S-T-I-K-S. Неадекват. Нереальная реальность

Вот как-то так… Я же говорил, что пустыши это только намёк на тень того веселья, которое нам теперь обеспечено.

– Твою мать! – процедил сквозь зубы Денис, запустив пальцы в волосы и усиленно массируя голову. – Если это всё правда, то мы оказались в том ещё гадюшнике. Тут ещё только мутантов не хватает. Блин, хотя все эти, как их там, руберы и лотерейщики мутанты и есть. Полный… восторг, блин!

– Да, ещё про одних забыл, – спохватился Смирнов. – Не всё так и вспомнишь. Мутанты тоже тут есть, точнее не совсем мутанты, а иммунные, изменённые радиоактивным воздействием. Сюда прилетают до кучи и всякие реакторы и полигоны, и свалки, заражающие территорию. Вот народ, который переносится с ними и меняется, их «атомитами» называют. Им приписывают то, что они тоже едят иммунных, но не уверен, что это стопроцентная правда. Но то, что они ненавидят всех, это точно. И ещё эти ребята от воздействия радиации деградируют постепенно. Вот теперь почти полный, как ты говоришь, восторг.

– Хрена се! – поддержал Дениса Андрей. Остальные угрюмо молчали, переваривая услышанное. – Вот это фарш! У меня мозг сейчас вскипит. Людям, что мало заражённых, зачем они ещё и между собой режутся?

– Что тут непонятного? – откликнулась Нина. – Власть. Это основная и единственная причина, по которой человечество всегда убивало себе подобных. Почему тут должно что-то поменяться? Люди всегда остаются людьми. Я вот только одного не понимаю, точнее многого, но это как-то совсем не укладывается. Защищаться от заражённых – это понятно. Полностью их извести, с учётом постоянных обновлений, нереально. Но тогда зачем специально за ними охотиться? Ведь если они такие опасные, что танк им не помеха, это занятие не оправдано во всех смыслах.

– А вот тут, солнце, ты не права, – усмехнулся Смирнов. – Этот мир не только устраивает иммунным пакость, но как правило, даёт и всё необходимое, чтобы выжить. Я уже говорил, что паразит не может подчинить разум иммунных, но он воздействует на их тела. На сколько я понимаю, он старается обеспечить себе выживание, как и в случае с заражёнными, поэтому иммунные со временем тоже меняются. Я бы сказал – совершенствуются. Они не болеют, они не стареют, становятся сильнее, быстрее и выносливее. У них, теперь уже можно сказать у нас, в разы увеличивается скорость регенерации. Кроме этого, проявляются способности, которые на матушке Земле принято было называть экстрасенсорными или добавлять приставку «сверх» к естественному. Не то чтобы кто-то сразу стал сверхсильным или сверхбыстрым, сначала проявления минимальные. Они развиваются со временем, если их конечно развивать. Из-за этих изменений иммунные и стали мишенями для внешников.

Но вот какая ирония, паразиту требуется постоянная подпитка, которую организм иммунных дать не может. Для того, чтобы выжить иммунным приходится постоянно употреблять ингредиент, который есть только у заражённых. Другими словами, иммунные нужны заражённым на столько же, на сколько заражённые нужны иммунным. Вот такая вот взаимосвязь получается, – Смирнов обвёл взглядом ошарашенных товарищей. – Оцените каждый своё состояние, не нужно ничего говорить. Я опишу признаки, а вы убедитесь, что они характерны для всех. Постоянная головная боль, пока притупленная, но периодически усиливающаяся. Тошнота и постоянная жажда. Мы все ещё с утра постоянно хлебаем воду литрами, но никто ещё так и не напился.

Все подтвердили. Исключений действительно не было.

– Это называется споровым голоданием. Пока вновь прибывший иммунный находится в пределах того кластера, с которым загрузился, то это голодание в полной мере не проявляется. То, что сейчас с нами, это лишь отголоски. Но стоит выйти за границы кластера, как все прелести почувствуются сразу. Жажда постоянно будет усиливаться и становиться нестерпимой. Человек будет слабеть и сходить с ума от боли, как при ломке у наркомана, и в конце концов умрёт. Сроки точно не помню, но то, что каюк ему придёт довольно быстро, это точно. Вот такая вот ирония судьбы.

