За девятое небо

– За помощью, – ответила Марья. – Грядёт великая битва с огнём, остановить который смогут только русалки. Если мы сплотимся и потушим огонь Хорохая, то спасём Лес и обратимся к Свету. Мы станем свободными и сможем пройти во Врата.

Русалки наклонили головы набок, внимательно смотря на Марью. Вода, над которой парили тёмные девы, сделалась похожей на чёрное зеркало. Тусклый туман, предвестник рассвета, парил над озером; дремучий лес замер в гнетущей тишине.

– Неужели ты так и не поняла, сестрица, что дороги в Свет нет, – нараспев просипели мёртвые девы, и над озером прокатилось эхо далёкого воя.

Марья вздрогнула и оглянулась: Тьма, застывшая между высокими деревьями, смотрела на неё, овевая холодом. Заупокойный вой становился громче, окружал тоской и мраком. Мавки. Марья помнила, что они сделали со Светозаром. Страх полоснул русалочье сердце: Марья не была уверена в том, что у неё хватит сил противостоять Тьме. Дрозд пропел, стараясь успокоить дочь Леса.

Русалки, всё ещё парившие над озером, чуя страх Марьи, сипло рассмеялись, и Марья вздрогнула от их ледяного хохота, чем ещё больше раздразнила навий.

– А говорила, будешь терпеть муки Тьмы! – пронеслось над озером.

– Буду! – разозлилась на себя Марья.

– Неужели тёмный страх так быстро пленил тебя? – всё не унимались русалки, хохоча.

Марья обернулась к лесу: ожившая Тьма, проскользнув клубами между сизых стволов деревьев, мчалась на неё стаей волков. Оборотни.

Дрозд, взлетев с тояга Марьи, запел, и его Песнь серебристым кружевом сплелась с тёмной паутиной заупокойного воя мавок.

Когда обращённые волки по велению русалок накинулись на Марью, та не стала сопротивляться. Марья закрыла глаза и тихо пела вместе с Дроздом, принимая всю боль когтей волколаков, как это делал Светозар. Русалка знала, что в ней нет столько Света, сколько было в душе сварогина, но благодаря Светозару знала она и то, что отвечать Тьмой на Тьму – никогда её не победить. Победить самую тёмную ворожбу можно только светом. Даже самым тусклым огоньком. Даже искрой тухнущего угля.

Мавки повалили на землю Марью, выбили из её рук тояг, разорвали её шёлковый сарафан, но причинить вреда поющей деве они не могли – та, что умерла, вновь умереть не может.

Дрозд кружил над стаей волков, пытающихся разорвать русалку, и серебряное кружево птичьей Песни оплетало чёрных волколаков, сковывая их. И чем больше мавки пытались достать Марью, тем сильнее пленили их путы серебряной Песни.

Сквозь алое марево боли и закрытые веки Марья видела, как отступали мавки перед силой Песни. Но та Песнь была не её – Марья лишь повторяла за Дроздом слова, что по своей природе не были словами, слова той Песни, что когда-то спел птице Светозар.

В русалке никогда не было столько силы… Эта непрошеная мысль прервала Песнь, и Марья увидела себя в огне. Огонь Хорохая, ревя неистовым пламенем, ослеплял и сводил с ума – он мог погубить даже то, что уже мертво. Марья видела свою смерть – она погибнет так же, как погибла на празднике Весны. Только её дух не сможет отправиться в Ирий, не сможет отправиться и к Мору – огонь Хорохая забирает даже посмертное бытие… И она никогда не спасёт Светозара.

Ужас накрыл ледяной волной, придавил лапами освободившихся от пут мавок: кружево серебряной Песни таяло, выпуская Тьму на волю.

Сквозь мрак и всполохи грядущего огня, сквозь вой разъярённых мавок и едва различимую серебряную Песнь Дрозда Марья услышала сиплый смех русалок. В том смехе не было ничего, кроме мрака. Мрака, что, опутывая душу леденящими словами, забирал к себе…

Глава 2. Тьма сгущается

Мухома Заяц, стоя в окружении свиты на главном причале Зайцевского порта, хмуро смотрел на прибывающие корабли: их было слишком много – всё войско Пяти Стольных Островов. Заяц знал, что скоро грядёт битва при Ровновольске, но знал он и то, что дружины не успеют к началу сражения прибыть на Юг.

