Дорогая миссис Бёрд…

Глава 3
Искренне ваша, миссис Г. Бёрд

Оглядываясь назад, я понимаю, что совершила ошибку, не задав мистеру Коллинзу ни единого вопроса о характере предстоящей работы.

Но вспоминая его поиски мисс Найтон, и вопросы о старых калошах, и чувства, владевшие мной, впервые попавшей в офис редактора, неудивительно, что я попросту забыла это сделать. Вот почему, когда через две недели я в волнении явилась на новое место работы в новом коричневом клетчатом костюме, перешитом из старого сестриного, вооруженная любимой перьевой ручкой, тремя новенькими карандашами и запасным платочком в сумочке, я слегка растерялась.

В Лонстон-Пресс я прибыла минута в минуту, а в руке моей было чудеснейшее письмо во всем свете.

Лонстон Пресс Лимитед,

Бродстон-Хаус,

Лондон, Истерн-Сентрал 4.

Среда, 8 января 1941 года

Дорогая миссис Лейк,

Согласно результатов вашего собеседования у мистера Коллинза, я подтверждаю ваше назначение на должность младшей наборщицы. К работе вы приступите в понедельник, 20 января 1941 года.

Ваш рабочий день будет длиться ежедневно с девяти часов утра до часу дня. В него входит десятиминутный перерыв на чай, но не перерыв на ланч.

Ваша заработная плата составит восемнадцать шиллингов девять пенсов в неделю. Ежегодный оплачиваемый отпуск составляет двенадцать дней.

В день, когда вы выходите на работу, я, миссис Бёрд, буду ждать вас ровно в девять в своем офисе.

Искренне ваша,

и. о. редактора,

Миссис Г. Бёрд.

И.о. редактора! Я и подумать не могла, что миссис Бёрд занимает столь важный пост и что я буду работать с ней. Более того, редактор – леди! Я была крайне впечатлена.

Да, пусть большую часть мужчин призвали на фронт, но отдать столь важный пост женщине? Прогрессивно. Написав Эдмунду о своей новой должности, я ожидала, что он издевательски отнесется к редактору-женщине, но он, к моему удивлению, не проявил к ней никакого интереса, не говоря уж о насмешках.

На этот раз, прибыв в Бродстон-Хаус, я больше была взволнована, нежели нервничала. Взбежала бы по лестнице вприпрыжку, если бы позволили туфли – но разумнее было воспользоваться лифтом в попытке явиться триумфально и с фанфарами.

Как младшая наборщица, я начинала с самых низов, но ничуть не смущалась. В моем воображении возникали картины приятельства с газетчиками-весельчаками, обсуждения текущих событий с перерывом на тяжкий труд сумасшедшей печати и молниеносной стенографии, чтобы сдать номер в срок. Быть может, со временем представится возможность предложить свою идею для раздела новостей или подменить кого-то, кто так некстати заболел, на месте ужасного преступления или опустошительной бомбардировки. Я поклялась всегда носить блокнот с собой на всякий случай.

Во всеоружии я прибыла на пятый этаж, готовая к отправке туда, где было не так тесно и темно, туда, где в своем офисе ждала меня миссис Бёрд. Я бы смогла работать и в каморке уборщицы, но готова поспорить, что исполняющая обязанности редактора должна была иметь большой офис с большим столом.

Утром понедельника здесь, наверное, кипела работа, так как на прошлой неделе не прекращались бомбежки и мрачных новостей было без счета. Я старалась не думать о том, что мне придется писать о подобных вещах. Это было наименьшее из того, что я могла сделать.

Оставив в стороне подобные мысли, я с радостью услышала, как стучат клавиши машинки в кабинете мисс Найтон. Она печатала очень быстро.

Рискуя помешать ее важнейшей работе, я постучала в дверь, извиняясь, заглянула внутрь.

– Здравствуйте, – раздалось в крохотной комнатке. – Прошу прощения за беспокойство, я новая младшая наборщица. Не подскажете, на каком этаже я могу найти миссис Бёрд?

Мисс Найтон, моя веснушчатая ровесница с прекрасными зелеными глазами и ужасной прической, окинула меня бесцветным взглядом.

– Этаже?

– Да, на каком этаже ее офис?

– Ну-у… – протянула она, словно вопрос ставил ее в тупик, – на этом.

