Впервые я встретила его в метро.
Глаза в глаза.
И между нами ещё несколько человек. Вечер пятницы и все спешат домой, отдыхать после трудовой недели. Чёрные непослушные кудри, широкие брови, выразительные чёрные глаза и пушистые ресницы, чувственные пухлые губы, и наушники, небрежно воткнутые в уши. Он кивает в такт музыке в своей голове и на секунду поднимает взгляд. Удар током. Чистый адреналин. Его зрачки расширяются и он застывает с приоткрытым ртом. Греховным, манящим ртом.
Он облизывает нижнюю губу и слегка её прикусывает, а у меня мгновенно наступает пожар внизу живота. Румянец выступает на скулах, и я опускаю глаза, успевая заметить, как он срывает наушники и старается протиснуться в толпе. По инерции поворачиваюсь к двери, ведь мне сейчас нужно выйти. В тот момент, когда двери вагона открылись, и я шагнула из него, по моей куртке скользнули чьи– то пальцы и двери между нами закрылись. Обернувшись, я увидела его по ту сторону закрывшихся дверей, и готовящийся отбыть поезд тронулся. В его глазах была паника.
Через 2 часа
Сердце заполошно стучалось в мои рёбра, но я упрямо шла вверх по лестнице своего старенького подъезда. Гружённая сумками, толком не вижу куда наступаю. После пары соскальзываний с протоптанных за годы использования ступеней, иду, тщательно проверяя ногой.
Не спасает.
Очередной шаг, и судорожно взмахиваю пакетами под аккомпанемент кошачьего, басовитого «Мяуфф». Чёрная молния выскакивает из-под ног и тенью несётся к порогу моей квартиры. Крупный чёрный кот со слегка волнистой шерстью жмётся к двери и тихо фыркает, вздёргивая мощную лапу к морде, как будто вытирая слезу. Бросаю пакеты и тяну руки к этому мимимишному товарищу, получаю по руке лапой, и тут же включается его «моторчик». Открываю дверь в квартиру и, недолго думая, зову его на кухню.
– Кис-кис-кис… как бы тебя назвать?
Кот с видом мученика проскальзывает к мойке и жалобно просит. Видимо, хочет кушать.
– Будешь рыбу? – тяну руку к мойке, в которой с утра размораживала себе на уху
небольшую рыбёшку форели.
Брезгливое фырканье в ответ.
– А что тебе, мясо? – усмехаюсь в ответ.
Поощрительное касание лбом моей ноги. И снова моторчик.
– Хищник!
И прямо вижу, как его морда ухмыляется.
– Сначала мыться, – строго говорю.
Он всё понимает, идёт в ванну, а на спине шкура подёргивается. Так обычно делают кошки, когда им неприятно. Но он запрыгивает в ванну, встаёт передними лапами на бортик и выжидательно смотрит на меня.
– Сначала я переоденусь, – иду в комнату и слышу, что он идёт за мной.
У него взгляд настолько мужской, раздевающий, что я невольно чувствую лёгкий озноб. Прогоняю его из комнаты, закрывая дверь, и слышу недовольное ворчание.
– Как же тебя назвать? – задумчиво говорю, намыливая смирно стоящего в ванной кота. Он спокоен, глаза прикрыты. Ощущение, что он всю жизнь вот так мылся.
«Да ну! Бред!» – смотрю пристально на его реакции, – это не кот, а кремень.
«Неее, бред!»
Пока кот уплетает мясо, прошу заметить запечённое с овощами, купленное, перед самым выходом из кулинарии местного магазина, наскоро моюсь сама, и захожу на кухню. Он отрывается от ужина и смотрит на меня, пока я обхожу его и ставлю вариться себе кофе. Едва я сажусь за стол с чашкой, он отворачивается и продолжает есть. А когда я встаю, чтобы пойти в комнату, становится у меня на пути и требовательно начинает орать.
– Я не понимаю, чего ты хочешь? – начинаю нервничать.