Первыми причалили суда с обводами для ледового плавания – они прокладывали путь по начинавшей замерзать воде.

Смеркалось; золотой огонь факелов рассеивал сизые сумерки, отражаясь от падающего снега, освещал прибывающие корабли, играл на шлемах сходивших на землю витязей, золотил белые одеяния волхвов. Вечер полнился голосами людей и звоном доспехов. Торговцы и покупатели с большого базара, что теперь простирался от Зайцевского порта до почти отстроенной городской стены, толпились в порту, любопытствуя.

С тяжёлым сердцем князь Волыньского княжества смотрел, как в окружении свиты сходит с корабля великий военачальник Ворон.

В доспехах и плаще сухой и поджарый Ворон выглядел куда мощнее, чем обычно. Подойдя к князю, Ворон, положив на сердце руку, поклонился. Заяц ответил тем же.

– Да хранят нашу землю Боги, – прохрипел Ворон. Взгляд его был холоден и суров. – С рассветом мы отправимся в путь, по Великой Дороге дойдём до Ровновольска.

– Это великое испытание мы преодолеем только сообща, – согласился Заяц. – Мой дом – ваш дом. Людей у нас немного – только торговцы да рыбаки, оружие держать не умеем, но огнём обогреем да хлебом с солью встретим.

Ворон, зная, насколько Мухома Заяц близок к правящим дворам не только Солнцеграда, но и других княжеств, не стал требовать у него воинов. Десяток-другой рекрутов, который сможет набрать Волынька, не стоят ссоры с таким человеком.

– Да поможет нам отец Сварог, – согласился Ворон и последовал за Зайцем и его свитой в город.

Заяц разместил Ворона и его приближённых в гостевых теремах княжеского двора; войско же расположилось как внутри крепостной стены, окружавшей Волыньку, так и вне её.

– Мы выступаем завтра на рассвете, – говорил Ворон. – Возгарь начнёт битву, а мы будем той силой, которая сокрушит оставшихся колосаев и отправит их туда, откуда пришли. Армия с Востока поможет нам в этом.

Ворон с другими высшими чинами войска, Мухома Заяц с Фросьей и дочкой Ясной ужинали в трапезной княжеского терема – просторном зале с расписными стенами и большим, накрытым белой скатертью столом. За окнами уже сгустилась синяя ночь; на столе горели свечи, наполняя бытие светом и теплом.

Мухома хмуро посмотрел на Ворона: предстоящая война внушала князю опасения. И то был не просто страх – неясное гнетущее чувство неизбежного возникало всякий раз, когда Мухома думал о будущем.

– Боги с нами – я уверен, Они не позволят колосаям захватить наши земли, – сказал Мухома Заяц.

– Конечно, не позволят, – подтвердила Фросья.

– Боги защищают нас! – тоненьким голоском добавила Ясна, и за столом тепло рассмеялись.

– Конечно, защищают, – кивнул хмурый Ворон. – Мы одержим победу. – Великий военачальник поднял кубок, но в душе не верил своим словам.

* * *

Низкое небо укрыло Солнцеград снегом, и статуя Перуна-защитника таяла в густых облаках. Снег застилал и порт Идру, что окружал монументальную столицу, ложился на тёмные покосившиеся домишки, робко жавшиеся друг к другу от холода на плавучих деревянных настилах; на стоящие со спущенными парусами сонные корабли, на великие мосты, соединяющие Солнцеград с другими стольными островами.

Холодный ветер пробирал до костей.

Веслав, стоя на носу «Ледогора», плотнее запахнул соболиную шубу. Его не встречали: судов для ледового плавания в водах не было, несмотря на то что дозорные из Почётной Стражи Солнцеграда точно заметили возвратившийся корабль царя.

Его не ждали.

«Войска для битвы при Ровновольске собраны, – вспоминал царь последнее письмо Кудеяра, – Василиса пропала. Я велел витязям обыскать весь Солнцеград, но царицы нигде нет… Мне кажется, я отправляю птиц к Мору. Если вы не ответите, я прикажу волхвам отпеть о вас Песни и буду иметь полное право провозгласить себя царём. В военное время столица не может жить без правителя».

Хотелось кричать, но слова ледяным комом гнева застряли в горле.