Мисс Найтон, как мне казалось, была слишком молода для подобных шуток, но я, будучи новенькой, поблагодарила ее. Не стоит выбиваться из коллектива, если хочешь найти поддержку.

– Дверь напротив, – добавила она, – та, что без таблички. Отвалилась на прошлой неделе, ее никто так и не починил… – Последние слова она проговорила шепотом, как будто речь шла о тяжком преступлении.

Она громко ойкнула, едва не подскочив на стуле – в коридоре резко хлопнула дверь, и она принялась за работу еще усерднее прежнего. Намек был ясен, и я, устремившись на выход, налетела прямо на новоприбывшую.

– Бог мой, – пробормотала я, отступив назад и оглядев мрачную фигуру. – Мне так жаль.

– Мне тоже, – процедила та. – Вы мне на ногу наступили.

Я посмотрела на отполированный до блеска сапожок, на котором красовался отпечаток моей подошвы, стараясь не терять лицо. Я узнала ее мгновенно, ту самую леди на лестнице, на которую наткнулась в день собеседования. На ней была все та же шляпка с пером, и лицо ее сейчас напоминало Черчилля с обложек тех дней, когда Гитлер дал ему прикурить.

Она тоже узнала меня, и мой оптимизм почти растаял.

Нервы у меня крепкие, но в тот миг я была на грани истерики. Я вновь взглянула на ее сапожок в ожидании скандала.

– Мне действительно очень жаль, – пролепетала я. – Я – Эммелина Лейк, у меня назначена встреча с миссис Бёрд.

Отбросив всяческую осторожность, я ослепительно улыбнулась. Со стороны, должно быть, я выглядела полной идиоткой.

– Миссис Бёрд – это я, – провозгласила дама.

– Приятно познакомиться! – просияв, вскричала я, в попытке выразить удивление, взволнованность и безмерное уважение одновременно.

Миссис Бёрд уставилась на меня так, словно я свалилась с луны. Она была внушительной дамой лет шестидесяти, с длинной головой, мощной квадратной челюстью и волнистыми седыми волосами. Она походила на королеву Викторию в последние годы жизни, но черты лица ее были более жестокими. Трудно было не бояться такой женщины.

– Итак, мисс Лейк, вы всегда заводите знакомства, сбивая людей с ног? Ждите здесь, – бросила она прежде, чем я ответила. – В этом пальто чересчур жарко.

С необычайной для ее габаритов и возраста проворностью она развернулась на каблуках, направившись в офис напротив и закрыв за собой дверь.

Я стояла в холодном коридоре, и мое сердце трепетало. Этот день должен был стать началом моей блистательной карьеры. Пока же все походило на нелепую ошибку.

Спустя какое-то время раздалось громогласное «Можете войти» – обладательница подобного голоса явно считала мегафоны признаком слабости.

В офисе издателя мне бывать еще не приходилось. Я ожидала, что он будет походить на холл внизу: увешан портретами покойных издателей, с большим столом из красного дерева и внушительным шкафом с серебряными подносами и хрустальными графинами для чествования отличившихся на новостном поприще журналистов.

Задрав подбородок, я сделала вид, что все вокруг меня ничуть не удивляет.

Но дивиться было чему. Кабинет был почти таким же, как у мистера Колинза, за исключением того, что здесь было окно и не было такого бардака, и миссис Бёрд восседала не в огромном кожаном кресле за таким же столом, а за вполне обыкновенным, сделанным не из леса, что сплавляют по Амазонке.

Окно занимало половину задней стены и было открыто наполовину, невзирая на январь, и внутрь врывался холодный ветер. Миссис Бёрд это ничуть не беспокоило. Она уже избавилась от шляпы и пальто, взгромоздив их на вешалку в углу.

Помимо несгораемого шкафа для бумаг и двух секретарских стеллажей, в комнате не было ничего лишнего – необычайная строгость для той, что стояла у руля подобной газеты. Стол почти что пустовал, за исключением чернильницы с зеленым кожаным кантом, телефона и большой рамки с фотографией миссис Бёрд у живописного озера, где ее, одетую в свитер из плотной шерсти и кожаные перчатки, окружали охотничьи собаки, глядевшие на нее с тупой покорностью.

