Убийство старого служаки оказало тяжелое впечатление на всю армию, и число недовольных стало так велико, что царь, опасаясь принимать крутые меры, принужден был в видах безопасности выделить их в отдельный отряд. Гвардия же была разбита на две части, и командование ими вручено лучшим царским друзьям, Гефестиону и Клиту.

Всю осень и зиму 330 года до н. э. Александр провел в покорении Гедрозии (Белуджистана), Арахозии (Афганистана) и Паропамизады. Основав в Арии, Арахозии и Паропамизаде три города его имени, нынешние Герат, Кандагар и Кабул (?), он в феврале 329 года до н.э., среди снега, льда и бесчисленных пропастей, по высотам в 13 тысяч футов перешел исполинский Гинду-Куш – предприятие, с которым может соперничать лишь Ганнибалово столетием позже. Он находился теперь в Бактрии и, подчинив ее в два месяца, перешел через Окс (Амударью) в Согдиану, где находился тогда Бесс. Птолемей был послан вперед с легкой кавалерией и быстрым маршем настиг сатрапа. Бактриец был закован в цепи и в этом унизительном виде поставлен у дороги, вдоль которой должен был проследовать Александр. Поравнявшись с ним, последний сурово спросил его, как он смел убить своего повелителя, и, получив уклончивый ответ, велел наказать его прутьями и обрезать ему нос и уши. Говорят, что Бесс подвергся мучительной казни: он был привязан за ноги к двум сдвинутым вершинам деревьев и разорван по выпрямлению их на части. Верно ли это или нет, мы не знаем; но несомненно все обращение с Бессом отзывается варварством, чуждым греческому духу.

Столь же варварски Александр поступил при взятии в следующем году небольшого города в Согдиане, населенного бранхидами. То были потомки малоазийских греков из-под Милета, которые, заведуя известным в свое время храмом Аполлона, сдали всю его сокровищницу Ксерксу. Этим они навлекли на себя ненависть всего эллинского мира и, спасаясь от преследований соплеменников, всем селением удалились в глубь Азии, где персидский монарх дал им небольшие земли в Согдиане. С течением времени они “оварварились” и теперь, при приближении греко-македонских войск, вышли им навстречу со знаками покорности. Но Александр, в желании быть больше греком, нежели греки сами, решил жестоко наказать их за измену их предков 150 лет тому назад. Призвав солдат, вышедших из Милета, он предоставил им определить казнь, какой подлежат преступные бранхиды; но, не получив ответа, он определил ее сам. Беззащитный город был окружен войсками, и все население, мирное и не сопротивлявшееся, было вырезано до единого. Священные рощи, окружавшие селение, были вырублены, стены сравнены с землею и цветущая дотоле местность превращена в голую пустыню.

В том же 328 году до н. э. он овладел Маркандою (Самаркандом) и основал город Александрию (Ходжент) на берегах Яксарты (Сырдарьи). В первой из них происходит другая драма, жертвою которой является на этот раз Клит. Под влиянием страшного нервного переутомления Александр сделался в высшей степени раздражительным и в последнее время стал искать стимулов в вине, охотно засиживаясь с друзьями до поздней ночи. На одной из таких попоек в Марканде Александр, подогретый вином, стал вспоминать свои подвиги и удивляться своему гению и счастью; сидевшие тут же гости в один голос вторили ему, превознося его до небес и сравнивая с Гераклом. Между прочим, один из полководцев затянул шутливую песенку, сложенную про македонский отряд, отступивший в недавней схватке с варварами. Честный Клит, бывший одним из гостей, вышел из себя и резко оборвал певшего, говоря, что солдаты, потерпевшие неудачу, ничуть не хуже тех, которые проводят ночи в царских шатрах. На это Александр колко заметил, что, вероятно, Клит хлопочет за себя, обзывая трусость неудачею. Клит почувствовал себя задетым. “А все-таки, – вскричал он, потрясая рукою, – эта трусость спасла тебя, сына Зевса, от меча Спифридата”, – и тут же, изливая всю долго сдерживаемую досаду на хвастовство Александра, принялся перечислять его пороки и проступки, доказывая, чем он обязан гению своего отца и талантам своих полководцев. Александр, в свою очередь, рассвирепел: забыв, что Клит спас ему жизнь и что его сестра кормила его своим молоком, он крикнул гвардии схватить его и сам бросился было за мечом; но гвардия не тронулась с места, а меч был спрятан предусмотрительными друзьями. В ярости Александр готов был броситься на Клита и задушить его, но Пердикка, Птолемей и другие схватили его за руки в то время, как другие насильно уводили беснующегося Клита. Последнему, однако, удалось вырваться и, подскочив к царю, барахтавшемуся в руках друзей, кинуть ему двустишие Еврипида: “Так это твой обычай? Так этим путем награждает Греция своих бойцов? Ужель один человек будет требовать себе трофеи, добытые тысячами?” Александр бешено рванулся и, отбросив державших его, схватил копье у близстоящего часового и метнул в Клита. Преступление свершилось, и несчастный царь, блуждая помутневшим взором, увидел у своих ног облитое кровью тело своего любимого друга. В ту же минуту он опомнился: среди гробовой тишины раздался его пронзительный вопль, и он тяжело упал на тело Клита, покрывая его поцелуями и зовя его по имени. Но напрасно: Клит лежал бездыханный, и Александр, вырвав копье из раны, хотел тут же пронзить и себя. К счастью, его удержали, и, шатаясь под тяжестью горя, он удалился в свою спальню и лег на кровать, продолжая рыдать и звать любимого сподвижника. Три дня пролежал он таким образом, не принимая пищи и отказываясь кого бы то ни было видеть; только на четвертый день друзьям удалось проникнуть к нему и мольбами, упреками успокоить его. Спустя десять дней Александр вышел из палатки и приказал торжественно похоронить Клита.

Всю зиму 328 года до н. э. он провел в Согдиане. При взятии одной из крепостей ему попалась вся семья местного князя Оксиарта и, между прочим, красавица дочь его Роксана. Молодой царь пленился ее красотою и, отвезши ее в Бактрию, в следующем же году пышно отпраздновал свою свадьбу с нею. 16 веков спустя, когда Марко Поло проезжал по этой местности, он во всех преданиях и песнях находил намеки на это событие: большинство тамошних князей считали себя даже отпрысками этого союза и любили давать своим детям имя Искандера (ориентализованный Александр). Так долго жило эхо свадебных пиршеств в горах Средней Азии!