жизни и всё такое? Лея, я вовсе не считаю себя в моём нынешнем состоянии ущербным. Вообще ноги нужны современному человеку в той же мере, что и хвост. Главное – наличие головы и некоторого количества серого вещества в ней. Ты же видишь, я даже протезами почти не пользуюсь, хотя они у меня очень удобные. В них просто нет нужды.

– Неужели, тебе не хочется элементарно увидеть мир? Когда ты в последний раз был за городом?

– Что я там забыл? К тому же, мне не хочется быть чем-то обязанным этим пришельцам. Я давно уже убедился: никто ничего не делает просто так. И неизвестно, что им понадобится в качестве платы за здоровые ноги.

– Господи… Амин, ты же не думаешь, в самом деле, что они потребуют твою душу?

– Как знать… – задумчиво повертел в руках какую-то металлическую штуковину парень.

– Но это же просто смешно!

– Нет, Лея, это страшно. Потому что неизвестно. Мы до сих пор не знаем, с чем они прибыли, что у них на уме. Скоро будет месяц, как ты общаешься с их послом. Что ты за это время узнала о нём?

– Я знаю, какими проектами он занимается. Мне стали известны некоторые обстоятельства его личной жизни…

– Да, я помню. Андрей перестал теряться в догадках относительно пола нашего дорогого гостя, – усмехнулся парень. – Естественно, у него же только одно на уме…

Амон-Ра недолюбливал Андрея – говорил, что тот состоит из полового органа, а всё остальное – рудименты. Андрей не оставался в долгу, называя Амина «деталью от компьютера» и «сиамским близнецом».

– Айли охотно отвечает на все мои вопросы, – продолжила Лея.

– Однако если я сейчас начну тебе задавать вопросы о нём, ты не сможешь ответить мне ни на один. Например, ты знаешь, чем он занимался до тех пор, как попал на Землю?

– Нет, но…

– А сколько шиммерианцев находится сейчас вблизи нашей планеты, где расположена их база, располагают ли они оружием и каким?

– Не знаю, – честно ответила Лея.

– Итого, мы знаем, что Айли – особь предположительно мужского пола (ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, пока ты не убедился в этом лично), представляющая неустановленные интересы неизученной расы на Земле. Негусто… Прямо не посол, а какая-то неуловимая чёрная кошка в тёмной комнате. Я так понимаю, он тебе нравится?

– Что ты этим хочешь сказать? – покраснела Лея.

– Только то, что у тебя есть прекрасная возможность узнать о нём побольше. Такой возможности нет больше ни у кого из нас. Я где-то читал, что любовь затуманивает сознание женщины, но расширяет её подсознание. Если он в чём-то неискренен – ты сразу же это почувствуешь. То, перед чем окажется бессильным твой разум, может быть подвластно твоей интуиции, понимаешь?

– Ты предлагаешь мне… шпионить за ним? – нахмурилась Лея.

– Господь с тобой!.. Я просто предлагаю тебе подробнее изучить интересующий тебя объект. Если он окажется таким, каким ты его себе представляешь – великолепно. Если нет – тоже хорошо. Кто знает, может быть, после этого он тебе понравится ещё больше. Понимаешь, о чём я? – Лея молча кивнула. – Вот за это я тебя и уважаю. Другая на твоём месте могла бы обидеться и обругать меня «скотиной».

– Был момент, когда я хотела это сделать, – призналась Лея.

– Второе, за что я тебя ценю – твоя честность. Иди с Богом. Понимаю, что ты проявила обо мне заботу, как о друге, но в данный момент я в ней не нуждаюсь. Буду только рад, если права окажешься ты, а не Вик. Ведь если выяснится, что они имеют в отношении нас враждебные намерения, с учётом их технического превосходства нас сможет спасти только чудо…

Андрей сидел напротив Виктора и отчаянно боролся с желанием врезать другу по физиономии.

– Это ты во всём виноват, – бесновался Северин.

– Приехали… Я-то в чём?

– Видишь, они оказались дальновиднее нас. Теперь он получит Лею с потрохами. Зачем только она ему нужна?

– Может, просто понравилась? Что ты сразу шьёшь парню криминал?

– Ты в своём уме? – рассмеялся Виктор. – Понравилась – Лея? Не смеши мои уши – они сами, кого хочешь, насмешат.