– А, – заметила миссис Бёрд. – Мои мальчики. С пудингом вместо мозгов.

На ее лице читалось, что она голыми руками удавит любого, кто посмеет к ним притронуться.

– Совершенно безмозглые, – добавила она. Грудь ее горделиво вздымалась.

– И все ваши, миссис Бёрд? – я прощупывала почву.

– Все мои, – отвечала она. – Дам вам совет, мисс Лейк. – Она угрожающе подалась вперед. – Собаки как дети. Шумные, поддаются дрессировке и пахнут так, что гостя в дом не введешь. – Она поморщилась. – У меня их восемь.

Я вновь взглянула на фотографию.

– Собак, – уточнила миссис Бёрд. – Что касается детей – хватит четверых. Больше только у католиков и рабочих.

Я кивнула, не зная, что ответить. Миссис Бёрд не останавливалась:

– В Германии, разумеется, моих мальчиков бы уже давно не стало. Двадцать один дюйм в холке. Чуть выше – и всех бы убили, ведь они не немецкие овчарки. – Она бахнула кулаком по столу.

– Это ужасно, – я вспомнила Брайана, немецкого дога моей тетушки Тины, любимца всей нашей семьи. Интересно, смог бы он научиться ползать?

– Нацисты такие, да. – Миссис Бёрд выглядела угрожающе.

Я вновь кивнула. Фюрер еще не знал, с кем ему придется иметь дело.

– Так, – миссис Бёрд прокашлялась. – Хватит болтовни. Миссис Лейк, вы уже работали в журналах?

Назвать «Литтл Уитфилд Газетт» журналом было бы чересчур.

– Не совсем так, – ответила я. – Но работать в редакции газеты хотела всегда. Надеюсь однажды стать военной корреспонденткой.

Карты на стол – я почувствовала, что очень осмелела.

– Новости, значит?

Весь Лондон последние несколько месяцев жил под огнем вражеских орудий, и я слегка опешила. Я решила, что миссис Бёрд склонна преуменьшать важность происходящего.

– Ведь идет война…

– Война? О войне здесь речи нет. Вы же знаете, что должны печатать письма?

– Письма?

Я смутилась.

– Мистер Коллинз сказал вам, в чем будет заключаться ваша работа? – Ее указательный палец раздраженно барабанил по столу.

Я задумалась. Ведь я не спросила его об этом. Я вообще ни о чем его не спрашивала.

– Печатать письма, – я подумала вслух, вместо ответа на ее вопрос.

– Верно. И все остальное, что я сочту необходимым.

– Печатать, – повторила я.

Миссис Бёрд посмотрела на меня так, словно я была идиоткой, и я подумала, что она, может быть, не так уж далека от истины.

– И все? Я не буду, эмм, помогать репортерам?

В комнату ворвался ледяной порыв ветра, придав происходящему оттенок театральности.

– Что за чушь? – гавкнула миссис Бёрд. – Вы – младшая наборщица! По-моему, все предельно ясно, мисс Лейк.

Я попыталась сосредоточиться. Что-то было не так. Я ничего не имела против того, чтобы много печатать, наоборот, я ожидала подобного. Стенографировать. Помогать репортерам. Учиться у них.

Я глубоко вздохнула. Нельзя подвести мистера Коллинза в первый же день. Ему я была обязана своим новым местом работы. Так или иначе, он все же перечислил мои обязанности. Просто я его не слушала.

Я собралась. Ничего, что работа не такая захватывающая, как мне виделось. Все же я в «Лондон Ивнинг Кроникл». Среди журналистов. Пусть потребуется время, я просто буду работать так усердно, как смогу.

– Да, миссис Бёрд, – я пыталась выглядеть воодушевленной. – Нет. Да. Конечно.

Чувствовала я себя совершенно иначе.

Миссис Бёрд по-прежнему барабанила по столу пальцами.

– Хмм, – протянула она в совершенной уверенности, что мистер Коллинз нанял дурочку. – Увидим, как вы справитесь. Мисс Найтон всему вас научит. Сегодня вы должны подписать соглашение о конфиденциальности и неразглашении. Ни слова о том, что в письмах, не покинет этот офис. Если там будет что-то из ряда вон выходящее, оно немедленно отправится в корзину для бумаг. Вам все ясно?