– Подожди, – вдруг спохватилась Нина, – что значит «есть только у заражённых»? Они же голые. Нужно есть мясо заражённых или потроха?

Смирнов запустил руку под бронежилет и вытащил целлофановый пакет. Из него на свет появились пучки темной паутины. Поковырявшись в этой паутине, Олег извлёк серую виноградину, едва не пару сантиметров в диаметре. Положил её на ладонь и поднёс ближе к огню, чтобы смогли рассмотреть все.

– Это споран, он есть у всех заражённых, кроме пустышей. Собственно, их потому так и называют, что пустые они. На пустышах даже патроны не окупаются, потому и уничтожают их только холодняком. Ну или если совсем писец подкрался, тогда, да, не до экономии.

Чем выше по уровню заражённый, тем больше в нем споранов. Споран и есть тот самый ингредиент, из которого готовится подпитка для иммунных. Он же является и основной местной валютой наряду с патронами. Вообще, насколько я понял, тут в ходу только натуральный обмен, так что, Сергей, можешь те ассигнации, что в магазине по разгрузке пихал, использовать не по назначению. Да и то не айс.

– Да кто ж знал? – неожиданно засмущался бывший директор магазина. – Я выручку сохранить хотел. Думал, пропадёт, потом не отмоешься.

– Знаете, а он эту фигню действительно у них из башки вытащил, – бледнея произнёс Николай. – Сам видел. Думал… Неважно.

– Я ж говорил, что он с катушек слетел, – вновь завёл свою шарманку Павел.

– Уймись ты уже, – не дал ему развить тему Смирнов. – Реально достал! Тут тебе не там, дырку в шкуре сделаю, мама не заштопает. Сам сказал, нет у меня крыши, снесло. Кстати, для всех – следите за тем, что и кому говорите, тут за свои слова отвечать принято. Народец, сами понимаете, всё чаще с оружием трётся. А судебная система не зародилась ещё. В почитании – талион и законы Хаммурапи. Все помните – «око за око»?

Смирнов попросил Андрея передать ему бутылку коньяка, предпочтя его водке. Дальше потребовал внимательно следить за тем, что он делает. Отлил четвертую часть из пол-литровой бутылки с водой прямо на песок и долил недостающее армянским алкоголем. Виноградина упала на дно бутылки, через несколько минут она растворилась, оставив на дне осадок из опавших хлопьев. Смирнов процедил жидкость через марлю в пустую полуторалитровую бутылку. Ещё с пятью виноградинами проделал ту же операцию. Разлив всё полученное поровну в две полуторалитровых бутылки.

Улыбнулся и под пристальные и удивлённые взгляды окружающих сделал три больших глотка из одной бутылки. Вкус был тем ещё подарком. Запах стелек из сапог после марш-броска с полной выкладкой. Да и вкус тех же самых стелек. Однако боль из головы улетучилась практически мгновенно, земным таблеткам до такого эффекта очень и очень неблизко. С тела схлынула усталость, и наполняя его бодростью разлилось приятное тепло. Олег удовлетворённо кивнул и протянул бутылку вперёд, предлагая желающим присоединиться. Желающих не нашлось. Растерянные или откровенно брезгливые взгляды. Смирнов наполнил из той же бутылки свою армейскую флягу до половины, с тем расчётом, чтобы по такой же порции хватило всем. Бутылку с остатками содержимого поставил на землю недалеко от костерка рядом со второй, но так, чтобы огонь не смог дотянуться.

Оставшиеся от сцеживания хлопья были осторожно перемещены в баночку из-под специй, заблаговременно вытряхнутых оттуда.

Все молча наблюдали за его действиями, но никто даже не шелохнулся. Смирнов обвёл взглядом каждого, пытаясь проанализировать перспективы. Анализ выдал плачевный результат. Пришло понимание того, что до принятия реальности им ещё далеко. С изменениями всегда так, сначала отрицание, потом сомнения и критика, понимание. И уже, как последняя стадия – принятие. Понять то, наверное, поняли, но вот до последней стадии им с той инертностью, к которой привыкли, ещё как до славного города Парижу.