Поорав и не добившись от меня реакции, он идёт в комнату, ждёт, когда я сяду на диван, и одним грациозным движением прыгает мне на ноги. Какое-то время потоптавшись, он ложится мне на низ живота, и утыкается мордой прямо в промежность. Весь вечер читаю книгу, и наглаживаю своего нового друга. Думаю, как его назвать, и незаметно засыпаю.
Снится метро, тот самый взгляд, молния, мелькнувшая в шалых глазах страстного мальчишки, и кто-то зовёт меня. Выныриваю из сна по звонку будильника. Вся мокрая, а кот спит, уткнувшись мне в грудь и обнимая лапами.
– Мой мужчина, – довольно шепчу ему, а он открывает один глаз, потягивается и зевает.
Пока я завтракаю и собираюсь на работу, кот быстро съедает остатки мяса и просится выйти из квартиры. Выпускаю.
– Не забыть купить кошачий туалет, – напоминаю себе собираясь. А выйдя из подъезда, цепляюсь взглядом за парня, сидящего на лавочке. ОН. Он встаёт и медленно подходит, как будто боясь вспугнуть меня.
– Привет.
Улыбается, притягивая взгляд своими пухлыми губами, а я заворожённо смотрю, перевожу взгляд на смешно дёрнувшийся кадык, и нелепый шарф в жёлто-зелёную полоску, выглядывающий из-под пальто. Ветер играет с его кудрями, и мне хочется одновременно прижаться к нему и сбежать.
– Как? – успеваю сказать я и тут же замолкаю под пальцами, коснувшимися моих губ.
– Я тебя нашёл, остальное неважно.
Чёрные глаза напоминают мне о коте, который совсем недавно выбежал на улицу.
– Его зовут Войс, – говорит парень.
– Ты о ком? – не понимаю я.
– О коте. Его зовут Войс.
– А тебя?
Он улыбается, протягивает руку и убирает прядь моих волос за ухо, и говорит:
– И меня. Войс.
Смотрю на него и не понимаю:
– О чём ты?
– Меня зовут Войс, – повторяет он.
– Как кота? Это шутка юмора такая? – продолжаю тупить.
– Я и есть кот, – улыбается он.
– Бред, – улыбаюсь и отступаю на шаг, – ты перечитал фэнтези или просто с не долеченной кукушкой.
Он медленно опускает руку и говорит:
– Ты мне не веришь.
И это даже не вопрос. Это утверждение.
– Давай поговорим вечером, когда я приду с работы.
– Хорошо, – отвечает и снова садится на лавочку у подъезда.
Прохожу пару метров, оборачиваюсь и спрашиваю:
– Ты весь день тут планируешь просидеть?
– Да, – лаконичный ответ в процессе распутывания наушников.
– Тебе нечем заняться?
– Нет. Мне некуда идти, – он сердито сопит как маленький ёжик, и это сводит на нет его потуги выглядеть крутым мачо.
– Ты не беспокойся, я найду чем заняться пока тебя нет, – через силу выдавливает он из себя.
– Кстати, я Вера, – быстро говорю и киваю.
Стараясь не оглядываться, бегу на остановку. За опоздание меня не похвалят.
Зябко передёрнув плечами, пальто от холода не так уж и спасало, я задумался.
«Что же всё-таки произошло в портале? Почему именно этот мир? Да ещё и полностью техногенный. Как выбираться? Одно меня радует. Нежданно, я встретил женщину своей мечты. Сколько лет упрямых фантазий, а она оказалась реальной. Пусть она уже не так молода. Кстати, сколько они тут живут? Почему она одна?»
Неожиданно последняя мысль греет душу. Может она и не знала обо мне, но определённо ждала. А вот то, что живут здесь, похоже, мало, сильно озаботило.
«Ничего. Заберу к себе, сделаю своей, и молодость вернётся».
Внезапно вихрь этих мыслей прервался. Из подъезда вышла старушка с рыжим облезлым котом на руках. Тот, едва меня заметив, сразу выгнулся дугой, дико взмявкнул, вырвался из рук бабули и дал стрекача до ближайшего подвала. Бабка перекрестилась, смотря на меня в упор, и побежала за своим котиком. Я же, поняв, что слишком привлекаю ненужное мне внимание, пошёл в подъезд, залез на подоконник на этаже своей зазнобы, обернулся котом и лёг. Уже засыпая, промелькнула мысль: «А я ведь даже не узнал как её зовут!»
