S-T-I-K-S. Неадекват. Нереальная реальность

Схватив труп за лапищу и преодолевая чувство отвращения, Смирнов потянул его к берегу. Совсем вытаскивать не стал, достаточно того, чтобы нарост на затылке не заливало водой. Олег достал нож, разрезал этот самый нарост, который по форме был похож на половину чесночной головки, аккуратно, по впадине между зубчиков. После чего сунул в разрез руку и вынул комок черной субстанции, похожей на нити скомканной паутины. Посмотрел на то, что было у него в руке и, удовлетворённо кивнув самому себе, убрал добытое в подготовленный полиэтиленовый пакет. Дальше он проделал ту же самую процедуру с остальными застреленными ими тварями. Потом подобрал брошенный им во время стычки пакет с продуктами, который тварям оказался совсем неинтересен, и вернулся к лодке. Никто его не преследовал, монстры исчезли. С малой толикой надежды выковырял из песка АКСУ, надежда скоропостижно скончалась при первом взгляде на оружие. Автомат был безнадёжно изуродован, потому отправился обратно в песок.

Николай наблюдал за его действиями с непониманием, но по возвращении Олега вопросов задавать не стал, по своему обыкновению держался отстранённо. Или просто решил задушить своё любопытство, не зная, как отреагирует на него этот более чем странный товарищ.

На острове самыми организованными оказались девушки. Они, распределившись между собой, занялись приготовлением еды и наведением порядка в землянке. Даже Алла с аккуратно наложенной свежей повязкой пыталась им чем-то помочь.

А вот с мужской частью их маленького коллектива всё было не так однозначно. Один Виктор занимался бытом. Он обустроил правильный очаг, выкопав углубление в песке со стороны, скрытой от города кустами. На этот очаг девушки уже пристраивали котелок. А вот остальные после проверки острова решили заняться своими чисто мужскими делами. Сергей чистил карабин и рассказывал Тимофею об устройстве его большой винтовки, Андрей занимался установкой на арбалет штатного оптического прицела, который не успел поставить в магазине. Остальные просто развалились на траве, побросав оружие и вещи, и обсуждали события этого дня словно туристы на привале.

Попытка Аллы с помощью призывов к общему и справедливому привлечь мужскую часть к работе была встречена сарказмом со стороны Вадима Краснова, как и попытка призвать к совести. Это было её коньком – мотивировать подчинённых совдеповскими лозунгами и призывами, уповая именно на совесть в различных её проявлениях. А ещё героизм, как единственный путь эту совесть очистить для всеобщего блага работодателя и её скромной персоны. А вот когда девушка попробовала надавить на Вадима угрозами о явлении на свет Божий неких скелетов из шкафа, намекая на что-то неблаговидное, то и вовсе нарвалась на откровенную агрессию и убежала в кусты умываться слезами.

Увиденное Смирнову не понравилось, совсем не понравилось, но вмешиваться он не стал.

Повесив оружие за спину, он занялся установкой палатки. Не то чтобы она была особо нужна, аборигены обустроили для сна деревянный настил, который вполне мог вместить пять девушек. А мужчины и под открытым небом не растают, но всё же лишним не будет, хотя бы на случай дождя.

С палаткой справился довольно быстро. Взял лопату и принялся обустраивать кладовку, раскиданные пакеты с продуктами взор далеко не радовали. Провиант всегда требует к себе особого отношения, порядка и хоть каких-то минимальных условий для обеспечения сохранности. Вода требовала прохлады, да и остальным продуктам она не помешает. Выкопав яму в виде перевёрнутой пирамиды, получил несколько полок. Сверху соорудил что-то вроде шалаша. Помог Виктор, сразу понявший суть затеи, потом подключились Андрей с Юлей, которые и завершили сортировку и укладку провианта.