Только изменения сейчас были такого плана, что требовали игнорирования промежуточных стадий. Жизнь тут означала действия в постоянной неопределённости и мгновенную реакцию на любые изменения. Именно это до них ещё не дошло, а значит, эта самая жизнь становится на весы случая.

Немного кольнуло разочарование. Он, конечно, не ожидал слепой веры в свои слова и действия, но со многими был знаком довольно давно, а некоторых считал друзьями, потому оставлял толику надежды на эту самую дружбу. Оказывается, не тот случай.

Может оно и к лучшему, одному проще. Опора только на себя и свои возможности. Ответственность тоже только за собственную глупость, а именно из-за неё, как правило, и приходится всегда расплачиваться.

– Значит так, народ, – Олег поднялся, собираясь уходить, – Кого припечёт, лекарство вот, – он указал рукой на бутылку. – Его называют «живец» или «живчик». Потребность в среднем около полулитра на неделю. При ранениях, стрессовых ситуациях или больших нагрузках – больше. Организм сам подскажет. Тут примерно дня на три-четыре. Только мой совет, не нюхайте. Кто хочет получить кучу неприятных ощущений, может играть в брезгливость дальше, дело ваше. И ещё… Как бы это пафосно ни звучало, но расклад такой: либо вы принимаете правила этого мира, и он принимает вас, либо не принимаете, и он отвечает вам взаимностью.

Улей называют территорией везучих не потому, что тут всем поголовно везёт, а потому, что везёт только тем, кто этого заслуживает. Улей не любит некоторых вещей, в том числе стабильности и несерьёзного к нему отношения. И наказание у него всего лишь одно, думаю, всем понятно какое. Все герои прочтённых мною книг – это либо прожжённые вояки, прошедшие войны или вооружённые конфликты, либо крутые спецназовцы, либо, на худой конец, повёрнутые на всю голову выживальщики. Мы, как вы понимаете, не относимся ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим. Сегодня Фортуна не только улыбнулась нам, она лыбилась постоянно, даже, наверное, в лобики целовала. Но это не значит, что так будет всегда, Улей весьма циничен.

Теперь вы знаете об этом мире почти столько же, сколько и я. Верить или нет – теперь только ваше дело.

– Олег, подожди, – неожиданно остановил его Вадим. – Мы же в одной лодке. Нужно же решить, как действовать дальше. Организуемся, определим стратегию. Как обычно, накидаем идей, выберем лучшую, распределим функционал. У нас же хорошая команда.

– Стоп-стоп, уважаемый, – вклинился Андрей, – Я правильно сейчас всё понял? Ты себе роль генерала отрезал, что ли?

– Не отрезал, а посчитал эффективным взять на себя руководство, – он бросил осторожный взгляд на Татьяну, но та молчала.

– Извините, – Олег с удивлением услышал голос Сергея, неожиданно жёсткий. – Я никого из вас не знаю, как не знаю формулу определения эффективности в такой ситуации, но я успел увидеть вас всех в деле, потому считаю, что у Олега как минимум больше информации и понимания происходящего, а значит и вероятность ляпов меньше. А насколько я смог понять, их цена тут совсем не маленькая.

– Олег уже поделился с нами своими знаниями, если будет что-то нужно, то подскажет. Ведь так, Олег? Мы же одна команда?

– Подожди, уважаемый, – вновь не унимался Андрей, – Ну что ж ты за всех то решаешь? Петрович прав, я тоже вас не знаю, а его в деле видел. И у меня нет сомнений, что все мы здесь живыми сидим только из-за него. Вот это я понимаю – эффективно. Так какой смысл что-то менять? Я, например, за Олега, пусть нас и дальше ведёт. Олег, поведёшь?