– Ну, мы же не знаем, какие у них вкусы. Айли нёс какой-то бред о способности женщины любить…

– Вот именно, бред. Нет, за этим якобы мужским интересом кроется что-то другое… Но что?

– К чему гадать? Я сотню раз тебе говорил и скажу в сто первый – нужно подождать.

– Мы ждём уже месяц, но пока не продвинулись ни на шаг. Выяснили только то, что у посла Айли имеются дети – весьма ценный факт.

– Север, не кипятись. Обещаю, что буду хвататься за любую зацепку, – заверил Андрей.

– И, пожалуйста, будь поласковее с Леей, – примирительно попросил его Северин.

Посол Айли явно получал удовольствие от прогулки в парке. Лея украдкой за ним наблюдала. У шиммерианца был такой вид, как будто в шелесте листвы и пении птиц он различал знакомые слова.

– Ты любишь цветы? – спросила Лея, которую начало тяготить затянувшееся молчание. Вообще-то она не была многословной и компания Айли вполне её устраивала. Но когда посол вот так погружался в себя, она чувствовала себя лишней. «Витает в эмпиреях», – насмешливо говорил в таких случаях Бойко.

– Люблю, – Айли медленно повёл головой, выходя из сосредоточенно-созерцательного состояния. Его тонкие пальцы нежно обвились вокруг цветущей ветки. – Вот, посмотри… Ни одно творение рук разумного существа во Вселенной не сможет превзойти по красоте эту ветку. Она так свежа и ароматна… Пусть завтра лепестки цветов осыплются, но сегодня – её триумф, и мы можем наслаждаться красотой, сравниться с которой способна лишь красота любви. Совершенство нужно искать в природе. Всё остальное – вторично.

«Может, он немного сумасшедший, но по-хорошему сумасшедший, – подумала Лея. – Даже если бы земному мужчине пришли в голову подобные мысли, он бы постеснялся их озвучить…»

– Красота любви… Но ведь любовь – это не только красота, – нерешительно возразила она.

– Любовь – это и душевная работа, и боль… Но, скажи, что может быть слаще этой очищающей боли – если, однажды испытав, мы стремимся пережить её снова и снова?

«Ему это знакомо… Но откуда? Впрочем, чего это я, в самом деле? Кто сказал, что любить – привилегия человечества? Если бы я встретила его раньше – такого…» – слова Айли привели Лею в сильное волнение. Когда-то она и сама рассуждала подобным образом, но потом разуверилась во многом и во многих. А теперь, по прошествии долгих лет, ей встретился кто-то, кто озвучил её самые сокровенные мысли. Те, которые она гнала прочь из боязни вновь поддаться их очарованию…

– Ты меня понимаешь, – медленно произнёс Айли. Не вопросительно – скорее, утвердительно. – Я прочитал это на твоём лице. Но ты как будто этого стыдишься…

– Я не стыжусь, – поспешно возразила Лея. – Просто привыкла скрывать такие мысли – во избежание насмешек и плевков в душу. Ты – первый, с кем я могу вот так запросто об этом поговорить.

– Странно…

– Что – странно?

– Вроде бы, люди – общительные существа. Но вы говорите друг с другом о всякой ерунде, а о подлинно значимых вещах – почему-то считаете едва ли не постыдным.

– Это ты верно подметил, – согласилась Лея. – Я сама не раз об этом задумывалась… Слушай, а можно я тебе задам один вопрос? Только не обижайся.

– Какие могут быть обиды, Лея? Без вопросов мы не сможем узнать друг друга.

– Вы остановили войну. Помогли нам восстановить экологию, некоторые промышленные отрасли, но не все. Почему? – Лея всё ещё была под впечатлением от разговора с Амином. Это мучило её, но когда она решилась откровенно поговорить с Айли, одна пытка сменилась другой. Теперь девушка боялась, что обидела посла своим недоверием, и он, в свою очередь, тоже перестанет ей доверять.

– Мы вернули Земле главное – красоту, – рука шиммерианца изящно двигалась в такт его речи, а на лице лежала печать неземной одухотворённости, словно он знал гораздо больше, чем мог выразить словами. – А что касается науки, техники… Ведь это не всегда шло человечеству впрок. В конечном счёте, высшие достижения земной науки вы обратили против самих себя. На момент нашего вмешательства человечество пребывало в бедственном положении – из-за того, что вы разучились жить в гармонии с окружающим миром, природой и оказались в зависимости от благ цивилизации. Разумное существо не должно быть рабом своих творений, понимаешь?