– Так точно, – выдавила я, так как не ясно было ничего. «Конфиденциальность» и «из ряда вон», впрочем, звучали волнующе. О войне здесь, может быть, и не писали, но о важных новостях иного рода – определенно.

– Хорошо. Если у меня для вас ничего не будет, станете помогать мистеру Коллинзу. Мисс Найтон подскажет, если что. – Миссис Бёрд посуровела. – Я очень занятой человек, и у меня есть иные обязанности, – мрачно прибавила она.

– Разумеется, – почтительно согласилась я. – Благодарю вас.

Она взглянула на часы.

– Опаздываю. Всего хорошего, мисс Лейк.

Я чуть было не сделала книксен, но вовремя вспомнила, что миссис Бёрд не моя директриса, и вышла в коридор, шагая, как паралитик. Она проводила меня глазами, пребывая в полной уверенности, что меня подослал кто-то из правительства.

Все получилось немного не так, как я надеялась. И все же…

Соглашение о конфиденциальности. Ни слова вне офиса. Увидим, как вы справитесь.

Это был лучший день в моей жизни.

– Меня зовут Кэтлин, – скромно представилась мисс Найтон, когда я зашла в ее крошечный кабинет. – Надеюсь, мы подружимся.

Кэтлин была дружелюбной и энергичной, хоть и говорила полушепотом. Было трудно представить, как она может совладать с громогласной миссис Бёрд. Ее рыжие кудри прыгали, как пружинки, когда она говорила, топорщась, будто она сунула пальцы в розетку.

– Спасибо, я тоже. Пожалуйста, зовите меня Эмми. У вас чудный свитер.

– Связала на выходных, – зарделась она, нервно посмотрев на дверь. – Миссис Бёрд не у себя? Она болтовни не переносит. – Кэтлин забеспокоилась. – Когда кто-то увольняется, я работаю за него и поэтому могу всему вас научить. Вон тот стол ваш.

Потрепанный дубовый стол Кэтрин стоял напротив двери, а мой был втиснут аккурат за ней. У каждого стола ютился высокий деревянный стеллаж с ящиками для документов, и на рабочее место приходилось буквально втискиваться. На стеллаже Кэтлин стоял цветочный горшок, почти закрывавший мне доску с календарем, где каждый четверг был обведен в кружок, вырезками из журналов про вязание и списком имен с телефонными номерами. У каждого стола было по три ящика, и на каждом стояла пишущая машинка. Моя была огромной, старинной, зеленого цвета, с золотыми буквами «Корона» на крышке. На ней было всего три ряда клавиш, и казалось, что нужен таран, чтобы с ней справляться. Я была уверена, что она повидала Первую мировую, а потому была надежной. Я села за стол, достав карандаши.

– Кэтлин, а какие статьи пишет миссис Бёрд?

Кэтлин смутилась.

– Статьи? – переспросила она. – Это же миссис Бёрд, – добавила она, как будто я ждала за дверью, пока всем раздавали мозги.

– Ну-у, – я попыталась придать тону небрежность, не сойдя при этом за дурочку, – она говорила, ни слова вне офиса, – и продолжала, чуть тише: – Она работает на разведку?

Кэтлин определенно привыкла к тому, что ей задают подобные вопросы. Ее лицо оставалось непроницаемым.

– Прошу прощения?

Прическа у нее забавная, но девочка – настоящий профессионал. Вуаль секретности не спадала.

– Конечно, – рассудила я, с нежностью думая о своей новой должности. – Не стоит нам говорить о подобных вещах. У стен есть уши, даже здесь.

Кэтлин поморщилась, вздернув носик. Она выглядела так, словно считала что-то в уме. Я не была против секретности, но если так будет продолжаться, никакого разговора не выйдет.

– Я поняла, – ответила она в конце концов. – Боже мой. Я поняла, почему взяли именно вас. Вы умеете хранить тайны.

Я почувствовала, что краснею от ее похвалы.

– Ну да, стараюсь, – героически подтвердила я.

– Соглашение вам все равно придется подписать. – Она порылась в ящике. – Вот, возьмите.