Время идёт, мимо проходят жильцы, норовя кто погладить, а кто и попинать. За день изучив все закоулки подъезда, в том числе и чердак, я наткнулся там на какой-то пакет тщательно утоптанный в дальний угол за трубу отопления. Не сумев вытащить его котом, я перекинулся в человека и вытащил-таки его на свет. Внутри оказались какие-то бумаги и три пачки местных денег.
«Ну, хоть разжился средствами на крайний случай. Интересно, что за бумаги?»
Читать я на здешнем языке не умел, при переносе мир даёт только разговорную речь местности, куда переносишься, потому решил взять всё с собой и распихал документы и деньги по внутренним карманам пальто. Уже вечерело, когда я снова вышел на улицу, где за день значительно похолодало.
«Что же за местность такая! Мне так холодно ещё никогда не было».
В моём мире зима, как природное явление, выглядела как сильные дожди летом. Решив не ходить в магазин за продуктами, чтобы не пропустить прихода моей женщины, я опять сел на ту же лавочку.
Через некоторое время в подъезд зашёл какой-то мужик в объёмной куртке с капюшоном и замотанный в шарф. Почему я обратил на него внимание? Да потому, что через минут десять он выскочил из подъезда как камень из палинтоны* и заметался по двору, рыча что-то о том, что он порвёт того, кто «стырил его бабки», и разнообразя мои познания в сфере теоретических возможностей размножения некоторых видов обезьян с членистоногими. Наконец он остановился, увидел меня и быстро подошёл.
– Мужик, есть закурить?
– Я не курю, – ответил я.
– Слушай, ты не видел тут никого с пакетом шарящегося? – спросил он и посмотрел на урну, мгновенно узнав пакет, который я недавно выкинул.
– Вот с этим пакетом, – уточнил он хватая пакет.
– Не, я только недавно пришёл, – сказал я честно смотря ему в глаза.
– А ты к кому пришёл-то? – решил проявить он бдительность.
– Да на девушку залип, а она здесь живёт, вот договорился встретиться здесь с ней, – не моргнув выдал я.
– Так тут вроде и девок молодых не живёт, – мужик явно местный, знающий жильцов.
– Мы просто договорились встретиться у этого подъезда, – отмахнулся я ёжась от холода.
Руки немилосердно жгло морозом, я старался их греть, засовывая в карманы, а лицо прятал за жёлто-зелёным шарфом.
– А чёй-то ты лицо прячешь от меня? – подозрительно прищурился мужик.
– Замёрз я, сильно, – отбрил я его, – мужик, иди уже, не мешай девушку встретить.
Мужик мерзко хохотнул, ляпнул что-то про окучивание и количество дырок на население, и ушёл. Я, конечно, ничего не понял, но и задумываться не стал. Просидев так ещё с четверть часа, я наконец увидел её. В свете вечерних фонарей, она шла по тропинке к подъезду. Лёгкое облако светлых волос, маленькая фигурка в дутом пуховичке, большие зелёные глаза, маленький аккуратный ротик и тонкие пальчики рук. Всё в ней было какое-то родное и уютное.
***
И снова я еду в метро. Час пик, народу море. Думаю о Войсе.
«Надеюсь, ему есть куда пойти и где поесть».
Сержусь на саму себя, ведь я никогда не была равнодушной к чужим проблемам. Парень меня привлекает, но это же неправильно! Ему от силы лет двадцать пять, а может и меньше. А мне скоро будет сорок один. Толпа привычно выносит меня на станции пересадки. Неожиданно приходит мысль:
«А что если он весь день просидел у подъезда и голодный?»
Фыркаю от подобной мысли. Он же не совсем блаженный, чтобы сидеть на холоде весь день! Ведь правда? А вот голодным может быть запросто. Хмурюсь, в сердце поселяется щемящее чувство.
«Да какого чёрта! Он чужой человек!»
И тут же решаю зайти в KFS, взять ему хотя бы такой еды.
«Не надеется же он, что я его к себе пущу?»