– Понимаю…

– Посуди сама, есть ли нам смысл снова вкладывать в ваши руки оружие – чтобы вы развязали очередную войну? Многие недовольны тем, что мы отказываем землянам в открытии проектов, направленных на освоение космического пространства. Особенно часто нам вменяет это в вину Виктор Северин. Но можно ли выходить в космос, толком не научившись жить на своей планете?

В словах Айли Лея почувствовала горькую правду. Выходит, Виктор ошибается… Что ж, это неудивительно. Война – его стихия, и он ощущает себя в ней, как рыба в воде. В мирной жизни он просто не может найти себе места, вот и бесится. Часто люди ведут себя, как малые дети, которых нельзя оставлять без присмотра. Теперь за ними есть, кому присматривать. Это грустно, но справедливо.

Вынеся такой суровый вердикт человечеству, Лея расслабилась и смогла в полной мере насладиться танцем шмеля, привлечённого ароматом цветов. Рядом с Айли ей было легко и уютно. Так, как до сих пор не было ни с кем. Амин назвал его «чёрной кошкой в тёмной комнате». В конце концов, какое значение имеет окрас кошки, если она дарит тепло?

Айли украдкой следил за сменой эмоций на лице девушки. «Она знала любовь и боль, – подумал он. – Хотела мне доверять, но боялась. А теперь это страх отступил, и Лея чувствует облегчение. Определённо, она – та, кого я искал. Идеальный вариант – было бы грешно мечтать о большем…»

Виктор Северин развалился в том самом кресле, в котором недавно сидела Лея.

– Как ты думаешь, это увлечение Леи послом – серьёзно?

– Посуди сам, когда мы говорили о нём, её голос слегка дрожал, и она всячески пыталась отвести взгляд.

Виктор удивился – обычно Амон-Ра не проявлял особого интереса к окружающим, даже к тем, кто считал его своими друзьями. И вдруг такая проницательность…

– Если бы мне удалось уговорить Андрея взять её в оборот…

– Поздно – без него уже взяли. Я тебе так скажу: против Айли у Андрея нет никаких шансов. Лея – девушка неглупая, и у неё высокие требования к мужчинам. Андрей – болтун и бабник. На определённый тип женщин его дешёвые приёмчики действуют безотказно, но Лея не из этой категории. Посол во всех отношениях интереснее нашего записного донжуана. Она почувствовала в Айли неординарную личность и теперь не посмотрит в сторону Бойко, даже если он выпрыгнет из штанов.

– Я уже, грешным делом, думал, тебя только компьютеры интересуют. А ты иногда и в сторону людей поглядываешь, – улыбнулся Виктор.

– В данном случае меня заинтересовали не люди, а этот пришелец. Тонкая штучка – так просто его не раскусишь…

– Напрасно ты отказался от предложения Леи.

– Обойдусь как-нибудь без шиммерианских подачек, – поморщился парень.

– Находясь в их треклятом центре, ты бы имел возможность лично понаблюдать за всем изнутри. Возможно, тебе открылось бы то, чего не замечает или не хочет замечать наша бедная влюблённая Лея.

– Я подумаю, – коротко бросил Амин, но по взгляду египтянина стало ясно, что идея Виктора его заинтересовала.

– Сделал сегодня нагоняй Андрею за бездействие, – перевёл разговор на другую тему Виктор, чтобы Амин не подумал, будто его торопят с решением. – Месяц на исходе, а все результаты работы нашего героя сводятся к определению пола Айли, и то, не наверняка – со слов самого посла.

– Вик, не торопи Андрея. Не надо пороть горячку. Мы не можем себе позволить совершать ошибки. Я уже говорил Лее, правда, по другому поводу, что посол Айли – это чёрная кошка в тёмной комнате. Изящная маленькая кошка. Но она очень сильная, ловкая, хорошо видит в темноте, в отличие от нас, и у неё есть острые когти…