Я, ……………………………………… [фамилия, имя], сотрудница Лонстон Пресс Лимитед, обязываюсь хранить в строжайшей тайне все сведения, содержащиеся в письмах от читательниц журнала «Женский День». Я не стану воспроизводить ни их содержание, ни ответы на них ни в устной, ни в письменной форме за пределами Лонстон Пресс Лимитед или сообщать эти сведения кому-то, кроме постоянных сотрудников журнала «Женский День».

Подписано:

Эммелина Лейк (понедельник, 20 января 1941 года)

[фамилия, имя, дата]

Кажется, Кэтлин дала мне не то соглашение. Как нелепо.

– Извините, но здесь, кажется, что-то про какой-то «Женский День»?

– Ну да. – Она ободряюще улыбнулась. – Так и есть. Об этом говорить не запрещено. Ничего сверхсекретного, но не стоит никому болтать о том, что нам пишут. Миссис Бёрд за этим строго следит. – Она помедлила. – Разумеется, иногда пишут о чем-то очень личном, вы же понимаете.

Я улыбнулась ей в ответ, не поняв ничего.

Кэтлин приняла мое молчание за знак согласия.

– Не волнуйтесь, Эмми, – приободрила она меня. – Миссис Бёрд не отвечает на всякие пошлости, и вам будет совсем не тяжело.

Я посмотрела на полку справа от Кэтлин. Она была забита периодикой. Меня осенило: одна из нас крупно ошибалась.

– Кэтлин, а чем на самом деле занимается миссис Бёрд?

Кэтлин, смеясь, вытащила с полки один из журналов.

– Вы, конечно же, слышали про «Генриетта Бёрд поможет»? Она ведет колонку в «Женском Дне»… ОНА ЕЕ ВСЕГДА ВЕЛА. Вот, на предпоследней странице.

Она подала мне журнал.

– Мне жаль, но женских журналов я не читаю. А какая здесь связь с «Ивнинг Кроникл»?

Кэтлин вновь рассмеялась, но осеклась, вздохнув.

– О нет. Вы же не думали, что будете работать в «Ивнинг Кроникл»? Боже, да неужели?

– Но ведь это и есть «Ивнинг Кроникл», – парировала я в надежде.

– Нет. Они там, внизу, где побогаче. Мы тоже принадлежим Лонстон, но никто из них даже не разговаривает с нами. Мы что-то вроде паршивой овцы.

При подобном отношении она выглядела слишком оптимистичной.

– Ой, это же я набирала то объявление. Там про это ничего не было сказано, ведь так?

Я взглянула на обложку журнала. Пышнее пунша, уродливым, старомодным шрифтом там красовалось следующее:

ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ

Для современной леди

Свяжите себе прелестные салфетки для туалетного столика!

Схема вышивки прилагается.

Под заголовком было изображение чего-то кружевного. Оставшуюся часть обложки занимала фотография женщины с непропорционально большим ребенком на руках и подписью, гласившей: «Сестра МакКлей советует: «Откройте окно, пусть младенец дышит»!

Для середины января совет так себе, но я в подобных делах не эксперт. Я попыталась осознать случившееся.

– Миссис Бёрд больше двадцати лет вела колонку советов в «Женском Дне», – терпеливо объясняла Кэтлин. – Самый Любимый Редактор по версии читателей. Вернулась из увольнения, когда при бомбежке погиб мистер Харрисон. Он был нашим редактором.

Я неотрывно глядела на гигантского ребенка.

– Эмми, – продолжала Кэтлин тоном, которым говорят с теми, кто слегка не в себе. – Вы должны будете печатать письма для колонки советов.

Я кивнула, не в силах что-либо сказать. Кэтлин ждала, пока я переварю информацию.

Наконец, я изобразила подобие улыбки, означавшей, что все тип-топ.

Но все было совсем иначе. Мой дух входил в крутое пике.

Кэтлин предложила мне осмотреться, и я попыталась собраться с мыслями. Это даже близко не походило на первый шаг журналистской карьеры. Я была в миллионе миль от репортеров и звонков в Белый Дом.

Я устроилась на работу совсем не туда.

Глава 4
Миссис Бёрд поможет

Кэтлин провела что-то вроде «тура свистка» по этажу «Женского Дня», и я следовала за ней по унылому коридору из кабинета в кабинет, лихорадочно размышляя. Какой тупицей нужно быть, чтобы оставить надежное место в юридической конторе ради того, чтобы перепечатывать дурацкие письма в женском журнале? Да еще в таком, который, если верить моей новой сотруднице, находился на последнем издыхании.

