Второй взгляд

Глава 3

На них все пялились, но в данной ситуации Итан ничего не имел против.

Он нес видеокамеру, и, хотя она была довольно тяжелой, он и не думал жаловаться. Росс тащил все остальное: спальные мешки, съестные припасы и так далее. Засада дело долгое, пояснил он племяннику, и у живых людей есть свои потребности, даже если они охотятся за мертвецами. Выйдя из машины, Росс с Итаном прошествовали мимо пикетчиков с барабанами, бульдозеристов и строителей. Итан с удовольствием наблюдал, как, увидев их с дядей, все застывали с открытым ртом. Один старый индеец так таращил на Итана глаза, что мальчик подумал: он просверлит у него в голове дырку. Но старик смотрел на Итана вовсе не потому, что тот показался ему каким-то чудиком. Просто ему было любопытно, почему мужчина и мальчик шагают по этой земле с таким хозяйским видом.

Итан остановился на минуту, заметив своего ровесника, копавшегося в песке. На мальчишке были только шорты, его плечи и спина потемнели от загара. Итан с тоской взглянул на свои брюки и рубашку с длинным рукавом. В довершение ко всему мама заставила его нацепить бумажную маску, поскольку, когда они выходили из дому, солнце еще не село.

– Пошевеливайся, парень! – прикрикнул Росс через плечо, и Итан ускорил шаг.

Представитель компании мистер ван Влит вышел к ним навстречу. В своих шикарных ботинках на тонкой подошве он то и дело поскальзывался на ледяной корке. Земля была покрыта ею, точно праздничный кекс глазурью.

– Добрый день, мистер Уэйкман, – поздоровался он. – Вы помните о моей просьбе по возможности не привлекать внимания… к вашим исследованиям?

– А вы помните, что я согласился взяться за эти исследования лишь при условии полной свободы действий? – парировал Росс.

Подойдя к старому дому, он встал на первую ступеньку крыльца. Она треснула, едва он коснулся ее ногой.

– Осторожнее! – обернулся Росс к Итану.

Заброшенный старый дом выглядел таким печальным, что казалось, он плачет. Черные разбитые ставни болтались на расшатавшихся петлях, напоминая бахрому влажных ресниц на заплаканных глазах. Итан отступил на несколько шагов и закинул голову, разглядывая дом сверху донизу. Стены когда-то были выкрашены в белый цвет. Стекла в большинстве окон давным-давно выбили местные сорванцы. Дверные проемы обвивал плющ, его длинные плети свисали отовсюду.

– Итан!

Услышав голос дяди, мальчик поднялся на крыльцо, вошел в холл и замер на пороге. Пол покрывал густой слой пыли, штукатурка с потолка обвалилась во многих местах. На выцветших обоях пестрели грязные пятна и многочисленные граффити. Под лестницей виднелись остатки костра и валялось не меньше тридцати бутылок из-под пива.

Итан заглянул в проем, за которым темнела соседняя комната, потом поднял взгляд к потолку. Жутковато здесь, подумал он. Но это ерунда. Мальчик храбро пожал худенькими плечами. Если повезет, его пригласят в «Фактор страха» или какое-нибудь другое телешоу. А если даже не пригласят, все равно здорово, что дядя Росс согласился взять его с собой. В конце концов Итан может выходить из дому только по ночам. Как и призраки. А охотиться за ними куда интереснее, чем кататься на роликовой доске во дворе.

И уж конечно, по части смелости он даст сто очков вперед любому другому мальчишке… хотя, честно говоря, знакомых мальчишек у него почти нет.

Что-то в этом роде говорил себе Итан, когда кто-то внезапно коснулся его затылка, заставив подскочить от страха на целый фут.