С этими мыслями я и доехала до дома. А у подъезда увидела его, упрямо сидящего на холоде в своём тонком пальто.
– Ты всё сидишь? – стараюсь говорить без эмоционально, а на душе клокочет и щемит.
– Сижу. Мне некуда идти. Я в этом мире никому не нужен. Если только как питомец, – говорит он и отводит взгляд. Непроизвольно отмечаю, как трясутся его губы, вижу что замёрз. Замечаю и его голодный взгляд, прежде чем он отворачивается.
– Пойдём, погреешься, да и поешь у меня, – выдаю, прежде чем сама понимаю что сказала. И сразу же паникую. Я же его не знаю. Он видит мою реакцию и всё понимает по-своему.
– Зачем зовёшь, если не доверяешь?
– А ты бы доверял всем на моём месте?
– Нет. И знаешь, ты не обязана меня спасать, – морщится, растирая руки и пытаясь согреться, – но если ты сможешь мне довериться, я не подведу. Я машу ему рукой, подзывая, и открываю подъезд.
– Пойдём, горе моё луковое, – снисходительно улыбаюсь и тут же застываю от осознания фразы сорвавшейся с губ.
Он как заворожённый смотрит на мои губы. Притискивает меня к двери ставя руки с обеих сторон от головы и, почти коснувшись моих губ, тихо шепчет:
– Твой, не сомневайся, – и проходит в подъезд.
Примечание к части
*Палинтоны – здесь читай катапульты (Греки именовали подобные камнемёты «палинтонами», то есть стреляющими по навесной траектории)
Зайдя в квартиру, он быстро скинул пальто и прошёл в ванную комнату.
«Откуда он знает, где ванная?»
Но больше всего меня поразило, что он знал, что у меня лежит в холодильнике, потому что моя руки, он крикнул:
– Сегодня, надеюсь, у тебя есть что-то кроме вчерашних мяса с овощами?
Зависнув на пару мгновений и увидев выглядывающего из ванной мужчину, я ответила:
– А ты откуда знаешь, что было вчера?
– Я же говорил: я и есть тот кот, которого ты вчера пригрела.
– Докажи, – не удержалась я от издёвки.
Войс закатил глаза и с видом мученика простонал:
– Нуу, ладно, сейчас.
Вышел из ванной через минуту в одних боксерах, ошпарив мои нервы огнём смущения и жара в районе живота, всё же хорош стервец, и слегка заискрив, пропал. Моргнув, я обнаружила на месте мужчины того самого чёрного кота. Он сладко потянулся, показательно вытянув заднюю лапку назад, и прижался лбом к моей ноге.
Аут.
***
Пришла в себя я на кухне. Сидела и смотрела, как он жарит картошку, автоматически потягивала мелкими глотками чай с запахом настойки пиона, нервно подмигивая сама себе.
– Я предупреждал, а ты заладила: «Не верю, не верю».
– Войс, – наконец просипела я.
– О, очнулась, – развернулся он ко мне, предварительно накрыв картошку крышкой и сняв с огня.
– Тты, – я вздохнула судорожно глубже, – Ты зачем вчера залезал ко мне на живот?
– Ну, – слегка смутился он, – запах у тебя очень привлекательный. Хотел хоть так побыть к тебе ближе.
– Почему? – только и спросила.
– Потому что…
Наш разговор прервал звонок в дверь. Дверь я никогда не открываю полностью, всегда через цепочку. На пороге стоял незнакомый мужик со скорбным выражением лица.
– Что вы хотели? – спрашиваю, приоткрыв дверь.
– Подскажите, вам котик чёрненький не попадался? У дочки маленькой сбежал, вот ищем, – и так махнул рукой, мол «надоело искать, сил нет».
– В подъезде вчера крутился, какой то чёрный с белым пятнышком на лбу, – участливо ответила я.
– Не, наш весь чёрный, – ответил тот и, уже отворачиваясь, пробубнил, – ищи его теперь, утырка. Вот чего его понесло в этот район?
Проводив глазами этого «поисковика котикового», я вернулась на кухню.
– И кто тебя ищет?