– Когда у нас работало больше журналистов, все сидели вот здесь, а сейчас тут пусто.

Проходя мимо офиса мистера Коллинза, по ее словам, запертого, Кэтлин открыла следующую дверь справа.

– У машинисток был свой кабинет дальше по коридору. А теперь остались только мы.

Я заглянула в бывший офис журналистов, длинный, узкий, с двумя рядами пустующих столов, стоявших друг напротив друга, будто готовых к борьбе. Стол у самой двери был завален коробками, что противоречило всяческим правилам пожарной безопасности, но остальные были совершенно голыми – ни машинок, ни чернильниц, ни бумаги. На досках вдоль стен все еще висели газетные вырезки, следы некогда бурлившей в этом улье жизни. Некоторые из них уже пожелтели, и загибались по краям, и в комнате стоял странный запах – затхлая смесь ароматов табака и сэндвичей с сыром и огурцами.

– Давно здесь так пусто?

Кэтлин скрестила руки на груди, задумавшись.

– Очень. Все, кто остался, объединились, новых сотрудников не берут. Мистер Коллинз пишет статьи, и еще кое-кто со стороны по найму. Так дешевле. Пойдемте, познакомимся с остальными.

Она зашагала обратно по коридору. Я взглянула на часы. Двадцать минут десятого, а мистера Коллинза все еще нет. Словно я попала в музей, закрытый на ночь.

– Эта сторона коридора наша. Напротив отдел рекламы. То есть мистер Ньютон. – Кэтлин понизила голос, проходя мимо очередной двери. – Работы у него немного. А вот тут художники. Они отвечают за иллюстрации и выкройки платьев. – Она постучала в дверь и вошла, не дожидаясь ответа.

– Доброе утро, мистер Брэнд. Как ваши дела? Вот наша новая наборщица, мисс Лейк.

Вслед за ней я вошла в кабинет, который был таким же унылым, как и остальные, но где хоть что-то происходило. Пожилой мужчина в очках с толстой черепаховой оправой и густо набриолиненными волосами работал над драматической сценой: мужчина в форме моряка держал на руках женщину в обмороке.

– Как ваши дела? Еще вчера мы смеялись.

Необычное приветствие, но он определенно Личность Творческая.

– Здравствуйте. Простите, но… вы смеялись?..

– Еще вчера. Это история, над которой я сейчас работаю. Пойдет в следующий номер на тематическую.

– Ясно, – я сделала вид, что в курсе. – Очень милая.

Мистер Брэнд просиял.

– А это миссис Махоуни. – Кэтлин представила мне женщину средних лет, и она помахала мне из-за кипы ватманов.

– Здравствуйте, мисс Лейк. Я занимаюсь производством. Я очень добрая, но прошу сдавать все в срок.

Я поздоровалась, и она проводила меня ободряющей улыбкой, когда я и Кэтлин покидали кабинет.

Помимо миссис Бёрд, так напугавшей меня, все остальные казались вполне дружелюбными. Я пыталась подбодрить себя, но выходило не очень. Правда была горькой, все это было совершенно не тем, о чем я мечтала. Не надо было писать об этом Эдмунду, он теперь подумает, что я круглая дура. И Банти тоже. И девчонки с пожарной части. Так мне и надо. Вообразила себе головокружительную карьеру.

Я сама во всем виновата. Что ж, придется с этим смириться.

– Давай-ка, Лейк, – пробормотала я себе под нос, – соберись уже.

Мы вернулись в наш маленький офис, и Кэтлин принялась объяснять мне, как работает система внутренней связи, а я пыталась делать вид, что мне интересно. После краткого знакомства с вокальными данными миссис Бёрд я не видела нужды в подобной системе.

– Всегда начинай с проверки почты, затем клади письма на стол миссис Бёрд. И только подходящие, ничего лишнего, – с самым серьезным видом сказала она.

Я взглянула на оставленный открытым номер на столе. Рядом с фотографией, сделанной примерно в 1915-м, на которой миссис Бёрд выглядела готовой затеять драку, стояло краткое пояснение.

Миссис Генриетта Бёрд поможет вам

Любую проблему можно решить, призвав на помощь здравый рассудок и волю.