Керриган Клиг, репортер «Нью-Йорк таймс», в канун Хэллоуина непременно сочинял очерк из жизни вампиров; на Валентинов день он писал статью о химической природе явления, которое принято называть любовью; когда численность жителей города в очередной раз подходила к какой-нибудь круглой цифре, именно Керриган брал интервью у родителей «исторического» младенца. Расследовать проблемы, связанные с полицейской коррупцией и политическими играми, у него не было ни малейшего желания. Тем не менее его публикации всегда вызывали у читателей живой интерес. Впрочем, надо признать, что интересы самого Керригана отнюдь не ограничивались тематикой его газетных статей. Что действительно увлекало репортера, так это всякого рода диковинные явления. Так, он побывал у могилы Мерси Браун на Род-Айленде, надеясь увидеть вампира собственными глазами. Посетил он и Университет Джонса Хопкинса, дабы поближе познакомиться с исследованиями относительно воздействия уровня мелатонина в крови на сексуальные желания. Керриган постоянно напоминал себе, что за пределами острова Манхэттен есть мир, где люди ходят по улицам и смотрят друг другу прямо в глаза, а не притворяются, что их здесь нет или они вовсе не те, за кого их принимают.

В данном случае сложилась весьма любопытная комбинация: столетний индеец, группа испуганных горожан, растерянный представитель компании и разгневанный призрак. И это все, так сказать, верхушка айсберга. А если отойти от старого дома подальше и углубиться в лесные заросли, там наверняка встретишь еще что-нибудь интересное.

Прежде всего Керриган подошел к Эзу Томпсону, старикану, который звонил редактору. Прогуливаясь рядом со старым индейцем туда-сюда, он принялся выспрашивать, как тому удалось прожить так долго. Ест ли он каждый день йогурты фирмы «Данон»? Занимается ли медитацией и гимнастикой йогов? Принимает ли витамин В12?

– Белые люди всегда отбирали землю у нас, индейцев, – изрек Томпсон. – Но печально, что нас лишают последнего приюта даже после смерти.

Керриган переступил через собаку, жевавшую старый ботинок, и сказал:

– Насколько мне известно, Спенсер Пайк, владелец этого участка, давно уже не живет здесь.

– Он не появлялся тут уже лет двадцать.

– Как вы думаете, ему было известно, что его дом стоит на месте захоронения?

Старый индеец резко остановился:

– Думаю, Спенсер Пайк знает намного больше, чем говорит.

Неожиданный поворот. Керриган открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но тут внимание его привлек мужчина с увесистым рюкзаком. Следом шел мальчик.

– А это кто такие?

– Говорят, того парня нанял ван Влит, – откликнулся Томпсон. – Надеется, что тот сумеет доказать, будто никаких призраков здесь нет. – Индеец вперил неподвижный взгляд в лицо репортера. – А вы как думаете, есть они или нет?

Керриган привык задавать вопросы, а не отвечать на них.

– Думаю, все это очень загадочная история, – уклончиво проронил он.

– Мистер Клиг, а вы когда-нибудь просыпались, понимая, что видели чужой сон? Случалось вам в августе сунуть ноги в ботинки и выяснить, что они полны снега? Вы когда-нибудь видели, чтобы из сливного отверстия раковины за ночь выросла тыква?

– Нет, не видел, – покачал головой Керриган.

Томпсон удовлетворенно кивнул:

– Поживите здесь – еще и не такое увидите.

Когда Росс подошел к племяннику сзади и коснулся рукой его затылка, мальчишка едва из кожи не выпрыгнул.

– Ну, как тебе здесь нравится, Итан?

Итана сотрясала крупная дрожь.

– Все нормально. Правда, ужасно холодно.

– Если хочешь, я отвезу тебя домой, – предложил Росс, пристально взглянув на племянника. – А ты скажешь маме, что я запретил тебе здесь оставаться.

Вместо ответа Итан схватился за потрескавшиеся перила и начал подниматься по лестнице.

Тяжело вздохнув, Росс последовал за ним. Возможно, Итан действительно хочет здесь остаться. Но он, Росс, предпочел бы убраться отсюда подальше. Когда ван Влит предложил ему заняться исследованием паранормальных явлений на этом чертовом участке, Росс собирался ответить решительным отказом. Но, встретив выжидающий взгляд сестры, передумал.