– Не смей давать надежду, если не сможешь её оправдать. Прикоснулся к душе – и ты уже за неё в ответе. Так говорил один мой очень хороший знакомый, – после некоторой паузы выдал Смирнов. – Кто из крутых менеджеров напомнит принципы присущие команде?

Народ реально впал в ступор от услышанного, никто не был готов к этому вопросу. После того, как первое ошеломление спало, начали раздаваться нестройные голоса:

– Общая цель.

– Командная мотивация.

– Чёткое распределение ролей и компетенций.

– Грамотно выстроенное взаимодействие.

– «Правильные люди».

– Понимание процессов принятия решений.

– Наличие обратной связи.

– Наличие конфликтов как основания для совершенствования.

Олег с пониманием смотрел как челюсти Андрея, Сергея и Юли медленно смещались в сторону песка под ногами, с каждой репликой ниже и ниже. Им если и было понятно, о чем идёт речь, то весьма и весьма смутно. Но поражало иное, то, с какой чёткостью сыпались умные формулировки со стороны коллег Смирнова. Словно наизусть зубрили, ночью разбудишь – расскажут.

– Доверие, – поставила точку в списке Аня.

– Грамотно выстроенное взаимодействие подразумевает доверие, – отпарировал Максим.

– Супер! Остаётся добавить только дисциплину, – подытожил Смирнов. – А теперь кто скажет, насколько наша честная компания соответствует этим принципам?

– Так всё есть, – сразу же ответил Максим. – И цель у нас общая – выжить и до людей добраться. И мотивации хоть отбавляй, никто умирать не хочет. Да и всё остальное есть. Вадим правильно говорит, осталось только взаимодействие определить и цель персонализировать.

– Да вон оно доверие, на песочке стоит, у костра греется, – улыбнулся в ответ Смирнов, взглядом указав на бутылки с живцом. – Да и дисциплина погулять куда-то вышла. Не налезает на наше сборище эта матрица из умных слов, особенно в разрезе действий. И голосований никаких не будет. Я не доказывал никому ничего ТАМ, не собираюсь делать это и ТУТ.

– Ты решил нас бросить? – правильно поняла ход его мыслей Татьяна.

– Нет, конечно, – ответил Смирнов. – Я собираюсь уйти. Лодка, в которой каждый гребёт туда, куда хочет, обречена. Команда, где каждый сам себе начальник, где нет доверия и ответственности за других – не команда. В мире, где идёт война всех против всех, нужна не команда, а сплочённый отряд. Надеюсь, не нужно объяснять, что это значит? Я не готов брать ответственность за тех, кому это не нужно. В этом случае быть одним в поле безопасней и предпочтительней. Ты мне как-то сама говорила, что настоящий руководитель должен уметь принимать кардинальные решения. Сейчас я следую твоему совету. И если кто-то сможет перешагнуть в себе крутого босса и решит стать бойцом не только на словах, то, наверное, нам будет по пути. При одном условии – команды на марше и в бою, не обсуждаются.

– Подожди, – Андрей поднялся, взял полторашку и сделал несколько глотков. Его физиономия приняла такое выражение, будто он съел таракана живьём. – Вот это отрава! Отвар из портянок отдыхает. Я чего сказать то хотел. Я не руководитель, но, что такое дисциплина и на хрена она нужна, мне объяснять не стоит. Меня старлеем комиссовали. Накрыло миной под Хабаровском в Стодневном Китайском конфликте. Взвод связи. Мы коммуникацию по зелёнке тащили, когда под китайскую артподготовку угодили, а потом узкоглазые толпой полезли. Ага, маленькой такой кучкой, на весь горизонт. Только на дисциплине и удалось вылезти. Да и глупо это, не доверять тому, кто тебя из такой задницы вытащил. Я с тобой пойду. – Посмотрев на бутылку в своей руке, хмыкнув добавил, – а реально работает. – И приложился к ёмкости ещё раз.

За Андреем ожидаемо последовала Юля. Девушка ни на шаг не отходила от своего спасителя, потому отхлебнула жидкость, не моргнув и глазом. Последним был Сергей. Тот бросил на всех задумчивый взгляд, пожал плечами и приложился к бутыли.