Миссис Бёрд ответит на волнующие вас вопросы. Пришлите конверт со штемпелем и обратным адресом, если хотите, чтобы вам ответили анонимно. Примите во внимание, что почтовый ящик миссис Бёрд всегда полон и ответ может прийти не сразу.

Я вспомнила Банти, печатавшую военные депеши в министерстве обороны. Да уж, с вот этим вот не сравнить. На странице для писем разыгралась битва леди с собственными опухшими коленями.

– Уверена, что найду чем заняться, – я старалась радоваться. – А насколько большой почтовый ящик миссис Бёрд?

– Не очень.

– А почему написано, что он всегда полон?

– Потому, что все так пишут. Нам мало кто пишет. Нас мало кто читает.

– Господи, – я читала письмо от читательницы под псевдонимом «Застенчивая», стеснявшейся своих толстых рук. Ответ миссис Бёрд был краток:

«Представьте, что это крылья самолета, и машите ими над головой что есть силы».

Мне стало очень тоскливо. Всего в двадцати милях от Британии была Европа, раздираемая войной, а здесь – «Женский День», который никто не читал, и толстые руки. Я-то думала, что буду печатать про Муссолини.

– И самое главное, – все так же серьезно продолжала Кэтлин, – миссис Бёрд не станет отвечать на неприличные письма. Как только увидишь что-то подобное, сразу же избавься от него.

Она принялась копаться в ящике, а я читала письмо от девочки с проблемными деснами. Миссис Бёрд отвечала, что той придется завязать со сладостями. Не очень-то дружелюбный ответ.

– Если кто-то присылает подобное письмо, его режут на кусочки, а конверт со штемпелем отправляется в коробку Добрых Дел. Кэтлин указала на большую картонную коробку с надписью «ШТЕМПЕЛИ» и возобновила раскопки.

Я взяла еще одно письмо от леди, взявшей на попечение трех эвакуированных сирот, обеспокоенной тем, что эти весьма милые дети научили ругаться ее собственных. Неудивительно, что миссис Бёрд совершенно не переносила бранных слов, и ответила в том же духе.

Интересно, какая участь ожидала меня.

Дорогая миссис Бёрд,

Я случайно устроилась не на ту работу, потому что во время собеседования толком ничего не слушала.

Сейчас я должна работать в погибающей газетенке, набирая письма для леди, голос которой способен проникать сквозь стены.

Я на самом деле такая глупая? Пожалуйста, посоветуйте, что мне теперь делать?

Ваша

Обычно не столь безмозглая.

И тут же представила ответ:

Дорогая Безмозглая,

Во всем виноваты исключительно вы. Не будьте тряпкой, живите дальше.

Ваша

Генриетта Бёрд.

– Эврика! – воскликнула Кэтлин, протягивая мне лист бумаги, озаглавленный ПРАВИЛА МИССИС БЕРД. На листе стояла красная печать «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».

Темы писем, которые не будут опубликованы, и на которые миссис Бёрд не станет отвечать

Супружеские отношения, отношения до свадьбы, внебрачные связи, физическая близость, незаконная деятельность, вопросы о политике, вопросы о религии, вопросы о религиозных убеждениях (исключая вопросы о религиозных собраниях и службах), вопросы о войне (исключая касающиеся нормирования провианта, добровольной службы, клубов и практической стороны дела), кулинарии.

– Кулинарии?

Если я не упустила ничего из вполне безобидных школьных уроков по домоводству, то на фоне внебрачных связей и незаконной деятельности она казалась весьма скучным занятием.

– Пересылайте их миссис Крофт, – посоветовала Кэтлин, – ответственной за «Горшочек на плите». Как раз о продуктовых нормах. – Вот, смотрите, – она дала мне небольшую пачку писем. – Осторожнее, некоторые из них могут вас шокировать. – Кэтлин прикусила губу. – Обычно стараются нанять кого-то постарше, замужем, чтобы печатать такое. А вы на вид еще моложе меня.

– Мне почти двадцать три, – я надеялась, что это прозвучит убедительно.

Кэтлин с ухмылкой попросила меня спрашивать ее обо всем, в чем я не уверена.