3. На линии огня

Андрею снился бой. Он снова бежал по обожжённой земле с автоматом наперевес, а где-то рядом рвались бомбы. «Витька, Север, ты где?» – хрипел он, задыхаясь в едком дыму. Пот, смешиваясь с кровью из раны на голове, стекал по лбу и заливал глаза, вызывая в них резь. И вдруг всё стихло. «Неужели, конец?» – подумал он и… проснулся. Рывком сел на постели, залпом опорожнил кружку холодной воды, стоявшую на тумбочке у изголовья. Лежащая рядом Тамара Чернова недовольно пошевелилась и перевернулась на другой бок. Этот сон преследовал его уже девятый год…

Четыре года назад закончилась война. Просто в один момент во всех точках земного шара вся военная техника оказалась парализованной. Как в последствии выяснилось, то были они… Но тогда об этом никто не знал – все были смертельно напуганы. Казалось, что наступил конец света. Это было даже страшнее, чем тот ад, в который жизнь землян превратила война…

Ему было всего шесть лет, когда она началась. Сначала в виде отдельных локальных конфликтов: Россия воевала на Кавказе, США – на Ближнем Востоке. Мусульманский мир отвечал терактами. Европа заняла выжидательную позицию. Китай жадно облизывался на дальневосточные владения России. Но так продолжалось с конца двадцатого века, поэтому никто не ждал грозы, хотя первые зарницы уже полыхали на горизонте.

А потом грянул гром – да так, что содрогнулась земля. И мир словно взорвался изнутри. США и Россия одновременно напали на Иран, обвиняя его в «пособничестве терроризму». Тотчас же подтянулись дружественные войска Израиля и стран Европы. И хотя войне всячески пытались придать характер религиозной, умные люди говорили, что религия здесь не при чём. «Идёт война за нефть, – говорил сосед Андрея, журналист на пенсии Николай Петрович. – Природные ресурсы – вот что нынче самое ценное. Американская промышленность испытывает все больший их дефицит. А в России нет промышленности, как таковой – только торговля этими самыми природными ресурсами». Андрею тогда было семнадцать лет…

Ему повезло родиться в нейтральной Украине, только он вовсе не считал это везением. Парень не пропускал ни одного выпуска новостей, жадно всматриваясь в кадры военной хроники. Его сердце рвалось туда, в самую гущу событий, а мать только испуганно крестилась: «Боже, що ж воно такэ робыться? Зовсим вже люды подурилы…» Он был старшим сыном в семье, где воспитывалось шестеро детей. Едва Андрей достиг совершеннолетия, он просто сбежал из дома – на войну.

Тогда Бойко было всё равно, на чьей стороне воевать. Сначала он нанялся к американцам, потом переметнулся к арабам. Парень на редкость быстро освоился – он оказался прирождённым солдатом. В мусульманской армии он познакомился с другим наёмником, Виктором, и тот уговорил его вновь перейти на сторону союзников. Андрей согласился – лишь бы платили. И потянулись месяцы, дни, годы – похожие друг на друга. Сплошная кровавая мясорубка, жестокая и бессмысленная. Но ему некогда было раздумывать о смысле жизни – нужно было воевать, чтобы остаться в живых. Один за другим погибали товарищи. Только они с Севером держались – возможно, потому, что не утруждали себя ненужными раздумьями.

А потом американцы сбросили атомную бомбу на Тегеран. Не все союзники одобрили это решение, но времени на то, чтобы выяснять отношения, не было. В ответ несколько иранских ракет полетело в сторону России, чем не преминул воспользоваться Китай, напав с востока. Вмешались США. Словно цепная реакция, вспыхнул ряд конфликтов в Африке, Латинской Америке и даже относительно благополучной Европе. Человечество упорно стремилось к своему концу. Андрей уже не замечал смены дня и ночи – он жил в какой-то тупой горячке, превратившись в совершенную военную машину без мыслей и чувств. А потом наступила эта тишина – как перед смертью…

Когда стало ясно, что война была остановлена вследствие вмешательства извне, Андрея охватил страх. Слишком твёрдым и уверенным было это вмешательство. Земная промышленность была разрушена войной, и человечество оказалось в полной зависимости от шиммерианцев. Правда, они не проявляли враждебности по отношению к людям, быстро помогли восстановить экологию планеты и многие отрасли промышленности и науки. Но всё это время они держали землян под пристальным контролем, избегая близкого общения с ними – словно отгораживаясь незримой стеной и вступая в контакт лишь с единицами, которых использовали в качестве посредников для выражения своей воли. Шиммерианцы поставили людям чёткое условие: они согласны помогать только при условии строгого соблюдения запрета на развитие военной и космической отраслей. И земляне вынуждены были согласиться.