Только после этого Олег взялся за ремонт своего бронежилета, в котором было уж очень неудобно из-за деформации пластин, которые ощутимо давили на спину и грудь. Вынув из жилета, с помощью двух топоров он придал им подобие оригинальной формы и вставил обратно. Броник несмотря на погоду, сразу натянул на себя. Расставаться с защитой даже сейчас, когда не было рядом монстров, Смирнов не собирался. Мозг услужливо пододвинул воспоминание об одном из многочисленных тренингов для руководящего состава. Про карьерные траектории. Суть была такова, что менеджер, особенно с приставкой «топ» должен всегда быть готов как к взлёту, так и к падению. К падению – особенно, ибо это направлено на смягчение удара морды об асфальт, если падать всё же придётся. Смирнов сегодня и взлетал, и падал, поэтому почти в полной мере оценил разницу между карьерой и собственной шкуркой. Так что нафиг-нафиг. Всем известно кто кого бережёт.

Потом снарядил все пустые магазины и распределил их по разгрузке.

Наконец девушки закончили с готовкой и позвали всех к импровизированному столу. Забыв о делах мужчины, потянулись на аппетитный запах. Тут же нарисовался Павел и занял место по центру, народ недовольно загудел. Павел тут же сделал вид, что к нему это отношения не имеет. Он обвёл руками присутствующих:

– Друзья, наш коллега обещал нам кое-что рассказать. Мы все хотим знать, что тут происходит. Олег, ты же нас не обманул?

Хороший ход, грамотный. И от себя внимание отвлёк, и на Смирнова стрелки перевёл, попытавшись его зацепить, играя на присущем тому обострённом чувстве справедливости. Может и получилось бы. В другой раз.

Однако Андрей себя к коллегам Павла почему-то не причислял. И уж тем паче не относил себя к его друзьям, потому схватил Рыжова за шиворот и поднял на ноги.

– Конечно хотим, но ты тут причём? Ты же вроде не с нами был, и не тебе обещания давались.

– Оставь его, – Смирнов остановил Андрея, уже собравшегося вышвырнуть Павла за пределы лагеря. – То, что я хочу сказать, должны знать все, даже он. Да и зачем тогда мы увезли его от тварей, чтобы тут голодом заморить? Только сначала давайте действительно поедим.

На этот раз с ним согласились. На еду все набросились словно голодные звери. Девушки если и отставали от парней, то совсем немного. Котелок с ухой из найденной у рыбаков рыбы опустел в считанные минуты. Влёт была разобрана и уничтожена бОльшая часть сырокопчёной колбасы, сыра и хлеба, которые кто-то несмотря на приоритеты, расставленные Олегом, всё же умудрился не только набрать, но и дотащить до лодок. Консервы решили пока не трогать.

– Под такое дело неплохо бы и вмазать, – сытно потягиваясь, намекнул на алкоголь Денис. – Думаю, и девчонки не откажутся стресс снять.

– Сколько его у нас? – спросил Олег.

– Шесть бутылок осталось. Остальные не пережили марафона, – выдал итог Андрей.

– Тогда не стоит, – после недолгих раздумий отозвался Смирнов.

– Да тут меньше половины флакона на лицо! Даже настроение поднять не хватит, – поддержал Дениса Тимофей и, чуть помолчав, добавил. – Или это опять какие-то твои заморочки?

– Да, Смирнов, говори уже наконец, что тебе известно, – вступила в разговор Татьяна. – Хватит скрытничать.

– Я и не отказываюсь, – вздохнул Олег. – Только не знаю с чего начать.

– Время есть, начни сначала, – настояла Татьяна.

– Как скажешь… Как скажешь… – грустно усмехнулся Смирнов. – Несколько лет назад мне довелось прочитать одну книженцию. Фантастика, в стиле попаданцев. Это, если кто не в теме, когда жители Земли попадают в другой мир и всех в итоге побеждают и плохих, и хороших. Почитывал иногда, чтобы мозг разгружать. Впрочем, не суть важно.