Однако он выдвинул четыре условия. Во-первых, он, Росс, оставляет за собой полную свободу действий. Он сам себе босс, и никто, включая главу компании «Редхук», не вправе отдавать ему приказы. Во-вторых, во время исследований доступ на участок должен быть закрыт для всех, кроме самого Росса и его помощника Итана. Мальчуган, конечно, был на седьмом небе от счастья, узнав, что дядя назначил его своим помощником. В-третьих, Росс не желал, чтобы ему сообщали какие-либо сведения относительно истории этого участка. Если понадобится информация, он сам об этом скажет. В противном случае чистота впечатления может быть нарушена. И наконец, в-четвертых, он не возьмет за свои услуги никаких денег. Меньше всего на свете Россу хотелось походить на своего бывшего шефа, с его готовностью предоставить призраков любому клиенту, способному за это заплатить.

В свою очередь, Росс обещал проводить расследование «без лишнего шума». Руководство компании «Редхук» делало вид, что ни на йоту не верит в реальность паранормальных явлений. И не желало отступать от своей позиции.

И вот он здесь, готовится к ночным наблюдениям. Что ж, за минувшие месяцы это занятие стало для него привычным, как разношенный ботинок.

Итан, возбужденный, будто щенок, которого впервые взяли на охоту, ждал наверху лестницы.

– Отложи пока камеру, – распорядился Росс. – Прежде всего, давай оценим обстановку. Попытаемся понять, нет ли здесь чего-нибудь необычного.

– Чего-нибудь необычного? Это ты о чем?

Росс ответил не сразу. Как объяснить мальчугану, что порой его сознание словно дает трещину и все звуки, запахи и зрительные образы проникают глубоко внутрь? Как передать ощущение внезапно загустевшего воздуха, который накрывает тебя с головой, подобно тяжелому одеялу?

– Закрой глаза и скажи мне, что ты видишь, – скомандовал Росс.

– Но…

– Делай, как я сказал.

Итан погрузился в молчание.

– Вижу свет… – пробормотал он через несколько мгновений. – Он сочится из углов.

– Хорошо.

Росс взял мальчика за плечи и завертел на месте, словно водящего при игре в жмурки:

– А теперь скажи… только, чур, не открывать глаза… в какой стороне лестница?

– У меня за спиной. – Голос Итана чуть дрогнул, однако в нем слышалась уверенность в собственном шестом чувстве.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, лестница… она все равно что дыра в воздухе.

Росс обнял Итана за плечи и легонько шлепнул по затылку, заставив открыть глаза:

– Молодец, чудо-ребенок! Ты отлично выполнил задание номер один.

– Теперь ты дашь мне задание номер два?

– Разумеется. Задание номер два: не требовать никаких заданий.

Росс медленно обошел холл. В доме давно уже не осталось никакой мебели. Судить о том, где она стояла прежде, можно было лишь по царапинам на полу да по контрасту между выцветшей и более яркой краской на стенах. Наверху находились три маленькие спальни и ванная. На самой верхней площадке – крохотная каморка, очевидно для прислуги.

– Дядя Росс! А когда они появятся?

– Если ты имеешь в виду призраков, они уже здесь. – Росс заглянул в ванную комнату: там стояла треснувшая ванна на ножках в виде когтистых лап и старый унитаз с высоким сливным бачком. – Не исключено, что сейчас они проверяют нас с тобой. Если мы им понравимся, они очень скоро попытаются привлечь наше внимание.

Итан повернул ручку крана, из которого вытекло несколько капель густой коричневой жидкости.

– Значит, им не все равно, здесь мы или нет?

– Скорее всего, не все равно. – Росс подошел к окну, окинул взглядом рамы. – Некоторым призракам отчаянно хочется обратить на себя внимание людей. А другие даже не сознают, что уже умерли. Они смотрят на нас и удивляются, зачем мы явились в их дом. Но это, конечно, в том случае… – Росс вызывающе повысил голос, – если они здесь есть.

«Приди и забери меня», – мысленно взмолился он.

Спустившись, Росс осмотрел кухню, кладовую, погреб и гостиную. В маленьком кабинете все еще стояло кресло с подголовником – громоздкое кожаное чудище, в сиденье которого устроило гнездо семейство мышей. На полу валялись старые пожелтевшие газеты, стены пахли колесной мазью.

– Дядя Росс! А Эйми теперь стала призраком?