Наибольшую тревогу у Андрея вызывало отстранённо-дружелюбное отношение пришельцев. Он лучше понял бы шиммерианцев, если бы они начали проводить опыты над людьми. Парня не покидало подозрение, что истинные намерения гостей вовсе не так честны, как они пытаются это представить. Но таких, как Бойко и Северин, были единицы…

С Леей, Амином, Джейсоном и Риккардо украинец познакомился в госпитале, который открыли шиммерианцы – Андрей оказался там вместе с Виктором. Бывший снайпер Лея Сафар работала в этом госпитале медсестрой. Сначала она воевала на стороне союзников – в израильских войсках, потом перешла к мусульманам, где встретила Амина Рашида. Поговаривали, что там была какая-то любовная история, но её подробностей Бойко не знал. И Лея, и Амин неохотно посвящали даже близких друзей в подробности своей личной жизни. Джейсон и Рик воевали в союзной армии. Андрей с Виктором тотчас же начали прощупывать почву на предмет поиска сторонников.

И первым, как ни странно, оказался Амин – его привлекала возможность проведения новых исследований, быть может даже изучения шиммерианских технологий. Потом Вик завербовал Джейсона, сыграв на его отцовских чувствах. Вскоре они втроём бежали из госпиталя – Амин даже не стал дожидаться, пока ему сделают операцию на ногах. Андрей остался – ему удалось привлечь на свою сторону Лею, используя личное обаяние. Гонсалес был безнадёжен – он постоянно пел дифирамбы Айли, который зачем-то собственноручно вынес этого идиота с поля боя. «Наверное, решил использовать в качестве подопытного кролика, но потом был всерьёз озадачен отсутствием у Рика мозгов», – шутил Виктор. После войны он занялся бизнесом – доход ему приносила сеть магазинов и кафе. Но даже статус довольно успешного среднего бизнесмена не усмирил его тягу к различного рода авантюрам.

Тем временем при активном содействии шиммерианцев было сформировано Единое правительство Земли. В целях соблюдения видимости демократии, были объявлены президентские выборы. И тогда Вик отважился на рискованный шаг – он решил в них поучаствовать. Естественно, безуспешно – победу одержал белозубый голливудский Стивен Джонсон, который был одним из первых людей, с кем шиммерианцы вступили в прямой контакт. Потерпев поражение, Северин ушёл в подполье. Он задался целью выяснить подлинные намерения шиммерианцев и открыть человечеству глаза на этих «друзей». На Земле, где уцелели всего полтора миллиардов человек, у него было не более двух тысяч сторонников…

Лея был удивлена, когда ей вдруг позвонил Амин и изъявил желание обратиться за помощью к шиммерианцам.

– Знаешь, мне двое суток не давало покоя твоё предложение. Я осел в четырёх стенах, приклеился к компьютеру – мне так хорошо и удобно. Но я ведь даже не знаю, как теперь выглядит мир…

– Амин, я так рада… – Лея почувствовала, что может не совладать с собой и расплакаться.

– Только не разводи сырость, ладно? Поговори со своим голубоглазым воздыхателем – когда мне можно будет подъехать в этот их научно-исследовательский центр.

Лея была счастлива – она получила возможность отплатить Амину добром за добро. Много лет назад, ещё будучи солдатом израильской армии, она влюбилась в красавца Давида. Лея Сафар по своей натуре была одиночкой. Сказывалось то, что в её жилах текла кровь двух враждующих народов. Мать Леи, Мириам, была израильтянкой, отец – Али Сафар – арабом. Ей родители были совсем юными, когда между ними вспыхнула любовь. Обе семьи воспротивились этим отношениям, и тогда влюблённые бежали из дома. Но они оказались не готовы к самостоятельной жизни. Бедность и бытовые проблемы подкосили их, и после рождения дочери молодые люди решили покончить с собой. Сначала они хотели забрать с собой и Лею, но ни у кого из них не поднялась рука убить собственного ребёнка…

У неё с детства не было друзей. Дети неохотно принимали Лею в свою компанию, дразнили её полукровкой, и она привыкла держаться особняком. Достигнув совершеннолетия, девушка оказалась на войне, но даже там, где стираются все условности, она не смогла обзавестись товарищами. Её жизнь протекала относительно спокойно, насколько это слово может быть применимо к военным будням, пока не появился Давид. Он казался идеальным воплощением мужской красоты и силы, и сердце Леи дрогнуло. Здравый смысл подсказывал ей, что ни к чему хорошему это не приведёт, но могла ли влюблённая женщина приказать своему сердцу?