– Так вот, там сюжет разворачивался в одном необычном мире или на планете, или в каком-то искусственно созданном объекте, я так и не понял. Необычный потому, что весь состоял из кластеров – клочков территорий, собранных из разных реальностей. В основе его существования заложена реализация теории Мультиверсума. Вроде как – множество всех возможных реально существующих параллельных вселенных. Эти кластеры как пазлы, многогранники, похожие на соты, формируют единое целое из того самого множества реальностей или вселенных. За это тот мир в простонародье прозвали Ульем, человеческим Ульем. Официальное название – Стикс. Кластеры загружаются в Улей из соответствующей им произвольно выбранной реальности со всем своим содержимым, включая людей.

– Э, э, э! Стопэ! – вскинулся Андрей. – Бро, ты мне сейчас мозг взорвал. Это как? Это типа где-то существует хрен знает сколько таких как Земля планет. В них есть одинаковые города как, например, Хреномышинск, и в каждом из этих Хреномышинсков есть свой, например, Изя Пупкин? И в этот Улей каждый раз в один и тот же кластер прилетает новый Хреномышинск с новым Изей, но каждый раз с другим? В смысле, из другой реальности.

– Типа того, – кивнул Олег. – Я не знаком с этой теорией на столько глубоко, так слышал краем уха. Но что-то в этом духе. Только, народ, давайте я сначала закончу, а потом будем устраивать сессию вопросов и ответов, реально мысли путаются.

– Дальше. Единственный, на сколько я понял, важный и соблюдаемый принцип для переноса – сохранение линейности объектов. То есть, если из одного кластера выходит дорога, то она продолжится в другом и не обязательно, что она будет равнозначной. Была грунтовка, стал асфальт. Если через границу проходит мост, то он будет по обе стороны границы. Возможно, из разных материалов и разной конструкции, возможно, с разрывом на границах кластеров. Если кусок реки, то и река будет по обе стороны.

Если из другой реальности переносится кусок территории, то часто он может быть не полным. Территория очерчивается границами кластера. Например, не весь город, а только его часть. Вот тут-то и наступают проблемы с электро, водо и прочим снабжением. Пропадает связь либо из-за отсутствия электричества, либо из-за отсутствия спутников, либо из-за того и другого вместе взятых. Инфраструктура разрушается. Такой перенос называется «перезагрузкой». Периодичность таких «перезагрузок» у каждого кластера своя, и задаётся Ульем или каким-то механизмом в нем по одному только ему известному графику. То есть периодичность загрузок соседних кластеров может существенно различаться. В зависимости от этой периодичности кластеры делятся на быстрые – с высокой частотой перезагрузок, по-моему, от недели до трех, точно не скажу; стандартные – со средней скоростью перезагрузки от месяца до нескольких, не помню; медленные – с периодичностью один-два раза в год или больше; и стабы – эти либо вообще не перезагружаются, либо никто не помнит, когда это было в последний раз.

Характерный признак перезагрузки – туман с сильным кислым химическим запахом, прозванный «кисляком». Он всегда сопровождает этот процесс. Звуковые и визуальные эффекты могут различаться, но туман перезагрузке присущ всегда. По нему и понимают, когда из кластера нужно уносить ноги, если неизвестен точный временной интервал его перезагрузки.

Люди, попадающие в этот мир, сразу заражаются спорами паразита, обитающего в воздухе. Вроде бы даже этот паразит в «кисляке» и аккумулируется. Заражаются все без исключения, но при этом последствия заражения не для всех одинаковы. Есть два основных вида. Первые – это те, у которых организм вырабатывает способность противостоять паразиту, их называют «иммунные», но не потому, что у них иммунитет против заражения, а потому, что паразит не может взять контроль над их разумом, хотя и оказывает влияние на организм в целом. Таких меньшинство, капля в море. Вторые – это те, над которыми паразит приобретает полный контроль, лишая разума и превращая в монстров, употребляющих в пищу первых. Их называют «заражённые», это тоже условно, потому как заражены по факту и те, и другие. Поскольку способность к связной речи заражённые утрачивают полностью, то единственный звук, который они способны издавать – это урчание. М-мда… Забавная книженция, однако.