Василиса пропала. Юг полыхал огнём войны. Кудеяра, скорее всего, короновали. Веслав не был в том уверен, но что-то ему подсказывало, что в Солнцеграде не дождались возвращения царя.

Когда ледовый коч пришвартовался у главной пристани столицы, ему навстречу никто не вышел: только темнели плащи воинов Почётной Стражи, что несли свой бессменный караул подле врат, да соколы-Рароги гордо взирали на прибывший корабль с высоты обелисков.

Веслав в окружении витязей сошёл на берег.

– Я прикажу стражнику, чтобы он доложил о вас в теремной дворец, – сказал один из дружинников Веславу. – Пусть пришлют…

Но царь не позволил договорить – поднял руку:

– К нам уже направляется дозорный отряд, – кивнул в сторону врат. Сквозь пелену снега можно было разглядеть приближающихся всадников.

– Но… – попытался возразить воин, и Веслав вновь пресёк его.

Царь расправил плечи и пошёл навстречу витязям: впереди всех на вороном коне ехал великий военачальник Почётной Стражи Мормагон – могучий, будто гора, воин.

Мормагон остановился недалеко от Веслава: даже сквозь пелену снега царь видел, как хмуро смотрел на него военачальник. И Мормагон даже не поклонился – так, кивнул только. «Да, месть Драгославу удаётся на славу», – с печалью и гневом бессилия думал царь, но тут же отогнал безрадостные мысли.

– Почему не выставили дозорных? – спросил Мормагона Веслав. – Почему опоздали? И где наместник?

– Выставили, – рыкнул военачальник. – Царь Кудеяр ожидает вас. – Мормагон кивнул одному из витязей своего сопровождения, и Веславу подали лошадь.

– Царь? – опешил один из дружинников Веслава, но Веслав жестом остановил сварогина и молча оседлал коня.

– Следуйте за нами, – пробасил Мормагон и направил лошадь в Солнцеград. – Царь ожидает вас в престольной.

Пепельные заснеженные улицы были безмолвны – только отряды витязей несли бессменный караул. Воины смотрели на вернувшегося Веслава – сквозь пелену непогоды царь не видел их глаз, но чувствовал их полный осуждения взгляд – даже то, что он так много сил и казённых средств тратил на армию, забылось в свете последних событий. И думал Веслав, что на месте подданных он бы тоже осуждал такого царя.

* * *

Сизый свет зимнего дня, лившийся сквозь мозаичные окна, холодил престольный зал: разливался по распалубкам свода, украшенным рунами Сварога, по распустившемуся на потолке Краколисту; тускло освещал капии Богов, что располагались за царским местом, и сливался с лазурным огнём-Сварожичем, зажжённом в огнивицах подле капиев.

На троне восседал Кудеяр. В алом плаще, подбитом горностаевым мехом, и в короне, что, как отметил Веслав, была Кудеяру к лицу. Веслав горько усмехнулся своим мыслям и, расправив плечи, подошёл к царскому престолу.

Кудеяр успел вернуть прежние традиции – трон был один, и царицы Любавы на приёме не было. Подле Кудеяра и окружающих его царских витязей находились Великий Волхв Далемир, военный советник Здебор, царский веденей Станимир, военачальник флота Инагост, веденей Яромир и даже Гоенег с Белозёром, которые с сочувствием, граничащим с ужасом, смотрели на Веслава. Веслав видел, как старенький Белозёр вытер слезу, но даже он не смел перечить Кудеяру и подойти к Веславу. Во взгляде Гоенега, отца Василисы, Веслав заметил холодную злость.

– Быстро же ты, однако, занял трон, – вместо приветствия усмехнулся Веслав, переведя взор на Кудеяра. – Такой честной службой и преданностью ты отплатил мне за то, что я помиловал тебя после Десятины Полоза?

Взгляд Кудеяра оставался ледяным.

– Я тебе оставался верным, – бесстрастно отвечал Кудеяр. – Предал себя ты сам. Как и предал весь род человеческий, объявив Ния союзником и покинув столицу во время войны! – Кудеяр сжал от гнева кулаки. – Я не буду служить предателю. Даже если это будет стоить мне головы.

– Запад освобождён. – Веслав шагнул ближе к трону, но витязи Кудеяра угрожающе положили на мечи руки, и бывший царь, усмехнувшись, остановился.