Полгода Лея терзалась сомнениями, издалека наблюдая за своим любимым. За это время пелена спала с её глаз. Она поняла, что в характере Давида имеется много недостатков: парень был слишком легкомыслен и эгоистичен, но даже это не отрезвило её. И однажды, после особенно тяжёлого боя, когда они только чудом остались живы, Лея решилась признаться в своих чувствах…

Её словно прорвало. Она говорила легко и складно – любовь придала ей смелости и красноречия, и не замечала, как наливаются кровью глаза Давида.

– Арабская шлюха! – вдруг заорал он и с такой силой ударил Лею по лицу, что она отлетела к стене. – Да как ты посмела заговорить со мной о своей любви? Неужели ты могла подумать, будто я соблазнюсь твоими жалкими прелестями? Сейчас я тебе покажу, маленькая сучка, что такое ласки настоящего мужчины.

Он бил её руками, ногами, прикладом автомата. Она даже не защищалась – просто ошеломлённо смотрела на перекошенную от злобы физиономию того, за кого ещё минуту назад готова была отдать жизнь. Кровь стекала по её лицу, но она не чувствовала боли. А потом он рванул на ней форму, и в глазах померк свет…

Очнулась Лея в пустыне – Давид испугался, что убил её и, дабы избежать наказания, просто вывез бесчувственную девушку за территорию лагеря. Наверное, сказал своим, что она дезертировала. Такая версия всем показалась бы правдоподобной – только ленивый не попрекал Лею наличием в её жилах арабской крови. По иронии судьбы, именно арабы её и подобрали – полумёртвую от побоев и усталости после нескольких дней скитаний.

Придя в себя, Лея попыталась покончить с собой, но Амин Рашид её удержал.

– Знай, ни один мужчина на земле не стоит того, чтобы женщина, чья миссия на Земле – продолжать человеческий род, расставалась из-за него с жизнью.

Тогда Лея долго плакала на плече у парня – это выходила боль… Раньше она думала, что вообще не умеет плакать, и гордилась своим умением стойко сносить все тяготы жизни. Но в этот раз слёзы текли сами собой, и ей становилось легче.

Окончательно оправившись, она попросилась в боевой отряд. И в первом же бою выстрелом в голову убила своего обидчика. Это не принесло ей облегчения, но жизнь понемногу начала входить в привычное русло. Только теперь у Леи появился первый настоящий друг…

Ночи в пустыне холодны и неприветливы. Хороши в них лишь звёзды – они здесь кажутся ближе, чем в любой другой точке земного шара. Возможно, потому, что в пустыне человек чаще остаётся наедине с собой и своими мыслями. Одной такой ночью Амин показал Лее, каким нежным может быть мужчина. Она поняла его правильно и не просила о повторном уроке. Просто втайне надеялась, что однажды встретит того, кто сможет подарить ей подобную нежность – не в качестве лекарства, а просто потому, что она будет переполнять его сердце…

У посла Айли было неспокойно на душе. Эта планета пленила его своей красотой. Шиммерианец многое повидал на своём веку, но не встречал ничего прекраснее этих зелёных лесов, заснеженных гор, тех цветущих деревьев, которыми он каждую свободную минуту любовался из окон своего рабочего кабинета. Радость переполняла его при виде того, как с каждым днём к Земле возвращался её первозданный облик. И всё-таки Айли чувствовал: что-то должно здесь произойти. И хорошо, если сбудется Пророчество. А если?.. Что ж, значит, им суждено исчезнуть с лица Вселенной в исключительно красивом месте…

Дав Андрею поручение собрать информацию о детях, нуждающихся в срочном лечении, Айли, прихватив с собой Лею, отправился в научно-исследовательский центр. Передвигался он на лёгком летательном аппарате, в народе именуемом «стрекозой» – за внешнее сходство с этим насекомым. Это чудо шиммерианской инженерной мысли было очень удобно – в считанные минуты «стрекоза» могла доставить в любую точку земного шара. В ожидании своего транспорта они прогуливались в саду. Внезапно Айли остановился и внимательно посмотрел на Лею. По лицу шиммерианца она увидела, что его посетила какая-то мысль.