– Вероятно те, кто помог попасть в этот мир, – ответил Войс, – убить не смогли, так решили добить здесь.
– И кому ты так понадобился? И почему? – задала насущный вопрос.
– Кому… точно не скажу, но на примете есть кандидат. А вот почему? Ну, тут два варианта, – загадочно ответил он.
– И какие?
Войс на мгновение замялся, а потом выдал:
– Или, хотят занять моё место, или не хотят чтобы я нашёл тебя.
Немая пантомима «а при чём тут я?» продолжалась несколько минут, в течение которых я успела намахаться руками, глотнуть чаю и подойти вплотную к Войсу, тыча в него пальцем. Последнее решило всё. Меня сграбастали крепкие руки, и я с размаху впечаталась в литые мышцы груди этого «кота». Пока я притихшая млела в его руках, моя макушка подверглась тщательному копошению с целью обнюхивания, а затем меня плавно потянули вверх. Едва касаясь пола носочками, я вскинула голову и увидела сияющие кошачьи глаза, прежде чем мои губы накрыл сладкий, крышесносный поцелуй.
«Что я творю? Он же совсем мальчишка!»
Я задёргалась, пытаясь выскользнуть, и он отпустил, спрашивая:
– Что-то не так?
– Конечно не так! – пискнула я. – Ты не понимаешь?
Он помотал головой и скрестил руки на груди, невольно притянув мой взгляд.
– Я старовата для тебя, – вытолкнула я из себя признание, смущавшее меня.
Я ожидала чего угодно, но не задорного ржания.
– Сколько тебе лет? – спросил этот «кот».
– Сорок, – отводя глаза, буркнула я.
– А мне семьсот тридцать, – хмыкнул он, – и кто из нас староват?
Я ошалело взглянула на него, и поинтересовалась:
– Сколько же вы живёте?
– В среднем три тысячи земных лет. Я в самом расцвете сил.
– А мне осталось лет двадцать, если повезёт, то тридцать, – строго сказала я, и ушла в комнату.
***
Сегодня вечером я решила поработать, поэтому не пошла на диван, как рассчитывал, судя по всему, Войс, а села за компьютер. Едва я нажала кнопку старта, и комп слегка загудел, как Войс метнулся ко мне и выдернул со стула, пряча меня от гудящего ящика. Сначала тихонько, а потом всё более распаляясь, я начала смеяться. Пока меня плющило и прибивало с подвываниями к земле, он стоял с укоризной глядя на меня. Когда я наконец-то смогла говорить, не срываясь на ржач, он спросил:
– И что ты увидела смешного в моих действиях?
– Извини, это, видимо, нервное. Ты не знаешь что такое компьютер? – всё ещё улыбаясь, я вновь села в кресло перед экраном с загрузившимся рабочим столом.
– Конечно, не знаю, я из другого мира, – устало вздохнул он.
– Хочешь увидеть? Может что-то интересует? Что-то нужно узнать? – спросила я открывая «Гугл Хром».
Он задумался на пару мгновений, а потом спросил:
– А ты можешь найти места силы?
– Энергетические точки земли? – уточнила я.
– Эмм, ну да, – с сомнением ответил Войс.
– А тебе, положительные, или отрицательные нужны? Просто я не знаю направленность твоих сил, но, как я поняла, ты ищешь место способное восстановить твои способности, – выдала я с умным видом.
– Откуда ты знаешь про такое? – вздохнул мужчина. – Вроде, у вас техногенный мир.
– Техногенный, – подтвердила я, – только наука наша давно уже доказала, что места силы реальны, и вовсю их изучает. Я усиленно стала рыться в сети, и через некоторое время, пока Войс смотрел на мелькающие на мониторе статьи и картинки, спросила его:
– В нашей стране самые известные есть четыре такие точки. Ты как относишься к холоду? – и взглянула на него. Войса передёрнуло, он выразительно-обвинительным взглядом прошёлся по моему лицу.
– Понятно, тогда тебе подойдут только Дольмены Кавказа, – сделала вывод я, – да и то, месяца через три.
– Почему? – спросил мужчина нахмурившись.