– Но какой ценой? – нахмурился Кудеяр. – Почти весь флот Сваргореи, оставшийся после отбытия основных сил на Юг, затонул! Отправлять столько сил на Запад было неразумно, Веслав, – слова царя звучали в гробовой тишине. – Флот погубил Ний – морской князь, что служит Полозу, как бы ты ни полагал иное. И после того, как этот Ний разрушил Запад и потопил флот, ты объявил его… – Кудеяр продышался, но сдержать себя не смог и гневно прорычал: – Союзником! Ты решил, что слуга Полоза наш союзник! – гневался царь. – Ты отправился к нему, оставив и престол, и жену в такое время!

– Хватит! – крикнул в ответ Веслав. Кудеяр умолк, но продолжал гневно взирать на Веслава. Во взгляде царя была сила, и видел Веслав, что придворные искренне поддерживали Кудеяра. Наверное, они все полагали, будто Веслав лишился рассудка, отправившись к врагу. – Ний покинул воды Запада. Острова освобождены.

– Я уже слышал это, Веслав, – разочарованно проговорил Кудеяр. – Ты ждал почести герою? – царь покачал головой. – На Юге идёт война – со дня на день грянет битва. Наши армии возглавляет Возгарь. Казна почти пуста, голод стоит у ворот, а ты сгинул без вести, отправившись к врагу, которого объявил союзником.

– Не так долго меня не было, а ты уже занял трон, – горько ответил Веслав.

– Будь по-твоему, – пожал плечами Кудеяр и, спустившись с престола, указал на трон Веславу: – Царское место – твоё. А меня можешь казнить как предателя, – усмехнулся. – Я даже Возгаря не оповестил о том, что правлю нынче, дабы не подрывать его боевой дух. Ему сообщит об этом Ворон. Отправлю военачальнику бересту, что ты вернулся.

– Пусть решит народ, кому из нас царствовать, – гневно сказал Веслав, и Кудеяр рассмеялся.

– Я полагал, ты не желаешь публичного позора, – ответил он. – Я же уступаю трон добровольно, разрешаю себя казнить, а ты даже этого не хочешь? – развёл руками Кудеяр. – Что же ты за царь тогда…

Веслав с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на Кудеяра с мечом. Но в словах его бывшего наместника было слишком много правды, что не давала Веславу сдвинуться с места: он знал, что люди не выберут его. Знал, что совет веденеев, как и волхвы, был рад воцарению Кудеяра. Даже дружина, которую он так хорошо содержал, повиновалась новому царю, будто Слову Кощея. Веслав знал, что всё будет напрасно. Он проиграл в этой битве Драгославу, который чужими руками отобрал у него всё. Даже любимую, воспоминания о которой сводили с ума… Что же с ней стало?

– Василису так и не нашли? – спросил Веслав, обведя присутствующих взглядом.

– Я думал, наш разговор ты начнёшь с вопроса о жене, – ответил Кудеяр, и Веслав, не выдержав, выхватил из ножен меч. Стража Кудеяра и витязи Веслава тут же метнулись к Веславу, но царь остановил сварогинов движением руки и, обнажив меч, отбил им выпад Веслава.

– Если хочешь решить вопрос, как в былые времена, давай, – уверенно ответил Кудеяр и, отразив очередную атаку разъярённого Веслава, скинул с плеч царский плащ. – Самый древний и надёжный способ. – Царь сам атаковал Веслава.

Веслав отчаянно сражался, будто на войне, но Кудеяр был ловким и умелым воином и, несмотря на года, уверенно теснил Веслава. Но бывший царь не сдавался: злость и отчаяние, захватившие сердце, не позволяли остановить поединок. Веслав бился за Василису – за то, что оставил её. За то, что не смог уберечь. За свою любовь, которую потерял, как ему казалось, навсегда. Бился за трон, которого лишился, поддавшись страху. За названого отца, за его печальные глаза, полные и радости, и разочарования. Бился за погибшую много лет назад семью – за отца, мать и сестру, что помогала ему даже после смерти. Бился за то, что не оправдал их надежд. Бился со злостью на себя, за своё малодушие, за страх, что мешали следовать пути. И только когда лезвие меча вспороло атлас платья Кудеяра, Веслав остановился, поражённый содеянным, – друга убить он был не готов. Но этого мгновения Кудеяру было достаточно, чтобы выбить из рук Веслава меч и повалить бывшего царя на пол.