– Я правильно понимаю, что ты заварил всю эту кашу только исходя из того, что когда-то прочитал в какой-то книжке? – медленно сквозь зубы процедила Татьяна. – И только поэтому ты сразу пришёл к выводу, что мы в другом мире? И только поэтому сразу начал убивать всех направо и налево, потащив нас за собой?

– А я что говорил! – сразу вклинился Павел.

– И я говорила, что он не адекватный! – добавила Алла.

– Олег, ну как же так? Мы тебе доверяли, а ты с нами так… – поддержал их Вадим.

– А вдруг это действительно эпидемия, и скоро появятся спасатели, как говорила Алла? Придётся ведь за всё отвечать… – Аня вдруг замолчала, так и не закончив озвучивать свою мысль.

Народ недовольно загудел. Максим зачем-то вскочил с места.

– Эй-эй, полегче! – Олег демонстративно положил на колено руку с зажатым в ней «Ижом». – Торопиться не надо, да!? Магазин полный, патрон в патроннике, предохранитель… Ну мы же сидим и спокойно обсуждаем ситуацию. Только сядем все и ладошки на коленочки положим, чтоб мне их видно было, так безопасней будет для всех. И не нужно искать возможность поиграть в героев, я вам не враг. После того как закончим, решите вернуться – лодки вон они, садитесь и плывите навстречу спасателям. Ага. Держать никто не будет, – он повернулся к Татьяне, отметив, что за оружие никто хвататься не стал. – Ты не права. Пришёл не сразу, тупил сильно, кучу времени потерял. Пропустил мимо ушей информацию от Андрея о кислом тумане, – все посмотрели на Андрея, и тот, подтверждая сказанное, кивнул. – Отсутствие газа, света, воды и связи вообще проигнорил, списав на аварию. Да и про книжку эту не вспомнил ни разу, пока та деваха не заурчала и не откусила приличный кусок человечинки. Вот тогда да, картинка сложилась в ту, что родом из книжки. А поскольку книженция в красках описывала ту задницу, в которую мы угодили, нет, даже не задницу, из той всё же есть выход, единственное, что мне оставалось – действовать. Причём так, чтобы спасти свою любимую шкурку, да и ваши кстати тоже. Но я вижу, ты и так всё поняла. У вас же кроме как посидеть и подождать, вроде никаких планов не было? Ну посидели бы, подождали, зачем всяких придурков слушать? До чего досиделись бы? Андрей, кстати поведай, что случилось с тем народом, который с нами в автобус не полез? Я не видел, упражнялся в беге с препятствиями.

Коллеги Олега промолчали, но было очевидно, что воспоминания для них приятными не были.

– Ну, это… – нехотя ответил Андрей. – Эти, ваши… толпой набросились. Похватали, повалили. Да чего уж там – хана им.

– Но не уверен? Алла, Сергей напомните пожалуйста, что у вас с руками?

– Укусили. – отозвались оба одновременно.

– Значит, как минимум, была угроза здоровью? А если к ней прибавить трупы того парня у автобуса и Ольги, то и жизни. Ну и кто после этого скажет, что не имела места необходимая оборона? Магазины? На лицо крайняя необходимость. Если интересно кому будет… – Смирнов мрачно усмехнулся, полез в карман, вытащил промокшую пачку сигарет, поглядел на неё, словно видел впервые в жизни, потом забросил в кусты. Несмотря на приличный стаж, он за весь день ни разу не вспомнил об этой привычке. – Ну и правильно. Вредно это, а тут ещё и смертельно, чуют гады дым и, как мухи… – он вновь обратился к молча сидевшим у костра людям. – Только вот не будет никому интересно, точнее, некому тут интересоваться. И общества защиты злобных гоблинов, чтоб предъявлять претензии за сокращение поголовья пустышей, тут тоже нет. Ну разве что те ребята, которые меня летать и плавать учили.

