Елена Данченко
С миру по нитке (сборник)
© Е. Данченко, 2017
© Издательство «Алкид», 2017
* * *
Предисловие
Моей маме, Галине Васильевне Щербак, посвятившей мне свою жизнь, посвящаю
В поэзии Елены Данченко сразу улавливаешь приверженность лирике: любовной, бытовой, философской, а еще заметен так называемый географический фактор.
Наверняка, в судьбе ее это тоже важно. Родилась Елена на юге, в Кишинёве, там же закончила университет. В общем, юг ей близок, летние месяцы студенты, скорее всего, проводили у моря. Например, в Ялте:
По этой набережной я и ты когда-то,
голодные, веселые ребята,
в заштопанной джинсовке и босые,
от рюмки коньяка уже косые,
мы шли с тобою вместе, помнишь: – вместе.
Я не была еще твоей невестой.
Обращение прямое, без уверток. Так и тянет отозваться: «Конечно, помню». Ведь все мы были молодыми, все шли счастливыми по набережным или аллеям в разных, да чем-то похожих городах. Таково свойство настоящей поэзии: не только передать событие и мироощущение автора, но и читателя втянуть, заразить теми же воспоминаниями, возродить сходные чувства.
Ялтинские строки запомнились мне когда-то, с них начинал узнавать поэзию Данченко. Да, собственно, и о ней как о человеке складывалось представление, начиная с ялтинских строк. Студенты в джинсах, босые… И – что-то о коньяке еще.
Потом, чуть позже, с берегов того же моря:
Мишу и Лешу вряд ли увижу
в нашем Гурзуфе нынешним летом.
Дождик зачем-то капает с крыши,
тушит последние сигареты.
Не просто сходство нахожу, возвращаюсь к своим студенческим началам, тянусь далеко за границы стиха. Может быть, даже тихая, но увлекательная бесшабашность:
Беден? Так значит, свободен, как птица!
Мир не ковер, но – шатер, и в заплатах.
Стиснуто горло, коль в клюве зажато
больше, чем следует, чтоб прокормиться.
Университетский курс закончился, ректор пожелал выпускникам факультета журналистики: «Хороших редакций, острых да золотых перьев!»
Попутешествовать по просторам родины еще пришлось, Елена работала в редакциях газет, журналов, пресс-центре Министерства сельского хозяйства России и в книжных издательствах. Секретарем отдела союзной газеты и журналистом, менеджером в книготорговле, опробовала разные профессии, изучала жизнь страны и, кажется, с некоторым удивлением свою собственную. Случались огорчения и несчастья, в стихах даже камнем стать мечтала – чтобы забыться. Политикой не сильно интересовалась. Ведь есть природа, смены дня и ночи, времен года, есть дружба, от которой разливается по земле человеческая доброта, есть страсть и любовь… Не знаю в деталях, что больше томило, пугало, почему не вписалась в тогдашнюю действительность, но вот признание поэтессы:
Счастья не было, денег, почёта и славы,
и любовь обманула, что хуже и горше.
А судьба мастерила такие облавы,
что спасалась лишь чудом и городом Оршей.
Кстати, Орша – родина матери Елены. И вечное укрытие поэтессы от несправедливостей, встретившихся на дороге земной. Хотя, конечно, и в укрытии жизнь не остановилась, чувства не остыли. Время шло, мама старилась, увы…:
Дом вымер и стал походить на контору
количеством пыли и чашек без ручек.
Крапива отныне не в контрах с забором.
Уже не во вражеский лагерь лазутчик,
а надоедливый, наглый попутчик
всего, что осталось расти в огороде.
Хотя на природе поэтессе лучше, радостнее, если только не думать об уходящем времени.
Серебряный Днепр струится, как прежде
струился…Кувшинки, камыш и осока…
Какие же всё-таки все мы невежды,
пока не поймём, до чего одиноки
в итоге, в конце, на какое явились
мгновенье! Вот замок боярина Орши
сравнялся с землей – на века возводился!
Влекло Елену краеведение, влекла белорусская природа, но иногда просыпалась тоска по югу и Черному морю, грезила о нездешнем – о дальних странах. Похоже, такие грезы для поэтесс не безопасны, де