Росс ощутил, как зашевелились волосы у него на затылке. Но к паранормальным явлениям это не имело ни малейшего отношения. Обычный человеческий шок.

– Не знаю, Итан… – выдавил он и попытался отогнать прочь образ Эйми, который вынырнул из глубин его сознания, как русалка из морской пучины. – По-моему, смерть напоминает поездку в автобусе, – сказал он. – Одним эта поездка доставляет удовольствие, и они с интересом ждут, что же будет дальше. А другие… выскакивают из автобуса, не доехав до конечной остановки.

– Может быть, Эйми выскочила из автобуса, потому что хотела повидаться с тобой?

– Возможно, – кивнул Росс и поспешно отвернулся, не желая, чтобы племянник видел слезы, выступившие у него на глазах.

– Значит, ты думаешь, что призраки, которые поселились здесь, тоже выпрыгнули из автобуса?

– Не знаю.

– А что, если…

– Итан! – не дослушав, перебил Росс. – Тише.

Он завертелся на месте, стараясь поймать за хвост мысль, шустрой рыбкой мелькнувшую в его сознании. Потом замер, опираясь на перила, и уставился на осиное гнездо в углу.

В холле буйствовала органическая жизнь: сверху свисала паутина, повсюду виднелись наросты плесени и мха – печальные последствия сырости и долгого запустения. Росс заглянул в спальню, выходившую окнами на задний двор. Деревянный почерневший пол был сплошь усыпан осколками посуды и бумажными обертками от леденцов. Но потолок оказался таким чистым, словно его вымыли нынешним утром. Ни паутины, ни плесени, ни насекомых. По какой-то причине живые организмы, завладевшие домом, избегали этой комнаты.

Росс повернулся к племяннику:

– Вот здесь мы с тобой и устроимся.

– Не понимаю, что произошло, – пожала плечами воспитательница детского лагеря, такая юная, что ее можно было принять за школьницу.

Они с Мередит торопливо шагали по дорожке, которая вела к складу, где сорок пять минут назад заперлась Люси.

– Она вместе с другими детьми играла в вышибалы – и вдруг завизжала как сумасшедшая и бросилась прочь.

Мередит зацепилась каблуком о камень и едва не упала. Хорошо, что у нее есть с собой лекарства, необходимые Люси, подумала она. Если девочка испугана, испугана так сильно, что ее не выманить из темноты, у нее может начаться приступ астмы.

– Мы сразу позвонили вам домой, – сообщила воспитательница. – Но ваша мама сказала, что не может приехать, потому что не водит машину.

– Моя бабушка, – машинально поправила Мередит.

Руби, хотя ей и было за восемьдесят, не обнаруживала ни малейших признаков слабоумия, однако садиться за руль уже не решалась. Она позвонила Мередит в лабораторию и сказала, что нужно срочно приехать в лагерь.

Они подошли к небольшой деревянной постройке на опушке леса.

– Люси! – Мередит дернула за ручку двери. – Люси, открой немедленно!

Она дважды ударила в дверь кулаком, но, прежде чем успела постучать в третий раз, дверь распахнулась, и Мередит осторожно вошла в темноту.

Внутри было жарко и душно. Сетка с мячами, напоминающая огромную модель молекулы, преградила Мередит путь. Люси скорчилась за пирамидой из оранжевых конусов безопасности и ракеток для бадминтона. Девочка прижимала к груди шлейф из красного шелка, оставшийся от костюма, который был сшит для прошлогоднего мюзикла. Она плакала, бурно всхлипывая.

– Прими немедленно, – велела Мередит, протягивая дочери таблетку альбутерола.

Люси послушно отправила ее в рот и проглотила. Мередит давно поняла на горьком опыте: мучительно видеть, как твой ребенок задыхается, но дышать за него ты не можешь. Первым ее порывом было схватить Люси в охапку и вытащить из этого пыльного закутка на свежий воздух. Но мгновение спустя интуиция подсказала ей: страх, загнавший девочку сюда, не менее опасен для Люси, чем астма. Мередит пробралась к дочери и обняла ее за плечи.

– Что за игра такая – вышибалы? – спросила она так, словно они болтали дома в кухне. – По-моему, название ужасное. Мне казалось, вышибалы бывают только в ночных клубах.