– Ну, потому, что пока там холодно, как и здесь. А остальные места ещё более холодные.
– А в других странах? – с надеждой спросил он.
– А в другие страны нужны документы. У тебя есть? – ехидно спросила я.
– Нет, конечно, но мы это исправим, – сказал этот… кот, и вышел из комнаты.
Пока я осмысливала ответ, он вернулся с пачкой денег и положил их на стол.
– Этого хватит на решение вопроса с документами?
Увидев пачку тысячных купюр евро, я аж подскочила.
– Ты кого грабануть успел, чертяка?
Он пожал плечами и ответил:
– Никого. Я их нашёл недалеко, в пакете.
«Лучше мне не знать», – подумала я. Сочтя моё молчание закрытием темы, он спросил снова:
– Так что у нас с другими странами? И с документами?
– Ближайшая и самая сильная расположена в Болгарии, Рила*. Второй вариант в той же стране, называется «Каменный лес»**
– Тогда нам стоит посетить эту страну, – задумчиво сказал Войс.
– НАМ???
Примечание к части
*Рила – Болгария. Горный хребет и озеро.
**"Каменный лес" – природное Место Силы, издревле представлял собой «заколдованное место», где с людьми происходили необычные вещи. Находится он к западу от Варны и представляет собой небольшую песчаную пустыню с каменными колоннами фантастических форм и размеров.
Вера смотрела на меня с изумлением и, кажется, даже немного сердилась после моего заявления.
– Конечно Нас! Ты же не думаешь, что я, едва найдя тебя, поеду куда-то один – растерялся я.
– У меня своя устоявшаяся жизнь, работа, – начала она частить, – да и отпуск у меня не скоро.
– Уволься.
– Да с чего бы я должна ломать свою жизнь под тебя? – всё больше распалялась она, уже встав с кресла и скрестив руки на груди. – В конце концов, я взрослая самостоятельная женщина.
– Ты, правда, не понимаешь? – тихо спросил я.
– Не понимаю. Я же не знаю тебя и твои мотивы, – фыркнула Вера и дёрнулась в сторону выхода из комнаты. Я поймал её в свои объятия, прижал к себе, и тихо сказал:
– Ты нужна мне. Я искал тебя семь сотен лет во всех мирах. Ты понимаешь? – вздохнул, и продолжил, – когда такой как я встречает свою женщину, не важно становится всё, что не касается её. Я могу просто попытаться быть рядом с тобой до твоей скорой смерти, а могу найти путь в свой мир, и забрать тебя туда. Разделить с тобой свои годы жизни, вернуть тебе молодость, просто… Просто любить тебя.
И ещё тише добавил:
– Любить больше жизни, встречать с тобой тысячи рассветов и закатов во всех известных нам мирах, растить наших детей и жить полной жизнью. Не сидеть в скворечнике из бетона и пластика, ожидая нового рабочего дня, а быть свободными. У меня есть возможность дать тебе всё это. Просто позволь доказать, что жизнь может быть иной, – и отпустил её.
Она стояла с закрытыми глазами и молчала.
И это были самые жуткие за всю мою жизнь минуты.
В голове проносилась череда вариантов развития событий, и холодный липкий страх схватил меня за горло, едва я допустил мысль, что она откажется. Я уже начал впадать в панику, со всей дури сжимал в руках край футболки и покусывал губу, когда она наконец подняла на меня взгляд и спросила:
– Ты действительно хочешь всего этого со мной?
Я нервно усмехнулся, кивнул и застыл потрясённо, едва она ответила на мой кивок оригинальной фразой:
– Только ты учти, я не опытна в любовных делах, – и смущённо добавила, – совсем неопытна. Так сложилось, что все кто хотел со мною быть, были мне не нужны и не интересны, а быть с кем-то без чувств я не хотела. Сглотнув, я спросил:
– И что, никого? Никогда? За столько лет?
– Да, – и, краснея, попыталась проскользнуть мимо меня из комнаты.
Я поймал её и прижал к себе как великую драгоценность. Лихорадочные мысли роились в голове, выделив самую важную, я выдохнул в её губы:
– Это было «Да»?
– Да, – тихий ответ.