– Погоди, бро! Что-то совсем мозг заклинило, – Андрей демонстративно почесал затылок. – Ты реально думаешь, что мы сейчас не на Земле? Мы весь день по местам моего детства топали, я ж их как свои пять пальцев знаю, да вон и Серёга с Юлей подтвердят…

– Вылетело совсем… – прервал того Олег. – Скажите, аборигены, что за Московской находится?

– Торговые центры там, парк городской, спальники, – впервые подала голос Юля.

– То есть коровников там быть не должно?

– Какие коровники? – удивился не только Андрей, но и Сергей с Юлей.

Смирнов рассказал о своей встрече с полицейскими утром, дословно пересказав монолог, услышанной из рации.

– Да ну-у, – протянул Сергей. – Быть не может!

– Какой мир? Какая книжка? Какие коровники? – сорвался на истеричный тон Павел. – Да он ахинею какую-то несёт, а вы варежки распахнули. Ещё скажи, что нас зелёные человечки для опытов похитили.

– Да ты достал уже, – не выдержал Смирнов. – Не хочешь верить мне, да и хрен с тобой. Себе то веришь? Тогда задери морду в небо, и глаза разуй? А потом сам себе мозг выноси на тему, что может быть, а что – нет!

Морду задрал не только Павел, морды задрали все. На землю уже успела опуститься мгла, и на небе проступили звезды, чужие звезды, никаких тебе Медведиц и Крестов. Скопления мелких туманностей, каких на матушке Земле точно никто не видывал. И такой луны, именно так, с маленькой буквы, бОльшего этот спутник не заслуживал. Наступила тишина, которую нарушал только едва слышный шелест речной волны, больше ни единого звука. Такая тишина добавляла давления на психику привычных к городскому шуму людей. Все молчали, пытаясь осознать увиденное и произошедшее и, наверное, попробовать как-то принять эти изменения.

Смирнову тоже было не по себе. До сих пор он действовал в соответствии с ситуацией, больше интуитивно, чем сознавая реальность происходящего. А ещё он отчётливо себе представил, как его будут рвать и есть. Картинка была настолько чёткой и красочной, что заполонила всю его сущность целиком, без остатка. Сразу захотелось как-то обойтись без такого сценария. Наверное, только поэтому проявления новой реальности он принял за хороший пинок к действию. Но это вовсе не означало, что он вот так просто вклеился в этот мир и вдруг осознал себя его частью. Понять далеко не значит, принять.

А вот сейчас он действительно прочувствовал, что потерял, попав сюда. Осознал, что возврата нет. И отмахнуться от этого вот так просто, смирившись с потерей, он не мог. Именно поэтому он сам искал доказательства, опровергающие безвозвратно случившееся, и сам до конца не верил. И теперь он вместе со всеми таращился на небосвод, практически захлебнувшись в буре накативших далеко не самых радостных эмоций. И из этой бури пришло понимание того, что если она захлестнёт его окончательно, то погребёт в пучине уныния и обречённости, и это будет означать смерть, его смерть. Этот мир, если уж верить прочтённому, не то место, где можно хоть сколько-то просуществовать в таком состоянии. И смерть как раз из той самой почти реальной картинки. Шах…

– Мля–я… – тишину разорвал тихий, но показавшийся таким громким, вздох Виктора. Всегда тихий, по большей части молчаливый, от которого слова, даже отдалённо напоминающего русский разговорный, никто не слышал.

– Ну, если убивать меня больше никто не собирается, то это могу убрать? – Олег покрутил «Иж» и, не дожидаясь ответа, убрал его в кобуру.

– А почему ты нам раньше ничего не сказал? – спросил Тимофей. – Или позже, когда Татьяна тебя спрашивала?

– Тим, ну не тупи. Вы весь день сталкивались с непонятками, некоторых вон даже на зуб попробовали, Меня пытались учить летать. На набережной целый табун колоритных персонажей нарисовался, но уже третий час вы упорно ставите каждое моё слово под сомнение. Ну, и кто бы из вас поверил мне тогда? Начались бы вопросы, претензии и прочая муть. Пока суть да дело, нас бы как раз посетил зверёк с пушистым хвостом. Ну ты понял. И спасибо можете не говорить, – Олег оглядел присутствующих, но все только отводили глаза в сторону, признавая его правоту. – Да ладно, не грузитесь. Я и сам до конца уверен не был, пока обратно с Колей не сплавали. Трудно принять этот факт.