Впрочем, для Смирнова это сюрпризом не оказалось, в отличие от Олега они никак не были связаны с его бывшими коллегами. А вот последние молча переглядывались между собой и бросали неоднозначные взгляды то на Татьяну, то на Вадима. Татьяна в свою очередь уставилась на небольшие язычки костра, не обращая внимания на окружающих. Вадим заявил, что команда у них нормальная и менять её необходимости нет. Добавил, что правильные решения нужно принимать на свежую голову утром и отправился устраиваться на ночлег. Остальные решили последовать его примеру.

Смирнов на палочках разыграл с Сергеем и Андреем время вахты на оставшуюся ночь. Недоумение Андрея по поводу необходимости дежурств на острове бесследно испарилось после того, как ему объяснили, что элита прекрасно умеет плавать, и что расстояние до острова вряд ли будет для неё серьёзным препятствием. И пришло понимание того, что, если такое вдруг произойдёт, было бы совсем неплохо узнать об этом загодя. И, разумеется, унести ноги.

Обустроив наблюдательный пост на вершине холма, с которого просматривались все подступы к острову, Смирнов отправил троицу вставших под его знамёна на боковую. Ему досталась первая вахта, Андрею вторая, Сергею последняя. Юля, как ни рвалась присоединиться к дежурившим, в жеребьёвке участия не принимала. Чтобы девушка не почувствовала себя ненужной, ей в безапелляционном порядке была назначена утренняя смена.

Город темными силуэтами крыш едва просматривался, нигде не было и намёка на освещение, не доносилось и звуков выстрелов. Крики если и были, то напрочь глушились кирпичными коробками домов и расстоянием, заполненным водой. Оптика была бесполезна, и Смирнов оглядывал подступы к острову через тепловизор. Расстояние до города Dedal–T2.380 Hunter осиливал, но плотная городская застройка не давала ничего разглядеть дальше набережной, но прицел в ту сторону так и тянуло. Посматривал он и в сторону лагеря.

Видел пятнышко почти погасшего костерка и одинокую фигурку, застывшую возле него. Потом увидел ещё одну осторожно крадущуюся в глубь острова. Любопытство сгубило кошку, но и человек от кошки недалеко отстал, Смирнов направился следом. На полянке, возле раскидистого дуба Нина колдовала с клубком страховочного троса, прихваченного из охотничьего магазина.

– Бог в помощь, – припомнились слова из мультфильма. Нина как маленькая девочка спрятала руки с мотком за спину. – Решила по-тихому решить все проблемы?

– А кому я нужна? Родителей я больше никогда не увижу. Этот мир… мне страшно. Нужно делать жуткие вещи, от которых меня всю колотит. Для вас я обуза. Ты же сам от нас отказался. Зачем тогда жить?

– Как запущено то всё… – почесал затылок Олег. – Ну, по поводу родителей мне сказать нечего, мы все оказались в такой ситуации. И если ты не в состоянии это пережить, то не смею мешать. А на счёт всего остального – глупость. Человек – существо такое, может приспособиться к чему угодно, было бы желание. И я ни от кого не отказывался, я предоставил возможность выбора. Вижу, ты свой сделала.

Не став ждать ответа, он развернулся и отправился на оставленную позицию, откуда через какое-то время через тепловизор с удовлетворением заметил фигурку девушки, возвращавшейся в лагерь. На взгляд Олега единственной проблемой Храмовой была излишняя эмоциональность и зацикленность на себе. Любую критику даже конструктив, который так или иначе затрагивал её интересы, Нина обязательно пропускала через себя. Зачастую в результате такой проработки получала сама и выплёскивала во вне, кучу ненужного пессимизма. Но всё же Нина была неплохим человеком, и Олег наверняка опечалился бы, если б она завершила свою затею.

Вскоре его сменил Андрей. Смирнов уже предвкушал заслуженный отдых, но тот его остановил.

– Погоди, командир, поговорить нужно, пока нет никого.

Андрей сделал приглашающий жест, предлагая Олегу присесть, тот возражать не стал и устроился поудобнее, полагая, что парой фраз дело не ограничится. Андрей не спешил.