– Ты что-то хотел спросить?

– Не спросить, а сделать. Лея, если ты позволишь…

Девушка вопросительно посмотрела на посла и он, по-видимому, воспринял её молчание как знак согласия. Его руки потянулись к её шее, и Лея закрыла глаза. На душе было одновременно и страшновато, и сладостно. «Неужели, это случится сейчас?» – подумала она. Но Айли сделал вовсе не то, чего она ожидала. Его пальцы осторожно выдернули из волос Леи уродливую заколку, и они пышными волнами окутали её плечи. Несколько минут он стоял молча, любуясь солнечными искорками в волосах девушки, отливавших на изгибах червонным золотом. Было видно, что это зрелище доставляет ему неподдельное удовольствие. Лея почувствовала, что краснеет под взглядом посла. Но в груди разливалось приятное тепло…

– Так мне нравится гораздо больше, – удовлетворённо отметил Айли, и в этот момент ему сообщили, что их «стрекоза» готова к вылету.

Всю дорогу они просидели молча. Но Лее показалось, будто с того момента, как пальцы Айли коснулись её волос, между ними установилась какая-то незримая связь. И когда изящная серебристая «стрекоза» приземлилась перед зданием центра, вид у девушки был не напряжённо-озабоченный, как это бывало обычно, а расслабленно-мечтательный.

У входа они столкнулись с какой-то сердитой тёткой. Судя по объёмным сумкам, дама приходила кого-то навестить, но неудачно.

– Смотри, куда прёшься, урод! – прошипела она вслед Айли, который нечаянно задел её торбы.

Первым делом они заглянули к Аните. Юная пациентка пребывала в приподнятом настроении.

– Меня завтра выписывают! – радостно сообщила она. Её тёмные глаза словно светились изнутри. Лее нравилась эта девочка – она так живо и непосредственно выражала свои эмоции.

– Отличная новость, – взгляд Айли потеплел, как бывало, когда он общался с детьми и подростками.

– Да, – согласилась Анита, но почему-то грустно вздохнула.

– Ты чем-то огорчена? – удивился пришелец.

– Это значит, что мы с тобой больше никогда не увидимся? Только не подумай, что я влюбилась или собираюсь приставать к тебе со всякой ерундой. Просто… Ты – хороший! – выпалила девушка и отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слёзы.

– Только не надо плакать, а то я стану плохим, – притворно строго погрозил ей пальцем Айли. – Сейчас я возьму с тебя честное слово, что ты будешь навещать меня и Лею в посольстве.

– Конечно, буду! – обрадовалась Анита. – Ой, Лея, ты сегодня такая красивая… Мне прямо хочется тебя нарисовать. Кстати… Это – тебе.

Она протянула послу рисунок. Это был портрет самого Айли. Лея подивилась сходству – Аните удалось передать даже лёгкую грустинку во взгляде пришельца. Лея не раз задумывалась, было это следствием большого жизненного опыта или же перенесённых страданий…

– Очень похоже. Ты хорошо рисуешь, – похвалил Айли. – Значит, за тобой портрет Леи.

– Будет сделано, – шутливо отдала честь Анита. – Вас легко рисовать – вы оба такие красивые… Вот были бы у меня волосы как у Леи… Мои – просто какая-то обувная щётка, а не волосы.

Лея покраснела от смущения. Она вовсе не считала себя красавицей, и терпеть не могла комплиментов – они казались ей насквозь фальшивыми. Но из уст Аниты это прозвучало очень искренне и трогательно.

– Да, волосы Леи хороши, – согласился шиммерианец. – Но ты, когда вырастешь, тоже станешь настоящей красавицей. Если, конечно, останешься собой и не будешь стремиться походить на кого-то другого.

«Интересные у него представления о красоте», – подумала Лея. Анита ей казалась милой девочкой, но не более того. Себя же она давно причислила к дурнушкам. Но восхищённый взгляд Айли в парке… Нет, это не подделаешь. Может, она и впрямь себя не ценит?

В коридоре Айли задержал Лею.

– Можно я задам один вопрос? Наверное, он покажется тебе смешным…

– Обычно это я прошу разрешения задать вопрос. Помнишь, что ты мне отвечаешь в таких случаях?