– Надо попасть мячом в человека из другой команды, – пояснила Люси, уткнувшись носом в материнское плечо. – Если мяч задел игрока, значит его вышибли.

– Понятно, – кивнула Мередит. – Когда я была маленькой, мы, кажется, играли в такую игру.

Грудь Люси по-прежнему тяжело вздымалась.

– Игра тут ни при чем, – пробормотала она. – Я… я кое-что увидела.

– Что именно?

– Я увидела, как что-то висит. На веревке. На дереве.

– Что-то вроде веревочных качелей?

– Нет, – покачала головой Люси. – Что-то вроде женщины.

Сделав над собой отчаянное усилие, Мередит спокойно произнесла:

– Ты мне покажешь?

Они выбрались из склада, прошли мимо озадаченной воспитательницы, мимо павильона, где занимались ремеслами и рукоделием, по узенькому мостику перешли ручей и оказались на спортивной площадке. Очередная группа детей постарше Люси играла в вышибалы.

– Где? – спросила Мередит.

Люси молча указала на рощицу слева от площадки. Крепко сжав руку дочери, Мередит приблизилась к деревьям.

– Никакой веревки нет, – тихо произнесла она. – Вообще ничего нет.

– Но она здесь висела! – Голос Люси дрожал от разочарования. – Я же видела!

– Люси, я верю, ты действительно что-то видела. Знаешь, что произошло? Возможно, солнце ударило тебе в глаза, и между сетчаткой и мозгом возникла небольшая путаница. Другого объяснения нет. Никаких висящих женщин здесь не было и не могло быть.

– Не было и не могло быть, – эхом повторила Люси.

Чувствовалось, что доводы матери ничуть ее не убедили.

– Возможно, ветер качнул ветку, и это привело к обману зрения.

Люси пожала плечами.

Неожиданно Мередит скинула туфли на каблуке и вручила Люси свой лабораторный халат.

– Подержи-ка, – сказала она и принялась карабкаться на дерево.

Залезть высоко она не могла. Юбка и чулки – не слишком подходящий наряд для подобных упражнений. Тем не менее она добралась до толстой ветки и уселась на ней, как огромная белка. Дети, собравшиеся на площадке, с любопытством наблюдали за Мередит, позабыв про мяч. На губах Люси мелькнула слабая улыбка.

– Здесь ничего нет. Ровным счетом ничего! – громко провозгласила Мередит.

Она хотела лишь одного: изобразить дурочку. Пусть за обедом, в бассейне и в автобусе по пути домой дети со смехом вспоминают чокнутую тетку, взгромоздившуюся на дуб. Может, это заставит их позабыть про маленькую девочку, с плачем убежавшую со спортивной площадки.

– Люси, небо ясное, видимость прекрасная! О, я, кажется, падаю!

С комичной неуклюжестью, которой могли бы гордиться братья Ринглинг^[6], Мередит свалилась с дерева, приземлилась на корточки, упала на бок и прокатилась несколько ярдов.

Когда она уселась на земле, грязная, поцарапанная, растрепанная, Люси подбежала к ней и сжала ее лицо руками.

– Наверняка мне в глаза ударило солнце, – шепнула она матери на ухо.

Мередит заключила дочь в объятия.

– Ты моя храбрая девочка, – прошептала она в ответ, прекрасно сознавая, что обе они не верят ни единому сказанному слову.

Илай Рочерт не хотел просыпаться. Он ощущал это так же отчетливо, как аромат, окутавший его во сне, – удивительную смесь запаха свежих яблок и дождевой воды; он слышал женский голос, звеневший в воздухе, как нота, которой нет ни в одной гамме. Рочерт лег всего два часа назад, отработав перед этим две смены подряд и предотвратив открытое столкновение между индейцами и строителями. Но телефон продолжал назойливо звонить, и в конце концов Илай был вынужден высунуть руку из-под одеяла и взять трубку.

– Слушаю, – пробурчал он.

– Мне нужна миссис Рочерт. Могу я поговорить с ней?

– Нет.

– Вы не могли бы сказать, когда она вернется?