– Ну давай поговорим. О чем? Тем, сам понимаешь, много, в догадках теряюсь, а спать очень хочется.

– Я о твоих друзьях поговорить хотел. Мы с Петровичем опасаемся. Ты же должен понимать, что после твоих выкрутасов, получилось два конкурирующих лагеря с оружием на руках. Я думал, ты умнее. Сразу надо было под себя всё забирать, пока все в шоке были. Недовольных я бы помог уговорить. А сейчас что? На каждом шагу оглядываться нужно будет. За корку хлеба пристрелить могут, когда провиант закончится.

– Успокойся, плохого они ничего не сделают. Зачем? Что им это даст? Ничего. А все беззакония на земле творятся исключительно корысти ради. Да и контингент не такой, чтобы глотки рвать, пока не такой. Так что не забивай голову ерундой. А что до «под себя», так как раз потому, чтоб назад не оглядываться. Кто сам идёт, того понукать не нужно, а так, сразу понятно, с кем не по пути. Ты же армейский, сам должен понимать, с кем можно в рейд ходить, а от кого только гемор, а то и подарок в спину получишь.

– Да знаю я, но не нравится мне всё это. Я гнильцу за версту чую, а с той стороны попахивает. Ты бы рассказал про коллег своих, а я со стороны присмотрюсь на всякий случай.

– Говорю же – забей. Да и про всех рассказывать – до утра языком чесать, а спать реально очень хочется.

– А мне про всех и не надо, там и нормальные ребята есть. Вот их то действительно жаль за бортом оставлять. С Павлом тоже всё понятно, гнилой чел и не шифруется. А вот с парой-тройкой не всё ясно. Этот Вадим… Он же сначала как все себя вёл. С чего вдруг сейчас на себя одеяло тянуть стал?

– Ну так он всегда главным быть хотел, а тут облом вышел, расстроился, затихарился, стал все ниточки под себя стягивать. Если вдруг руководство будет меняться, остаться единственным кандидатом. Всё логично и понятно. Да у него основная цель была из компании не вылететь. Как-то на расслабоне сам мне сказал, потом, правда опомнился и язычок прикусил. А сейчас… Ну так привык рулить. Кто ж от руля просто так откажется? Просто не понял ещё, что тут к рулевому другие требования предъявляются. Да и не любит его наша региональная братия. Скользкий, хитрый. Стрелочник, за базар вообще не отвечает.

– Тогда вообще ничего не понял. Почему тогда остальные с ним остались?

– По разным причинам могли остаться. Привыкли подчиняться, не хотят менять начальство, хотя у нас и так каждый был сам за себя в своей мелкой песочнице. Но главное – принцип отары. Овцы не объединяются против волка, а просто радуются, что грызут не их. А все эти лозунги про команду – пустышка, красивое покрывало на гнилом матрасе. Привычка – въедливая штука, нежелание что-то менять у многих в крови. Но скорее всего, думаю, из-за Татьяны остались, вот её реально уважают.

– Но сейчас же её фактически подвинули? А-а, понятно, гвардия королевы. Это из-за неё ваша рыжая на него набросилась? Только вот смысла не понял.

– Да я и сам не понял. У Аллы свои заморочки. Слухи ходили, что спалили Вадика на чем-то, какая-то мутная тема с откатами через наёмников. На этом вроде, как и подпалился. Там как-то… В общем тему заинтересованные личности замяли. Не просто так, конечно, расторговались. А ей кто-то по старой дружбе эту информацию слил. Вот, наверное, и решила занять доминирующее положение, а тот просек, что ситуация изменилась, ну и оторвался. Он всегда так, если ответка прилететь может, не выпендривается. А вот если безнаказанно, то тут да – мало не покажется.

– А на кого он рассчитывать может в плане поддержки?

– На Павла, точно, одного поля ягоды. Ещё на Максима Петрова, наверное. Тот повыше вскарабкаться хочет, хотел, вот и ластился к власть имущим. Как профи он слабоват, вот и крутится как может.