– Ты не готов сражаться за трон, – тяжело дыша, говорил Кудеяр. – Ты не готов убить меня, чтобы забрать то, что принадлежит тебе по праву. Ты полон страха, – Кудеяр приставил к горлу Веслава меч, – но я тоже не могу убить тебя, – через некоторое время признался он. – Я обязан тебе жизнью – ты не казнил меня, как слугу Драгослава. Теперь, полагаю, мы квиты. – Кудеяр убрал меч в ножны и отошёл от Веслава.

Воины из свиты Кудеяра тут же подняли его плащ и подошли к нему, помогая одеться.

– Трон твой, – громко проговорил Веслав, поднявшись, и Кудеяр обернулся. Царские дружинники закрепили на плечах Кудеяра плащ и отошли. – И не потому, что я проиграл. Я покидаю столицу.

– Снова? – не удержался Белозёр и шагнул к Веславу. – Но ты же только вернулся…

– И куда ты на этот раз собираешься? – нахмурился Кудеяр. – Ты знаешь ещё одного союзника?

– Я отправлюсь искать Василису, – уверенно ответил Веслав, поднял меч и убрал его в ножны.

– Моя дочь ушла в капище к Богам и не вернулась, – печально сказал Гоенег, холодно смотря на Веслава. – Там озеро… Оно ещё не было сковано льдом… – Гоенег смахнул навернувшиеся слёзы.

Слова Гоенега обдали ледяным ужасом… Они все решили, что Василиса добровольно наложила на себя руки… Нет. Этого не может быть.

– Вы полагаете, что она умерла?! – гневно спросил Веслав.

Гоенег отвернулся.

– Сын… – едва слышно прошептал Белозёр.

– Василиса жива, и я знаю, где она! – прокричал Веслав, с трудом справляясь с волной накатившего ужаса. Гоенег посмотрел на Веслава тёмным взором и покинул престольный зал, поклонившись Кудеяру.

– Я знаю, где она, – повторил Веслав и, переведя взор на Кудеяра, уже спокойнее сказал: – Я заберу только коч «Ледогор» и тех витязей, с которыми плавал к Нию. – Веслав кивнул на свою свиту, стоявшую поодаль. – Правь, Кудеяр, Сваргореей и дальше, ведь ты всегда об этом мечтал, а я никогда не хотел царствовать.

– И куда ты направишься? – хмуро спросил Кудеяр.

– Тебя это не касается, – ответил Веслав и, помолчав, сказал: – У меня к тебе есть разговор. – Веслав выдержал паузу, внимательно смотря Кудеяру в глаза. – Только к тебе.

Кудеяр кивнул и велел всем покинуть тронный зал. Веслав обратил внимание, что никто, даже Великий Волхв не проронил и слова. Все покорно принимали волю Кудеяра, не смели перебивать его или перечить ему – Кудеяр, несмотря на то что происходил из простого рода, был истинным царём, а не молодцем в короне.

– Ну, что же ты желаешь мне поведать? – спросил Веслава Кудеяр, когда они остались одни.

– Ты теперь царь, и оно – твоё. – Веслав вынул из кармана перстень, данный ему Нием, и передал его Кудеяру. Царь с удивлением принял кольцо. – Когда орда подойдёт к столице, прочти написанное на внутренней стороне перстня, и тебе явится помощь.

– Только не говори мне, что у тебя хватило ума заключить с Нием союз, – скривился Кудеяр, глядя на кольцо.

– Да, – кивнул Веслав, и Кудеяр полным ледяного гнева взором посмотрел на него. – Но ту клятву давал царь, а не рыбак из глухой деревни, коим я вновь стал. Дать клятву Нию было единственной возможностью освободить Запад, – продолжал Веслав, и Кудеяр устало вздохнул. – Теперь корона – твоя. И клятва – тоже.

– Что ты ему обещал? – со злостью процедил Кудеяр, испепеляя Веслава взглядом.

– Что люди придут на помощь Нию и морскому народу, когда придёт время, – ответил Веслав. – И он пообещал то же самое.

Кудеяр некоторое время молча смотрел на Веслава, но не выдержал и захохотал.

– И ты ему поверил? Поверил тому, кто погубил стольких людей и уничтожил Велейные острова?