– И что мы теперь всю оставшуюся жизнь тут коротать будем с этими весёлыми зверушками? – Денис растерянно переводил взгляд с одного на другого.

– Какими зверушками? – не понял Олег.

– Теми, которые вас по берегу гоняли, – уточнил тот.

– Вот это ты правильную формулировку подобрал: «всю оставшуюся жизнь». А вот кто и сколько её коротать будет, зависит теперь только от вас самих. И я уже говорил, они не зомби и не зверушки, они заражённые.

– Не поняла. Как это заражённые? – удивилась Анна, практически не подавшая ни разу за весь день голос. – Заражённые же это те, кто заразился вместе с нами. А эти – монстры какие-то.

– Я думаю, что необходимо поделиться с вами тем, что я вычитал, и что ещё сохранилось в памяти.

Все промолчали, но говорить что-либо и не требовалось. Всё и так было написано на их хмурых лицах. Олег продолжил. – Судя по описанию, заражённые проходят несколько этапов развития. Сначала, когда паразит захватывает их разум, они становятся заторможёнными, а их движения дёрганными и не очень скоординированными. Двигаются медленно, но способны на короткие скоростные рывки. Таких называют «пустыши». Паразит требует пищи для своего развития и развития тела. Такой пищей, как я уже говорил, являются в том числе и иммунные, но люди не первоочередное блюдо в меню заражённых. На втором месте для них травоядные. Кстати, травоядные по каким-то причинам не заражаются в отличие от хищников. А люди расположились на третьем месте, как иммунные, так и не заражённые. Да, да, есть не заражённые. Живность, включая людей, весом до пятнадцати килограммов не заражается совсем. В основном это конечно дети. Не спрашивайте почему не заражаются, и почему именно до этой массы – не отвечу. Именно они стоят на первом месте в рационе заражённых. Маниакальная их тяга к кошкам и мелким собачкам просто запредельна.

И уже в последнюю очередь они едят себе подобных, каннибалы они. Видимо мясо заражённых сильно уступает по своим вкусовым качествам всем остальным, но, как говорится, голод – не тётка.

После заражения происходит трансформация мозга, утрачивается сознание и навыки, происходит сбой координации, поэтому движения изначально будто дёрганные. Для адаптации нужно время, хотя и немного. И еда. Их медляками принято называть или пустышками. На этой стадии у них не очень хорошо со зрением, что вполне компенсируется неплохим слухом и обонянием. Но силы у них изначально переизбыток.

Если пустыш не получает по каким-то причинам пищи, то он теряет силы и становится практически беспомощным ползуном. Он не в состоянии никого догнать и уж тем более убить, если только не попасться ему пьяным и связанным. Но, несмотря на его беспомощность, за спиной оставлять таких не стоит. Будет очень неприятно, если в самый неподходящий момент он подползёт и ухватит вас сзади. К тому же своим урчанием он может дать знать своим, в том числе более развитым собратьям, что рядом находится потенциальная еда, заражённые могут общаться с помощью урчания.

Когда пустыш отъедается, его организм начинает меняться и перестраиваться, он набирает массу, его тело развивается, и двигается он уже гораздо быстрее. Это происходит не сразу, но довольно быстро. Эти уже способны на небольшие скоростные рывки, их вроде «прыгунами» обзывают. От пустышей они, конечно, недалеко ушли, но при хорошем стечении обстоятельств, посылающих кормёжку, их развитие идёт дальше. И они уже становятся способными пробегать определенные дистанции в погоне за добычей, в зависимости от развития, довольно немаленькие. Потом они начинают терять человеческий облик, на затылке образовывается нарост, похожий на половинку головки чеснока или половинку очищенного апельсина. Таких называют «бегунами». Те «голые», которые напали на нас на набережной, скорее всего они и были. Кстати, такой нарост есть у всех без исключения более-менее развитых заражённых, его называют споровым мешком. Это самое уязвимое место любого заражённого, при его повреждении смерть наступает мгновенно.