Никогда, подумал Илай и ощутил под ребрами боль, острота которой удивила его самого. Ведь прошло столько времени… Не ответив, он повесил трубку, перевернулся на живот и обнаружил, что на подушке устроился Ватсон.

– Поразительная наглость, – пробормотал Илай, отодвигая морду пса.

Ватсон недовольно заморгал, но все же убрал голову с подушки.

– Зря я вообще разрешил тебе дрыхнуть на моей кровати, – вздохнул Илай, прижавшись спиной к мягкому меховому боку собаки.

Ватсон, пропустив слова хозяина мимо ушей, засопел. А Илай, понимая, что прерванный сон уже не вернешь, откинул одеяло, встал и босиком побрел в кухню. Открыл холодильник и принялся изучать его содержимое.

Доктор посоветовал Илаю отказаться от красного мяса. Чаще всего люди легко мирятся с подобным ограничением, но для Илая оно стало настоящим бедствием. Дело в том, что мясо являлось одним из двух столпов его рациона (вторым был картофель). Ныне содержимое холодильника было столь же унылым, как и вегетарианские рецепты, почерпнутые в Интернете: две банки горчицы, молоко с подозрительным запахом (блок из шести бутылок – аллилуйя!), отбивная недельной, а может, трехнедельной давности, вероятно из индейки, и тофу – продукт, который вызывал особое недоверие, потому что проскальзывал в глотку, как сплетня.

Переступая с ноги на ногу на холодном полу, Илай закрыл холодильник. Тут снова раздался звонок. Илай взял телефон, валявшийся на кухонном столе:

– Алло?

– Могу я поговорить с миссис Рочерт?

Прежде чем ответить, Илай сосчитал до десяти:

– Миссис Рочерт здесь нет. Она уехала отсюда примерно семь с половиной лет назад в компании парня, который трахал ее ко взаимному удовольствию. Она захватила с собой нашу кошку, мой любимый свитер, а также все деньги с нашего общего счета. Прежде чем уйти, она заявила, что ей осточертела такая жизнь. Ей надоело, что меня вечно нет дома и ей не с кем словом перемолвиться. В свою защиту я мог бы сказать, что вкалывал как проклятый, зарабатывая деньги, а она их присвоила, но она и слушать бы не стала. Не так давно до меня дошли слухи, что бывшая миссис Рочерт живет в Нью-Мексико, однако за достоверность этой информации не ручаюсь. Так что вы напрасно звоните по этому номеру. Поговорить с миссис Рочерт вам не удастся.

Закончив свою тираду, Илай громко выдохнул. В трубке висело молчание. Видимо, на том конце провода были потрясены.

– О… – наконец долетел до него легчайший вздох.

– Думаю, вам стоит вычеркнуть этот номер из своей записной книжки, – процедил Илай и швырнул телефон так, что тот ударился о стену.

Через несколько минут Ватсон, явившийся в кухню, обнаружил, что хозяин сидит на полу, запустив руки в волосы. Пес нашел батарейку от телефона, положил ее Илаю на колени и ткнулся мордой ему в лицо.

– Если ты надеешься перекусить, Ватсон, то твои надежды напрасны, – проворчал Илай, почесывая пса за ухом. – Ведь есть такую дрянь, как соевый сыр, ты не будешь, верно?

Обняв Ватсона за шею, он уставился в грустные коричневые собачьи глаза. Этот печальный взгляд заставил когда-то Илая выбрать в приюте для бездомных животных именно этого пса. Он понял: Ватсон не из тех, кто стремится во что бы то ни стало быть счастливым. А значит, на него можно положиться.

Работая в шоу Уорбертонов, Росс выяснил, что призраки любят появляться между десятью часами вечера и тремя часами ночи. Почти все паранормальные явления, которые наблюдал – или делал вид, что наблюдает, – Кёртис, происходили именно в это время. В десять тридцать последние приготовления были завершены. Впрочем, Итан придерживался иного мнения.

– А где все эти навороченные прибамбасы, которые используют в «Реальных страшных историях»? – спросил он, окинув разочарованным взглядом выбранную Россом спальню.