Глаза в глаза.
Горячее дыхание на моих губах и влажный язычок Веры скользит, облизывая её собственные, пересохшие. Сминаю со стоном эти губы, врываюсь в её ротик, захватывая в плен язычок, лаская его нежно и настойчиво. Сам себя уговариваю остановиться, не пугать Веру, и со стоном отстраняюсь. Смотрю в её затуманенные глаза. Ласкаю руками и взглядом тело. Она постепенно приходит в себя и смущённо говорит, явно стараясь отвлечься:
– Нужно сделать тебе паспорт.
Киваю и, стараясь ни звуком не нарушить то волшебное, что связало нас, отпускаю её руки, медленно соскальзывая пальцами с её пальчиков. Она всё же выходит из комнаты, и я слышу щелчок включаемого чайника, грохот переставляемой в холодильнике посуды, хлопок и невнятное шипение Веры. Стоп. Шипение Веры? Несусь на кухню, и вижу как Вера выбрасывает осколки чашки держа палец во рту.
– Что случилось? – с трудом выталкиваю из себя, а сам уже ощупываю её.
– Палец порезала об осколок, – и показывает рассеченную подушечку.
Лихорадочный спор с самим собой, не обернётся ли моя поспешность потом её обидой, но отметаю все доводы и импульсивно говорю:
– Можно? – тянусь к её пораненной руке.
Она доверчиво даёт мне свою руку. Нахожу в себе силы сказать:
– Ты не против, если я привяжу себя к тебе? Тебя не обяжет, а я тебя, если что, почувствую всегда и везде. В пределах мира. – Лукавлю. Привяжет, эмоциональная связь не бывает односторонней. Она даже толком не думала, просто кивнула. Лизнул палец, почувствовав на губах и языке её кровь. Пузырящееся чувство счастья до головокружения, мгновенное «узнавание» и я уже шепчу:
«Ни в беде ни в здравие, не предам не покину, ты моя единственная и я твой едино навек».
Шепчу ей с надеждой:
– Примешь меня мужем своим?
Вижу в глазах шок, она дёргается, вырывая руку, но я держу крепко и шепчу не теряя надежды:
– Понимаю, что не достаточно знаешь пока, но я ведь тебе нравлюсь? Хоть немного! Просто скажи: «Принимаю!» Прошу! Верочка…
Она розовеет, видимо что-то себе надумав, и еле слышно шепчет:
– Принимаю.
Взрыв моих эмоций смешивается с мгновенно прошившей болью под лопаткой, где расцветает знак моей принадлежности этой женщине. И нет ни единого мига сожалений, а есть только торжество, что она меня не оттолкнула, доверилась. Меня выгибает от резкой боли и я падаю перед ней на колени, а у неё на запястье проявляется тонкий неснимаемый браслет, сплетённый из двух полосок белого и жёлтого металла в виде цепочки ДНК, в которой между полосок вставлены бриллианты. Она растерянно смотрит на браслет, затем на меня и, видя, как я морщусь от боли, срывает с меня футболку и потрясённо смотрит на расцветающую, на её глазах, печать принадлежности в виде всё той же цепочки ДНК скрученной в знак бесконечности. Я знаю, что она видит, потому что видел уже такой знак у своего отца, а вот то, что через этот знак не только я её буду чувствовать, но и она меня, я не учёл. Вся моя боль обрушивается на неё лавиной.
Она стонет, сползая по стене и выгибая спину. Хватаю её и бегу в ванну, снять боль горящей метки, пусть и фантомной. Сдёргиваю одним движением с неё вещи, и встаю под душ с ней на руках. Прямо в штанах и носках. От ледяного душа она мгновенно пришла в себя, вцепившись в мои плечи, и зашипела не хуже пустынной гадюки:
– Шшшш… Холодно!
Мгновение, она выскальзывает из моих рук и вцепляется в шарики, как я узнал позже, регулирующие температуру воды.
– А так тоже можно? – спрашиваю я и чувствую, что вот-вот не сдержусь и начну смеяться. Она первая срывается и начинает смеяться, оседая в ванну.
– Ты что, мылся в ледяной воде всё время?