По мере насыщения организма питательными веществами, заражённые трансформируются дальше. Перекачанные монстры, как тот, что бронежилет мне попортил, это уже как раз следующая ступень развития заражённых, их называют «лотерейщиками». Мощные, быстрые, с опасными когтями и уже изменённым жевательным аппаратом. Ещё их жрачами зовут. Все успели разглядеть их «будки»? – Олег, сделал паузу, и уловив едва слышимое: «Такое хрен забудешь», – со стороны Андрея, продолжил. – У них и зубы меняются на более крупные и острые.

Дальше они при постоянном питании перерастают в «топтунов». Их так называют за то, что на пятках пробиваются костяные шпоры, которыми те стучат при ходьбе. На теле кое-где уже начинают формироваться костяные пластины, прикрывающие наиболее уязвимые места. Если пустыша, бегуна или даже лотерейщика, при удачном раскладе, можно успокоить с помощью арбалета, то с этим тягаться без огнестрела можно уже даже не пытаться. Да и обычным огнестрелом его мышечную массу пробить проблематично. Маленькие пули в ней тупо вязнут, а учитывая то, что с момента заражения их болевой порог падает почти в ноль, воевать с таким очень и очень сложно.

Дальше за топтуном следует «кусач», эдакая горилла-переросток с длинными передними конечностями и огромной хлеборезкой с двумя рядами зубов. Такого ножичком уже не поковыряешь, да и огнестрел покрупнее чем «пятёрка» почти не пляшет.

Эта тварь развивается в «рубера». Рубер – это уже не просто боевая машина с огромной массой и костяной броней, покрывающей его голову, грудь и верхнюю часть спины, это ещё и тварь, довольно часто обладающая зачатками интеллекта. Он уже не просто нападает, он умеет организовывать засады и совершать весьма логичные поступки. Споровый мешок у него защищён костяным наростом типа капюшона. Да и с самой этой броней вроде как не всё понятно. Если стрелять в мёртвую тварь, то броня пробивается на раз из обычного охотничьего огнестрела, на живом рубере костяная броня уже неплохо держит даже крупный калибр.

Ну и последняя стадия – «элита». Это полностью закованный в броню, а по мере развития ещё и покрытый шипами монстр с огромной «хлеборезкой», достигающий в весе нескольких тонн. Стремительный, с превосходной реакцией и развитым интеллектом. Несмотря на свой вес и броню, может передвигаться абсолютно бесшумно. Элиту, вроде как, тоже делят на молодую и матерую, но принципиальных различий я не помню, остаётся только анализировать сами названия. Против элиты абсолютно не пляшет ни стрелковка, ни бронетехника. Даже у танка она способна башню сковырнуть и пушку в узел завязать. Глушат таких из пушек, ракет и гранатомётов, но и то не факт, что с первого выстрела. А ещё она может управлять более низшими заражёнными. Иногда охотится одна, а иногда собирает вокруг себя свиту из менее развитых, и они выполняют для неё роль загонщиков. Вероятно, этому мы сегодня и были свидетелями.

Вот от них-то я и торопился нас увести. Тактика кормёжки заражённых довольно проста. Сразу после перезагрузки, пока ещё не произошло обращение, они ломятся в обновлённый кластер и выедают иммунных. Если кластер бедный на иммунных или наоборот слишком богат на заражённых, то выедаются ещё и пустыши. В первом случае потому, что еды им всегда мало. Во втором, в целях исключения конкуренции. Почти как у нас, если нет врага, мочат своих. По моему разумению, нас спасли те самые коровники. Кластер с ними перезагрузился либо одновременно с нашим, либо с незначительным интервалом. И развитые пришли в наш кластер только после того, как покончили с несчастными бурёнками, иначе нас давно бы уже доели, – Олег сделал паузу.