– Кёртис считает: в первый раз никакого особого оборудования не нужно, – пояснил Росс. – Надо полагаться не на технику, а на собственные органы чувств. К тому же призраки способны изменять магнитное поле и могут запросто вывести из строя любой прибор.

– А без приборов мы так же беспомощны, как Шэгги и Скуби, – не унимался Итан.

Росс рассмеялся.

– Зря переживаешь! – заявил он, глядя в расстроенное лицо племянника. – Если мы почувствуем, что здесь происходит нечто необычное, в следующий раз притащим кучу всякого оборудования и проверим собственные ощущения. Кёртис всегда так делал. И мы последуем его примеру. Правда, сначала придется купить все эти крутые прибамбасы.

Камеру установили на стене; свертки из фастфуда лежали под рукой; расстегнутые спальные мешки казались небольшим ярким островком на грязном полу. Единственным источником света в комнате был маленький фонарик. Устроившись в лужице света, Росс принялся тасовать колоду карт. Итан сосредоточенно жевал резинку.

– Странно, что ты так часто ставишь в пример Уорбертона, – заявил он, выдув огромный пузырь. – Ведь всякому ясно: ты считаешь его говнюком.

– Вымой рот с мылом, детка! – усмехнулся Росс. – Нет, Уорбертон не говнюк, он просто обманщик. И хотя добрая половина чудес, которые он наблюдал, – дело его рук, он все-таки кое-что смыслит во всей этой хрени.

– Вымой рот с мылом! – торжествующе выпалил Итан. – Дядя Росс! – окликнул он мгновение спустя. – Как ты думаешь, в этом доме поселился призрак человека, который умер ужасной смертью?

– Пока я не уверен, что здесь поселился призрак, – пожал плечами Росс.

Итан выхватил у него колоду и принялся раздавать карты.

– А вдруг он взбесится, увидев нас? – предположил он. – Вдруг примет нас за тех, кто отрубил ему голову топором?

– Каким топором? – переспросил Росс, разглядывая свои карты в луче фонаря. – Говоришь, иметь в распоряжении кого-нибудь из королевской семьи – большая удача?

– Не верю, что ты ни разу в жизни не играл в покер! – возмутился Итан. – Разумеется, ты должен собрать как можно больше дам и королей. Но самое главное – собрать комбинацию одной масти. Да, и надо поставить что-нибудь на кон. У тебя есть наличка?

– Только леденцы.

– Ладно, сойдет. Значит так. Стрит-флеш бьет каре, а каре бьет фул-хаус. Для особо талантливых поясняю: пять карт одной масти бьют четыре карты одного достоинства, а четыре карты одного достоинства бьют три карты одного достоинства и две другого. Ну что, начнем?

– Ставлю два леденца, – провозгласил Росс.

– Знаешь, я не испугаюсь, даже если он придет именно за мной, – проронил Итан, глядя в потолок.

Если бы Росса прижали к стенке – от ван Влита ему как-то удалось отделаться, – он вынужден был бы сказать, что не верит в призрака, якобы поселившегося в старом доме. Во-первых, несколько месяцев охоты за привидениями принесли Россу одни разочарования. Во-вторых, трудно было представить, что призрак, дух человека, некогда жившего на этой земле, обладает такой невероятной силой. Подобные теории были просто безумны. Слишком уж много чудес ему приписывали – от промерзшей насквозь земли до выпадения лепестков из облака. Хотя и с большой натяжкой, всем этим диковинным явлениям можно было найти научное объяснение – латентный слой льда, скрытый под почвой, последствия испарения и так далее.

Хотя, конечно, Росс мог ошибаться.

К тому же эта ночь стала настоящим праздником для Итана.

– У меня стрит, – сообщил Итан.

– У меня три карты одного достоинства. Валеты.

– Тебе только со слабоумными играть, – ухмыльнулся Итан. – Мне кажется, я тоже вернусь… – добавил он после секундного молчания.

– В смысле? Вернешься сюда? В этот дом?

– Ну, не конкретно сюда… а вообще вернусь. После того, как умру. – Итан обвел глазами комнату и с вызовом взглянул на дядю. – Я хочу сказать, что тоже выскочу из автобуса.