– М-да… – Андрей приложился к фляге с живцом, – Вот это гадюшник. А что ж на это всё Татьяна сквозь пальцы смотрит? Или она не в теме?

– Кто ж знает? Я не спрашивал. А и спросил бы, что ж думаешь, ответила бы? Да мне, по сути, их танцы с бубнами до лампочки были.

– А ты такой весь из себя не тщеславный? – усмехнулся Андрей. – Как тебя только там самого не ушатали? Как-то не вписываешься ты в этот формат.

– Я люблю свою работу. Любил. Брал только то, что заслужил, если давали. По головам не лез, но и не прогибался. Конечно, ушатали бы рано или поздно. Чувство обострённой справедливости иногда жить мешает. Только тупо не успели, – грустно усмехнулся Смирнов. – Или не позволил кто.

– Если я правильно понял расклад, то сейчас всё зависит от Тани, что-то везде её ушки просматриваются. Если она примкнёт к Вадиму, он получит численное превосходство, если к тебе, то его получим мы. Как думаешь, какие у тебя шансы уговорить её?

– Извини, дружище, но я этого делать не буду. Скажи вот мне, в чем разница между: «хочешь со мной» и «пойдём со мной»?

– Да один хрен вроде. Хотя… В первом случае предлагается присоединиться на свой страх и риск, во втором, ответственность за предложение берет на себя приглашающий. Я тебя правильно понял?

– Именно. – поддакнул Олег. – Я готов взять на себя ответственность только за того, кто мне нужен и кому это нужно, иначе никак.

Смирнов криво усмехнулся, в очередной раз вспомнив одно «интересное предложение», сделанное ему в той, прошлой жизни. Дежавю, блин.

Андрей пристально посмотрел на собеседника.

– У тебя с ней что-то было?

Олег в ответ отрицательно покачал головой.

– Влюбился что ли?

– Какой ты простой, – пристально посмотрев на собеседника, поднялся со своего места Олег. – Не всё в нашей жизни так однозначно и примитивно. Есть поговорка такая: «Легко умереть за друга. Трудно найти друга, за которого стоило бы умирать». Хватит с тебя и этого.

Андрей задумчиво взглянул на собеседника и тихо произнёс: – Ты нашёл, да? Только вот другу похоже на это фиолетово и параллельно. И так получается, что одной рукой в ладоши не хлопнешь. Или я чего-то в этом раскладе не понял.

– Давай, чтобы сразу всё было понятно, и не было пустых предположений. Показалось, что нашёл, показалось. Мы часто наделяем людей качествами, которые им не свойственны. Сами наделяем, исходя из собственных ожиданий, и когда реальность им не соответствует, приходит понимание, что эти ожидания иллюзорны. Это только наша ошибка. Реагируем только по-разному. Кто-то кидается в обиду и, как идиот обвиняет всех и вся, кто-то проводит переоценку в соответствии с реальностью. Вот только иллюзии – штуки навязчивые, глубоко пускают корни и всегда оставляют щёлку для надежды в том, что твоя оценка была правильной. Но не в этом суть. Уговаривать я никого не буду. Это как в учёбе, научить можно только того, кто хочет учиться, иначе – пустая трата времени. Тащить за собой тех, кому это не нужно – подставлять под угрозу всех остальных. Это не политика, и количество голосов не важно, важны дела. Тут нет деток несмышлёных, каждый сам выбирает с кем ему быть.

– Может ты всё же ошибаешься? Ведь никто откровенным отказом не ответил.

– Знаешь, друг Андрей, я уже давно не обращаю внимания на слова, зато обращаю внимание на дела и поступки, они гораздо красноречивее. Слово, расходящееся с делом – пустой звук. Всё остальное ты видел сегодня сам. Так что без вариантов. Не строй иллюзий. – Смирнов развернулся и направился в сторону лагеря.

– Хрен там. Те, кого мы однажды впустили в душу, остаются там навсегда, даже когда жизненные пути расходятся. И это хреново во всех смыслах, по себе знаю, – ответил Андрей уже в пустоту. Достал тепловизор и приник к окуляру.