– Хрена се, мирок! – выдохнул Тимофей. – И как тут жить? Ты сказал, что этих танками глушат. Откуда тут танки? И кто глушит?

– Оттуда танки. В этом мире никто ничего, ну или почти ничего не производит, почти всё прилетает вместе с кластерами. В каком-то часть воинская загрузится, в каком-то склады с вооружением, где-то состав железнодорожный с ништяками, города с магазинами и прочим хабаром. Вот и пользуются местные иммунные, шкурки то свои нужно как-то от заражённых защищать, да и не только от заражённых, хватает тут народца. Тут настоящая война. И воюют тут иммунные против всех.

Предвосхищая ваши вопросы, сразу скажу, что народу здесь хватает самого разного.

Есть иммунные, которые просто стараются выжить, организуют на стабах базы и поселения. Механика управления различна, от тирании до вече. Живут в основном за счёт собирательства и охоты. Ага, прямо как в первобытные времена. Те, кто собирает ништяки с кластеров – «сталкеры». Те, кто охотятся на заражённых – «трейсеры». В целом общее название добытчиков – «рейдеры». Но единства между стабами нет, каждый сам по себе, удельные княжества, блин, что зачастую оказывается для них фатальным. Историю все помнят?

Ещё тут есть «внешники» – это те, которые сами установили связь между Ульем и своим миром с помощью технологий, вроде как порталы построили. У этих самое навороченное вооружение, поставляемое как раз из их миров. Они не занимаются собирательством, их цель – охота за иммунными. Иммунных они разделывают как животных, поскольку нашли способ из их органов вырабатывать разные вещества, затормаживающие старение, излечивающие людей в их мире от различных тяжёлых заболеваний. Богатых людей, поскольку затраты на всё это безобразие просто колоссальные, но, к сожалению, они окупаются. Вот и ловят теперь уже нашего брата. Чем дольше здесь пробыл иммунный, тем дороже стоят его органы. Благо, что внешники территориально привязаны к воротам, связывающим миры, и весь Улей контролировать не могут. Чтобы «удлинить свои руки» они используют «муров».

Муры – это тоже иммунные, которые в основном работают на внешников, то есть попросту ловят или отстреливают других иммунных без разбора, иногда даже своих накосячивших под нож пускают. Бывает фермы организовывают. Набирают новичков в перезагрузившихся кластерах, пихают в клетки, и как животину на убой. И всё это, чтобы продать органы внешникам или обменять на оружие и технику. Не брезгуют и собирательством. Вот такие аморальные наши собратья. В книжке даже типа поговорки было: увидел мура – убей!

«Стронги» ещё есть. У этих свой бзик по жизни – мочат внешников с мурами на почве личных счетов или моральных убеждений, очень профессиональные бойцы.

Ещё, как мне помнится, есть некая организация, которую называют Институтом. Контора скрытная и сильная. Эти по информации никого не мочат. Занимаются изучением Улья и его возможностей, своими знаниями ни с кем не делятся. Много чего умеют, от того их если не боятся, то уважают многие, но больше боятся. Подозреваю, что вряд ли такое изучение возможно в этом мире без жертв, а жертвоприношение без опоры на силу чревато. Вроде, как и с внешниками могут дела крутить. Выводы делайте сами.

Ну и, наверное, последние по списку, но не по воинственности и отмороженности – это «килдинги», называющие себя «Детьми Стикса», религиозные, если так их можно назвать, фанатики. Считают себя наследниками первых чуть ли не со времён Вавилона обитателей Улья и хранителями их знаний. Поклоняются Стиксу, устраивают человеческие жертвоприношения в его честь. Скармливают заражённым людей живьём или просто убивают под танцы с бубнами. Организация тайная, практически во всех стабах запрещённая, но неистребимая. Шифруются хорошо, как правило, под рейдеров. Если таких выявляют, то особо с ними не церемонятся.