– Морской Князь говорил правду. – Веслав подавлял гнев всеми силами. – И он действительно нам не враг.

Кудеяр, смотря на Веслава, качал головой:

– Ты и правда нездоров, – тихо сказал он. – Происходящее лишило тебя разума… Поверить слуге Полоза!

– Ний не слуга Полоза! – разозлился Веслав.

Кудеяр устало покачал головой и, отвернувшись, медленно пошёл к трону.

– Знаешь, мне думается, на тебя наслали ворожбу, – проговорил царь, не поворачиваясь. Он медленно поднялся по ступеням и сел на престол. – Плыви куда хочешь. – Кудеяр посмотрел на перстень Ния. – И его забирай с собой вместе с титулом князя, Веслав. – Царь кинул Веславу перстень, и кольцо со звоном упало на пол.

– Я его не заберу, – покачал головой Веслав. – Оно принадлежит царю Сваргореи, а не князю. – Веслав поклонился Кудеяру и покинул престольный зал, оставив перстень на полу.

* * *

Подле дверей престольного зала Веслава ждали Белозёр и Яромир.

– Откуда тебе известно, где Василиса? – Белозёр шагнул навстречу вышедшему Веславу.

Но бывший царь молча пошёл по теремному дворцу к своим покоям. Белозёр и Яромир последовали за князем и его витязями.

– Не молчи, Веслав! – Белозёр коснулся руки названого сына. – Я отправлюсь с тобой!

Веслав остановился и внимательно посмотрел на рыбака. Золотой огонь свечей, закреплённых на багряных стенах палат, освещал морщинистое старческое лицо и глаза, смотревшие с отцовской любовью.

– Ты мне всё равно не поверишь, – горько ответил Веслав, глядя на Белозёра. – И за Василисой я отправлюсь один.

– Я переживаю за тебя, сын. Ты только вернулся, а уже отправляешься искать мёртвую…

– Василиса жива! – гневно прикрикнул Веслав, и Белозёр вздрогнул. – Что бы ты ни думал, отец, я без Василисы не вернусь.

– Сын… – ахнул Белозёр.

– Да, отец. – Веслав хмуро смотрел на старенького Белозёра. – Без неё мне здесь нечего делать. И смысла жить без неё я не вижу.

– Веслав, ты… – начал, было, Яромир, но Веслав поднял руку, и веденей умолк.

– Я совершил слишком много ошибок, – ответил Веслав другу. – Я был никчёмным царём – я это знаю. Я понимал, что выделяемые на дружину средства оседают в карманах высших чинов, но поделать ничего не мог. Я знал, что Запад был западнёй, но у меня не хватило смелости не отправлять туда войска. Я поверил Нию. Но самой главной моей ошибкой было то, что я потерял Василису. Если бы я взял её с собой, если бы остался с ней – она бы не пропала… – Веслав тяжело вздохнул и обвёл родных взглядом. – И я найду её, чего бы мне это ни стоило, – сказал он твёрдо. – А царём пусть будет Кудеяр: на приёме стояла гробовая тишина, говорил только он. Даже Великий Волхв не проронил и слова. Кудеяр – ваш истинный правитель. Слушайтесь его, а обо мне не беспокойтесь.

– Сын… – Белозёр не выдержал, подошёл к нему и обнял. Веслав положил руки на сухие старческие плечи. – Я очень боялся, что больше не увижу тебя, – прошептал старик, отстранившись. – Очень…

– Мы переживали все, – пробасил Яромир. – Кудеяра короновали потому…

Но Веслав перебил веденея:

– Я не осуждаю вас за коронацию нового царя. Но я рад тому, что вы не забыли обо мне, – ответил бывший царь честно. – Когда я вернусь с Василисой, мы отправимся жить в Волыньку.

– Ты так и не скажешь мне, куда поплывёшь? – не оставлял попыток Белозёр.

– Я не могу, – покачал головой Веслав, думая о том, что, если он скажет, что отправляется в Мёртвый Град к Колодцу, который Василиса видела во снах, его точно сочтут сумасшедшим. – Но я найду её, отец. – Веслав внимательно смотрел в старческие глаза. – Клянусь перед Богами и своей почившей семьёй.