Я вернулась к списку с несвойственным леди энтузиазмом. Не будучи из тех, кто бросает обществу вызов, иметь подобный перечень непристойностей было весьма забавно.

Список слов и выражений, письма с которыми не будут опубликованы. Авторы писем останутся без ответа миссис Бёрд.

За дальнейшими комментариями обращайтесь к книге «От девичества к замужеству: полезные советы врача» (1921)

А – В

Азарт, амурные дела, белье, Берлин, будуар, влюбленность, вожделение…

У миссис Бёрд были свои представления о порочном, Содом и Гоморра могли спать спокойно. До свадьбы нельзя было заходить слишком далеко. Увлекаться кем-то значило навлечь на себя неприятности, а уж если это случалось, то винить стоило лишь себя одну.

Фактически даже самые невинные намеки на какие бы то ни было отношения приводили к тому, что миссис Бёрд, которая ответит на волнующие вас вопросы, не ответит вам никогда.

Почтовому голубю подрезали крылья, и я решительно взялась за остальные письма.

Некоторые были писаны чернилами, внизу стояли подлинные имя и фамилия, а другие – карандашом, без подписи или с псевдонимом вроде «Обеспокоенная невеста» или «Девушка моряка». К иным прилагался конверт в надежде на обратное письмо. И почти все были от женщин, за исключением одного или двух от мужей, писавших о своих женах.

Я была уверена, что нашла что-то стоящее, открыв письмо от некой Джоан, чей таблетированный кальций не справился с отморожением. «Мне так тяжело ходить», – писала она. Будучи уверенной, что это не противоречит правилам, я воспряла духом. Некая миссис Диттон, полная оптимизма, писала следующее: «Моя дочь сдала экзамен по оказанию первой помощи, стоит ли ей идти на фронт медсестрой?» Надеясь, что это касается добровольной службы, я положила это письмо к письму Джоан.

Чем больше я читала, тем сложнее становилось найти подходящее письмо. Одна читательница влюбилась в разведенного мужчину («развод» числился в разделе Р – Т), другой нравился молодой человек, но кто-то сказал ей, что его «ухаживания возмутительны». Все они попадали в список непристойных.

С другими же все обстояло туманно.

Дорогая миссис Бёрд,

Мне пятнадцать. Подружки говорят, что их мальчики целуют их на прощание. Стоит ли мне отказывать? Есть ли разница в поцелуях до и после замужества? Я боюсь, что если позволю мальчикам себя целовать, то буду выглядеть легко доступной.

Ваша

Застенчивая девушка.

Для пятнадцати лет вполне пристойный вопрос. Я поискала соответствующий раздел в списке миссис Бёрд. Разумеется, о Поцелуях и о том, как Правильно Целоваться, и речи быть не могло. Очень жаль, но придется проигнорировать просьбу застенчивой девушки. Не в силах выбросить письмо, я отложила его в ящик.

Все больше писем отправлялись в утиль, и я принялась читать их вслух, в надежде, что Кэтлин меня поправит.

– Дорогая миссис Бёрд, муж говорит мне, что я бесчувственна и холодна, – начала я.

– О нет, – возразила та прежде, чем я добралась до сути.

Я отложила письмо, взяла другое.

– Дорогая миссис Бёрд, я собираюсь выйти замуж, когда мой жених вернется со службы…

Кэтлин, кажется, заинтересовалась.

– И я, кажется, совсем ничего не знаю о Замужестве.

– Слово «замужество» написано заглавными буквами, – подчеркнула я, а Кэтлин уставилась в пустоту, словно задумалась о чем-то.

– Уверена, что это не подойдет, – ответила она.

– Особенно о его интимной стороне… – подсказала я.

– О, Господи, нет, – вздохнула Кэтлин, бросив взгляд на дверь, словно разъяренная миссис Бёрд вот-вот ворвется в кабинет. – Никакой интимности.

– Простите, – извинилась я. – А как насчет вот этого?

Дорогая миссис Бёрд,

Посоветуйте, как сделать вкус подливки более…

– О, это по части миссис Крофт, не так ли? – Я перебирала оставшиеся письма.

– Что в горшочке на плите, – облегченно пролепетала Кэтлин.

Я раскрыла письмо, написанное изящным почерком, озаглавленное «Угасающие отношения» от леди, представившейся как Разочарованная.