Работая на Уорбертонов, Росс не раз встречался с людьми, потерявшими детей. Матери и отцы не желали смириться с утратой и отчаянно верили, что ухищрения Кёртиса помогут им вернуть ребенка. Обратиться к охотнику за привидениями их вынуждали вовсе не странные звуки и явления в доме, а их полное отсутствие.

Мысль о сестре пронзила Росса.

– Есть хочу, – заявил Итан, принялся шарить в темноте и что-то уронил.

– Мы же договорились не поднимать шума! – проворчал Росс и направил луч фонарика на то место, где лежали свертки с едой. Там никого не было.

За спиной Росса раздался дрожащий голос Итана:

– Я здесь. Это не я шумел. – Он прижался к дяде.

– Ну давай посмотрим, что здесь такое, – буркнул Росс.

Все было тихо. На полу ничего не валялось, и невозможно было понять, что упало с таким грохотом.

– Наверное, крыса, – предположил Росс и обнял племянника за плечи. – А может, из наружной стены выпал кирпич. Мало ли что могло упасть?

– Понятно.

– Почему бы нам не сразиться в карты еще разок? Должен же я взять реванш!

Итан успокоился до такой степени, что смог отлепиться от дяди.

– Попробуй, – хмыкнул он, устраиваясь на полу.

Росс раздал карты. Взгляд его был устремлен в темноту. Ничего необычного. Ничего привлекающего внимание. За исключением висящей на черной ленточке крышки объектива. Она почему-то раскачивалась туда-сюда.

В комнате не ощущалось ни малейшего ветерка.

Снаружи долетел глухой звук – то ли дерево упало, то ли человек рухнул откуда-то с высоты.

– Слышал? – прерывающимся от волнения голосом прошептал Итан.

– Слышал, – кивнул Росс, подошел к окну и всмотрелся в лесные заросли, начинавшиеся сразу за домом.

В темноте мелькнуло что-то белое – хвост оленя, падающая звезда, глаза совы?

Зашуршали листья. Кто-то шагнул раз, потом другой… Мгновение спустя раздался приглушенный тоненький звук, – казалось, где-то плачет ребенок.

– Пожалуй, нам стоит немного прогуляться, – предложил Росс.

Итан отчаянно замотал головой:

– Иди. Я останусь здесь.

– Скорее всего, это енот или какой-нибудь другой зверек.

– А если нет?

– Тогда нам повезло, – улыбнулся Росс.

Шелби никогда не позволяла сыну подвергать себя опасности; жизнь сама по себе была для Итана весьма рискованной авантюрой. Но его, как всякого девятилетнего мальчишку, манили путешествия и приключения. Естественно, он был счастлив, когда Росс назначил его своим помощником. Что ж, быть может, подобное сотрудничество пойдет на пользу им обоим, решила Шелби.

Она вошла в комнату сына, положила на место «гейм бой», валявшийся на полу, и несколько кассет, обнаруженных под кроватью. На полках стояли учебники, по которым Шелби занималась с сыном дома, на стене висело расписание игр «Ред сокс» и листок с хокку, которое Итан написал в прошлом году на уроке японского языка:

 
В полной темноте
Я просыпаюсь, чтобы превратить ночь в день.
Каково это – ощущать прикосновение солнечных
                                                             лучей?
 

Шелби опустилась на кровать. Хотелось верить, что Росс вернет ей Итана целым и невредимым. А еще она надеялась, что сын по ней скучает – пусть совсем немного.

Она нерешительно взглянула на компьютер. В последний раз, когда она решила проверить, чем занимается Итан, и вошла в его почту, выяснилось, что у него шесть друзей по переписке – это были его ровесники, живущие в разных частях света. Поначалу Шелби обрадовалась. То, что Итан сумел самостоятельно наладить контакты с другими детьми, свидетельствовало о здоровой психике. Но когда Шелби принялась читать письма, выяснилось, что Итан отчаянно врет всем своим корреспондентам. Соне из Дании он сообщил, что учится в шестом классе продвинутой математической школы. Тони из Индианаполиса представился отбивающим запасного состава низшей лиги. Марко из Колорадо хвастался, что занимается скалолазанием и каждый уик-энд вместе с отцом отправляется покорять очередную вершину.