* * *

– Ты слышал, говорят бывший царь вернулся! Представляешь?! Веслав Первый прибыл сегодня на корабле! Его встретил Мормагон, а не новый царь Кудеяр! – Борислав аж раскраснелся. – Интересно, кто теперь нашим царём будет? Как думаешь? Кто останется на троне? Или будет междоусобица?

Ратибор вздохнул и устало посмотрел на Борислава, что сидел за столом рядом. Борислав от возбуждения даже забыл о еде.

– Я думаю, будет царствовать Кудеяр, – ответил Иван с набитым ртом. – Что это за царь такой, что в военное время оставляет столицу, направляясь к врагу, которого считает союзником?

В общей трапезной казармы ужинало много народу: и новобранцы, и бывалые воины. Тёплый свет свечей играл на деревянных стенах, на тёмных одеждах сварогинов, отражался от столовых приборов. За окнами протяжно выла вьюга.

– Кто тебе сказал, что Веслав Первый считает Ния союзником? – нахмурился Ратибор, глядя на расположившегося напротив Ивана.

Иван пожал плечами.

– Все об этом говорят, – спокойно ответил он, продолжая жевать. – И что жена его, тёмная волхва, не просто так во время отсутствия царя пропала – никак, наложив на себя руки, за тёмными силами отправилась. Все ж знают, что она в святом озере Царского Великобожия утопилась – пошла к Богам и не вернулась.

– Неужели ты веришь глупой молве? – рассердился Ратибор. Юношу печалило то, что говорили о Веславе Первом и царице Василисе. Несмотря на то что Ратибор видел царя пару раз в жизни, Веслав показался ему хорошим человеком, как и жена его, Василиса. И всё, что нынче судачили о царской чете в Солнцеграде, Ратибор хотел видеть нелепой клеветой… Хотя, порой и ему казалось, что народная молва правдива – он помнил, как на великом царском соборе выглядела Василиса и что говорила.

– А ты разве не веришь? – переспросил Иван.

– Думаю, не всё так просто, – ответил Ратибор. – Война на Юге, Ний – на Западе, царица неведомым образом пропала, в Солнцеграде короновали нового царя…

– Да утопилась царица бывшая, а не пропала! Как можно пропасть в Великобожии теремного дворца? – удивился Борислав. – И вообще, мне кажется, ты слишком много думаешь, – поморщился юноша. – Вот неужели волхвы Великого Свагобора короновали бы Кудеяра без благословления Богов? Неужели бы Совет Веденеев позволил подобное, если бы царский двор не был на то согласен? Даже царская дружина за Кудеяром пошла! Ты слышал, чтобы кто-то был против коронации Кудеяра? – Борислав округлил глаза. – Я – нет. И знаешь что? – совсем уже шёпотом спросил Борис Ратибора, который устало смотрел в свою тарелку.

– Что? – переспросил Ратибор, и Борислав оживился.

– Мне кажется, что… ну… все полагают, будто Кудеяр приведёт Сваргорею к победе, – прошептал он Ратибору на ухо, и Ратибор хмуро посмотрел на товарища. – Так все говорят – на плечах Кудеяра великое дело. Вот почему трон – его. Кудеяр изгонит колосаев к Мору.

– Если у него это получится – хорошо, – скупо ответил Ратибор и вернулся к ужину.

Борислав же некоторое время молча ковырял еду в тарелке, но не выдержал и вновь обратился к Ратибору:

– Может, ты под каким-нибудь предлогом сходишь в теремной дворец и всё узнаешь? – спросил он, и Иван тихо прыснул. – А потом нам расскажешь, что да как…

– И как ты себе это представляешь? – нахмурился Ратибор. – Приду в царский терем, найду нынешнего царя или прошлого и спрошу, что они там решили?

Борис, улыбнувшись, кивнул, а Иван захохотал.

– Мне нынешней ночью дозор нести. – Ратибор положил еду в рот. – Надо быстрее доесть и идти на службу.

– Мне тоже, ты разве забыл? – удивился Борислав. – Мы сегодня вместе! И Иван с нами! Будем в одном отряде.

Ратибор пробормотал что-то невнятное, но Борис не успел его переспросить: двери трапезной распахнулись, и вошли военачальники Почётной Стражи Солнцеграда. Мормагона среди них не было.

– Витязи Солнцеграда! – громко гаркнул один из воинов, и в трапезной воцарилась тишина. – Великие вести! Веслав Первый вернулся – Запад освобождён! Ний покинул острова! – громко говорил военачальник – седой, но крепкий сварогин с густой бородой, и над обеденными столами прокатился взволнованный шёпот.

– А кто ж теперь царствовать-то будет? – слишком громко поинтересовался Борислав, и все обернулись на него. Борис сконфуженно прикрыл рукой рот.

– Ты можешь хоть иногда молчать? – едва слышно спросил товарища Иван.

Борислав отрицательно покачал головой.

– Царствовать будет благословлённый в Великом Свагоборе царь Кудеяр, – громко ответил военачальник. – Князь Веслав вновь покидает стольный град, – ответил витязь. – Стражам, несущим ночной дозор, – завершить трапезу и приступить к обязанностям! – рыкнул военачальник, и воины покинули трапезную.

– Ну вот, тебе и идти никуда не надо, – усмехнулся Борислав, поднимаясь вместе с Ратибором и Иваном. Ратибор ему не ответил: юный витязь уже предвкушал дозор, проведённый в компании Борислава.

* * *

В расписной печи терема веденея гудел огонь, трещали в подсвечниках свечи: от деревянной мебели ползли тёмные густые тени; роспись стен покоев тускло бликовала. Яра встала с кресла, подошла к окнам и задёрнула занавеси. Плотнее запахнула шерстяную шаль и обернулась на Яромира, который, сидя в кресле, продолжал хмуро смотреть на свечу, стоявшую перед ним на столе.

– Тьма сгущается, – пробасил он. – Я не узнаю никого из нас. Ни себя, ни Кудеяра, ни Веслава…

– Не надо винить себя за одобрение коронации Кудеяра, – ответила Яра, подошла к мужу и села в кресло напротив него. Яромир хмуро посмотрел на жену. – Как бы мы ни любили Веслава, после гибели Василисы никто не предполагал, что он вернётся… Ведь с Запада не пришло ни одной вести.

– Веслав говорил, что почтовых птиц настигла ворожба Бессмертного. – Яромир немного помолчал и, отвернувшись, тихо сказал: – Она нас всех настигла… Веслав завтра на рассвете отплывает на ледовом коче за Василисой. Он не верит, что она умерла. Веслав никому не сказал, куда направляется: ни Гоенегу, ни Белозёру, ни мне. То, что сейчас зима, – его не остановило, – вздохнул. – Пряжа Макоши совсем спуталась.

Яра некоторое время молчала. Происходящее беспокоило её не меньше, чем мужа, а может, даже, больше: страх за Любомира холодил материнскую душу.

– Давай уедем из столицы, – тихо прошептала Яра и положила на плечо супруга руку. Яромир внимательно посмотрел на жену. – Вернёмся в Волыньку, Заяц будет рад.

– Не думаю, что там безопаснее – Волынька на полпути к Югу.

– Может, кочевники не так страшны, как то, что грядёт с Севера?

– Кудеяр уверен, что угрозы с Севера не будет – Полоз отомстил Веславу, неведомым образом забрав Василису и уничтожив Запад. Теперь же Веслав сам отправляется во владения Полоза – выходит в море. Царь полагает, что Веслав не вернётся – Полоз погубит его. В то, что Ний служит Кощею, Кудеяр не верит.

– Да, царь не верит в то, что Драгослав – жив. Либо просто не хочет это признавать, – ответила Яра. – Но мы-то с тобой знаем, что, скорее всего, это так. И пока не случилось что-то ещё более ужасное, чем гибель Запада и исчезновение Василисы, я бы покинула стольный город.

– Может, ты права, – кивнул Яромир и вновь обратил свой взор на пламя. – Тьма сгущается, родная. Тьма сгущается…

* * *

В Зале Богов Великого Свагобора Солнцеграда было холодно. Синяя тьма за высокими мозаичными окнами казалась живой – в морозной зимней ночи бушевала вьюга. Языки золотого пламени огнивиц, висевших на багряных колоннах, плясали, и дрожали глубокие тени, словно духи, заполнившие пространство зала; тускло светилась роспись багряных стен, терявшихся в темноте. Под потолком плыли огнивицы с огнём-Сварожичем, и в их сиянии мерцали звёзды распустившегося на своде мирового древа Краколиста. Грозные капии Богов таяли в дыме курильниц, зажжённых подле них.